"Ф. Литке"/"III Интернационал"/"Канада"/"Earl Gray", ледорез

[веселов пётр]

Документ Microsoft Word.doc [Спасибо за публикацию "Плавание "Канады". А то я как-то пропустил. Только номер газеты №98, 10.5 КБ Скачиваний: 521]

[Polarstern]

Интересное сообщение Бориса Вилькицкого о бое "Минина" с "Канадой" в 1920 году, при эвакуации белого войска из Архангельска из его ранее упомянутой книги "Когда, как и кому я служил под большевиками. Воспоминания белогвардейского контр-адмирала"

В феврале 1920 года фронт Северной области был прорван красными в нескольких местах и дальнейшая оборона оказалась невозможной. Пришлось наспех организовывать эвакуацию людей, жизни которых грозила опасность.
Чаплину и мне было поручено руководство эвакуацией. Чаплина назначили комендантом ледокола «Минин», на котором в числе прочих находились члены правительства, меня же — комендантом флагманского корабля «Ярославна», на котором помещался штаб генерала Иванова. «Ярославна» стояла в ремонте, машины были разобраны. Оба корабля были заполнены людьми до последней возможности. Подготовку эвакуации нужно было провести в суточный срок.
Я отдал последний приказ по экспедиции Северного Ледовитого океана, сдав должность одному из моих научных сотрудников, надворному советнику Н. В. Розе[40], и поручив охрану имущества командам, предпочитавшим остаться в России, выплатил им жалованье за несколько месяцев вперед и вступил в новую должность.
Генерал Миллер не хотел эвакуироваться, считая своим долгом разделить участь тех, кто, находясь на фронте далеко от Архангельска, не сможет быть вывезен. Лишь в последнюю минуту, получив сведения, что отрезанная от Архангельска часть армии пробивается сухим путем в Финляндию, нам удалось его уговорить не губить свою жизнь которая еще может быть полезной России, и идти на «Минин».
«Минин» взял на буксир «Ярославну» и стал пробиваться через очень мощные льды в море. Уже в реке, проходя Соломбалу, пришлось отстреливаться от большевиков, вышедших из подполья и стрелявших по кораблям.
По выходе в открытое море выяснилось, что ни вести на буксире «Ярославну» в февральских льдах, ни собрать ее машины в короткий срок, нет
никакой возможности. Ночью переставили с «Ярославны» на «Минин» единственное крупное орудие, перенесли прочее оружие, перевели людей и двинулись дальше на одном «Минине». По пути в горле Белого моря сняли офицеров с «Таймыра» и других ледоколов, промышлявших тюленей. В числе снятых с ледоколов был также мой помощник генерал-майор П. С. Шорин[41].
Вслед «Минину» большевики выслали другой ледокол «Канаду», поставив на него полевую артиллерию. Завязался бой во льдах. Благодаря пушке, перенесенной с «Ярославны», удалось обратить «Канаду» в бегство[42].
Мы с Чаплиным сменяли друг друга на командном посту и благополучно прибыли в Норвегию. Оказалось, что находившийся в то время на Мурмане коммандант Никэз, о котором я упоминал выше, набрал группу морских прапорщиков, захватил пароход «Ломоносов» и также пришел в Норвегию. В Норвегии все мы были интернированы в одном лагере около Тронтгейма и пробыли там кто месяц, кто два, а кто и больше, пока не представилась возможность каждому куда-либо выехать.
Таким образом закончилась в феврале 1920 года вооруженная борьба с большевиками на Северном фронте.

Примечания
41 Шорин Петр Сергеевич (1866–1940). Генерал-майор. В 1919–1920 гг. помощник начальника гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана Б. А. Вилькицкого. Был женат на сестре Б. А. Вилькицкого. Умер в эмиграции.
(обратно)
42 Капитаном известного всем северным морякам ледокола «Канада» (впоследствии «Третий Интернационал» и «Ф. Литке») был Николай Константинович Мукалов. Для начала цитата из воспоминаний знаменитого философа Николая Бердяева: «Единственным товарищем моего детства был моряк Н. Мукалов. Я был очень к нему привязан, и отношения сохранились на всю жизнь. Впоследствии он стал очень заслуженным моряком, совершал экспедиции. Он был вместе со мной в ссылке в Вологде» (Николай Бердяев. «Самопознание», Л., 1991. С. 35).
Отмечу, что сначала Мукалов был сослан в Яренск, а потом переведен в Вологду. После трехгодичной ссылки он вместе с известным террористом Борисом Савинковым участвовал в подготовке убийства министра Плеве. С 1906 года отошел от революционной деятельности и много лет плавал штурманом и капитаном. Распространяя, кстати, во время плаваний по Северу рукописи своего друга Бердяева.
В начале первой мировой войны Мукалов был призван на действительную военную службу в чине прапорщика и назначен командиров ледокола «Канада». Он сам нанял команду, обучил ее. Обычно навигация в Архангельске заканчивалась уже в начале осени, но Мукалов добился, чтобы суда с грузами военно-морского ведомства беспрепятственно входили и выходили из Архангельского порта даже в декабре.
В одном из архивных документов говорится, что выдающуюся энергию и твердость Мукалова при проводке судов во льдах зимой 1914–1915 и 1915–1916 годов отмстил главноначальствующий Архангельска и района Белого моря вице-адмирал Угрюмов. В рапорте на имя морского министра он ходатайствовал о производстве прапорщика Мукалова в подпоручики.
К апрелю 1916 года Мукалов за свои морские заслуги был награжден орденами Святого Станислава 3-й степени, Святой Анны 3-й степени и медалями.
В Архангельске Николай Константинович с женой и двумя детьми жил по адресу: ул. Базарная, 12 (переименованная в 1920 году в улицу Георгия Иванова). Среди друзей Мукалова были заводчики Кыркаловы, многие известные северные капитаны, в том числе — братья Бутаковы.
Именно Мукалов командовал «Канадой», спасшей «Соловья Будимировича». Это было приметным эпизодом нашей морской истории. Архангельск тогда встретил «Канаду» и ее капитана овациями.
Когда в феврале 1920 года большевики взяли Архангельск, они первым делом захватили «Канаду». Они приставили к Мукалову комиссаров с маузерами и заставили выйти в морс в погоню за «Мининым» и еще двумя судами, увозившими тысячи беглецов, в основном женщин и детей. Мукалов сумел отдать распоряжение стармеху сбавить скорость, чтобы позволить «Минину» уйти. Когда «Минин» был все-таки настигнут, бой продолжался недолго. Пушка «Канады» была выведена из строя, и под огнем «белых» Мукалову приказали уводить «Канаду» в Архангельск.
Там Николая Константиновича арестовали, бросили в чекистский подвал. Утром собирались расстрелять, а ночью команда ледокола окружила тюрьму, требуя освобождения командира. ЧК пришлось уступить. Улучшив момент, Мукалов скрылся. Через некоторое время ему удалось нелегально перейти границу с Норвегией. Там его уже ждала жена, вместе они ухали в Англию.
Николай Мукалов был одним из лучших северных мореплавателей ранга Амундсена и Нансена. В начале 1920-х он принимал участие в советских Карских экспедициях. Известно, что после Второй мировой войны Мукалов еще жил в Лондоне. В личном фонде Николая Бердяева в Российском государственном архиве литературы в Москве есть несколько писем Мукалова к философу.

[веселов пётр]

А при чём здесь "Канада"? Её не было в Архангельске в феврале 1915г. Были и другие ледоколы. (ледокольные пароходы).

[веселов пётр]

Это я о газетной заметке "Требуется на ледокол фельдшер..." "Архангельск" от 25 февраля 1915 г.

[ББК-10]

"Вокруг света", 1928, №20

РОЗЫСКИ „СОЛОВЬЯ"

Из истории ледоколов „Красин" и „Малыгин“
Очерк участника спасательной экспедиции 1920 года В. Майвалдова

I. „Соловей" в беде.

Трудно найти не только в зарубежном мире, но и в нашем обширном Союзе такой уголок, где бы не интересовались судьбой экспедиции Нобиле, достигшей на дирижабле «Италия» Северного полюса с целью изучения Арктики и потерпевшей аварию при обратном полете. Драма, развернувшаяся на крайнем севере, взволновала всех. Она всколыхнула общественные круги многих стран, отправивших экспедиции для спасения кучки людей, затерявшихся в вечных льдах Северного Полярного моря.
Человечество, вооруженное всеми достижениями современной техники, вступило в борьбу со стихией, захватившей богатую добычу. Действия морских судов, авиации и радио тесно сплелись между собою в целях розыска и спасения потерпевших аварию.
СССР одним из первых принял участие в спасательных экспедициях и отправил на поиски свой мощный ледокол «Леонид Красин» (бывший «Святогор») и ледокольный пароход «Малыгин» (бывший «Соловей Будимирович»), снабдив их самолетами. Теперь уже всему миру известен героический поход этих двух судов. Имена их войдут в историю...
Эти события заставляют вспомнить другие, аналогичные им, происходившие ровно восемь лет назад, —события, которые составляют славные страницы в истории наших ледоколов.
Когда наш Север находился еще в руках белых, хозяйничавших там при непосредственной поддержке Антанты, из Архангельска вышел, по предписанию высших властей, ледокольный пароход «Соловей Будимирович». Назначение его было — порт Мурманск с заходом по пути в Индигскую губу (на северо-восток от Чешской губы) для погрузки заготовляемой там оленины. Будучи одновременно пассажирским и грузовым пароходом, он нес в трюмах груз консервированного молока и
сыра, и, кроме команды в 40 человек, на его борту находилось около 20 человек пассажиров, большинство из которых были русские, спешившие оставить пределы России в виду надвигавшейся «красной опасности».
22 января 1920 года «Соловей» вышел из Архангельска, имея запас угля в 270 тонн. 28 января, находясь в виду Индигской губы, пароход попал в сплошные крепкие льды. Несмотря на все старания опытного капитана Рекстина, командовавшего им, «Соловей», не обладая достаточно мощной машиной, не в силах был самостоятельно выбраться из крепко связавших его льдов. 30 января капитан «Соловья» впервые просил по радио выслать на помощь ледокол.
Своевременно оказанная помощь, несомненно, дала бы возможность «Соловью» выбиться из льдов и благополучно избежать тяжелых последствий, которые ему пришлось испытать.
Но не тут-то было. Белые, пославшие столь несвоевременно пароход в Индигскую губу, мало о нем беспокоились. Они усиленно готовились к бегству из Архангельска, к которому энергично подступала Красная армия.
Европа едва начала приходить в себя после мировой войны. Стремления капиталистических стран были направлены в сторону подавления растущего рабочего движения и разгрома молодой Советской Республики, — им было не до спасения обреченных на гибель.
Так или иначе — помощи не было, и «Соловей» был предоставлен сам себе. Пять месяцев, скованный льдами, он носился по воле ветров и течении, лишенный возможности самостоятельно передвигаться, в полной оторванности от обитаемого мира. Лишь изредка он давал о себе краткие весточки, прося о помощи и сообщая о своем местонахождении. Не раз пытался ледокол выбиться на чистую воду; почти весь запас угля был израсходован. В ночь на 16
февраля «Соловей» сильным восточным ветром был отнесен через Карские Ворота в Карское море, где он достиг максимальной широты 72°41' при долготе 63°22'. Приблизительно около этого места ледокол дрейфовал до момента его нахождения.
Положение «Соловья» было катастрофическое: остатки угля, каждодневно уменьшавшиеся, едва обеспечивали потребность в: нем на отопление корабля и приготовление пищи; запасы продовольствия были весьма ограниченные. При подобных условиях длительное пребывание во льдах грозило людям голодной Смертью. К тому же льды капризны и опасны: движимые ветрами и течениями, они могут раздавить пароход, посадить на камни или унести далеко на север, куда невозможен доступ даже сильнейшим ледоколам, где бессилен человек и бесследно погибло немало кораблей...
В это время (в конце февраля 1920 г.) Архангельск был взят красными войсками, и перед нашим морским командованием во всей остроте встал вопрос о посылке спасательной экспедиции за «Соловьем».
Льды Карского моря в это время года крайне тяжелы и трудно проходимы даже для самых мощных ледоколов. В нашем же распоряжении находились только маломощные ледоколы «Пожарский» и «Канада». Ледокол «Святогор», являющийся самым мощным ледоколом в мире, был уведен англичанами в 1919 году при оккупации нашего севера. Между тем только «Святогор» мог разрешить трудную задачу вывода «Соловья» из льдов без особого для себя риска.
Само собой разумеется, предпринимать меры к спасению «Соловья» на оставшихся в распоряжении Республики ледоколах в это время года было невозможно. Решено было выждать, пока льды станут слабее. Начались переговоры с Англией о предоставлении нам для спасательной экспедиции уведенного англичанами «Святогора».
Переговоры с Англией затянулись. Прошли апрель и май. «Соловей» взывал о помощи, сообщал, что угля и продовольствия почти не осталось. Знатоки Арктики опасались, что ледокол может течениями потянуть на крайний север, по следам погибшей когда-то экспедиции Брусилова. Необходимо было спешить.
Наконец «бескорыстная и человеколюбивая» Англия за солидную мзду в 20 000 фунтов стерлингов (около 200 000 рублей) согласилась предо-

ставить нам наш же ледокол «Святогор» для спасения гибнущих людей. Ледокол без команды передавался не нам, а Норвегии, где и решено было снарядить экспедицию под руководством опытного полярного исследователя Отто Свердрупа.
Добившись таких результатов, наше морское командование решило также отправить ледокол «Канада» («III Интернационал»), так как поиски «Соловья» двумя судами, несомненно, могли дать лучшие результаты. Точное местонахождение «Соловья» не было известно вследствие продолжительности пребывания его среди льдов при невозможности запеленговать (определить) свое положение по неподвижным точкам на берегу.
Совместно с норвежцами был выработан следующий план экспедиции: «Святогор», в сопровождении угольщика, должен был итти сперва на Новую Землю, в Белушью губу, оставить там угольщика, дабы иметь возможность на обратном пути пополнить запасы угля и пресной воды, затем через Карские Ворота отправиться на поиски «Соловья». Наш ледокол должен был взять направление из Архангельска непосредственно на Карское море, также через Карские Ворота. День отплытия назначен был на 15 июня.
«III Интернационал» начал усиленно готовиться к экспедиции — погрузил запас угля, воды и продовольствия чуть ли не на год. Командиром корабля был назначен Н. К. Мукалов, знаток ледокольной работы, не раз показывавший свое искусство в беломорских льдах; комиссаром корабля — военмор Савельев; начальником экспедиции; — военмор П. Т. Михайлов, начальник штаба морских сил — один из лучших моряков нашего флота. Автор этих заметок состоял флаг-секретарем при начальнике экспедиции.
Наступил день отплытия... Закончен летучий митинг на корабле. Быстро убираются сходни. Задышали машины. Ледокол отвалил от стенки и, мерно вонзая винты в студеные воды, двинулся в неведомый путь. Приветствуемые встречными судами, мы прошли Двину, пловучий Северо-Двинский маяк и вышли в Белое море.

II. По Белому морю.

Был ясный солнечный день. С востока тянул ветерок, разводя небольшую волну. Наш ледокол тяжело переваливался с бока на бок и слегка зарывался носом в волны. В целях экономии топлива мы шли двенадца-
ти-узловым 1) экономическим ходом. Жизнь на корабле вошла в свое русло и потекла с точностью часового механизма. Лишь несколько приподнятое настроение говорило об ответственности, которая была на нас возложена. Предстоявшие трудности не страшили нас. Хотелось поскорее добраться до Карского моря. Белое море было пустынно; лишь изредка встречались рыболовные тральщики и парусные лайбы поморов.
Утром 16 июня прошли белеющий на высоком скалистом берегу Орловский маяк, оставив позади знаменитые Орловские Кошки (мели). Из-за близости этих мелей, постоянных туманов и сильных переменных течений место у Орловского маяка считается опасным. Немало судов отдавало дань Кошкам. Повернув на северо-восток, мы взяли курс на Канин Нос. Перед нами открылся бесконечный простор волнующегося и хмурого Баренцева моря.
1) Один узел - скорость, равная одной морской миле в час (около 1, 85 километра).

III. По Баренцеву морю.

Барометр упорно падал, предвещая южные ветры. С северо-запада шла сильная зыбь. Барашков не было, но нас изрядно-таки покачивало. Нос ледокола сильно зарывался, так как его чрезмерно загрузили углем, и для устранения крена кочегарам пришлось приступить к перегрузке угля в кормовые ямы.
Погода стояла ясная, солнечная, но прохладная. Утренний холодок заставлял нас зябко ежиться и прятаться в теплые одежды
Весь экипаж был переведен на богатый полярный паек, заставивший позабыть сушеную воблу, скромную порцию мякинного хлеба и прочие «вкусные» вещи.

Миновали Канин Нос. Западные берега его — высокие и скалистые. На склонах гор, несмотря на лето, пятнами лежал снег. На мысу виднелись строения и мачты. Промысловых судов у берегов не было видно, весной же, во время охоты на тюленей и моржей, здесь скапливается до 300—400 судов. Моржей и тюленей мы видали в значительном отдалении. Горло Белого моря особенно богато тюленями. Весной, когда они огромными стадами выходят из воды на льдины для залежки и линьки, сюда завозятся на ледокольных пароходах промышленники-поморы. Чуткость тюленей заставляет охотников быть крайне осторожными. Выследив лежку, поморы стараются отрезать животным путь к воде и избивают их дубинами с железными шпильками на конце или убивают из ружей. Тюлени, великолепно плавающие в воде, беспомощны на суше; если стаду не удается спастись в воду — оно гибнет поголовно...
Моржи гораздо крупнее тюленей и далеко не так безобидны; устройство их конечностей (ласт) позволяет им свободно передвигаться по суше. Клыки моржа (иногда в 20—25 сан-

тиметров) представляют грозное орудие защиты и нападения. Были случаи, когда раненый морж разбивал и топил лодку неосторожных охотников.
Обыкновенно за моржами охотятся во время их сна, для которого животные большими стадами выходят на лед. Сон у моржей очень крепкий, и, чтобы оградить себя от неожиданного нападения своих главных врагов — человека и белого медведя, — они выставляют «часовых». Часовые, приподнимаясь на ластах, внимательно осматривают окрестности и при тревоге будят ревом уснувших и даже расталкивают особенно заспавшихся товарищей. Подкравшиеся охотники стараются первыми выстрелами снять часовых и убить моржей, лежащих ближе к воде, чтобы остальным отрезать путь к отступлению в воду.
Охотятся, также с лодок гарпунами. Всадив в намеченное животное гарпун, охотники спешат отплыть подальше, так как раненый морж обыкновенно переходит в бешеное нападение. К гарпуну на длинной крепкой веревке привязан поплавок — пустой бочонок. Когда раненое животное утомится, поплавок ловят, и моржа вытаскивают на лед или берег, где и добивают топорами или из pyжей.
Жуткое впечатление произвел на меня убитый морж, которого мне пришлось увидеть вблизи. Громадное животное было вытащено на берег. Шкура, покрытая серо-черным блестящим мехом, туго натянута на
массивную тушу, лишь на шее — толстые жировые складки. Подкожный слой жира очень толст, — животное, проводящее всю жизнь в воде, предохраняется им от холода. Самое ужасное в морже — его морда. Круглый, выпуклый лоб, большие заплывшие глаза, огромные густые седые усы — все это напоминает лицо уродливого старика-запорожца. На шее и боках заметны были шрамы от заживших страшных ран. Казалось, это животное когда-то изрубили топором. Однако охотники объяснили мне, что это — следы весенних битв с другими самцами из-за самок. Битвы происходят в конце февраля, когда каждый самец старается захватить как можно больше самок. Битвы эти бывают ужасны. Все кругом полно ревом и хрипом яростных самцов. Мощные клыки в клочья разрывают толстую шкуру, нанося ужасные раны. Поединок оканчивается смертью или бегством слабейшего...
С утра 17 июня погода настроилась пасмурно. Свежий северо-западный ветер гнал крупную зыбь. Остров Колгуев, слабо обрисовавшись в тумане, быстро скрылся. Начали производить каждые 4 часа метеорологические наблюдения: определялись температура воды, воздуха, сила ветра, влажность, давление, бралась проба воды и каждый раз закупоривалась в бутылку с ярлычком, на котором отмечалось время взятия пробы. Два раза вдень мы сообщали по радио сводки о погоде центральной метеорологической станции в Архангельске.
Наконец получили радио от «Святогора»; он вышел 14 июня из Белушьей губы и находился теперь в Карском море, продвигаясь во льдах пятиузловым ходом.
К вечеру туман рассеялся, проглянуло солнце, зыбь начала стихать, и море, устало вздыхая, убаюкивало нас бортовой качкой. Появились разнообразные птицы, вестники близости земли. Белоснежные чайки величественно парили над кораблем и, почуяв добычу, вдруг камнем падали вниз, ловя с лету на волнах отбросы из камбуза 1). На севере виднелась широкая белая полоса, повидимому, отражение близко находящихся льдов. Справа на носу стал виден остров Вайгач. Вскоре мы увидали в бинокль и Новую Землю.
1) Корабельная кухня.

IV. Поход во льдах.

Перед входом в Карское море сперва попадались отдельные мелкие льдинки; сверху они были цвета тающего снега, а под водой — бирюзовые. Дальше начали встречаться ледяные поля площадью до 1/2 мили. Они нам не были страшны; их толщина достигала лишь 1 1/2—2 метров. Опасаясь льдов, мы выбрали лаг 2). Оказалось, что пройдено по чистой воде 572 мили. Полоса свободной от льдов воды замкнулась за нами, пропустив нас поздно вечером через Карские Ворота в желанное Карское море. Итак, мы начинали борьбу со льдами.
Погода стояла прекрасная. Холодное полярное солнце не заходило за горизонт, золотя северное небо круглые сутки.
По мере продвижения «III Интернационала» к северу лед крепчал. Вскоре начали встречаться толстые торосистые поля, крупно и мелко битый лед; однако, разводьев все еще было много. К раннему утру разводья покрылись «салом», температура воздуха опустилась до 2° Ц. Теперь мы уже продвигались толчками, прибегая к заднему ходу для разгона и делая около пяти миль в час.
Современные ледоколы приспособлены главным образом не для ломки льда ударом, а для продавливания его своей многотонной тяжестью. Нос ледокола срезан книзу и позволяет ему при движении вперед с разгона взбираться на лед. От тяжести судна лед ломается и крошится; ледоколу дается обратный ход; затем он снова разгоняется и обрушивается на льды, пробивая дорогу и оставляя за собой канал.
Нередко случается, что ледокол, взобравшись на льды, не может сняться с них одним задним ходом. В таком случае пускают машины в «раздрай», заставляя один винт работать вперед, а другой назад. На некоторых ледоколах, например на «Красине», имеется винт также на носу; он сильно подмывает льды струей воды, значительно облегчая работу ледокола. Под действием винтов засевший на льды ледокол несколько перемещается, изменяются точки давления., и судно отходит назад.
Бывают, однако, случаи, когда и такой ма-
2) Лаг — прибор для определения скорости и расстояния, пройденного судном.

невр не помогает. Тогда применяют систему перекачки воды в водоемы, находящиеся по бортам, на корме и на носу, приводя в действие мощные насосы.
В особенно тяжелых льдах не идут напролом, а стараются продвигаться разводьями и местами со слабым льдом, высматривая их с марса (бочонок на верху мачты). При тумане ледокол обычно приостанавливает сбою работу, в темноте же пользуется прожекторами.
Нужно признать, что работа на ледоколе крайне тяжела, требует большого опыта в управлении и знания льдов. Необходимы быстрая ориентировка и способность принимать смелые ответственные решения.
Однообразие ослеплявшей глаза ледяной пустыни лишь изредка нарушалось появлением тюленей или моржей. Белые же медведи не попадались.
Однажды сигнальщики заметили на горизонте дымок. Корабль оживился, зашумел, как улей. Свободная от вахты команда высыпала на палубу, с жаром обсуждая, что это за дымок и кому принадлежит. По расчетам, это должен был быть «Святогор», но не исключена была возможность, что судно окажется «Соловьем». Однако вскоре сомнения разрешились: стали видны две трубы — отличительный признак «Святогора». Возбуждение охватило всех: необходимо догнать «Святогора», притти к «Соловью» не позже норвежцев! Засуетились наши «духи» (машинная команда), кочегары зашуровали 1), подняли пары, машины прибавили оборотов. Однако коварные льды не давали разнить хода — торосы достигали больше 4 метров толщины.
1) Шуровать — мешать в топке для поднятия температуры огня.

Но вот пригрело солнышко. Стало веселее и оживленней. Наш ледокол, под умелым управлением, хитро рыская по разводьям, подбавил хода. Порой он с огромной силой карабкался на льдины, ломая и кроша их. Корпус: судна дрожал, как струна, нос скользил в сторону, но мы с настойчивостью прокладывали себе дорогу.
«Святогор» становился все виднее. Вот мы уже в кабельтове (200 метров) от мощного красавца. Это была наша первая встреча с кораблем в Карском море (широта — 71°47', долгота 61°46'). После взаимных приветствий приспусканием флага попробовали сговориться при помощи рупора, но дело не клеилось, и в конце-концов договорились по радио, что «Святогор» остановится в удобном месте, а мы к нему подойдем. Вскоре мы подошли к нему, перекинули сходни, и наше начальство — т. т. Михайлов и Мукалов — отправилось на «Святогор» для обсуждения дальнейшего плана действий. Мы с любопытством осматривали своего соседа.
Палуба «Святогора» была завалена углем, бочками и всевозможной кладью. Тут же виднелся аэроплан со снятыми крыльями и запасные шлюпки-сани. Норвежцы, видимо, солидно оборудовали экспедицию. Команды— наша и норвежская — липли к бортам. Многие, как из нас, так и из них, говорили по-немецки и по-английски. Сразу же завязался разговор, но очень осторожный. Нащупывая друг друга, говорили главным образом о времени отплытия, о трудностях плавания и о положении «Соловья». Потом пошло взаимное угощение табаком и папиросами; завязался даже кое-какой товарообмен.
Чистота «III Интернационала», бодрый и бравый вид наших моряков, видимо, произвели на норвежцев хорошее впечатление — нас неоднократно фотографировали и во время подхода и на стоянке. Однако наше свидание продолжалось недолго. Вскоре вернулось начальство, и мы разошлись со «Святогором», надеясь в скором времени снова встретиться у «Соловья». Решено было итти разными курсами, чтобы вернее его встретить; он должен был находиться где-либо поблизости, не далее чем в 25—30 милях. Лед сделался крайне тяжелым, торосы достигали шести метров. Пришлось медленно продвигаться, делая порой не более 1/4 мили в час. Последний этап нашего перехода был наиболее тяжелым. Шли под полными парами. С большим упорством долбили льды. Корпус судна дрожал от напряжения. В носу обнаружилась течь, —оказалось, льдом срезало несколько заклепок. Повреждение быстро исправили. Жадно рыскали биноклями по горизонту, стараясь обнаружить «Соловья»...

V. Нашли „Соловья"!

Около 21 часа 18 июня получили от «Соловья» радио, в котором он сообщал, что видит мачты и трубы идущего впереди нас «Святогора». В 2 часа 19 июня мы вошли в канал «Святогора» и через час при громких криках «ура» подошли к правому борту «Соловья». Пришедший раньше нас «Святогор» стоял у левого борта.
«Соловей» напоминал гигантскую подстреленную птицу. Он сильно накренился на один борт; на мачтах были пристроены паруса, которыми, очевидно, пользовались для передвижения по большим разводьям. Корабль носил следы отчаянных попыток вырваться из когтей льда.
Вид у команды и пассажиров был измученный, истощенный, но радостный. Разговорам и расспросам не было конца: ведь целых пять месяцев они не были на материке, питаясь лишь случайными отрывочными сведениями по радио. Среди команд обоих судов оказалось много знакомых и земляков.
Когда суматоха и радостное волнение улеглись, т. т. Михайлов и Соловьев собрали всех, находившихся на борту «Соловья», и рассказали им о положении дел на материке.
Невозможно забыть и трудно передать впечатление от нашего первого летучего митинга под 73 параллелью северной широты! Мрачный кубрик 2), едва освещавшийся мерцавшими коптилками на тюленьем жиру, был битком набит матросами. Начальник экспедиций т. Михайлов в коротких словах рассказал о событиях на материке. Он сообщил, что красное знамя развевается над Архангельском, что Красная армия очистила Северную область от белогвардейцев, что освобождены все томившиеся в тюрьмах моряки и рабочие. С жадным вниманием ловилось каждое слово, разгоревшиеся глаза на изнуренных лицах говорили о переживаемом волнении. Один из ко-
2) Кубрик — общее матросское помещение.

манды, волнуясь, ответил на слова т. Михайлова, говоря, что, помимо глубокой благодарности за спасение, он от имени экипажа благодарит, в лице морского командования, Красную армию, сбросившую иго белогвардейцев...
Долго не прекращались взаимные расспросы, из которых мы узнали, как много пришлось перенести команде и пассажирам «Соловья». Подавляло сознание оторванности от мира и полной беспомощности. Весьма остро стоял продовольственный вопрос. Огромным подспорьем оказался находившийся на пароходе груз консервированного молока и сыра. Хлеба было очень мало; выдавалось его лишь по 100 граммов в день на человека. Попытки добыть пищу охотой ничего не дали, так как «Соловья» носило по большей части в открытом море; за все время было убито не более двух десятков тюленей. Для сохранения топлива давно перешли на камельковое отопление, да и то экономили, жили скученно, освещались коптилками на тюленьем жиру.
Одно время, когда иссякла надежда на присылку ледокола, поднимался вопрос о путешествии на материк пешком по льду. Одна такая экспедиция была организована и даже отправилась в путь, но, к счастью, ее удалось вернуть на борт свистками с «Соловья», в это время получившего по радио сообщение, что из Архангельска готовится к выходу спасательная экспедиция. Вряд ли удалось бы смельчакам добраться до жилых мест; поход на самодельных шлюпках и санях был бы крайне тяжел. Трудно перечислить опасности, которые отовсюду грозили команде и пассажирам «Соловья». Один из них жестоко поплатился за свою неосторожность, забыв захватить темные очки: он почти окончательно потерял зрение от сверкающей белизны снега.
Надо отметить, что в общем экипаж корабля мы нашли в довольно удовлетворительном состоянии в смысле здоровья и бодрости духа. Большая заслуга капитана Рекстина в том, что он сумел сразу учесть создавшееся тяжелое положение и не замедлил принять меры, чтобы растянуть запасы продовольствия и угля на возможно больший срок, установив жесткие пайки. Команда ежедневно работала по обколке льда вокруг парохода, что до известной степени предотвращало заболевание цынгой и вместе с тем предохраняло пароход от разрушения.
Детальный осмотр парохода показал, что, несмотря на перенесенные невзгоды, корпус, машины и управление «Соловья» почти в порядке. Пароход мог итти вполне самостоятельно. Однако пора было браться за дело. С полудня началась перегрузка угля со «Святогора» на «Соловья».
Шум лебедок, разговоры и песни не прекращались, нарушая мертвенную тишину Арктики. Команда работала весело и энергично.
Пока шла погрузка угля, профессор Брейтфус (автор многочисленных трудов по исследованию Арктики)— ученый, принимавший участие в спасательной экспедиции на «Святогоре», с нашей помощью производил ряд исследований, измерений и многочисленных наблюдений.
К вечеру, по окончании погрузки угля, мы устроили на «III Интернационале» обед для норвежской команды. Исчезла всякая натянутость, почувствовались взаимный интерес и расположение между русскими и норвежскими моряками. Обед прошел весьма оживленно. После обеда были устроены танцы сперва под судовое пианино, а затем под гармонику. Вслед за нашими моряками, отплясывавшими русскую, пустились в пляску и норвежцы. Шум, гам, музыка, веселье — и все это на крайнем севере, за сотни миль от обитаемого мира!..

VI. Назад к Новой Земле.

Уголь оживил заснувшие механизмы «Соловья», тяжко вздыхая, заработала машина, и 20 июня мы гуськом двинулись в обратный путь. Предполагалось зайти в Белушью губу для пополнения запасов угля и воды. Первым в кильватерной колонне 1) шел «Святогор», пробивая канал; за ним следовал «Соловей», а позади, замыкая шествие, шли мы, чтобы в случае необходимости оказать помощь «Соловью».
К вечеру появился сильный туман, облепивший наш караван молочной пеленой и заставивший нас застопорить машины и остановиться среди тяжелого льда и огромных торосистых полей. Только к полудню следующего дня ветер унес туман, и мы снова двинулись в путь, делая около пяти узлов в час.
В начале лета в Карском море торосы, нередко достигают 6—7 метров. Они имеют некоторое сходство с айсбергами, но происхождение тех и других различно. Айсберги образуются от сползания материковых ледников в море, где лед разламывается на отдельные пловучие горы; торосы же получаются путем нагромождения ветром или течением отдельных льдин друг на друга. Эти нагромождения, смерзшиеся в компактную массу, постоянно встречаются в Карском море и представляют большую опасность для судов. Случается, что большие торосы садятся на «банку» (мель), и начинают образовываться целые острова, которые иной раз не успевают растаять за лето.
Находясь уже в районе Карских Ворот, мы заметили на «Святогоре», шедшем далеко впереди нас, поднятые на мачте шары, что означало остановку. Вслед за этим получили по радио сообщение, что «Святогор» налетел на банку и опасается, что получил течь. Мы спустили шлюпку и отправили на «Святогора» своего механика, прежде плававшего на нем
1) Кильватерная колонна — следование нескольких судов одного за другим, по следу впереди идущего.

и хорошо знакомого с его механизмами. Подробным обмером и осмотром было обнаружено, что «Святогор», имевший осадку в 27 футов, крепко засел на 23-футовую песчаную банку и сняться собственными силами не может. Мы подали ему на корму стальные буксиры и попробовали сдернуть с мели, но безрезультатно. Тогда к его борту подошел «Соловей», чтобы снять с него часть груза и дать возможность подняться.
Около четырех суток мы провозились со снятием «Святогора» с мели. Для ускорения темпа разгрузки мы также подошли к его борту. Наконец 25 июня мы дружными усилиями, совместно с «Соловьем» сдернули «Святогора» с мели под возгласы одобрения обрадованных норвежцев.
Наконец мы снова вышли на чистую воду, ускорили ход и направились к Белушьей губе. На море стоял полный штиль; пригревало солнце, погода была прекрасная. По пути мы попали в Гольфштрем, выделявшийся темно-синей окраской воды. К вечеру 26-го мы вошли в Белушью губу и отдали якорь на рейде, предполагая простоять около двух суток для погрузки угля и воды с ожидавшего нас здесь угольщика.
Наутро мы отправились на берег — ознакомиться с самоедами и их бытом.
Высадка на берег Новой Земли произошла под аккомпанемент оглушительного лая бесчисленных самоедских собак.
Становище Белушья Губа основано не очень давно. Это — несколько деревянных, аккуратно построенных домиков.
Многие из самоедов хорошо говорят по русски.
Живут самоеды охотой на белых медведей, пушных зверей, тюленей, моржей, белуху (род дельфинов), диких гусей, а также собиранием птичьих яиц и пуха. Одеваются они в меха.
Самоеды были русскими подданными, но все заботы о них царского правительства заключались в том, что их насильно окрестили, и над поселком повесили трехцветный флаг. Этот флаг мотался там до нашего прибытия. Мы его спустили и торжественна подняли советский флаг.
27 июня 1920 года в 15 часов на Новой Земле впервые взвилось алое знамя Республики...
На всем огромном острове (площадью 80.000 кв. километров) живет не более ста человек. Живется им трудно. Климат суровый; лето короткое, с постоянными туманами, дождями и даже снежными бурями. Зимой температура спускается до 50° Ц, и бури бывают настолько сильны, что для перехода из одного дома в другой, рядом стоящий, натягивают леера (веревки) и по ним тянутся. В течение трех зимних месяцев на Новой Земле совершенно не бывает солнца, лишь северные сияния озаряют полярную ночь. Поверхность Новой Земли представляет собой сплошную тундру, успевающую за лето оттаять вглубь сантиметров на шестьдесят. Растительность — крайне скудная; лишь изредка попадаются карликовые березы, из ягод — морошка и голубика.
Утром следующего дня, вооружившись кто винтовкой, кто охотничьим ружьем, мы отправились большой партией на берег Новой Земли поохотиться. Скучный, однообразный ландшафт оживляли всевозможные птички, бесстрашно выпархивавшие из-под самых ног, — они прилетают сюда на лето в огромном количестве. Бьют птиц здесь большей частью палками в период линьки, когда они не могут летать.
Один из близлежащих районов Новой Земли назван Гусиной Землей в честь его обитателей — гусей, гнездящихся там в огромном количестве.
Места, где птицы кладут и высиживают яйца, обычно, находятся на обрывистых, крутых скалах и называются «птичьими базарами». Здесь царят необыкновенное оживление и шум. Птицы поражают своей небоязливостью: позволяют вытягивать из-под себя яйца, не слетая с гнезда.
С охоты мы возвратились утомленные, но с богатыми трофеями в виде гусей, сов и большого количества крупных вкусных яиц гагары.
Самоеды то-и-дело посещали наш корабль, высказывая свои нужды и просьбы и интересуясь переменами, происшедшими в России. Мы снабдили их кое-каким продовольствием, однако, спирта не дали.

VII. Возвращение на родину.

29 июня, сердечно распрощавшись с норвежцами, мы снялись с якоря и вместе с «Соловьем» покинули неприветливые берега Новой Земли. По выходе из Белушьей губы густой серый туман окутал нас со всех сторон и упорно следовал за нами. Мы вынуждены были через короткие промежутки времени давать свистки во избежания столкновения с шедшим рядом «Соловьем». Орловский маяк прошли в тумане. Однако у острова Сосновца прояснело, и мы встретились с начальником морских сил т. Варваци, пришедшим сюда с дивизионом моторных истребителей.
Жарким солнечным днем мы миновали мерно покачивающийся СевероДвинский маяк и вошли в один из рукавов широкой дельты Северной Двины. Покрытые зеленью берега казались удивительно нарядными, деревья и кусты по-новому радовали глаз после голых топких берегов Новой Земли.
В порту линкор 1) «Чесма» встретил нас с оркестром музыки. Суда были расцвечены флагами, на борту собрались сухопутные части и многочисленная толпа народа. Нам устроили овацию.
Вечером был организован торжественный обед для экипажа «Соловья» и участников экспедиции. Мы радовались счастливому окончанию нашего похода и гордились, что в столь трудное для Республики время сумели снарядить ледокол, спасти людей, брошенных белыми на произвол судьбы, и вернуть советскому флоту невредимым хорошее судно «Соловей», которое под именем «Малыгина» наряду со «Святогором» — «Красиным» является ныне героем дня.
1) Линейный корабль.

---

#графика

[SVF]

Это я о газетной заметке "Требуется на ледокол фельдшер..." "Архангельск" от 25 февраля 1915 г.

Удалил.

[Сергей Некрасов]

Модель "Ф. Литке" (Архангельск, Северный морской музей).

[веселов пётр]

Пожалуй не самая лучшая модель "Ф.Литке". Не верно сделана винто-рулевая часть.Нет частично трапов на надстройке...Такое впечатление, что автор делал модель по фотографиям (в 2001 г). А ведь есть готовая модель, 1934года, в Питере. В Мурманске кстати, модель ненамного лучше Архангельской.

[Сергей Некрасов]

---

Бывают модели, глядя на которые, не ищешь недостающие детали, и не отмечаешь какие-то неточности,а задаешь вопрос: "Это что?" В октябре 2014 года в Архангельском областном краеведческом музее, на выставке, посвященной 100-летию начала Первой мировой войны, увидел модель судна, рядом с которой лежал лист бумаги с текстом о "Канаде". Только это была модель не "Канады".

[веселов пётр]

А источник заметки"Канада"?

[веселов пётр]

Кстати, переклассифицирован из ледокола в ледорез в конце 20х.По источникам , до этого времени именовался ледоколом. По сути-ледокольный пароход.

[веселов пётр]

Что касается неизвестной модели , то я не удивляюсь! Пару лет назад, увидел возле вышеупомянутой модели ( речь о "Ф.Литке",модель в Архангельске)сопроводительный листок который пояснял, что в 1920 г "Ф.Литке" ходил на о.Врангеля! На мои замечания(и по модели тоже) экскурсовод сообщила, что коллектив у них молодой, исторического образования нет ни у кого. А у начальника -Культпросветучилище. В общем для людей- это просто работа.Надо же где-то работать. Нет к сожалению нынче таких как покойный Колмаков (бывший директор Музея сев.мореплавания). А командуют архангельским музеем -из Москвы.

[веселов пётр]

В моей заметке речь конечно не о Краеведческом музее, а о Музее северного мореплавания.

[Сергей Некрасов]

А источник заметки"Канада"?

Этот лист бумаги лежал рядом с моделью якобы "Литке". Кто писал, и откуда была взята информация - не знаю.

[веселов пётр]

Пару дней назад был на выставке. Всё по-прежнему. Стоит та же модель неизвестного судна, а в сопроводительном листочке указано, что это "Канада". Ну, что сказал об ошибке хранительнице музея. Понимая,что бесполезно. Написал в книге отзывов.Прочитают? Не уверен.Вообще ошибок (только в разделе "1я Мировая война")нашёл несколько. Кому говорить об этом? Поражает уровень знаний (образования) нынешних историков. (Случайные люди, кое-какеры)И не только в данном случае. Дилетантизм прёт из всех щелей!