Сильнее льдов
Документальная повесть о ледовых капитанах Михаиле Васильевиче и Николае Михайловиче
Николаевых
Часть I : Семья капитанов
ЭКСПЕДИЦИЯ В СИБИРЬ
Интервенты оставили на Севере совершенно разрушенное хозяйство. Они увели за границу не только военный флот, но и большую часть торговых судов. Стояли лесопильные заводы, промышленные предприятия. Подходили k концу запасы продовольствия. Надвигался голод. Единственная железная дорога, связывавшая Север с центральными областями страны, почти не действовала - не хватало подвижного состава, паровозов, не было топлива.
В тот тяжелый период все страна переживала огромные продовольственные трудности. Хлеба тогда было собрано в несколько раз меньше, чем требовал даже самый нищенский уровень жизни. Выделить какое-либо продовольствие для Севера центральные области не могли.
Выход из такого трудного положения был подсказан В. И. Лениным. По его совету было решено снабдить Север продовольствием из запасов, имевшихся в Сибири. Там гнили тысячи пудов хлеба, который не на чем было переправить в голодающие области. Правительство предложило архангельским организациям изыскать возможности доставить для населения Севера продовольствие из Сибири водным путем.
В это время Михаил Васильевич Николаев по собственной инициативе поднял вопрос о посылке морских судов в устья сибирских рек Оби и Енисея за хлебом и сырьем для промышленности.
«В конце февраля 1920 года, - пишет М. В. Николаев, - когда в Архангельске утвердилась Советская власть, мною были одновременно возбуждены два вопроса:
1. О посылке ледокола в Карское море на помощь ледокольному пароходу «Соловей Будимирович», затертому там во льдах и брошенному на произвол судьбы белыми властями, пославшими его в Чешскую губу.
2. О снаряжении морской экспедиции к устьям сибирских рек, Оби и Енисея за продовольственными грузами и сырьем.
При этом были представлены проекты и расчеты с конкретным указанием судов, пригодных для этой цели» [Доклад М. В. Николаева о морской Сибирской экспедиции 1920 года. Рукопись сохраняется в архиве семьи Николаевых. Машинописный экземпляр имеется в Центральном архиве Главсевморпути, ф. КСМП, оп. 1. св. 2, д. 30, 1920/21 гг.].
15 марта 1920 гада М. В. Николаев подал об этом официальную докладную записку на имя председателя губисполкома и командующего Беломорской флотилией [Архангельский областной государственный архив, 1920, ф. 223, Д. 16, л. 11.].
В этой записке военмор-патриот писал:
"Вследствие крайнего расстройства железнодорожного транспорта по всей России и необходимости срочной доставки хлеба и прочих продовольственных продуктов из наиболее плодородных районов Западной Сибири в Центральную Россию, а также ввиду возобновления товарообмена с Европой и экспортирования хлебных и других продуктов из Западной Сибири, морской сибирский путь получает небывало важное значение в возрождении нашей великой страны.
Нет сомнения в том, что всероссийское советское правительство, напрягая все свои силы на борьбу с голодом и разрухой экономической жизни страны, уделит особое внимание затронутому вопросу.
Организация морской экспедиции в Сибирь к устьям рек Оби и Енисея может и должна быть предпринята безотлагательно. Для этой цели в Архангельске должны быть подготовлены все годные для экспедиции суда. Одновременно в Сибири необходимо мобилизовать весь речной флот на реках Обь и Енисей, который и доставит к концу июля или половине августа все продукты к устьям упомянутых выше рек, где и произойдет встреча морских и речных судов и перегрузка грузов".
Высказав соображения о сроках плавания, Николаев предлагал:
«... В Сибирь могут быть отправлены из Архангельска грузы земледельческих машин, семян и прочие, в чем нуждается население Сибири. Это, конечно, все легко может быть установлено особой, для такой цели назначенной комиссией; ею же должны быть выяснены и все остальные вопросы по организации морской экспедиции в Сибирь.
В успехе проходимости льдами Карского моря сомнений быть не может. Риска в плавании этим морским, путем при содействии ледокола не больше, чем вообще во всяком морском плавании».
Для своего времени это было заявление более чем решительным и смелым. Ведь вокруг Карского моря и его ледовитости было много кривотолков, плавание в арктических льдах пугало даже опытных моряков.
Предложение М. В. Николаева было с удовлетвореем рассмотрено партийными и советскими организациями края. Вопрос о посылке судов к берегам Сибири они решили положительно. 9 апреля 1920 года последовало назначение М. В. Николаева начальником Морской Сибирской экспедиции.
После осмотра судов, выделенных для экспедиции, выяснилось, что всем им нужен более или менее крупный ремонт. Но это не смутило начальника экспедиции. Со свойственной ему энергией и настойчивостью он немедленно принялся приводить в порядок суда, предназначенные для похода в Сибирь. Судоремонтные предприятия Архангельска в то время совершенно не имели необходимых материалов и инструментов, не хватало квалифицированных рабочих, инженеров, техников. Ясно, что с первых же дней экспедиция столкнулась с большими трудностями. Михаилу Васильевичу нередко самому приходилось готовить чертежи, самому изготовлять образцы такелажа. Немало времени уходило в хлопотах о поставках материалов.
Дела пошли быстрее, когда в экспедицию прибыл комиссар - балтийский моряк, большевик Семен Васильевич Киселев. Это был чрезвычайно деятельный, способный руководитель, имевший за плечами немалый опыт политической работы. Выходец из бедной крестьянской семьи, он с детских лет работал на фабрике в Москве. В 1913 году его призвали на военную службу и направили в Балтийский флот. Там молодой моряк познакомился с большевиками, включился в подпольную революционную работу.
В феврале 1917 года он вступил в члены РСДРП (б). Вскоре матросы избрали его членом Совета рабочих, солдатских и матросских депутатов города Або. 1 января 1918 года в связи с эвакуацией кораблей Балтийского флота из Финляндии большевик Киселев был назначен комиссаром по ликвидации Або-Алландской укрепленной позиции, а затем членом смешанной советско-финской комиссии по делам Финляндии.
В 1918 году С. В. Киселев как делегат моряков Балтики участвовал в работе пятого Всероссийского Съезда Советов. В том же году в составе 1-го Кронштадтского полка моряков он ушел сражаться с Колчаком на Урале. В 1919 году Киселев возглавлял отряд моряков, защищавший Петроград от банд Юденича.
В апреле 1920 года Реввоенсовет республики откомандировал Семена Васильевича Киселева работать на морском транспорте. В конце апреля 1920 года он прибыл в Архангельск и его назначили комиссаром судоремонтного завода. Вскоре партия доверила ему еще более трудное и почетное дело. 3 июня 1920 года С. В. Киселев писал в своем дневнике:
"...на службе меня уже ждал вновь назначенный комиссар судоремонтного завода. Сдав ему дела, отправился к комиссару Белмортрана, от которого узнал, что я назначен комиссаром Сибирской экспедиции [Некоторые авторы эту экспедицию произвольно называют Сибирской хлебной (См. Н. Я. Болотников. Сибирская хлебная экспедиция 1920 года, «Летопись Севера», II 1957; М. И. Белов Цитир. соч., стр. 712-79). Между тем документы тех лет, доклад начальника экспедиции М. В. Николаева, дневник комиссара экспедиции С В Киселева единодушно называют эту операцию Морской Сибирской экспедицией и мы считаем правильным придерживаться этого названия Многие авторы не без основания считают ее первой Карской экспедицией. В дальнейшем подобные экспедиции через Карское море в устья сибирских рек стали снаряжаться ежегодно.]. В тот же день я познакомился с начальником экспедиции М. В. Николаевым, который произвел на меня хорошее впечатление...».
Молодой, энергичный комиссар сразу же с головой окунулся в работу по организации экспедиции. Скоро он вошел в курс всех дел. Беспартийный капитан М. В. Николаев и моряк-коммунист С. В. Киселев стали большими друзьями, они рука об руку трудились над подготовкой ответственного морского похода.
Трудности подстерегали их на каждом шагу. Уже первая задача - ремонт судов - потребовала мобилизации всех сил Архангельского порта. И хотя работы на других, не экспедиционных судах, были сокращены до минимума, подготовка пароходов к плаванию шла медленно. Не хватало рабочих, инструмента, материалов. Начальник и комиссар экспедиции разыскивали недостающее всюду, где только можно.
Главная тяжесть ремонта выпала на долю рабочих судоремонтного завода. И они проявили чудеса находчивости и трудового героизма.
Общее собрание судоремонтников постановило до окончания ремонта экспедиционных судов трудиться без ограничения рабочего времени и отказаться от воскресного отдыха. Партийная и комсомольская организации завода объявили себя мобилизованными.
"Я должен сказать, - писал впоследствии М. В. Николаев, - что все товарищи, служащие и начальство завода относились к этому делу сознательно и поняли государственную важность момента» [Здесь и ниже цитируется рукопись доклада М. В. Николаева о плавании в Сибирь, сохраняющаяся в архиве Николаевых.].
Более чем скудным оказалось снабжение экспедиции материалами по палубной, механической, навигационной, радиотехнической части. В Архангельске многого не было, а того, что имелось, не хватало на все суда.
И все же наиболее катастрофически складывалось положение с топливом. На складах Архангельска удалось раздобыть только 1035 тонн угля, а по самым жестким подсчетам для судов, направляемых в Сибирь, требовалось не менее 6278 тонн. Получить топливо из других областей или из-за границы надежд не было.
Пришлось, как отмечал М. В. Николаев, собирать уголь буквально кусками со всего города. Кто-то подал мысль использовать уголь с затопленных во время войны в горле Белого моря пароходов «Маскара» и «Арен-даль». Для этого снарядили водолазную партию во главе с военмором Симоновым. Уголь со дна моря поднимали с большим трудом. Потом его доставляли в Архангельск. Так, наконец, собрали 3500 тонн угля, т.е. примерно половину необходимого количества. Как поступать дальше с топливом, никто не знал.
М. В. Николаев по этому поводу пишет, что нужно было выбирать одно из двух - "или сократить состав судов экспедиции и привезти лишь часть того продовольствия, которое могла отпустить Сибирь голодающему населению Северного края, или же, приняв на себя всю тяжесть ответственности, вести экспедицию в полном составе, рискуя очутиться без угля в океане на обратном пути. Исключительный случай требовал и решения исключительного».
Взвесив все «за» и «против», руководство экспедиции решило идти в поход со всеми судами в надежде во время плавания найти наиболее экономический эскадренный ход судов, а путем взаимной буксировки одних судов другими довести расход угля до предельного минимума. Было обусловлено, что в случае необходимости, при возвращении экспедиции из Сибири, для нее в бухту Лямчина на Вайгаче будет послан уголь, который продолжали поднимать с «Маскары» и «Арендаля».
Тем временем из Омска сообщили, что грузы для Архангельска поступят в бухту Находка 20 августа. Ввиду этого выход экспедиции в море назначили на 7 августа Но еще раньше стало ясно, что некоторые суда, требовавшие большого ремонта, не будут готовы к сроку. Поэтому экспедицию решили разделить на два отряда, так чтобы суда, ремонт которых затянется, прибыли в Находку к моменту, когда первый отряд закончит там прием грузов.
Уже подготовка, а затем и сам поход показали, что вряд ли кто другой мог лучше организовать это дело, чем М. В. Николаев. Опыт судостроения и такелажного дела, приобретенный во время постройки «Ермака» и в бытность сдаточным капиталом в Петрограде, сочетались в нем с прекрасными навигаторскими знаниями и страстным желанием во что бы то ни стало добиться успеха экспедиции. Все это и, конечно, блестящие организаторские способности М. В. Николаева сделали его не только полноценным руководителем, но душой ответственного и очень трудного предприятия.
Руководству экспедицией и губернским организациям Архангельска приходилось, помимо всего, преодолевать скептицизм и неверие, которыми были заражены довольно видные представители местных организаций, а также часть командного состава кораблей. Эти скептики и маловеры пророчили экспедиции неудачу. Они ссылались на то, что обстановка в Карском море мало изучена, что суда не пригодны для подобного плавания.
В июле 1920 года в управлении Белмортрана состоялось совещание о ходе подготовки экспедиции. Отвечая скептикам, М. В. Николаев открыто обрисовал недоделки и недостатки и вместе с тем твердо заявил:
- И все же мы дойдем, как бы трудно нам ни было. Мы должны разбить мнение о непроходимости в некоторые годы Карского моря, рассеять ложное представление об опасностях плавания к устьям сибирских рек. Мы это должны сделать и сделаем!
Михаил Васильевич был убежденным сторонником освоения Северного морского пути, в первую очередь его западного участка, и пропагандировал эту идею всеми доступными средствами. Показательны его заметки, оставшиеся в архиве капитана.
«Много попыток, - писал Михаил Васильевич, - было сделано отважными русскими и иностранными моряками, чтобы, попасть к устьям великих сибирских рек Оби и Енисея. Посылались туда отдельные суда и целые экспедиции. Но в большинстве случаев, попытки проникнуть в Сибирь морским северным путем кончались неудачей и нередко катастрофой.
Отсюда создалось мнение о непроходимости Карского моря, ведущих в него проливов и невозможности правильных торговых операций с Сибирью... Такой взгляд неправилен и вреден, ибо он, парализуя волю и энергию, лишает нас возможности использовать наиболее дешевый и удобный путь для товарообмена с Сибирью.
Причину неудач всех предшествующих экспедиции надо искать не в непроходимости Карского моря, а в совокупности целого ряда недостатков в организации экспедиции...
В настоящее время... недостатки устранены если не в полной мере, то до такой степени, что они уже не могут служить непреодолимым препятствием для успешного плавания Северным морским путем».
Славному моряку, ученику С. О. Макарова предстояло своим личным примером нанести решающий удар по скептицизму «специалистов», пытавшихся опорочить идею плавания в Сибирь через ледовое Карское море.
И вот, наконец, настало время первому отряду судов выйти в море. 1 августа 1920 года начальник экспедиции М. В. Николаев и комиссар С. В. Киселев обратились к экипажам судов со специальным приказом, который прекрасно показывает пафос тех трудных дней борьбы с голодом и разрухой. Мы приводим этот приказ полностью.
«По воле правительства РСФСР, - гласил этот документ, - посылается морская экспедиция к устьям сибирских рек Оби и Енисея. Цель экспедиции: доставить продовольственные грузы в Архангельск и другие пункты, куда невозможно подвезти хлеб иным путем, кроме морского. Вопрос доставки продовольствия из Сибири является вопросом жизни и смерти для всего Северного края Республики, а потому как центральная, так и местная власти Рабоче-Крестьянского правительства прилагают все усилия к скорейшему снаряжению и отправке экспедиции по назначению.
Советская власть, зная тяжелые условия плавания экспедиции, делает все, чтобы экипажи судов были снабжены в достаточном количестве продовольствием, одеждой и всем необходимым, и щедрой рукой отпускает экспедиции все, что может, из тех скудных запасов, которые имеются у нее в распоряжении, ясно сознавая, что каждый отпущенный экспедиции фунт хлеба, угля, керосина и прочего обездоливает в такой же мере трудящееся население.
Товарищи моряки! Благодаря вашей энергичной работе и сознательному, честному отношению к своим обязанностям, 1-й отряд вверенной мне экспедиции сможет выйти в Сибирь в назначенный срок - 5 августа сего года. Таким образом будет выполнена первая часть нашей задачи. В дальнейшем вам придется, когда этого потребуют обстоятельства, работать, не считаясь с часами, и днем и ночью, и я уверен, что встречи в вас сотрудников, готовых отдать все силы на служение народным интересам, и что мы сумеем оправдать доверие к нам Советской власти, честно выполним наш долг и привезем хлеб нашим товарищам.
Всех, кто думает иначе, предупреждаю, что Советская власть железной рукой революционного правосудия строго карает несознательных шкурников и лентяев и таковым нет места в составе экспедиции. Пусть они теперь же заявят о своем желании остаться в Архангельске.
Приказ этот прочесть на всех судах экспедиции п присутствии всего экипажа» [Текст этого приказа был впервые полностью опубликован в статье В. Д. Новикова «К истории освоения Северного морского пути в первые годы Советской власти». «Летопись Севера», I, 1949, стр. 16].
7 августа 1920 года к 16 часам на каботажной пристани Архангельска провожать экспедицию в далекий путь собрались родные, друзья моряков, представители трудящихся города. На борт флагманского судна «Г. Седов» поднялись руководители партийных и советских организаций. Возник короткий митинг. Комиссар Белмортрана тов. Сакс от имени провожающих обратился со словами теплого напутствия к участникам похода, пожелал им счастливого плавания и скорейшего возвращения. Комиссар С. В. Киселев от лица всего состава экспедиции заверил, что свою задачу моряки выполнят и доставят в Архангельск хлеб, крайне необходимый населению края.
В 18 часов 10 минут на «Седове» взвился флаг «Всем сняться с якоря». Суда первого отряда Сибирской морской экспедиции пошли вниз по Маймаксе.
Когда они поравнялись со стоявшим в Соломбале под флагом Начальника морских сил Северного моря крейсером «III Интернационал», на нем подняли сигнал: «Желаю приятного плавания и счастливого возвращения». Такие же сигналы взвились на реях других стоявших на рейде торговых и военных кораблей. С ледокольного парохода «Сибиряков», куда с «Седова» перешли провожающие, донеслись звуки Интернационала. Моряки «Седова», а за ними экипажи остальных судов, уходящих в поход, подхватили слова гимна.
«Эти сердечные проводы и внимание, оказанные экспедиции, произвели глубокое впечатление, воодушевили экипажи... судов и тем самым принесли огромную пользу делу. Мы уходим из Архангельска, уверенные в том. что все наши удачи и неудачи будут так же близко приниматься к сердцу всеми оставшимися, как и нами самими...», - писал в своем докладе Михаил Васильевич Николаев.
Плавание судов экспедиции проходило успешно, хотя временами на пути вставали туманы, нередко все вокруг застилала снежная мгла. М. В. Николаев уверенно вел вперед свой флагманский корабль, а остальные суда точно и четко выполняли маневры, указанные начальником экспедиции.
И в этом сказалась его предусмотрительность.
Предстоящее эскадренное плавание могло осложниться из-за разношерстности командного состава - среди командиров |были военные и торговые моряки, штурманы и капитаны речных и рыболовецких судов. Немногие из них имели навыки маневренной работы во льдах.
Поэтому начальник экспедиции заранее разослал всем командирам судов приказы и инструкции, разъясняющие, как действовать при совместном плавании в тумане, во льдах, при буксировке, днем и ночью, как использовать разные виды сигнализации: радио, световой, звуковой, флагами. Инструкция по сигнализации не повторяла существующие системы, а была заново выработана М. В. Николаевым после длительных раздумий и представляла наиболее простую, сокращенную схему. Начальник экспедиции предложил командирам выучить эти приказы и инструкции наизусть, чтобы принимать сигналы и производить необходимые эволюции автоматически.
«Практика показала, насколько это было необходимо - с удовлетворением отмечал позже в своем докладе М. В. Николаев. - Благодаря инструкциям и точному их исполнению командирами судов, за все время совместного плаванья в самых неблагоприятных условиях - по мелководьям, узким фарватерам Обской губы, при буксировке в тумане, ночью, при встрече в тумане с айсбергами и внезапной остановке головного корабля, при разрыве буксира, на котором было два корабля, во время стоянки и т. п. случаях, - ни с одним из судов экспедиции не произошло аварии и столкновения».
Случались, конечно, и неожиданности, без которых в ту пору не обходилось ни одно плавание в Арктике. Так, 14 августа в Карском море были вдруг замечены сильные буруны. Вскоре стали отчетливо видны камни, не нанесенные на карту. «Седову» пришлось стремительно повернуть на обратный курс, уводя отряд от опасного места. В другой раз, при подходе к Обской губе, необходимый для ориентировки мыс оказался на 7 километров восточнее, чем его обозначили на карте.
Но таких происшествий все же оказалось сравнительно мало. Хотя плавание в навигационном отношении не протекало спокойно, главные заботы были связаны с нехваткой топлива. На «Г. Седов» со всех судов регулярно поступали сведения о расходе угля. При хорошей погоде морские корабли вели другие суда на буксире. Начальник экспедиции ежечасно проверял курс, стараясь совершенно избегать ненужных эволюции. Во всех возможных случаях использовались попутные морские течения, что также сберегало дефицитное топливо.
18 августа первый отряд экспедиции, состоявший из судов «Г. Седов», «Север», «Колгуев», «Кереть», «Русанов», «Маймакса» и железных лихтеров «Рево» и «Клара», вместе с присоединившимся к ним в море ледокольным пароходом «Таймыр», подошли к бухте Находка.
В тот же день начальник и комиссар экспедиции собрали всех командиров и комиссаров судов и совместно с ними разработали дальнейший план работ.
К моменту прибытия первого отряда в бухту Находка речной караван, шедший по Оби с хлебным грузом для Архангельска, еще находился в пути. Его местонахождение не было известно.
В ночь с 20 на 21 августа комиссар С. В. Киселев вышел на шхуне «Агнесса» вверх по Оби, чтобы в Обдорске (ныне Салехард) выяснить, где же находятся суда речной экспедиции.
«В село Обдорск пришли 23 августа, пройдя 400 верст вверх по Оби, - писал в своем дневнике С. В. Киселев. - Побывали во всех учреждениях, узнавая про Омскую экспедицию, но ничего не могли добиться. Пошел на телеграф, говорил по прямому проводу с председателем Березовского Ревкома, который тоже не мог ничего ответить».
Только 24 августа в 16 часов 30 минут в Обдорск прибыл речной пароход «Омск» со штабом Обь-Иртышской речной экспедиции во главе с А. А. Ружеком. 28 августа речной караван вошел в бухту Находка. Сразу же началась перевалка хлеба и других грузов с речных судов на морские. 30 августа в 9 часов утра сюда же подошел второй отряд морских судов из Архангельска. Пароходы «Соловей Будимирович» и «Маймакса» были отправлены на Енисей. Ледокольный пароход «Таймыр» ушел к мысу Таран, чтобы служить передаточной радиостанцией для связи экспедиции с о. Диксон и Югорским Шаром. Через них поддерживалась связь с Архангельском.
Перевалка грузов на морские суда проходила в бухте Находка на открытом рейде в невероятно трудных условиях. Штормовая погода все время мешала нормальной работе. Подчас над речными судами нависала угроза крушения. Но моряки обеих экспедиций и прибывшие с речным караваном грузчики трудились не жалея сил. С. В. Киселев вспоминает, что ему и коммунистам отряда приходилось не спать по нескольку ночей подряд. Коммунисты работали на погрузке без отдыха и смены, чтобы показать пример всем остальным морякам и рабочим.
"... Не спав ночь, уставший до невозможности, я был похож на ходячую тень, - писал С. В. Киселев в дневнике 1 сентября 1920 года. - Но лечь спать я не мог. Я должен работать, пока есть у меня еще хоть сколько-нибудь сил...".
Много забот выпало на долю начальника экспедиции.
Морские суда, пришедшие из Архангельска, не могли из-за большой осадки подойти близко к берегу. А речные баржи, привезшие хлеб, рискованно было выводить далеко на рейд, где их захлестывало волной и грозило разбить о борта пароходов. Так и случилось с баржей №947 на которой находилось 12 тысяч пудов хлеба и пушнина. 9 сентября от ударов о борт парохода «Мария» баржа получила пробоины и начала тонуть. Были срочно приняты энергичные меры к ее спасению. Рабочих, находившихся на барже, жен и детей членов команды перевели на борт «Сибирякова». Объединенными усилиями команд пароходов «Пролетарий», «Мария» и катера «Орлик» баржу отвели на более мелкое место, и ее вместе с грузом удалось спасти.
М. В. Николаев выводил по мелководью морские суда как можно ближе к бухте Находка. Это было рискованным делом, но его точный расчет предотвращал аварии. Чтобы ускорить приемку груза пароходами «Север» и «Пролетарий», М. В. Николаев рискнул ввести их прямо в бухту. Другие суда по мере увеличения их осадки от принятого груза отводились на большие глубины и здесь догружались до предела.
Вскоре выяснилось, что, строго придерживаясь правил Регистра, морские суда не смогут взять весь груз, доставленный речным караваном. Тогда и произошел любопытный разговор между начальником и комиссаром экспедиции.
С. В. Киселев предложил, чтобы пароходы брали больше груза, превышая допустимую осадку. М. В. Николаев не сразу решился на такой шаг.
- Были в вашей практике подобные случаи, когда допускался перегруз? - настаивал комиссар.
- В исключительных случаях были, - думая о чем-то своем, отозвался начальник.
- А сейчас это исключительный случай или нет?
Михаил Васильевич продолжал раздумывать. Он молча прикидывал, какая может быть погода на обратном пути, как будут вести себя суда в пути при перегрузе.
- Исключительный случай это или нет? - продолжал настаивать комиссар.
- Позвольте, я отвечу вам завтра утром, - сказал капитан.
- Мне надо еще подумать.
Комиссар уже достаточно хорошо знал своего командира. Знал, что тот всей душой предан делу революции, Советской власти, знал, что он не побоится пойти на риск, но только если признает его обоснованным.
Так и произошло. Наутро М. В. Николаев, встретив комиссара, сказал: «Да, это случай исключительный». И дал распоряжение на суда брать груз с превышением осадки.
Некоторые капитаны пароходов отказались выполнять распоряжение, если оно не будет оформлено должным порядком. Тогда начальник экспедиции и комиссар передали на суда официальную радиограмму, предлагая под свою личную ответственность допустить перегруз. Осадка флагманского парохода «Седов» превысила нормальную на полтора фута. Остальные суда также взяли груз сверх нормы. Благодаря этому трудящиеся Севера получили лишние сотни пудов хлеба.
14 сентября к 12 часам ночи закончили погрузку пароходы «Седов», «Сибиряков», «Илья» и «Русанов». На остальных судах погрузка еще продолжалась и закончилась только вечером 19 сентября.
С. В. Киселев, начальник экспедиции и уполномоченный Внешторга произвели строгий учет всех грузов экспедиции. Подсчет показал, что судами принято более полумиллиона пудов разных, преимущественно хлебных грузов.
По отдельным судам они распределялись следующим образом: «Г. Седов» - 71 477 пудов 36 фунтов, «Русанов» - 56 247 пудов 35 фунтов, «Сибиряков» - 47 922 пуда 3 фунта, «Илья» - 127 165 пудов 34 фунта, «Север» - 29624 пуда, баржа «Клара» - 17500 пудов 14 фунтов, баржа «Катанга» - 16 048 пудов. Суда, направлявшиеся на Печору, погрузили: «Колгуев» - 46 016 пудов, «Кереть» - 31 765 пудов, «Рево» - 16767 пудов. Пароходы, следовавшие в Мезень, взяли: «Пролетарий» - 27868 пудов 17 фунтов, «Николай» - 25 171 пудов 38 фунтов, «Анна» - 13061 пудов 33 фунта.
Всего от Обь-Иртышской речной экспедиции были приняты 521202 пуда 10 фунтов пшеницы, 5440 пудов пшена и 58414 пудов пушнины, в том числе один тюк с чрезвычайно дорогими, предназначавшимися для экспорта шкурками, оцененными уполномоченным Внешторга в 7 миллионов рублей. Этот тюк погрузили в каюту «Г. Седова», чтобы шкурки не были подмочены и не утратили своей ценности.
Суда, грузившиеся в устье Енисея, приняли 44 042 пуда прессованного льна. [Количество грузов, принятых судами, указывается по записям комиссара С. В. Киселева, сверенным с документами начальника экспедиции М. В. Николаева.] Эта группа морских судов смогла выйти в обратный путь без задержек и, миновав при благоприятной погоде Карское и Баренцево моря, уже 1 октября благополучно прибыла в Архангельск.
Для Обской группы обстановка сложилась менее удачно. Во-первых, в бухте Находка суда потеряли много времени в ожидании речного каравана с грузами. Во-вторых, на обратном пути в Архангельск навигационная обстановка сложилась весьма неблагоприятно. Снежные заряды, туманы, почти не прекращавшиеся дожди, затрудняли плавание, усложняли связь между судами. В Баренцевом море караван попал в шторм. М. В. Николаев, вспоминал впоследствии, что в эти дни ему и командирам судов почти не приходилось отдыхать. Ведь некоторые суда вообще не предназначались для дальних морских плаваний, а другие, хотя и являлись номинально морскими судами, были сильно изношены и вышли в море только из-за крайней необходимости.
Пароход «Николай», например, не имел радиостанции. На пароходе «Илья» не было даже электрического освещения, его заменяли керосиновые фонари. Это судно всего лишь за несколько дней до выхода в море было склепано из двух половин на судоремонтном заводе «Красная кузница». Вмещающее в свои трюмы более 120 тысяч пудов грузов, оно было крайне необходимо для экспедиции. Понимая это, рабочие «Красной кузницы» проявили подлинный героизм и самоотверженность и в невероятно короткий срок восстановили полностью разрушенное судно. Строительные и ремонтные работы на «Илье» продолжались в пути. Бригада слесарей в море заканчивали работы, которые не успели сделать на архангельском заводе.
Были в составе экспедиции и парусник «Катанга», и совершенно не приспособленные для морских переходов баржи «Рево» и «Клара».
Во время перехода из Архангельска на Обь и Енисей погода более или менее благоприятствовала плаванию всем этим, с позволения сказать, судам. Но на обратном пути от берегов Сибири им пришлось туго. Караван шел вперед, преодолевая шторм, сплошную стену тумана, дождя. Ледяные волны осеннего штормового моря то и дело захлестывали утлые баржи, грозя пустить их ко дну.
22 сентября пароход «Илья» потерял якорь. Судно с трудом отстаивалось во время шторма под одной машиной. 26 сентября на пароходе «Николай» открылась течь в трюме. На следующий день на нем кончились запасы топлива и пресной воды.
Такие невеселые вести то и дело поступали к начальнику экспедиции. Ему приходилось мобилизовать всю свою морскую смекалку, навигаторские знания, чтобы оказать необходимую помощь аварийным судам, не прерывая общего движения вперед. Много раз «Г. Седов», ведомый М. В. Николаевым, бросался на выручку пароходам и баржам, заводил лопнувшие буксиры, брал на буксир потерявшие ход суда.
Происшествиям не было конца. Дневник комиссара экспедиции С. В. Киселева пестрит записями об этом. 28 сентября «Седов» вынужден был взять на буксир пароходы «Пролетарий» и «Николай», которые исчерпали запас топлива и не могли больше двигаться. Только 30 сентября, получив уголь, они пошли дальше самостоятельно. Но «Седов» все время держался вблизи «Николая», так как в случае несчастья он не мог даже сообщить об этом из-за отсутствия рации.
29 сентября от «Русанова» оторвало моторный бот с командой из семи человек. На спасение этого бота ушло немало времени.
Идущая на буксире у «Русанова» баржа 30 сентября потеряла руль, а 1 октября вовсе оторвалась от него. И снова на помощь устремился «Г. Седов». С мостика флагмана ли на час не сходил руководитель экспедиции М. В. Николаев.
Не было ни одного судна, кроме, пожалуй, самого флагманского «Седова», на котором не случилось бы в пути аварии.
И все же караван упорно продвигался вперед. Сознание того, что находящийся в трюмах хлеб ждет голодающее население края, удесятеряло силы моряков, поддерживало их бодрость и упорство.
И воля советских людей победила. Суда благополучно доставили груз в порты назначения - в Архангельск, на Печору и Мезень. Последние пароходы Морской Сибирской экспедиции ошвартовались у стенок архангельских пристаней 6 октября 1920 года. К тому времени на пароходах совершенно опустели угольные ямы. Задержись караван в море еще на несколько часов, он мог бы стать игрушкой морских волн.
Прощаясь с личным составом экспедиции, М. В. Николаев издал приказ, подводивший итоги тяжелому походу за хлебом. Он отдал должное морякам, победившим и стихию и скептицизм маловеров, показавшим чудеса во славу молодой Советской Республики. В приказе говорилось:
«Товарищи моряки Сибирской экспедиции!
Первого августа сего года, а приказе № 28. я обратился к Вам с призывом не пожалеть своих сил для скорейшего и лучшего выполнение задачи по доставке продовольствия из Сибири в Архангельск, при этом я не скрыл от Вас предстоящих трудностей и лишений. Задача эта выполнена Вами блестяще при самых неблагоприятных условиях и обстановке. Хлеб и другие грузы доставлены по назначению благополучно и полностью.
Вы все проявили беззаветную преданность долгу и служили правительству Советов не за страх, а за совесть. С такими сотрудниками не страшны ни штормы, ни туманы. За все время плавания экспедиции я не слыхал ни от кого из Вас ни одного слова ропота или жалобы.
Товарищи! Вы с сознательным мужеством преодолели все трудности и лишения, выпавшие на Вашу долю. Вы, скромные труженики, уже забыли эти лишения и даже как - будто не сознаете той колоссальной работы, которую выполнили и какую можно было выполнить только с такими бравыми моряками.
Мой приятный долг засвидетельствовать это и выразить всем Вам от лица службы глубокое, сердечное спасибо за Ваше скромное мужество и сознательную преданность долгу». [Этот документ также впервые полностью приведен в указанной выше статье В. Д. Новикова.]
Успех этой экспедиции состоял, конечно, прежде всего в том, что она блестяще выполнила поставленную перед ней трудную задачу, доставила в Северный край сибирский хлеб, что спасло население от неминуемого голода. Морская Сибирская экспедиция 1920 года положила вместе с тем начало освоению морского пути между Архангельском и устьями рек Сибири. По этой трассе, проложенной капитаном М. В. Николаевым и его товарищами, пошли десятки и сотни советских судов, что имело огромное народнохозяйственное значение.
Морская экспедиция в Сибирь 1920 года явилась первым крупным успехом молодого Советского государства в освоении Арктики, и, в частности, западного участка Северного морского пути.
8 октября Архангельский исполнительный комитет на своем пленарном заседании от имени трудящихся края объявил благодарность военному моряку М. В. Николаеву и комиссару С. В. Киселеву за отличную организацию возглавляемой ими экспедиции и наградил их памятными подарками-золотыми именными часами. Благодарность была вынесена также всем участникам экспедиции и тем, кто способствовал ее успеху.
далее: На благо Советской Родины
|