IV. ПЛАНЫ И ИСКАНИЯ

Во вторую зимовку (1934-1935 годы) программа работ по геофизике была значительно расширена, увеличилось число сотрудников станции: теперь их было уже 20.

В те годы впервые на мысе Шмидта, да и вообще на северном побережье Чукотки, стала проводиться синоптическая работа. Синоптическая группа состояла из двух человек: старшего геофизика Н. П. Георгиевского и младшего синоптика Г. И. Буланцева. Первая синоптическая карта была составлена ими 5 сентября 1934 года. Для ее подготовки они использовали сводки погоды, переданные по радио со станций ГУСМП расположенных в Уэлене, Провидения, на острове Колючие, Медвежьих островах, мысах Ванкарем, Сердце-Камень, Шмидта, Шелагского и Наварин.

Составлять полную и достоверную карту синоптикам станции во вторую зимовку не представилось возможным, так как тогда не удалось наладить радиосвязь с Якутском, Среднеколымском, Анадырем, Нагаево* и Марково. (* В настоящее время это Магадан)

Синоптики мыса Шмидта практически ничего не знали о погоде на огромной территории к северу от 55-57 градуса северной широты. Синоптическая информация поступала к ним от цепи метеостанций, расположенных от Медвежьих островов до Провидения, из Петропавловска-Камчатского, Хабаровска, Тикси, а также с Аляски, из Сан-Франциско, из Японии и с проходящих мимо пароходов.

Два радиста полярной станции не всегда могли принимать метеосводки, так как в сроки их приема они иногда вынуждены были обрабатывать служебные радиограммы. В таких случаях прием метеосводок поручался соседним полярным станциям. Радиостанция мыса Шелагского принимала сводки погоды из Тикси, Ванкарема и Сан-Франциско, а радиостанция острова Врангеля — с прибрежных метеостанций. Принятую информацию станции-дублеры потом передавали мысу Шмидта. Все это приводило, конечно, к задержке составления синоптических карт.

Во вторую зимовку синоптики мыса Шмидта впервые начали составлять долгосрочные прогнозы погоды. Это было вызвано тем, что в Провидения прибыл Чукотский авиаотряд, возглавляемый И. Л. Павленко. С апреля 1935 года отряд перебазировался на мыс Шмидта и для него стали составлять уже суточные и полусуточные прогнозы. Оправдываемость суточных прогнозов составляла 75 процентов, а полусуточных — только 55 процентов, что объяснялось слабой изученностью района и частыми туманами, причины возникновения которых оставались невыясненными. За год синоптическая группа смогла составить 762 карты.

Хорошая профессиональная подготовка синоптиков мыса Шмидта позволяла контролировать работу кустовых метеостанций и своевременно устранять недостатки. Так, например, Н. П. Георгиевский, не выезжая со станции, из полученных по радио сводок сумел выяснить причину неправильных показаний барометра на полярной станции Остров Большой Ляховский, анероида на станции Мыс Наварин. Сводки, передаваемые метеостанцией Мыс Прончищева были также с грубыми искажениями. Тщательный анализ нескольких таких сводок дал возможность Георгиевскому найти причину ошибок, и она была устранена после его консультации по радио.

Метеорологические наблюдения в эту зимовку выполняли Н. В. Богданов и Н. П. Кузнецов. Полученные результаты они передавали по радио в бюро погоды Петропавловска-Камчатского, Хабаровска, Москвы и ГУСМП.

К планомерному изучению водного и ледового режима прилегающей к полярной станции акватории Чукотского моря в 1934 году приступил гидролог А. А. Суханов. Он предложил выполнить ледовый разрез через пролив Лонга — труднопроходимый и неизученный участок Северного морского пути. Однако, опасаясь за жизнь участников перехода по дрейфующим льдам пролива, начальник полярной станции Н. Я. Долгий-Раппопорт запретил задуманную операцию. Изыскивая наиболее рациональные способы определения дрейфа льда, Суханов стал вести наблюдения за перемещениями установленных на льду на различных расстояниях от берега окрашенных деревянных щитов. Сменивший его в 1935 году гидролог И. Шитиков ввел в практику инструментальные наблюдения за дрейфом льда по методике, разработанной геофизиком полярной станции А. М. Касаткиным.

В 1934 году на станции непродолжительное время проводились аэрологические наблюдения. Полностью выполнить программу не удалось, так как баллоны с водородом, предназначавшимся для заполнения шаров-пилотов, по неизвестной причине были выгружены с судна в Уэлене. Доставленного с острова Врангеля водорода хватило только на 10 пусков шаров-пилотов. Потом аэролога пришлось отправить в Уэлен. Наблюдения возобновили в августе 1935 года Н. П. Георгиевский и Н. В. Богданов. Они поднимали метеорографы в основном на воздушном змее. Иногда им удавалось поднять метеорограф на самолете. Первый такой подъем был совершен на самолете В. М. Сургучева 28 апреля 1935 года. За ним последовало еще 10. Семь раз шмидтовские летчики поднимали метеорограф в Уэлене. В полетах участвовали Н. П. Георгиевский, Н. В. Богданов, Н. П. Кузнецов, Г. И. Буланцев, А. А. Суханов, то есть практически вся научная группа. Однако регулярные аэрологические наблюдения на мысе Шмидта начались только осенью того же года, когда прибыла третья смена полярников.

В 1935 году на мысе Шмидта приступили к выполнению актинометрических наблюдений. Особый интерес у ученых вызывали измерения радиационного режима, изучение закономерностей поглощения и рассеяния радиации в атмосфере, радиационного баланса земной поверхности в Арктике.

Геофизики станции в ту зимовку сверх программы вычислили продолжительность светового времени в полярную ночь. Они организовали одновременное определение начала и кон на сумерек в полярную ночь на мысе Шмидта, острове Врангеля и в Уэлене. Н. П. Георгиевский сконструировал фотометр и с его помощью определил изменение интенсивности дневного света. Он же изготовил динамометр, с помощью которого можно было рассчитать величину временной нагрузки на поверхность снежного покрова. Полученные данные потом были переданы специалистам, занимавшимся конструированием лыж аэросаней и самолетов для Крайнего Севера.

В середине зимы часть домов полярной станции оказалась по крыши занесенной снегом. Довольно частые авралы по расчистке дверей привели к необходимости сформировать группу борьбы со снегом. В нее вошли мужчины, жившие в тех домах, которые снегом не заносились. Группу возглавил Н. П. Георгиевский. Члены группы провели эксперимент. Они с помощью переносного забора определили оптимальное расположение построек полярной станции. Результаты этого эксперимента легли в основу написанного полярниками методического пособия по рациональному планированию арктических поселков в зависимости от направления господствующих ветров, рельефа местности и размеров зданий.

Навигация 1935 года на Северном морском пути впервые проводилась как единая транспортная операция. Владивостокское территориальное управление Главсевморпути для организации снабженческих рейсов на Колыму и северовосточное побережье Чукотки выделило пароходы "Товарищ Красин" и "Урицкий". В двадцатых числах июля эти пароходы в сопровождении ледокола "Красин" почти беспрепятственно дошли до мыса Сердце-Камень. Ледовую обстановку на участке от Уэлена до мыса Шелагского капитаны судов знали за несколько сотен миль, так как получали информацию с полярной станции Мыс Шмидта. Ее давали летчики ледовой разведки. Отсутствие дополнительных баз с горючим ограничивало сферу их деятельности. К тому же Управлением полярной авиации Главсевморпути полеты на колесных самолетах в центральную и северную части пролива Лонга и полеты над морем дальше 15-20 миль от берега были запрещены.

Результаты навигации 1935 года превзошли все ожидания. Четыре судна успешно совершили сквозные рейсы по Северному морскому пути. В перевозках по морям Северного Ледовитого океана участвовало около 100 судов. Объем перевезенных грузов был настолько значительным, что становилось реальностью широкое использование Северного морского пути для доставки грузов из центральных районов страны в Якутию и на Чукотку.

К началу осени 1935 года геодезист Кейлин составил планы всех трех бухт мыса Шмидта и сделал съемку побережья шириной до 15 километров. Общая площадь заснятой им территории от мыса Шмидта до мыса Кузьмина составила около 10 тысяч квадратных километров. В наиболее сложных в навигационном отношении местах от установил 26 триангуляционных знаков.

В 1935 году в состав полярной станции была включена гидрографическая группа в составе геодезиста В. В. Потехина и астронома Потынского. В течение двух лет они проводили инструментальную съемку побережья от мыса Шмидта до Колючинской губы.

В зимовку 1934-1935 годов полярниками мыса Шмидта был проведен опыт содержания домашних животных. В августе 1934 года Н. Я. Долгий-Раппопорт привез на станцию двух голубей и двух голубок. Выпущенные на свободу, они поселились на чердаках домов. Тогда же на станцию на пароходе завезли полуторагодовалого бычка, телку дальневосточной породы и семь свиней. Животных до конца сентября выпускали пастись в тундру, и они заметно прибавили в весе. А когда температура воздуха понизилась до минус 30-40 градусов, животные стали худеть, редко вставать. Несмотря на то что в марте их пришлось прирезать, у полярников сложилось твердое мнение, что молочный скот северных холмогорских пород может переносить суровые климатические условия мыса, Шмидта. Для этого надо иметь теплые помещения и грубые корма, причем траву можно скашивать в долинах ближайших рек. Полярники мыса Шмидта предложили также разводить в Арктике овцебыков, стойких к суровым условиям Севера*.

(* В начале 1975 года на остров Врангеля и на восточное побережье озера Таймыр, где уже жило стадо овцебыков, завезенных из Канады, доставили по 20 голов овцебыков с Аляски. Животные хорошо прижились и дали потомство.)

Биолог полярной станции В. Я. Исаев и каюр Ятыргин объехали 15 стойбищ оленеводов, в хозяйствах которых насчитывалось более 3 тысяч оленей. Всего же в примыкавшей к мысу Шмидта тундре паслось от 7 до 12 тысяч оленей. В результате обследования оленеводческих хозяйств Исаев составил подробное описание условий выпаса оленей на северном побережье Чукотки, состояние их продуктивности и производительности. Он составил также списки семей оленеводов, нанес на карту маршруты их кочевий. На северном побережье Чукотки Исаев определил наиболее удобные места для прохождения вездеходов. Кроме того, он учел состояние и количество ездовых собак у береговых чукчей Чаунского района. Его рекомендации впоследствии были использованы для создания на Чукотке питомников собак колымской породы.

Обработав материалы наблюдений первой зимовки и свои собственные, научная группа станции составила отчет. Она высказала мнение о том, что одного года работы группы на полярной станции явно недостаточно. Закончившая зимовку смена полярников не может передать приобретенный ею опыт прибывшей смене, и та начинает работу как бы с нуля, повторяя ошибки своих предшественников. Шмидтовские полярники обратились к руководству Главсевморпути с просьбой разрешить им остаться еще на одну зимовку. И это было в то время, когда решение поехать за Северный полярный круг только на одну зимовку расценивалось как героический поступок. С 1935 года Управление полярных станций Главсевморпути стало направлять зимовщиков на полярные станции сроком на два года.

далее: Икары Чукотки