Иван Кукушкин » 09 Март 2008 21:30
Так, нашел где я еще видел этот случай:
Владимир Санин. Новичок в Антарктиде [url]http://www.ladoshki.com/15318_books_книга_Новичок_в_Антарктиде.htm[/url]
Борт не указывается, но машина - Ил-12:
В Третью антарктическую экспедицию Афонин был вторым пилотом у Виктора Михайловича Перова, замечательного летчика и прекрасного человека, организатора известных полярных полетов. С ним вместе Афонин налетал много десятков тысяч километров: доставлял грузы на Восток, сбрасывал горючее полярникам ныне законсервированной станции Советская, что на полюсе недоступности, и осуществил беспосадочный перелет через Южный полюс на американскую станцию Мак Мердо, где, несмотря на сильный мороз, постоял со снятой шапкой у превращенного в музей домика капитана Скотта.
Так вот, в декабре 1958 года в эфире прозвучало: «Всем, всем, всем! Станциям и кораблям в антарктических водах!..» Бельгийская станция Бодуэн извещала Антарктиду, что исчез вылетевший со станции самолет с четырьмя членами экипажа на борту; попытки разыскать пропавших без вести своими силами не удались, необходима немедленная помощь.
– Мы отлично сознавали, – рассказывал Афонин, – что надежда у бельгийцев была только на нас: американцы слишком далеко, у австралийцев самолеты близкого радиуса действия… И мы сообщили, что, как только пурга прекратится, немедленно вылетим. И через несколько часов, когда ветер поутих, мы полностью заправили ИЛ 12, взяли про запас четыре бочки горючего и с огромной перегрузкой полетели. Пришли на Моусон, поспали несколько часов, дозаправились и взяли курс на Бодуэн. Погода отвратительная, видимость ужасная, а у бельгийцев, как на грех, вышел из строя передатчик, не могут дать нам привод. Но Борис Семенович Бродкин, наш штурман, все таки разыскал Бодуэн – первый залог удачи! Сели. Встреча исключительно сердечная, на нас разве что не молились: ведь решалась судьба четырех человек, один из которых – пилот самолета принц де Линь! Дали нам карту, рассказали о примерном маршруте исчезнувшего самолета, и мы отправились в поисковый полет. Закончился он неудачей: сплошная облачность, видимость ноль…
Вернулись, поспали часа три и ушли во второй полет. Увидели посреди ледника скалу, которая называлась горой Сфинкс (сейчас – гора де Линя), и по ней ориентировались: где то в этом районе мог потерпеть аварию бельгийский самолет.
Здесь нас ожидали первые находки. В южной части горного массива, неподалеку от Сфинкса, мы нашли штатив от теодолита и несколько полузасыпанных снегом ящиков. Следы людей, видимо, замело. Начали кружиться и вдруг увидели лежащий на крыле маленький спортивный самолет. Он казался черным комариком на белом фоне. Сесть невозможно: повсюду камни, скальные породы. Пришлось приземлиться в двух километрах. Оставили у ИЛа механика, а сами – Перов, Бродкин и два бельгийца – пошли к месту аварии. По дороге я поскользнулся, сильно ударился об лед и вернулся обратно. Оказалось, к счастью, так как началась пурга, мое возвращение было как нельзя более кстати. Вдвоем с механиком мы запустили двигатели и начали салютовать ракетами. Гул двигателей и ракеты помогли группе Перова определить обратное направление, и ова, хотя и не без труда, добралась до ИЛа. Товарищи рассказали, что у бельгийского самолета при вынужденной посадке сломались лыжа и стойка шасси. Из записки, оставленной в самолете, узнали, что его экипаж отправился к горе Сфинкс.
Но горючее у нас было на исходе, пришлось возвращаться для заправки. Зато третий полет начали более осмысленно. На западном склоне Сфинкса мы заметили, как показалось с воздуха, палатку. Но это была не палатка, а парус, установленный на сани: видимо, потерпевшие аварию пытались соорудить буер, но без особого успеха. Здесь же валялись пустые банки из под консервов, походная аптечка, футляр от хронометра, зубная щетка… На снегу виднелись следы, ведущие к горе Трилинген – «Трехглавая гора». Метров через двести снег перешел в лед, и следы исчезли… Мы взлетели и шли, держась следов, но никого и ничего обнаружить не удалось. Гористая и мертвая пустыня…
В четвертом полете ходили у массива поисковыми галсами, вертелись вокруг Сфинкса – снова безрезультатно… Пятый полет, третий день поисков – ничего…
Ситуация складывалась трагичная. По нашему расчету пропавшие без вести бельгийцы уже пятый день были без продовольствия (если они живы!), а у нас горючего оставалось только на один поисковый полет и на возвращение в Мирный. Наши поиски «съели» и все горючее станции Бодуэн. Что делать? Руководство экспедиции связалось с Москвой; «Оби» была дана команда изменить курс и следовать в Бодуэн с горючим, а нам Москва приказала: «Искать до последней капли бензина!» И мы облегченно вздохнули: другого приказа и не ожидали…
И вот наступило пятнадцатое декабря – день последнего полета. Долго и безрезультатно кружили мы над массивом, глаза все проглядели и уже собирались было лечь на обратный курс, когда обнаружили палатку! «Вот она!» – разом закричали мы на своем языке, бельгийцы на своем. Присмотрев площадку, а там была зона трещин, приземлились и бросились к палатке.
Все четверо оказались живы и здоровы, только принц де Линь прихрамывал. Шли они к нам со слезами на глазах. Отчаялись, наверное, потеряли веру, что их найдут. Изголодались. У них осталось лишь граммов сто урюка, столько же изюма и тюбик какао с молоком – сохраняли на крайний случай. Обнялись мы, расцеловались, счастливые донельзя. В самом деле, на волосок от смерти люди были. Помогли мы им перенести скарб, посадили в самолет, напоили сладким чаем – бельгийский врач запретил кормить, после голодовки опасно – и сообщили в Мирный, что дело сделано. Впрочем, мы еще раньше передали в эфир: «Обнаружили палатку, садимся». Ребята потом рассказывали, что весь Мирный ходуном ходил: «Нашли!» Вся Антарктида, оказывается, этим жила! А когда дали радиограмму: «Взлетели на борту все четверо живы», посыпались поздравления. Радировали Москва, Мирный, бельгийцы, американцы, французы – весь мир! В Мирном едва успевали принимать радиограммы и передавать их нам.
Получили поздравления от Советского правительства и от бельгийской королевы, она телеграфировала Ворошилову, а он переадресовал нам.
Уже после, когда мы сидели за праздничным столом, бельгийцы рассказывали, как они пытались спасти своих товарищей. Сначала вышли искать их на вездеходе, тот провалился в трещину, но обошлось без жертв: люди выскочили. Затем отправились на поиски с упряжкой собак – снова угодили в трещину. Тогда, отчаявшись, и дали в эфир радиограмму: «Всем, всем, всем…»
Двое суток мы отдыхали на Бодуэне, отоспались, привели себя в порядок, наелись отменнейших бифштексов, которые нам поджаривал повар станции, он же… барон, имеющий в Бельгии свой замок. Пилот самолета – принц, член королевской фамилии; повар – барон; с какими только парадоксами не сталкиваешься в Антарктиде! Взволновала нас судьба одного из этой четверки, геодезиста Лоодса, которому русские спасали жизнь дважды! Впервые это случилось в минувшую воину. Бывший офицер бельгийской армии Лоодс был взят в плен и заключен немцами в концлагерь, который они заминировали и собирались взорвать. Наше стремительное наступление сорвало этот план. И вот русским довелось спасти этому человеку жизнь вторично. Я подарил ему носки деревенской вязки, неношеные, что мать связала мне на дорогу, и теплый свитер. Расстались мы с бельгийцами большими друзьями.
Вернулись в Москву, пригласили нас в Кремль, вручили ордена, а через два дня – в бельгийское посольство, где в присутствии членов дипломатического корпуса нам торжественно вручили бельгийские ордена. А приглашение в посольство я получил на имя «Мосье д'Афонин», что и дало богатую пищу острякам коллегам, которые подшучивали, что отныне я могу считать себя бельгийским дворянином и разъезжать в карете с гербом…