III. ЧЕЛЮСКИНСКАЯ ЭПОПЕЯ

От мыса Северного плавание „Челюскина" проходило во все более усложнявшихся ледовых условиях. На подходе к Колючинской губе пароход попал в полосу двухгодовалого льда и после многократных, но безуспешных попыток форсировать ледяное поле вмерз в лед. Начался многодневный дрейф, направ­ление которого совпало с курсом парохода. 4 ноября 1933 года, когда „Челюскин" находился в Беринговом проливе, направ­ление дрейфа изменилось на противоположное. Спешивший ему на помощь ледорез „Литке" не смог пробиться сквозь мощную ледяную перемычку, и Н. М. Николаев, капитан ледореза, с разре­шения О. Ю. Шмидта повел судно в Берингово море. В середине ноября Отто Юльевич запросил мыс Северный, можно ли послать к дрейфующему пароходу самолет, чтобы снять с него часть людей. Г. Г. Петров в ответной радиограмме доложил, что самолет Ф. К. Куканова еще не отремонтирован и в ближайшее время вылет невозможен.

Дни шли за днями. Наступил 1934 год. Дрейф продолжался. Радиостанции Главсевморпути круглосуточно следили за работой рации „Челюскина", а мыс Северный и Уэлен поддерживали с ним радиосвязь, передавая метеосводки, ретранслируя послед­ние известия. 13 февраля радистка из Уэлена Людмила Шрадер получила от старшего радиста „Челюскина" Э. Т. Кренкеля тревожную радиограмму с просьбой ни на минуту не прекращать связи, так как из-за начавшегося мощного торошения судну грозит опасность быть раздавленным льдом. К прослушиванию эфира немедленно подключился радист с мыса Северного Т. Хааполайнен. В этот тревожный день радиостанция мыса Челюскин зафиксировала интенсивный радиообмен Уэлена с мысом Север­ным и пароходом „Челюскин". Затем радиосвязь с судном неожиданно прекратилась. Больше в этот день Кренкель на связь не выходил. Проверив настройку своей рации, Тауно запросил Уэлен, почему молчит пароход? «Сигналов „Челюскина" не обнаруживаю»,- услышал он в ответ. Прошли все сроки очеред­ных выходов на связь, время приближалось к полуночи, а позыв­ные парохода не прослушивались ни на рабочих частотах, ни на частоте бедствия. Для ведения непрерывного наблюдения за пропавшим пароходом радисты разделили ночное дежурство между собой.

На другой день в 14 часов 20 минут по московскому времени Хааполайнен услышал звуки морзянки радиостанции Уэлена:

«Полярное море*, 14 февраля

13 февраля в 15 часов 30 минут в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от мыса Уэлен „Челюскин" затонул, раздавленный сжатием льда...».

(* Точнее, Восточно-Полярное море - так тогда называлось Чукотское море.)

На дрейфующих льдах во власти стихии оказалось 104 человека, в том числе 10 женщин и двое детей, причем маленькой Карине Васильевой не было и года. Аварийная радиограмма была немедленно передана в Москву по цепочке полярных станций Уэлен - Мыс Северный - Мыс Челюскин - Югорский Шар - Архангельск. Вскоре был организован второй канал связи с лагерем, Шмидта: Уэлен - Петропавловск-Камчатский-Хабаровск - Иркутск - Свердловск - Москва.

Зимовщики полярных станций в Уэлене и на мысе Северном, наиболее близко расположенных к месту гибели экспедиционного судна, посчитали себя мобилизованными на спасение челюскин­цев и сразу же предприняли практические действия в этом направлении. Прежде всего нужно было выбрать способ эвакуа­ции: вывезти на нартах или использовать самолеты авиагруппы Г. Д. Красинского, находившиеся на Чукотке. Казалось, что приемлемы оба способа. На полярных станциях, пограничных постах и в чукотских селениях за непродолжительное время можно было собрать не менее 60 собачьих упряжек. Авиа­группа Красинского имела в своем составе четыре самолета: три базировались в Уэлене, один - на мысе Северном. Здесь же находились большие запасы горючего и авиамасла. Полярники Уэлена и мыса Северного решили, что более простое и верное решение проблемы - послать в лагерь Шмидта собачьи упряж­ки. Пока самолеты готовились к вылету, в лагерь Шмидта были снаряжены две упряжки: с мыса Северного выехал завхоз полярной станции П. Н. Егошин, а из Уэлена - начальник по­лярной станции Н. Н. Хворостянский.

Получив первую аварийную радиограмму из лагеря Шмидта, Совнарком СССР образовал Правительственную комиссию по спасению челюскинцев под председательством В. В. Куйбышева. В состав комиссии был включен заместитель начальника ГУСМП С. С. Иоффе. Правительственной комиссии были даны широкие полномочия, но огромное расстояние, отделявшее столицу от лагеря Шмидта, представляло собой немалую преграду для координации действий спасателей и спасаемых. Поэтому было решено организовать на Чукотке из представителей местных советских и хозяйственных органов Чрезвычайную тройку по спасению челюскинцев.

15 февраля Хааполайнен принял радиограмму следующего содержания:

«Правительственная, аварийная, мыс Северный, Петрову, Уэлен, Белобородову, Хворостянскому

Передаю постановление Правительственной комиссии от 15 февраля: первое-образовать в районе мыса Северного-Уэлена Чрезвычайную тройку по оказанию помощи пассажирам „Челюскина" в составе: Петрова - председателя, членов Натауге - председателя районного Исполнительного комитета и Белобородова*- предпогранохраны ОГПУ Уэлена; второе - обязать все организации, работающие в районе Уэлен - мыс Северный, полярные станции, Союзпушнину, кооперативные организации выполнять все требования Чрезвычайной тройки и оказывать всемерное содействие по оказанию помощи пассажирам „Челюскина"; третье - командира всех самолетов Куканова подчинить непосредственно Чрезвычайной тройке. Ввиду того, что основным средством оказания помощи являются самолеты, предложить Куканову обеспечить немедленную готов­ность всех самолетов; четвертое - предложить Чрезвычайной тройке приложить все усилия к тому, чтобы операции по оказа­нию помощи пассажирам „Челюскина" были закончены до 1 марта; пятое - распоряжения Шмидта Чрезвычайной тройке исполнять безотлагательно; шестое - обязать Чрезвычайную тройку ежедневно доносить по адресу: Совнарком, Куйбышеву о ходе подачи помощи пассажирам „Челюскина".

Получение этого подтвердите, Иоффе. Москва, ГУСМП, 15.02.34».

(* Здесь допущена ошибка. В тройку был включен А. Небольсин - начальник погранохраны ОГПУ в Лаврентия.)

Значение этой радиограммы трудно переоценить, так как в ней конкретно были названы лица, ответственные за организацию спасательных работ, имелась четкая программа действий, указан способ эвакуации челюскинцев с дрейфующих льдов.

В ответной радиограмме Г. Г. Петров сообщил, что радио­связь с О. Ю. Шмидтом установлена, что настроение у челюс­кинцев хорошее, спасательная экспедиция пытается достичь ледового лагеря на собачьих упряжках и перебросить потерпев­ших кораблекрушение в ближайший населенный пункт. Само­леты в Уэлене, сообщил он также, к операции по спасению челюскинцев готовы, но из-за непрекращающейся пурги полеты откладываются. Готовясь к приему челюскинцев, председатель Чрезвычайной тройки распорядился заготавливать корм для собак, теплую одежду, топливо, продовольствие и искать площадки, на которые могли бы садиться самолеты.

Тем временем Хворостянский и Егошин, спешившие на по­мощь челюскинцам, воочию убедились, что идея вывоза людей из лагеря Шмидта на собачьих упряжках нереальна. Юго-восточные ветры взломали лед и оторвали его от припая, образо­вав неодолимую преграду на пути к лагерю.

Из первых донесений Петрова Правительственная комиссия сделала вывод, что местных сил и средств будет недостаточно для выполнения столь сложной операции. К побережью Чукотки в срочном порядке были направлены ледокол „Красин", 18 само­летов, дирижабли, аэросани. Правительственная комиссия рекомендовала председателю Чрезвычайной тройки энергичнее ис­пользовать авиацию для эвакуации челюскинцев, полагая, что четыре самолета смогут выполнить несколько рейсов на льдину до подхода главных сил. Петров заверил членов комиссии, что полярники и летчики с поставленной задачей справятся в кратчайшие сроки. Однако обстоятельства сложились не в их пользу.

17 февраля А. Ляпидевский на самолете Ант-4 № 1 сделал первую попытку вылететь из Уэлена, но неожиданно начавшаяся пурга вынудила его вернуться. Ант-4 № 2 пока не был готов к вылету из-за поломки башмака левой полуоси шасси. Легкомо­торный самолет летчика Чернявского У-2 при температуре ниже минус 25 градусов вообще не мог летать. Погода затрудня­ла проведение спасательных операций. Ртутный столбик термо­метра опустился до отметки минус 35 градусов, скорость ветра доходила до 25 метров в секунду. На мысе Северном авиамехани­ки творили чудеса изобретательности, стремясь как можно скорее отремонтировать самолет Куканова „СССР Н-4".

В конце концов героическими усилиями экипажа и поляр­ников самолет удалось отремонтировать, и 20 февраля Куканов вылетел в лагерь Шмидта. Погода благоприятствовала полету, опытный пилот уверенно вел машину к цели, рассчитывая в этот же день вернуться на мыс Северный. Но получилось иначе. В привычном шуме моторов Куканова насторожили какие-то посторонние звуки, самолет стал терять высоту. Бросив взгляд на приборную доску, летчик обнаружил неполадки в работе одного из двигателей. Выключив его, он развернул само­лет и взял курс на мыс Северный. Посадка прошла благо получно, и авиамеханики сразу же приступили к замене отказавшего двигателя. Уже на следующий день начальник полярной станции радировал в столицу:

«Аварийная, Правительственная, Москва, Совнарком, Куйбы­шеву, Главсевморпуть, Иоффе

На „Н-4" закончили установку мотора, завтра проба и полет в лагерь Шмидта. Ант-4 № 2 вылетел в лагерь Шмидта, но в районе острова Колючий попал в сильнейшую пургу и вынужден был вернуться обратно в Уэлен. При посадке сломал шасси и оба винта.

Мыс Северный, Петров, 21.02.34».

Прошло 10 дней с момента гибели „Челюскина", но еще ни один самолет не достиг ледового лагеря Шмидта. Весь мир следил за драматическими событиями, разыгравшимися в Арктике. Каким же упорством, силой духа, нечеловеческой выносли­востью нужно было обладать, чтобы после каждой пурги вырав­нивать взлетные площадки от снежных заносов, очищать само­леты от снега, отогревать застывшие моторы, а затем опять откладывать полет из-за того, что окончился короткий полярный день или неожиданно началась пурга. Метеорологи Карышев и Первак, сменяя друг друга, через каждые два часа давали сводки погоды, похожие одна на другую. О содержании сводок Хааполайнен догадывался, не читая, а слушая вой ветра в проводах антенны. Его рука привычно выстукивала ключом:

«Аварийная, Правительственная, Москва, Совнарком, Куйбышеву, Главсевморпуть, Иоффе

Снежные метели с плохой видимостью не позволяют выле­теть самолетам.

В лагере Шмидта благополучно.

Мыс Северный, Петров».

24 февраля окончательно вышел из строя самолет Куканова. Его латаное-перелатаное шасси не выдержало непосильной на­грузки и при разбеге по снежным застругам развалилось. Теперь самолет мог подняться в воздух только на поплавках, но это был большой риск. Присутствие Куканова на полярной станции потеряло всякий смысл, поэтому было решено направить его в Уэлен.

Опыт использования Уэлена и мыса Северного в ка­честве опорных пунктов показал, что нужно менять тактику. Председатель Чрезвычайной тройки Г. Г. Петров предложил сосредоточить все силы и средства в одном месте, наиболее удобном для полетов в ледовый лагерь,- на мысе Онман. Такое решение нашло поддержку со стороны О. Ю. Шмидта. Вскоре Петров информировал Правительственную комиссию о ходе передислокации на мыс Онман:

«Аварийная, Правительственная, Москва, Совнарком, Куйбыше­ву, Главсевморпуть, Иоффе

Приступили к переброске горючего на мыс Онман. До прибытия самолетов в Онман нартами с мыса Северного и Уэлена будет доставлено бензина на 60 летных часов. Вместе с аварийной рацией выезжаю на мыс Онман, откуда лично буду руководить всей переброской. Для ремонта Ант-4 № 2 отправляю базового механика Аникина. Ант-4 № 1 и У-2 из-за от­сутствия видимости вследствие пурги не вылетали. В лагере Шмидта изменений нет.

Мыс Северный, Петров».

5 марта на мысе Северном было необычно шумно. На собачьих упряжках отсюда на новую базу предстояло пере­бросить 1800 килограммов горючего. А Уэлен в это время с нетерпением ожидал возвращения самолета Ляпидевского, впервые совершившего в этот день благополучную посадку на ледовый аэродром, подготовленный челюскинцами. На сей раз все обошлось благополучно. Никогда еще Хааполайнен так не волновался, посылая в эфир радостную весть о первой победе:

«Аварийная, Правительственная, Москва, Совнарком, Куйбы­шеву, Главсевморпуть, Иоффе

Ант-4 сегодня первым рейсом вывез из лагеря Шмидта 10 женщин и двоих детей, доставил аккумуляторы и масло. Я имел беседу по радио со Шмидтом, который сообщил, что прилет самолета поднял настроение и ободрил челюскинцев. Шмидт просит сообщить ему краткие информации ТАСС.

Мыс Северный, Петров. 5 марта 1934 года, 14 часов 15 минут».

На следующий день А. В. Ляпидевский по согласованию с Г. Г. Петровым решил сделать два рейса и в несколько дней вывезти всех оставшихся на льдине челюскинцев. Причем обратные рейсы планировалось совершить на мыс Онман и в Уэлен. Но в ночь на 6 марта запуржило, небо заволокло облаками, а ветер мощными порывами обрушивался на все, что встречалось на его пути. Снова потянулись дни ожидания хорошей летной погоды.

Когда в лагерь Шмидта доставили новые аккумуляторы, Э. Кренкель стал больше работать на передачу и радиообмен с ним значительно увеличился. Основной объем передачи и приема радиограмм из Москвы и лагеря Шмидта достался ра­дисту полярной станции Мыс Северный Хааполайнену. До середины марта он почти круглосуточно работал один. 3 фев­раля на помощь ему пришел пешком с зимующего в Чаунской губе парохода „Хабаровск" радист М. Г. Непряхин. Для этого он преодолел более 100 километров пути в лютый мороз, рискуя заблудиться и погибнуть в пургу.

Радиограммы в адрес Правительственной комиссии, как правило, доходили с мыса Северного за считанные минуты. Радиообмен ежемесячно составлял около 60 тысяч слов. Радио­мост лагерь Шмидта - Москва действовал исключительно четко благодаря самоотверженной работе связистов полярных станций Главсевморпути и Наркомсвязи. Услышав в эфире ROU - позывной рации мыса Северного, радиотехники мыса Челюскин И. В. Григорьев и И. В. Карягин по буковке выбирали за­миравшую дробь морзянки передатчика Т. Хааполайнена и пе­редавали дальше на остров Диксон начальнику рации А. А. Ми­хайлову. Тот немедленно связывался с радиотехниками Югор­ского Шара А. Б. Остальцевым и Н. Н. Бурухиным, которые вызывали Архангельск, откуда информация поступала уже прямо в Москву. Поддерживая радиосвязь, готовую в любую минуту оборваться, каждый из них понимал, что имеет право только на отличную работу. Ведь от результатов этой работы в не­малой степени зависит судьба людей.

Часто повторяющиеся магнитные бури, полярные сияния и ионосферные возмущения доставляли большие неприятности Хааполайнену. Для того чтобы обеспечить более надежную и оперативную связь с лагерем Шмидта, 9 марта по распо­ряжению Петрова в Ванкарем на трех нартах прибыли ме­ханик полярной станции Мыс Северный С. Семенов и радист парохода „Анадырь" Е. Силов. Они привезли аварийную радио­станцию, только что изготовленную на полярной станции Мыс Северный. В тот же день с ее помощью был проведен первый сеанс радиосвязи. Теперь часть нагрузки взял на себя Е. Силов.

10 марта в Ванкарем приехали Петров и заместитель председателя Уэленского райисполкома Трудолюбов, включенный в состав Чрезвычайной тройки вместо Натауге. Чрезвычайная тройка разработала план дальнейших действий, подключив к спасательным работам активистов из местного населения. С их помощью член Чрезвычайной тройки А. Небольсин пе­ребросил на собачьих упряжках в Ванкарем из Уэлена и с мыса Северного около 6 тонн бензина, полторы тонны авиамасла и сжатый воздух для запуска двигателей самолетов. Одно­временно с этим ускоренными темпами на льду ванкаремской лагуны строился аэродром, в Ванкареме и ближайших чукот­ских селениях готовились яранги для приема челюскинцев. На случай вынужденных посадок самолетов и для их поиска были отобраны хорошие собачьи упряжки с опытными каюрами. Таким образом Ванкарем становился основной базой для полетов в лагерь Шмидта.

Учитывая предстоящее увеличение населения в Ванкареме и соседних селениях, Чрезвычайная тройка приступила к орга­низации промежуточной базы на мысе Сердце-Камень и в ряде других удобных мест, забросив туда меховую одежду, про­довольствие, топливо. План эвакуации челюскинцев в Провиде­ния и Лаврентия предусматривал максимальное использование на первых порах собачьих упряжек, принадлежавших местному населению, работникам полярных станций, факторий и пограничникам. Это делалось для того, чтобы не отвлекать самолеты от перевозок пассажиров „Челюскина" со льдины на материк. Четвероногие помощники использовались Чрезвычайной тройкой и для заготовки оленины. Вопросами снабжения занимался А. Небольсин. По совету Г. Г. Петрова он взял для поездки в тундру заведующего факторией в Ванкареме, хорошо знавшего чукотский язык. Председатель Чрезвычайной тройки пред­ложил подобрать каюров упряжек из чукотских комсомольцев. Вскоре в состав продовольственной экспедиции вошли три моло­дых чукчи. Одного из них, охотника из Рыркайпия Рольтена, Петров знал лично и хорошо помнил, как тот одним из первых вступил в созданную в 1933 году на мысе Северном комсомольскую ячейку. Каюр второй упряжки Тукай был родом из Уэлена, а каюр третьей упряжки Емалькот учился в одном из учебных заведений Хабаровска. Благодаря хорошему зна­нию каюрами местности и районов кочевок оленеводов, их непосредственному участию в торговых сделках поездка в тундру оказалась непродолжительной и успешной. За несколько дней продовольственной экспедицией было заготовлено около 60 оленьих туш. Одновременно с оленеводами была заключена договоренность о дополнительной поставке мяса по первому же запросу Чрезвычайной тройки.

Правительственная комиссия все еще не теряла надежды использовать самолет Куканова. На запрос заместителя началь­ника Главсевморпути и члена Правительственной комиссии С. С. Иоффе о возможности замены поломанного шасси на поплавки летчик ответил, что после тщательного осмотра са­молета были обнаружены повреждения не только шасси, но и левого крыла. Средний мотор подлежал замене, бензобаки текли, поплавки пропускали воду и требовали основательной клепки. Кроме того, использовать поплавковый самолет в Аркти­ке зимой очень рискованно, так как найти достаточно большую полынью у мыса Северного, а тем более возле лагеря Шмидта было крайне затруднительно.

Организовав новую базу в Ванкареме, решили делать к че­люскинцам по три рейса в день, причем два - в Ванкарем, а один - в Уэлен. 14 марта ветер наконец утих и видимость улучшилась настолько, что А. Ляпидевский решился повторить полет в лагерь Шмидта. Взяв на борт Ант-4 № 1 грелки для разогревания моторов, он стартовал с уэленского аэро­дрома и взял курс на Ванкарем, чтобы оттуда направиться в лагерь Шмидта. О вылете самолета Г. Г. Петров получил радиограмму. Однако в назначенный срок Ант-4 в Ванкареме не появился. Не поступило известий о нем и из других мест. Приняв меры для поиска пропавшего самолета, председатель Чрезвычайной тройки тотчас сообщил об этом Правительствен­ной комиссии:

«Москва, Совнарком, Куйбышеву, Главсевморпуть, Иоффе

В 2 часа 34 минуты по московскому времени 14 марта Ант-4 вылетел из Уэлена в Ванкарем. До сих пор в Ван­карем не прилетел. Из Уэлена выслали нарты для поисков, повидимому, Ляпидевский совершил вынужденную посадку в районе мыса Сердце-Камень. Координаты челюскинцев на 12 марта: 68 градусов 22 минуты северной широты и 173 градуса 9 минут западной долготы.

14 марта 1934 года, 14.30, Петров».

Впоследствии выяснилось, что после двух часов полета внезапно отказал левый мотор, и самолет совершил вынужден­ную посадку в Колючинской губе. Экипаж при этом серьезно не пострадал, но Ант-4 надолго вышел из строя, так как у него при ударе о торосистый лед оторвалась моторная рама, повредилось шасси, а у левого мотора еще в воздухе сло­мался коленчатый вал. Петров приказал срочно доставить к месту аварии новый мотор, находившийся па полярной станции Мыс Северный. На первый взгляд казалось, что этот приказ невыполним: мотор весил 500 килограммов, такие грузы на нар­тах еще не перевозились, а ведь от мыса Северного до места вынужденной посадки самолета Ляпидевского было не менее 600 километров труднейшего пути. Да и вообще возникало сомнение в возможности восстановить самолет в торосах, вне авиаремонтных мастерских. И все же эти аргументы не смог­ли перевесить чашу весов в пользу главного - во что бы то ни стало спасти челюскинцев.

В сопровождении авиамеханика с мыса Северного Куквы в пургу и мороз, по бездорожью, на измученных собаках мотор все же был доставлен к поврежденному самолету. Ре­монтные работы на продуваемых всеми ветрами льдах Ко-лючинской губы возглавил второй пилот Ант-4 Е. М. Кон­кин. Сорок два дня бригада из девяти человек ремонтировала разбитый самолет. Для подъема тяжестей широко применялись подручные средства: две бочки из-под бензина, единственное бревно, домкрат и ...снег - его использовали в качестве опоры.

Тем временем на Чукотку начали прибывать самолеты из центральных районов страны. 7 апреля в Ванкарем прилетели Н. П. Каманин, В. С. Молоков и М. Т. Слепнев. В тот же день началась массовая эвакуация людей из лагеря Шмидта. Четыре дня спустя, преодолев труднодоступный Анадырский хребет, на аэродроме мыса Северного приземлился самолет М. В. Водопьянова. На следующий день он вылетел в лагерь Шмидта и совершил там благополучную посадку. 11 апреля на северном побережье Чукотки уже находилось семь самолетов, в том числе ,,шаврушка"- самолет-амфибия ,,Ш-2" конструк­ции В. Б. Шаврова. На нем 2 апреля прилетели из лагеря Шмидта в Ванкарем летчик М. С. Бабушкин и бортмеханик Г. Валавин. Следом за Водопьяновым из Анадыря в Ванкарем привел свой самолет И. В. Доронин. После трудного полета через Берингов пролив в нескольких километрах от Ванкарема совершил вынужденную посадку С. А. Леваневский.

Когда в Ванкарем прибывала очередная группа челюскинцев, Чрезвычайная тройка формировала из нее партии по 10-12 человек и немедленно отправляла в Уэлен на собачьих упряжках, снабдив теплой одеждой и продовольствием.

За неделю летчики вывезли всех оставшихся на льдине челюскинцев, и 13 апреля, ровно через два месяца после гибели судна, ледовый лагерь Шмидта перестал существовать.

Родина по заслугам оценила выдающийся подвиг своих сыновей. Летчикам А. В. Ляпидевскому, С. А. Леваневскому, В. С. Молокову, Н. П. Каманину, М. Т. Слепневу, М. В. Водопьянову и И. В. Доронину, принимавшим участие в спасении челюскинцев, первым в стране было присвоено звание Героя Советского Союза. Начальник полярной станции Мыс Северный и председатель Чрезвычайной тройки Г. Г. Петров, командир самолета „СССР Н-4" Ф. К. Куканов были награждены ордена­ми Красной Звезды. Ордена Трудового Красного Знамени были вручены радистам Т. В. Хааполайнену, Л. Н. Шрадер, Е. Н. Силову, механику рации мыса Северного С. И. Семенову, начальнику полярной станции Уэлен Н. Н. Хворостянскому и члену Чрезвычайной тройки Я. В. Погорелову. Высоко оценивая личный вклад начальника Главсевморпути О. Ю. Шмидта в успешное завершение челюскинской эпопеи, советское пра­вительство наградило его орденом Красной Звезды, а мыс Северный в 1934 году был переименован в мыс Отто Шмидта* (* В дальнейшем его стали называть мыс Шмидта). Орденами Красной Звезды были также награждены все челюскинцы.

Несмотря на то что оказание помощи Особой Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода и участие в спасе­нии челюскинцев отнимало у зимовщиков мыса Шмидта много времени, программа научных работ была выполнена. Год работы показал, что для более полного и качественного изучения при­роды района необходимо создать в Восточной Арктике дополнительную сеть метеостанций и метеопунктов. Шмидтовские полярники предложили руководству Главсевморпути открыть метеостанции в Колючинской губе, на мысе Шелагском, метеопункты на мысе Ванкарем, на острове Сердце-Камень, в устье реки Амгуэмы, на мысе Биллингса и одну-две метеостанции в глубинном, горном районе. Роль опорной, узловой станции отводилась при этом полярной станции Мыс Шмидта, которую предполагалось преобразовать в обсерваторию. Кроме того, полярники предложили организовать на острове Врангеля питомник, который снабжал бы полярные станции Северо-Востока страны породистыми ездовыми собаками, и поставили вопрос о строительстве культбазы.

далее: Планы и искания