Полярный рейс парохода „Ленин"В. Б. ВОСТРЯКОВ (2ас) Летом 1931 г. я был приглашен участвовать в качестве радиста и организатора радиосвязи в Ленско-Колымской экспедиции Наркомвода. В задачи экспедиции входила переброска парохода
"Ленин" из Якутска в Среднеколымск по такому маршруту: вниз по Лене, по морю и проливу Лаптевых, по Восточно-Сибирскому морю и затем по реке Колыме. Экспедиция не лишена была риска, так как в этих полярных неисследованных морях, куда до этого не заходило ни одно судно, легко можно было оказаться затертыми льдами и зазимовать. Целью моей работы было держать связь с континентом, преимущественно с радиостанциями Якутской республики, для ежедневного информирования центра о продвижении "Ленина".
Меня, с одной стороны, прельщала возможность побывать в новых незнакомых полярных странах, с другой стороны, крайне интересно было изучить условия распространения коротких волн в полярных районах и выяснить зависимость этих условий от метеорологических явлений, влияющих на погоду всего северного полушария, так как это могло пролить новый свет на общие условия распространения коротких волн. Поэтому предложение это мною конечно было принято, и 2 августа экспедиция выехала из Москвы в Иркутск. Из Иркутска до Якутска пришлось лететь уже на самолетах. Этот путь протяжением в З000 км был проделан в два дня, и в середине августа мы были уже в Якутске.
Установка парохода "Ленин"Судовая связь с береговыми станциями ведется до сих пор главным образом на длинных волнах, на сравнительно небольшие расстояния. Но так как по пути нашего следования береговых радиостанций вообще не было и нет, а немногие рации Наркомсвязи в Якутской республике благодаря большим расстояниям, которые приходится перекрывать, работают исключительно на коротких волнах, мною была взята из Москвы коротковолновая установка мощностью в 200—240 ватт.
Эту установку я приспособил на "Ленине" под питание от имевшейся там длинноволновой станции.
Благодаря наличию кенотронов, выпрямлявших ток в 500 периодов, тон получился очень хорошим, гораздо лучшим, чем он был в свое время на пароходе "Микоян" (RARO) t-5, t-6 (по сообщению большинства корреспондентов). Внушала серьезные опасения в смысле хорошего излучения антенна на "Ленине". Она была очень маленькой, короткой и главным образом низкой, проходящей над громадной железной трубой парохода на расстоянии не большем, чем 1,5 метра.
Однако же первое QSO с Австралией показало, что даже с такой антенной работать можно.
Основная длина волны антенны благодаря той же близости к железу получалась несколько больше подсчитанной примерно в 150 м, так как на волне в 50 м никаких намеков на излучение не получалось. На волнах же порядка 30 м антенный амперметр отклонялся до 0,3-0,4 А, но при этом при контроле помощью приемника, отнесенного на известное расстояние от передатчика, никакой одной ярко выраженной волны не было, — прослушивалось лишь несколько слабых паразитных волн, неравномерно разбросанных в диапазоне от 20 до 70 м. Тогда пришлось укорачивать длину волны (заземленной) антенны конденсатором. После ряда опытов на волнах между 41 и 47 м получилась при большом укорочении волны достаточная отдача в 0,7—0,8 А. Повидимому это была укороченная третья гармоника основной волны антенны, на которой я и остановился. Изменяя емкость антенного конденсатора, легко удалось получить любую волну в пределах от 42 до 45 м почти без изменения отдачи. Рабочей волной по разным соображениям была избрана волна в 44 м.
Большой помехой при работе передатчика было постоянное колебание (от 80 до 110 вольт) напряжения судовой динамо, причем эти колебания зачастую были не плавными, а происходили резкими скачками. Соответственно этим колебаниям и отдача в антенне прыгала от 0 до 1 ампера и более.
Во избежание плохих последствий от такой скачки напряжений все время приходилось следить при передаче за показаниями приборов и, работая одной рукой на ключе, другой рукой регулировать возбуждение альтернатора, увеличивая его, когда напряжение динамо падало, и уменьшая, когда оно увеличивалось. Лишь этим способом удалось предохранить лампы и трансформаторы от порчи и держать волну более или менее стабильной.
Другой большой помехой, на этот раз при приеме, было резкое дрожание всего судна, наблюдавшееся при работе судовой динамо. Эта динамо мощностью в 12 kW была неудачно установлена на фундаменте и поэтому вибрировала при работе. Колебания фундамента и станины динамо иногда совпадали с частотой колебаний тросов и металлических частей и заставляли их в такт очень сильно вибрировать и тереться друг о друга. Трения металлических частей друг о друга всегда создают помехи при коротковолновом приеме. Отражается даже ручная работа с металлической проволокой на палубе.
То же наблюдалось (но значительно в меньшей степени) и на "Микояне". На "Ленине" же эти помехи иногда почти совсем заглушали прием, доходя до громкости R-7 R-8, и длились целыми часами. Иногда же при изменениях в работе динамо они ослабевали, но никогда не пропадали совсем. Если же динамо не работала, то прием был всегда совершенно чистым. Бороться с этими помехами приходилось, ослабляя до отказа связь с антенной. При этом громкость помех, как апериодических, ослаблялась по сравнению с радиосигналами более значительно.
[70]
Эфир в ЯкутскеВо время пребывания в Якутске эфир был очень неплох. Из сравнительно близких станций (но в этих местах являющихся почти DXами, так как расстояние до них почти никогда не было меньшим 3 000 км) были слышны сибирские станции как правительственные, так и любительские. Из последних были слышны Иркутск, Хабаровск, Владивосток, Омск, Томск и другие; также станции Союззолото (SZ), разбросанные по Восточной Сибири. С некоторыми из них удалось установить QSO.
Из DX‘ов главным образом был слышен юг и юго-восток. AC (работающие еще старыми обозначениями), AJ, ОР (теперь KAI), ОН, ОА, OZ и NU6 и 7. Обыкновенно с 12 ч., мск (18 ч. местного времени) первыми появлялись Гавайские о-ва и Америка), а за ними и все остальные DX. Громче всех всегда были слышны Филиппины, особенно две станции (hAICE и KAICL), работающие почти без перерывов целыми днями и ведущие обширные tfc. Австралия же была всегда слышна гораздо слабее (не выше R-3), но зато гораздо стабильнее, почти без колебаний слышимости.
С 19—20 ч. мск была слышна и Москва, главным образом московские fone ЦДКА и ВЦСПС. Максимальной громкости Москва достигала от 20 до 21 мск, когда слышимость ЦДКА на 0-V-1 доходила иногда до R-5 без генерации. ВЦСПС, в противоположность слышимости по Европе, всегда был слышен слабее. Иногда, в известные периоды, совпадавшие с максимальной громкостью этих fone, были слышны и мощные московские коллективные телеграфные станции ЦДКА и 2KBX. В такие моменты их громкость, так же как и громкость
[71]
Австралии, не превышала R-З, но они никогда не были так же стабильно слышны. Большею частью их не было слышно вовсе, несмотря на приличную слышимость fone.
Кроме этих двух станций иногда появлялись в эфире и другие мощные станции европейской част СССР. Так были слышны ЗКAC (теперь RHA1), RDE (рация Совторгфлота в Одессе, работающая на волне около 49 м и коллективные рации EU4 и АU8.
Из других fone, кроме московских, как в этом районе пребывания "Ленина", так и за все время пути его, были слышны Сайгон (Индо-Китай), работающий на волне около 49, 5 м, Хабаровск и иногда американские станции. Сайгон обычно был слышен но вечерам от R-3 до R-5. Хабаровск большей частью мог приниматься на громкоговоритель при великолепной модуляции; по чистоте и естественности приема Хабаровск является одной из лучших станций, которые когда-либо мне приходилось принимать.
Во время рейса официальную связь я вел, пользуясь судовыми позывными "Ленина" — RARY; с любителями же работал я своими позывными XEU2ac.
Организация связи22 августа "Ленин" вышел из Якутска.
Предварительно я вел переговоры с Якутским округом связи НКПТ о радиосвязи в пути. Ежедневная связь предполагалась с Якутский 4-киловаттной рацией RKO, работающей на волнах около 35 и 63 м, и с рацией RFO (0,25 kW), находящейся на Ляховских островах, севернее пролива Лаптевых, и работающей на волне около 43 м. Один раз (для начала) в пятидневку связь предполагалась также с Среднеколымском, с рацией RDG, работающей на волнах 48 и 58 м.
С округом связи, несмотря на распоряжение правительства РСФСР оказывать всяческое содействие экспедиции, не сразу удалось договориться. Дело в том, что округ связи предлагал мне устаревший тип односторонней связи, при которой станции в определенные часы передают
(один раз в день) и в определенные часы слушают. Учитывая всю громоздкость такой связи, при которой ответ на справку может притти только на третий день, и почти полную невозможность вести такую связь с подвижной станцией, где условия все время меняются, я настаивал на обычном типе единовременного QSO, принятого как в морской практике, так и на многих континентальных коротковолновых линиях.
Однако округ связи, несмотря на то, что в техническом отношении это было в Якутске вполне возможно, долго не соглашался на такой тип связи. Согласившись же наконец, Якутск проработал так со мной только один день, после чего замолчал и не отвечал в условленные часы совсем. Не зная, в чем дело, и думая, что RKO просто меня не слышит, я в течение не менее десяти дней звал его регулярно. Лишь убедившись в полной безнадежности этого дела, я прекратил вызовы.
Итак, благодаря такому "странному" отношению Якутского округа связи к вопросу радиосвязи с экспедицией мы бы вообще не имели связи с Якутском, если бы не дополнительно назначенная (также два раза в сутки) радиосвязь с Якутским Гимеином (гидро-метеорологическим институтом), который имел право пользоваться передатчиком RKO для передачи метеорологических сведений. Этой связью удалось воспользоваться и для передачи вместо метеорологических сведений официальных и частных msg. В дальнейшем, до самого прихода "Ленина" к месту назначения, вся связь с Якутском и дальше через Якутск велась исключительно через Гимеин. Благодаря хорошей работе радиста т. Андреева эта связь, насколько позволяли эфирные условия, была очень хорошей.
Помимо связи с RKO через Гимеин, осталась еще связь с RFO. Благодаря невозможности приема RFO при работающем альтернаторе и благодаря сложности пуска его в ход с RFO пришлось держать связь по "якутскому" способу, хотя иногда, в важных случаях, он и переходил на QSO. Так же как и с Гимеином, связь была назначена два раза в сутки по получасу. Радист RFO т. Фехнер вместе с т. Андреевым оказали своей прекрасной работой громадную помощь пароходу, за что им приношу большую благодарность.
Работа в путиПервые дни по выходе из Якутска связь с RKO была очень плохой благодаря мертвым зонам при малых QRB. В большинстве случаев как днем, так и вечером RKO вообще не было слышно ни на волне в 35 м (днем), ни на волне в 63 м (вечером). В лучшем случае RKO удавалось принимать с отличнейшим QSB, причем он сообщал, что слышит RARY также плохо. Гораздо лучше в это время было слышно RFO, хотя и он редко принимался без некоторых QSB. При таких условиях слышимости msg на Якутск приходилось частично давать via RFO.
Правда, выручил меня AV1ai (т. Хитров, Томск), который согласился принимать наши msg и передавать их дальше по проводу.
1ai оказал громадную услугу экспедиции. Благодаря его прекрасной работе и аккуратности все msg, адресованные в Москву и в дру-
[72]
гие города, за все время пути "Ленина" по Лене шли через него. Msg же, адресованные в Якутск, попадали туда в большинстве случаев через RFO, но частично также и через 1аi.
В первый же день работы XEU 2ас удалось связаться с XEU 2bv, который в то время находился на Чукотском полуострове, на реке Анадырь, участвуя в экспедиции Граждвоздухофлота. 2bv жаловался на почти полное отсутствие связи с нашими рациями, в то время как с иностранными связываться легко удавалось. Поэтому оказалось возможным оказать посильную помощь этой экспедиции, принимая и передавая дальше ее msg. Любопытен был случай передачи от 2bv одной радиограммы, адресованной в г. Анадырь. Она прошла путь (via XEU 2 ас и AU1ai и Хабаровск) в 12000 км, хотя 2bv находился совсем близко от г. Анадыря. Регулярный tfc с XEU 2bv продолжался ежедневно вплоть до выхода "Ленина" в море. В дальнейшем он прекратился, так как экспедиция Гражвоздухофлота направилась в м. Анадырь.
Такие условия слышимости продолжались до выхода "Ленина" в море, т. е. до первых чисел сентября. Якутск продолжал быть слышимым очень не регулярно, RFO несколько лучше, но также с большими QSB.
DX'ы принимались гораздо ровнее, хотя в разные дни и они были слышны по-разному. Здесь, так же как и около Якутска, совершенно ясно было, что юг слышен несравненно лучше, чем запад. Московские телеграфные (коллективные) рации совершенно пропали, продолжал быть слышным лишь легкий свист fone ЦДКА и ВЦСПС.
Совершенно обычным было, что после хорошего QSO с ОА, когда 2ac был слышен R-4 — R-5, с 1ai удавалось связаться лишь с трудом. Впрочем за этот период работы связь с 1ai была лучше в более позднее время суток. 1ai cтановился слышным уже с 16 мск, но лучший QRK был между 17 и 18 ч. мск. С востоком же, с 2bv лучше было работать раньше, примерно с 14 мск.
Прочие же наши любители в этом районе появлялись лишь эпизодически. Ни о какой регулярной слышимости их здесь не могло быть и речи. Впрочем и наши мощные правительственные рации, находящиеся на таких же QRB, как и любители (2 500 — 3 500 км), например RDV (Чита) и RKM (Иркутск), здесь были очень часто слышны QSC.
Можно было предполагать, что по выходе "Ленина" из устья реки в море слышимость RKO благодаря увеличению QRB улучшится и связь станет нормальной. Однако получилось обратное. С 4 сентября RKO на несколько дней пропал совершенно, целыми днями не было слышно никаких даже намеков на его работу. Связь же с RFO, несмотря на значительное уменьшение QRB (до нескольких сотен километров), продолжалась, но условия связи были очень странными. Мы обыкновенно привыкли к тому, что если вечером и ночью станции, находящиеся на близких расстояниях, неслышны благодаря мертвым зонам, — днем с ними работать еще можно. Здесь же утром и днем RFO не был слышен совсем, вечером
и ночью он был слышен очень прилично, хотя и с неизбежным QSB.
Вообще эфир в эти дни был плох. Слабее стали слышны южные DX’ы, а с 17 мск всякая слышимость постепенно пропадала.
Во второй половине нашего 8-дневного морского перехода (за проливом Лаптевых, в Восточно-Cибирском море) слышимость не улучшилась. RKO не удалось обнаружить до 11 сентября, т. е. до самого нашего прихода к устью р. Колымы. Связь же с RFO продолжалась, но его было слышно с сильным мгновенным QSB от R-9 до R-O.
Южные DX’ы же стали слышны опять стабильнее. В отношении Запада попрежнему не было никаких намеков на слышимость. Повидимому это происходило не вследствие увеличения QRB, а вследствие или временного изменения общего состояния эфира, или, что вернее, вследствие специфичности полярных эфирных условий.
В устье р. Колымы, куда мы пришли 11 сентября, условия слышимости резко улучшились. Возобновилась связь с RKO, DX'ы стали слышно оглушительно, появились намеки на работу 1ai. Такой хороший прием держался два-три дня, после чего слышимость опять несколько ухудшилась. По дороге к верховьям Колымы слышимость снова улучшилась, на этот раз на более продолжительное время. Очень вероятно, что это улучшение, похожее на возвращение стабильных условий приема, было обязано тому, что мы продвинулись сильно на юг, хотя и не миновали еще Полярного круга. Здесь снова возобновилась хорошая связь с RKO (опять пропадавшим с 13 по 20 сентября), который, если и не принимался регулярно во все часы своей работы, все же был слышен ежедневно. Появились и наши сибирские любители, даже западные (особенно X AU 3 la, AU 1 kab и AU 1 nz), не говоря уже о DX.
Все указанные наблюдения над слышимостью за весь рейс относятся к 40-метровому диапазону. Неоднократные попытки слушать на 20-метровом диапазоне никаких результатов не дали — были слышны лишь американские, японские и другие правительственные станции. На 80-метровом диапазоне, кроме редких правительственных станций, также ничего не удалось услышать.
В последних числах сентября пароход "Ленин", придя в Среднеколымск, был поставлен на зимний отстой, и рация "Ленина" RARU (она же XEU 2 ac) прекратила работу. Благополучно, при весьма благоприятных условиях, проделав морской путь от Якутска до Колымы, наша экспедиция остановилась в Среднеколымске в ожидании наступления зимнего пути на Якутск. Выехать удалось лишь 28 октября. Проделав в исключительно тяжелых условиях путь в 3 000 км, в Якутск мы прибыли 13 января. До Москвы же удалось добраться только 12 февраля, т. е. через три с половиной месяца со дня нашего выезда из Среднеколымска, покрыв поездом, самолетом, пароходом, пешком, на оленях, на собаках, на лошадях, на быках и даже на верблюдах путь общей протяженностью в 24 000 км.
[73]
