Правда Севера, 1930, № 7, 8 января 1930 U/Очерк пятый
НА ЛЕДОКОЛЕ В ГОРЛО БЕЛОГО МОРЯ
А. Полубелов
ШЕСТНАДЦАТОГО АПРЕЛЯ ПОЛУЧИЛИ сообщение, что к нам прилетит самолет и снабдит нас продуктами. Мы выбрала большое гладкое поле, расчистили его, чтобы не было неровностей, посредине устроили большой крест из чехлов и мешков, подняли приветственные флаги. В 12 часов 30 минут самолет под управлением Бабушкина спустился на льдину.
Этот день для нас был большим событием.
Два месяца плавания в таках льдах, которые не давали возможности продвигаться к цели, которые заставляли стоять на месте по целым неделям, были не особенно веселыми.
Поэтому задолго до прилета Бабушкина началось оживление. Все смотрела на горизонт в сторону острова Моржовца — не летит ли, не видно ли?
Самолет снабдил всем понемногу: на нашу долю досталось 198 банок консервов. Самолет пробыл приблизительно часа три и улетел обратно. Прилетел он еще
19 апреля, снабдив нас 400 банками консервов, затем 20 апреля снабдил сахаром и табаком в небольшом количестве. Правда, это было недостаточно для такого количества людей, но помощь с самолета все же значительно улучшила наше материальное положение.
***
ВОСПОЛЬЗОВАВШИСЬ ПЕРЕМЕНОЙ ветра и разводьями, мы пошли на соединение с "Седовым", который находился вблизи маяка Моржовца.
Не доходя до "Седова", мы встретили около десяти норвежских промысловых ботов. Все они стояли на ледяном якоре, несмотря на хорошие разводья. Они имели право (по договору) промышлять только севернее линии маяка Орловский с маяком Конушиным, но нарушали договор, так как можно было отговориться, свалить на стихию, дескать, зажало льдом и вынесло южнее. Этих ботов мы встретили очень много за время плавания — они разбросаны по всему горлу Белого моря и истребляют тюленя, ни с чем не считаясь, Порою боты мешали промышлять нашим ледоколам, пугая зверя своими шумными моторами.
Не мешало бы ввести более строгое наблюдение за точным соблюдением условий промысловых концессий.
К ночи подошли к "Седову", забрали продукты, тронулись вдоль западного берега горла Белого моря на Мурманск. Шли в мелко-битом льду.
У Городецкого маяка лед стал плотнее — торосистый со сморозями, в одну из которых мы и залезли.
Сморозь — это особый вид льда. Это не крупно-мелко-битый лед и не ледяные поля, а лед, битый при сильном и долгом сжатии, при низкой температуре и смерзшийся настолько крепко и сильно, что при разводьях он уже не раздается. Эта сморозь обманчива. Ее нельзя отличить от мелко-битого льда, поэтому и суда часто забираются туда, где продвижение невозможно.
Мы простояли в сморози до 24 апреля.
На траверзе Лумбовского острова среди блинчатого льда встретил айсберг больших размеров, высотой над водою 25—30 футов. О существовании его мы знали по сообщение "Седова", который, возвращаясь из Мурманска, встретил айсберг на траверзе мыса Св. Носа. За этот промежуток времени айсберг продвинулся во внутрь горла Белого моря.
В тот же день уже за мысом Св. Носа мы встретили другой айсберг, размерами больше первого, и пройдя миль двадцать вдоль Мурманского берега, встретили третий айсберг.
Кромка льда на этот раз доходила выше каяка Св. Носа до широты 68°.35.
В 9 часов, миновав кромку льда, вышли на чистую воду и пошли полным ходом на Мурманск.
***
НЕОБХОДИМО ПОДВЕСТИ итог причинам, послужившим к плохому результату промыслов.
Основой всех неудач была суровая зима. По имеющимся сведениям гидро-метеорологического отдела Убеко-Севера, средняя температура воздуха зимою за 26 лет:
с 1895 по 1915 год... 3.7°
за 1928 г........5.4°
на 1929 год......8.7°
Температура поверхностной воды оказалась очень низкой. По моим наблюдениям, по всему западному берегу, начиная от кромки льда Лумбовского острова до острова Сосновца, температура поверхности доходила от 1,5° до 1,9°, а по восточному берегу в районе Мезенского залива и выше — от 1,0° до 1,6° (повышение температуры здесь объясняется большим притоком пресной воды).
Ветры за это время был преимущественно северных направлений, которые способствовала понижению температуры воздуха.
Следствием всех этих причин было образование тяжелого льда в горле Белого моря, доходившего толщиною до 2-х метров (Мезенский залив) и распространившегося далеко за пределы видимости маяка Канин Нос (восточн. берег) и за Св. Нос, широты 68°,35 (западный берег).
Такая толщина льдов и их нагроможденность не давала возможности продвигаться ледоколам, которые большую часть времени находились в сжатии.
По словам командного состава "Малыгина", лед, среди которого происходил промысел, был куда тяжелее того льда, что им встретился во время экспедиции по спасению Нобиле.