В этом году исполняется 100 лет со дня постройки на английской судостроительной верфи ледокола «Ленин» (с появлением атомного ледокола «Ленин» его переименовали во «Владимир Ильич»). Ледокол спустили на воду в декабре 1916-го под названием «Святой Александр Невский», а русский экипаж отправился в Ньюкасл принимать судно в октябре 1917-го. В 1919 году ледокол переименовали в «Ленин».
Участвовал в полярной экспедиции Отто Свердрупа 1921 года.
Во время Второй мировой водил конвои в Арктике. Причем основная тяжесть по проводке союзных конвоев во льдах выпала на его долю, из-за небольшой осадки он мог работать на всех фарватерах Северной Двины.
За годы войны он прошел во льдах 22 тысячи миль, участвовал в проводке 778 транспортов, в том числе 343 союзных. Ледокол и около 60 членов экипажа удостоились правительственных наград.
Мне довелось на нем поработать 4-м и 3-м механиком после окончания курсов механика без отрыва от производства и длительной работы кочегаром на судах ЧМП.
В 1957-м правительство распорядилось передать этот уникальный ледокол Черноморскому пароходству. Единственный ледокол и спасатель на Черноморско-Азовском пространстве «Торос» уже не справлялся со своими обязанностями.
Во-первых, флот увеличивался, а очень сложно было проводить суда в Азовском море и Северо-Западном районе Черного моря. Тем более в 1954-м зима выдалась долгой и очень морозной. Черное море в нашем районе замерзло сплошным льдом до самого Змеиного, хотя долгие годы такого не было. «Торос», на котором я работал кочегаром, с большим трудом проводил суда по несколько суток в Одессу и Николаев.
Когда в мае 1957-го мы «Ленина» принимали у северян, они были очень расстроены, даже возмущены, потому что многие из них проработали на ледоколе десятки лет, получая хорошие северные надбавки за выслугу лет и различные большие премии.
Старшим механиком был назначен Петр Максимович Якимчик, вторым – Виктор Яковлевич Демко, третьим – Петр Иванович Плинтус и четвертым – автор этих строк.
При передаче судна капитан Г. И. Милевский положил орден Ленина (награда ледокола за годы войны) в сейф, но, когда северяне убыли, его там не оказалось. Следствие установило, что они забрали орден, считая, что мы, черноморцы, не имеем к нему никакого отношения. Позже его сдали в управление Мурманского пароходства.
Долгое время капитаном был Александр Михайлович Оводовский, очень уважаемый человек, чуткий к экипажу, справедливый. Позже, в 1972 году, я работал с ним в блокадном Хайфоне под ракетами и бомбами американских самолетов. Тогда 10 черноморских судов были заблокированы минами в порту и на внутреннем рейде. Очень мужественно сохранял спокойствие в экипаже Александр Михайлович. Вечная память ему.
Ледокол имел восемь огнетрубных, три топочных котла. Две мощные паровые машины. Одна из них носовая, что делало судно уникальным в работе на севере. Когда весной начиналось таяние льда, образовывалась т.н. шуга очень большой толщины, и все ледоколы, даже более мощные, вязли в ней, как в свинцовой массе. Тогда вызывали ледокол «Ленин», и он своей носовой машиной, работая передним ходом, носовым винтом ввинчивался в эту массу и раздвигал ее, создавая проход каравану судов.
Одновременно на вахту выходило восемь кочегаров первого класса, четыре – второго и один старшина. Всего было 36 кочегаров. Механик и два старших машиниста, стоящих у реверса машин. Еще два машиниста обслуживали паровые машины, занимались смазкой подшипников и обслуживали вспомогательные механизмы.
Особое внимание уделялось балластировке ледокола для необходимых кренований и затумбаривания кормы и носа при работе во льдах. Для этого в машине был установлен паровой центробежный двойной насос производительностью более трех тысяч тонн/час. Его работу обеспечивала отдельная паровая машина.
Не могу знать, во что обошлось строительство такого ледокола. Но представляете себе, все палубы, начиная с главной, были уложены очень твердым тиковым деревом, хорошо сохранившимся. Все леера и поручни на трапах были латунными. На всех трапах были привинчены латунными болтиками площадки тикового дерева с латунными балясинами. Все иллюминаторы были латунные, задрайки также, лишь герметичные крышки были из хорошей стали. На всем текучем такелаже вместо стали стояла латунь. Все задрайки там, где они должны были быть, были латунные. В машинном отделении весь трубопровод был красномедным, а балластный и льяльный были свинцовыми.
И уже стоя на ремонте в заводе, мы заменили одну секцию свинцовой трубы на красномедную, а свинец использовали на грузила для ловли рыбы. В то время скумбрии и ставриды было много, даже прямо за брекватером ходили косяки скумбрии. Потом скумбрия ушла, не выдержав загрязнения моря. Многие годы, проходя Босфор, видя, как турки ловят скумбрию, моряки шутили: «Теперь турки ловят нашу скумбрию».
Весь ходовой мостик изнутри, кают-компания, салон комсостава и все каюты были обшиты красным деревом, у рядового состава обшиты крепким буковым или дубовым тесом. Рядовой состав жил в кубриках, спали на двухъярусных койках. В салоне комсостава было пианино с автоматической лентой для проигрывания музыки. Все самое хорошее и хорошо сохранившееся, хотя судну, когда мы его принимали, был уже 41 год.
Последующие годы ледокол работал вместе с ледоколом «Торос» в Одесском заливе, Днепро-Бугском лимане и в Азовском море, стало гораздо легче проводить суда. Флот увеличивался. В 1961-м ледоколы «Владимир Ильич» и «Торос» провели через проливы Дарданеллы и Босфор самый большой плавучий док, который потом долгое время работал в Одессе. Но в 1961-м я ушел на приемку нового турбохода «Хирург Вишневский», на котором проработал 4-м, 3-м и 2-м механиком до 1969 года.
Ледокол «Владимир Ильич» был списан в 1968-м. В 1976 году была выпущена почтовая марка СССР – ледокол «Владимир Ильич». Я часто вспоминаю работу этого замечательного ледокола. И вот 100 лет с момента его спуска на воду. Наша с ним история!
Николай Тарасов, почетный работник Морского флота СССР,
механик-универсал 1-го разряда
«МОРЯК УКРАИНЫ», № 10 от 16.03.2016-го