VI. НОВЫЙ ЭТАП В ИЗУЧЕНИИ ПРИРОДЫ

К 1936 году объем геофизической работы полярной станции Мыс Шмидта был близок к объему работы полярных обсерваторий. По полной программе, например, велись наблюдения по метеорологии, аэрологии, актинометрии, синоптике и гидрологии.

С 1 октября 1935 года регулярные аэрологические наблюдения на мысе Шмидта стали проводить старший аэролог Г. Н. Никифоров и младший аэролог В. В. Кондырин. Для измерения метеорологических элементов в свободной атмосфере они использовали шары-пилоты, воздушные змеи и самолеты.

Для того чтобы шары-пилоты поднять на большую высоту, их оболочки должны быть эластичными. Для этого Никифоров и Кондырин смачивали оболочки в мыльной воде, а после просушки тщательно протирали смесью глицерина и спирта. Затем оболочки наполняли водородом в сарае, одной стенкой которого служил жилой дом, остальными тремя — брезентовое полотно, натянутое на деревянный каркас, крыша была покрыта брезентом и толем.

За подъемом и перемещением шаров-пилотов следили с помощью аэрологических теодолитов системы Кузнецова. Зимой из-за обледенения линз теодолита наблюдения проводить стало невозможно. Выход из положения был найден довольно простой. По совету геофизика А. М. Касаткина аэрологи использовали обогреватель, представлявший собой продолговатый мешочек, набитый предварительно нагретой до 60-70 градусов свинцовой дробью. Оборачивая обогревателем оптическую часть прибора, можно было в течение 20 минут следить за полетом шара-пилота.

В полярную ночь шары-пилоты выпускались с фонариками, склеенными из тонкой бумаги красного или желтого цветов и имевшими форму двух четырехгранных пирамид, сложенных своими основаниями. Внутрь фонариков ставилась небольшая зажженная свеча. При скорости ветра выше 8-9 метров в секунду пуск шаров-пилотов удавался очень редко, так как фонарик деформировался и ветер задувал свечу. Попытки полярников использовать электрические фонарики успеха не имели — нестандартные батареи быстро садились. В 1937 году по инициативе шмидтовских полярников были организованы пуски шаров-пилотов в полярную ночь на всех аэрологических пунктах восточного сектора Советской Арктики.

В зимовку 1935-1936 годов на мысе Шмидта было выпущено 234 шара-пилота с одного пункта и 19 — с баз, связь между которыми осуществлялась с помощью условных сигналов флажками.

Почти при всех подъемах метеорографов на воздушных змеях набору высоты мешали инверсионный слой или слой с резким изменением направления ветра. Для подъема при сильных ветрах использовалась проволока больших диаметров, но она создавала для змея значительную нагрузку. При скорости ветра более 8-9 метров в секунду у земной поверхности удавалось поднимать метеорограф на высоту более 1500 метров. Для того чтобы добиться наибольшей высоты подъема метеорографа на змее, на полярной станции стали использовать следующий способ. К тележке, сконструированной Г. Н. Никифоровым, прикреплялись специальные крылья. Под воздействием ветра они поднимали вверх по стальной проволоке тележку с установленным на ней метеорографом до упора у змея. Здесь крылья автоматически складывались и прибор на тележке возвращался по тросу к наблюдателю. Для организации подъемов метеорографов на воздушных змеях сначала приспособили хвостовую часть списанного самолета Ф. К. Куканова "СССР Н-4". В дальнейшем специально для этого построили деревянную будку.

При подъеме метеорографов на самолете-биплане прибор укреплялся на резиновых амортизаторах между верхним и нижним крыльями. Находившийся на борту самолета аэролог вел визуальные наблюдения за атмосферой.

В 1936 году на полярной станции появились радиозонды системы П. А. Молчанова. С этого момента аэрологи станции получили возможность более регулярно и качественно выполнять наблюдения. Новый прибор представлял собой миниатюрный радиопередатчик и датчики измеряемых параметров. Радио зонд крепился к шару-пилоту и выпускался в свободный полет. Если подъем метеорографов на змеях в штилевую или штормовую погоду практически исключался, то радиозонды выпускались достаточно регулярно.

В зимовку 1936-1937 годов на мысе Шмидта было проведено 27 пусков радиозондов системы Молчанова, причем только четыре прошли неудачно. Средняя высота подъема достигала 12 130 метров, а максимальная — 27 000 метров. Сигнал радиозонда прослушивался по репродуктору в течение часа.

Вместе с Г. Н. Никифоровым аэрологические наблюдения на станции в 1938-1939 годах вел А. А. Разумовский.

Актинометрические наблюдения на станции в 1935-1937 годах выполнял старший актинометрист М. А. Кузнецов. На Мыс Шмидта он прибыл в конце июля 1935 года.

Предназначенные для полярной станции Мыс Шмидта новые актинометрические приборы отправили из Владивостока в навигацию 1935 года последним пароходом, однако из-за неблагоприятной ледовой обстановки пароход дошел только до бухты Провидения. Для того чтобы не сорвать намеченной Всесоюзным арктическим институтом программы актинометрических наблюдений, Кузнецов был вынужден значительно увеличить количество сроков наблюдений, используя приборы, имевшиеся на станции. Новые приборы доставили на мыс Шмидта лишь в навигацию 1936 года. В помощь Кузнецову тогда сразу же выделили актинометриста Е. Голенищеву. Несмотря на это, выполнить полностью программу не удалось.

М. А. Кузнецов оказался мастером на все руки. В августе 1935 года в свободное от наблюдений и авралов время он вместе с плотником Пономаренко построил из обрезков досок, брусков и тарных ящиков первый на полярной станции Мыс Шмидта актинометрический павильон и провел туда электричество. В конце июля 1936 года Кузнецов на крыше склада, стоявшего по соседству с павильоном, смастерил фотометрическую кабину. А в ноябре того же года в 15 метрах от актинометрического павильона построил павильон для само­писцев.

Метеорологические наблюдения на мысе Шмидта в 1935- 1936 годах вела Л. А. Угарова — первая на станции женщина-метеоролог, в 1936-1937 годах — старший метеоролог Б. А. Карандзей, в 1936-1939 годах-метеоролог О. Никифоровн, в 1937-1939 годах — старший метеоролог X. В. Абуталипов, в 1938-1939 годах — метеоролог А. Разумовский. Программа их работы была значительно больше и труднее программы работы метеорологов в предыдущие годы. В основном она заключалась в следующем: проведение наблюдений в четыре срока, ведение подробного дневника погоды, производство наблюдений за облачностью, туманами, видимостью, распределением и характером снежного покрова, температурой почвы на поверхности и глубинах, фенологические наблюдения, регистрация при помощи самописцев суточного хода метеорологических элементов, обработка результатов метеорологических наблюдений и записей регистрирующими приборами, фотографирование облачного покрова, выдача срочной декадной и месячной информации по специальному коду. Кроме того, в обязанности метеорологов входила передача на авиабазу метеосводок, собранных радистами мыса Шмидта со всех пунктов, расположенных на трассе планируемого полета самолета.

В сентябре 1938 года на метеоплощадку было проведено электрическое освещение.

Зима 1938-39 года выдалась очень суровой. Двух ведер каменного угля, выдаваемых на пять дней для протапливания комнаты метеорологов, не хватало, и ее стены при сильных северо-западных ветрах покрывались инеем и даже снегом Только в комнате домика для самописцев, где из-за перенаселения вынужден был жить актинометрист Н. С. Белоглазов, поддерживалась комнатная температура. Однако бывали дни, когда при сильных восточных ветрах температура поднималась здесь выше нулевой отметки лишь на несколько градусов.

В 1936 году синоптический пункт полярной станции на мысе Шмидта был преобразован в Бюро погоды Восточно-Полярного района. Бюро, возглавляемое Г. В. Волковым, стало работать более эффективно. Кроме ежедневного составления синоптических карт в четыре срока, выдачи обзоров и прогнозов погоды, более оперативно проводились сбор метеорологической информации с соседних полярных станций и консультации летчикам перед полетами. Оправдываемость прогнозов увеличилась до 85 процентов, а в отдельные периоды доходила до 90 про­центов. Для метеорологического обслуживания полетов самолетов Шмидтовского авиаотряда первоначально было решено организовать метеопункт непосредственно на авиабазе, но из-за отсутствия там свободных жилых помещений ограничились созданием пункта радиоприема синоптической информации. Для этого построили небольшой домик, в нем стали жить и работать радисты С. Пикунов и В. Терзиманов.

По предложению радиста полярной станции М. Симоновича созданный на авиабазе пункт радиоприема синоптической информации и Бюро погоды Восточно-Полярного района, находившееся на территории станции, соединили телефонной линией протяженностью 6 километров. Все принятые радистами сводки передавались по этому телефону на полярную станцию, где их обрабатывали старший синоптик Г. В. Волков и младший синоптик Б. Голубев. Телефонный провод, составленный из множества кусков, часто выходил из строя в самый неподходящий момент — во время передачи сводок. Его ремонтом всегда занимался Е. И. Толстиков, сменивший в 1937 году Г. В. Волкова. В любую погоду он выходил на линию с полевым телефоном за спиной для того, чтобы отыскать повреждения. По аналогии с ледовыми разрезами такие выходы на станции в шутку называли синоптическими разрезами. В. особо сложных метеорологических условиях Евгений Иванович и его жена синоптик Нина Николаевна пешком приходили на пункт радиоприема синоптической информации и готовы были в любую минуту помочь советом находившемуся в воздухе летчику. Обслуживание судов проводилось только в период навигации и не было таким напряженным.

Работая над книгой, я несколько раз встречался с Евгением Ивановичем и Ниной Николаевной Толстиковыми. Вот что они мне рассказали о себе.

Получив в 1937 году дипломы Московского гидрометеорологического института, Толстиковы приехали на полярную станцию Мыс Шмидта и проработали на ней семь лет. Здесь Евгений Иванович собрал материал для кандидатской диссертации, которую защитил в 1947 году. После окончания Великой Отечественной войны его перевели в Главное управление Северного морского пути (ГУСМП), где он возглавил отдел гидрометеорологии ААНИИ — руководил научными работами на полярных станциях и в обсерваториях. В 1951 году Толстиков работал в аппарате ЦК КПСС, а в 1952 году был назначен начальником Гидрометеорологического управления Главсевморпути. В 1954-1955 годах Евгений Иванович руководил коллективом научной дрейфующей станции "Северный полюс-4". В 1955 году он стал заместителем начальника ГУСМП, а в 1957-1958 годах — начальником 3-й Советской антарктической экспедиции. Под его непосредственным руководством был осуществлен беспримерный санно-гусеничный поход из Мирного к Полюсу относительной недоступности, открыт полюс холода нашей планеты на станции — Восток. Толстиков был участником и руководителем ряда воздушных высокоширотных экспедиций "Север". В 1963 году он был назначен заместителем начальника Главного управления Гидрометслужбы СССР. С 1978 года доктор географических наук Е. И. Толстиков является заместителем председателя Государственного комитета СССР по гидрометеорологии — и контролю природной среды. Кроме того, он председатель Океанографического комитета СССР, представитель нашей страны в МОК, заместитель председателя Междуведомственной комиссии по изучению Антарктики при Академии наук СССР.

В 1971 году за большие заслуги в создании "Атласа Антарктики" ему присудили Государственную премию СССР. Он награжден тремя орденами Ленина, орденом Октябрьской Революции, орденами Красной Звезды, двумя орденами Трудового Красного Знамени, "Знак Почета" и медалями. За мужество и героизм проявленные при дрейфе станции "Северный полюс-4", Е. И. Толстикову присвоено звание Героя Советского Союза, а за спасение в 1958 году в Антарктиде бельгийских полярников он награжден бельгийским орденом Леопольда II.

Из воспоминаний Нины Николаевны Толстиковой: «Смена зимовщиков станции Мыс Шмидта в 1937 году была почти вся молодежная. Комсомольцы включались во все дела станции, проводили работу среди местного населения. Я организовала в Рыркайпийской школе пионерский отряд из шести человек и звено октябрят. Вместе с учителем школы-интерната Мехом, большим любителем музыки, мы организовали художественную самодеятельность. Детям и взрослым очень нравились спектакли, особенно те, в которых были танцы. Самодеятельность была и на полярной станции. На ее выступления приходили работники аэропорта и жители Рыркайпия. Праздники мы всегда встречали вместе с авиаторами то у нас, то у них. В годы войны мы работали, не жалея себя, прилагая все силы для того, чтобы хоть на день приблизить победу над ненавистным врагом. На мысе Шмидта мне вручили медаль "3а доблестный труд в Великой Отечественной войне", несколько позже, уже в Москве, — значок "Почетному полярнику". В послевоенные годы я преподавала метеорологию на курсах полярников в Москве и в общей сложности приняла участие в подготовке 14 выпусков.

Евгений Иванович и я считаем мыс, Шмидта, где у нас родились дети и где мы проработали семь трудных лет, своей второй родиной. Этому способствовала сложившаяся на полярной станции атмосфера доброжелательности и сердечности».

Начиная с января 1937 года шмидтовские летчики стали регулярно летать в течение всего года, в том числе и в полярную ночь. Это значительно усложнило работу синоптиков и увеличило ее объем. Наблюдения практически велись каждым по 12 часов в сутки. Нередко обрабатывать материалы наблюдений приходилось в часы отдыха. Программа работ постоянно выполнялась. Теперь летчики всегда могли получить у синоптиков квалифицированный ответ на вопрос о возможности вылета а намеченный пункт.

Ощутимую помощь синоптиков Бюро погоды Восточно-Полярного района получали также капитаны судов. Приведу такой пример. В навигацию 1938 года из Архангельска в бухту Провидения сквозным рейсом шло гидрографическое судно "Ост". Самостоятельно пройдя большую часть пути, это небольшое деревянное судно во второй половине сентября вмерзло в лед у острова Айон. Несмотря на помощь ледокола "Красин", "Ост" не смог идти за ним в канале, заполненном толстым колотым лыхом. Сняв большую часть команды с гидрографического судна, ледокол ушел во Владивосток. Ежедневно с декабря 1938 года но июль 1939 года синоптики мыса Шмидта передавали прогнозы погоды и ледовую информацию на дрейфующее судно. Зимовка во льдах прошла благополучно, если не считать потери двух лопастей гребного винта во время подвижек льда. В июле 19139 года "Ост" под парусами продолжил плавание на восток.

Гидрологической работой в 1937-1938 годах на станции Мыс Шмидта занимался В. П. Львов. Он выполнял прибрежные наблюдения за температурой и соленостью морской воды, видимостью в сторону моря, уровнем, толщиной, плотностью и температурой льда, элементами волн, наблюдения за ледовой обстановкой, рейдовые наблюдения, во время которых на стандартных разрезах определял температуру воды на различных горизонтах, соленость, прозрачность и цвет воды, течения, а зимой-толщину льда, определял скорость и направление дрейфа льда с помощью теодолита методом, разработанным в 1935-1936 годах на полярной станции Мыс Шмидта А. М. Касаткиным и впервые примененным на практике И. А. Шестиперовым в 1936 году, составлял ледовые телеграммы и обзоры по Восточно-Полярному району.

Существовавший в то время ледовый код не позволял передавать сведения о наблюдениях за дрейфом льда с помощью теодолита. Поэтому А. М. Касаткин и В. П. Львов разработали схему специального кода и направили ее в ГУСМП для утверждения.

По поручению Полярного управления ГУСМП ледовую авиаразведку в зимовку 1937-1938 годов проводил начальник Чукотской авиагруппы М. Н. Каминский.

В мае 1938 года зимовщики полярной станции Мыс Шмидта дали ледовый прогноз по Чукотскому морю на предстоящую навигацию.

16 сентября 1936 года на полярной станции были организованы курсы повышения квалификации и освоения новых специальностей. Заведующим курсами был назначен старший геофизик Н. П. Георгиевский. Учебой были охвачены все работники станции. Занятия проводились по двухсотчасовой программе в свободное от работы время. Слушатели курсов изучали метеорологию, гидрологию, актинометрию, синоптику, а в дополнение к программе — топографию и астрономию в объеме, достаточном для того, чтобы научить определению местоположения с помощью секстанта, проведению маршрутной съемки, нивелировке, а также английский и немецкий языки. Такая организация учебы давала системе ГУСМП хорошо подготовленные кадры для зимовок.

Подготовка метеорологов, аэрологов и гидрологов для полярных станций в 1933-1934 годах проводилась Всесоюзным арктическим институтом на специально организованных курсах поляр­ников. В 1935 году курсы полярников были открыты в Москве и при Гидрографическом институте ГУСМП в Ленинграде. С 1936 по 1943 год Управление полярных станций ГУСМП организовывало курсы в Москве (в 1942 году они временно были переведены в Красноярск). В 1944 году в Ленинграде были открыты двухгодичная школа полярников и восьмимесячные курсы наблюдателей.

Не ограничивая свою работу рамками научной программы, зимовщики совершенствовали способы производства измерений и конструировали новые приборы. Именно на полярной станции Мыс Шмидта получил путевку в жизнь ледовый футшток. Здесь же был изобретен ледовый мареограф, незадуваемый ветром фонарик для шаров-пилотов, сконструирован поплавковый ледомер.

Увеличивавшийся с годами объем наблюдений на станции требовал улучшить работу ее радиостанции как с ближними, так и с дальними корреспондентами. Какой же была эта работа в середине 30-х годов?

Со времени организации в 1932 году Главсевморпути прохождение метеотелеграмм осуществлялось по системам связи ГУСМП и Народного комиссариата связи. Применявшаяся тогда в ГУСМП цепочковая связь была крайне ненадежной, так. как из-за срыва работы хотя бы одной рации задерживалась или вообще не передавалась корреспонденция нескольких метеостанций. Статистика показывала, что около 60-70 процентов посланных метеотелеграмм не доходило до Всесоюзного арктического института, осуществлявшего научное и методическое руководство полярными станциями. С 1935 года все метеотелеграммы стали собирать в радиоцентре острова Диксон, вступившем в строй в декабре 1934 года. Оттуда мощным радиопередатчиком общую сводку передавали прямо в Москву. Для получения полной информации от полярных станций предусматривались параллельные каналы радиосвязи с Диксоном. Подобная практика дала положительные результаты — потери корреспонденции снизились до 15 процентов.

Служебную корреспонденцию для Москвы радисты мыса Шмидта передавали через радиостанцию мыса Челюскин, с которой была установлена четкая и устойчивая радиосвязь. Связь со станциями, расположенными в Уэлене, Ванкареме, на островах Врангеля, Колючий и Четырехстолбовом, мысах Сердце-Камень и Биллингса, наиболее устойчиво поддерживалась на длинных волнах при помощи передатчика мощностью 250 ватт. Ежеквартальный обмен с ними составлял 15-20 тысяч слов.

Корреспонденция от сторонних организаций и частная принималась и передавалась радиостанцией мыса, Шмидта по каналу связи Народного комиссариата связи через Петропавловск-Камчатский. Радиосвязь с Якутском из-за недостаточной мощности передатчика на, мысе. Шмидта была односторонней. Обмен с Анадырем на коротких волнах в зимовку 1936-1937 годов не превышал 40 тысяч слов в квартал. Всего за год работы, с 1 июля 1936 года по 1 июля 1937 года, обмен радиостанции мыса Шмидта составил 1 584 308 слов и более 107 тысяч слов циркулярных передач.

Особенно интенсивная нагрузка ложилась на радистов полярной станции в навигацию и во время сверхдальних перелетов советских летчиков. В 1936-1937 годах радиостанция мыса, Шмидта принимала участие в метеорологическом обслуживании трансарктических перелетов В. С. Молокова, С. А. Леваневского, Ф. Б. Фариха, а также трансполюсных перелетов В. П. Чкалова, М. М. Громова. В 1937 году радисты полярной станции включились в поиски самолета Леваневского, обслуживали перелет летчика Маламуша по трассе Анадырь — Мыс Шмидта — река Колыма, полеты С. А. Асямова, С апреля по июль 1938 года полярная станция участвовала в обслуживании 26 перелетов самолетов продолжительностью три-четыре часа каждый. За этим стоит огромная работа по сбору метеорологической информации, ее обработке и выдаче заключения о метеоусловиях на трассе полета. Время любого полета невозможно сравнить со временем, затраченным на его метеорологическое обслуживание. Судите сами. Для четырехчасового полета самолета. Ф. Б. Фариха В 1937 году из Анадыря на мыс Шмидта прогнозы погоды синоптики давали ежечасно в течение 18 дней.

За первый квартал 1938 года радисты полярной станции обработали небывалый объем корреспонденции — 428 тысяч слов. В дальнейшем поток информации продолжал увеличиваться и имеющихся на станции радиосредств стало не хватать. Поэтому для разгрузки рации в часы пик радисты изготовили длинноволновый и коротковолновый радиопередатчики, работавшие в паре с длинноволновым и коротковолновым приемниками.

В 1938 году на станции установили радиопередатчик заводского изготовления типа МРК-0.8, а длинноволновый передатчик "Норд-Д" после модернизации стали использовать для радиовещания, по району. Его слышимость всеми радиостанциями района оценивалась, как правило, на "хорошо". Один из самодельных радиопередатчиков также приспособили для работы в радиотелефонном режиме, и теперь с судами, стоявшими на рейде мыса Шмидта, мог разговаривать человек, даже не знавший азбуки Морзе. В отдельных случаях им пользовались и для связи с соседними береговыми радиостанциями.

Основными корреспондентами полярной станции Мыс Шмидта были Анадырь, полярные станции района и радиостанция Народного комиссариата связи в Певеке, которая постоянно не справлялась с нагрузкой. При необходимости на коротких волнах работали с радиостанциями, находившимися в Провидения, Заливе Креста, на косе Двух Пилотов.

Высококвалифицированные радисты мыса Шмидта буквально творили чудеса изобретательности и пользовались доброй славой не только в Восточной Арктике, но и во всей системе Главсевморпути. Поэтому неудивительно, что к ним нередко обращались за советом и помощью. В 1938 году геологи, работавшие в 100 километрах от полярной станции; попросили ее радистов помочь им наладить радиосвязь. За несколько дней шмидтовцы изготовили длинноволновый радиоприемник и на самолете отправили его геологам.

В другой раз пришлось решать более сложную задачу. Открытое в 1937 году Иультинское рудное месторождение оказалось очень перспективным, и уже на, следующий год туда была направлена тракторная колонна с оборудованием и материалами, необходимыми для проведения геологоразведочных и подготовительных работ. Тракторная колонна двигалась от Залива Креста до Иультина более двух месяцев. Для того чтобы ускорить доставку грузов в Иультин, было решено создать перевалочную базу в устье реки Амгуэмы на косе Двух Пило­тов. Прибывшая туда в июне 1938 года экспедиция Дальстроя под руководством А. А. Девяткина имела всего один коротковолновый радиоприемник КУБ-4, работавший от.аккумуляторов. По просьбе геологов на косу Двух Пилотов был направлен на самолете радиотехник полярной станции В. Секачев. Уже на второй день после прибытия на косу он приспособил радиоприемник экспедиции для работы на длинных волнах (это позволило установить связь с ближними корреспондентами и с мысом Шмидта), а на четвертый день можно сказать из ничего собрал коротковолновый радиопередатчик, с помощью которого была установлена радиосвязь с основной, базой Дальстроя в Заливе Креста.

До 1937 года у авиаторов мыса. Шмидта своей радиостанции не было и они пользовались услугами полярной станции. Проблема была решена, когда на авиабазе заработал длинноволновый радиопередатчик, полученный с полярной станции, и радиостанция одного из списанных самолетов.

далее: К новой жизни