Начальнику штаба проводки судов ГУСМП
западного сектора Арктики
Изложение обстоятельств гибели судна «Марина Раскова»
и спасение части пассажиров
Рейс из Архангельска до Диксона на судне «Марина Раскова» подходил к концу. 12.08.1944 с утра стало известно пассажирам, что осталось еще сутки до Диксона, где предстоит пересадка и дальнейшее продвижение. Погода благоприятствовала рейсу, но к вечеру стал подниматься ветерок. Настроение было благодушное и приподнятое при мысли скорого конца первой части путешествия. Время приближалось к ужину и в третьем твиндек, где размещались все пассажиры, было шумно. Для устранения сутолоки при выходе пассажиров из твиндека на палубу было устроено два трапа: на правый и левый борт.
Около восьми часов вечера, перед ужином, я со своей женой Гусевой А.Е. пошел в умывальник, который находился по левому борту в сторону кормы напротив машинного отделения. Прием вход был со стороны кормы вокруг палубы. Ветерок усилился, и по морю ходили небольшие волны с барашками. Как и прежде пароход спереди и с боков сопровождали три тральщика. Пройдя по палубе левого борта и спустившись налево вниз в коридор, мы прошли до туалета. Не успела жена войти, как раздался глухой взрыв, сопровождающийся сотрясением всего корпуса судна. Жена выскочила с испугом в коридор и бросилась к выходу. Я следовал за ней. Выход оказался закрыт потоком воды, растекавшейся по палубе. Моментально, ориентировавшись, где иллюминаторы, в случае, если придется туда прыгать, я оттащил жену от входа, которая совсем потеряла голову, крича «тонем», ибо неизвестно было, что это вода не из-за борта. Но в следующую минуту вода уже бежала ручейками, и мы вышли на палубу, побежав по потокам воды к твиндеку, т.е. к носу судна.
Стало ясно, что судно находится на плаву и быстрого, заметного погружения нет. Да и что произошло, сразу было трудно понять. Из твиндека люди лезли страшно перепуганные, кто как мог. Трап на правый борт оказался поврежденным, и люди ухитрялись цепляться за край трюмного люка и лезть, а за их ноги цеплялись внизу стоящие. В твиндеке ясно царила паника. На палубе уже было много народа со спасательными поясами и кругами, искаженными, бледными лицами. Некоторые одели и пояс и круг, озираясь, стояли беспомощные и перепуганные, а из трюма все лезли новые пассажиры. Тут же находился у борта т. Макаровский, подвязанный пробковым поясом.
Особого внимания обращать на окружающую обстановку не приходилось, т.к. жена чувствовала себя плохо, твердила только о гибели и искала спасательный круг, хотя пояса имелись нас в твиндеке, куда попасть в данную минуту было трудно. Люди все лезли, вытаскивали вещи. Мы поднялись на спардек к шлюпке № 4 (левый борт). Раздетым нам на ветру было холодно, а от нервного напряжения жена билась в лихорадке. Вообще же, пассажиры несколько успокоились, наблюдая, как к пароходу шел к ТЩ (тральщик – С.Ш.) № 118 (Т-118 – С.Ш.) (головной) и встречным курсом ТЩ № 116 (Т-116 – С.Ш.). Из машинного отделения со свистом вырвался пар, машина же остановилась сразу. Говорят, что выведена была рация. Успокаивали тем, что взорвался котел и ничего нет угрожающего. Команд с мостика никаких не было мною услышано. Подходящие ТЩ давали световые сигналы, спрашивая: «Что случилось?», но с «Марины Расковой» не отвечали. ТЩ № 118 сначала хотел зайти правым бортом, но затем стал разворачиваться в … (метрах – ? – С.Ш.) 400–300 с левого борта парохода. В это время раздался взрыв, и корма ТЩ-118 заметно погрузилась, но он остался на плаву. ТЩ № 116, не доходя 100 метров до этого места, дал полный назад, развернулся и уже в сторону к горизонту. Тоже сделал ТЩ № 114 с правого борта. Там они стали. Появились шлюпки с ТЩ для спасения попрыгавших (людей – С.Ш.) в воду с ТЩ № 118.
Шлюпку № 4 оставалась на борту, не подготовленная к спуску. Посадив в нее жену, я пошел в твиндек взять пальто для нас и одеть что-нибудь самому. К этому времени пассажиры из твиндека вылезли, оставались отдельные люди, которые ходили по твиндеку. Верхний настил трюма частично был снят, а нижний, который прикрывал груз, от взрыва сбросило. В трюме была видна осевшая мука. … по правому борту, частично, были разрушены, стойки выбило (находившиеся при взрыве люди утверждают; что это произошло от взрыва). Серьезно раненных при этом среди пассажиров не было. Я взял пальто жены, свою куртку и пошел обратно. На правом борту валялись два мешка муки, причем один сильно разорван, мокрые (говорит, что их выбросило через пробоину). Стало известно, что пароход подорвался на мине между 2 и 3 трюмом, причем большой груз муки залепил пробоину и не допускал быстрого поступления воды. ТЩ № 118 находился на плаву и разворачивался ветром. На мостике «Марины Расковой» толпилось командование парохода. Я поднялся опять на спардек. Судно осело, но не на много. Вокруг вода была белая от муки. Волнение заметно усилилось. ТЩ № 114 и № 116 стояли на месте. У орудий на «Марине Расковой» никого не было. Только у аппарата с левого борта (рамочное приспособление с ракетами по 20 шт. и слуховым аппаратом) стоял краснофлотец с наушниками и просил смену.
Одев жену, я старался ее успокоить и отвлечь внимание от спасательных операций с ТЩ № 118.
В то время как к ТЩ № 118 подходила моторка с буксиром и с людьми, раздался второй взрыв (на – С.Ш.) ТЩ № 118 и он быстро пошел ко дну, задрав вверх нос. Остались только на его месте мусор, обломки, маслянистые пятна да отдельные люди. Моторка с буксиром, подобрав людей, быстро ушла, но ясно было видно как в стороне на гребнях волны, то появлялись, то исчезали головы гибнущих людей. Между взрывами ТЩ № 118 прошел не более 20–25 м. С мостика начали давать ракеты: зеленые и красные. Послышалась команда подготовить плавсредства к спуску.
На борту «Марины Расковой» на спасательных средствах было: две шлюпки по левому борту (две (шлюпки – С.Ш.) по правом борту оказались повреждены во время взрыва), два кунгаса: один на 7 тонн, другой на 5, шлюпка, шедшая на п/с (полярную станцию – ? – С.Ш.) и 4 ледянки, и кроме этого в кунгасе еще находилась одна шлюпка с движком ЛЗ. Больше, кажется, кроме двух плотов, которые были спущены на воду после потопления ТЩ № 118, спасательных средств на «Марине Расковой» не было.
Видя плавающих людей с ТЩ № 118, пассажир т. Куц просил командование организовать спасение, но безуспешно, и решил самостоятельно взять миссию на себя. Он выехал на маленькой шлюпке один и за ним еще на другой шлюпке т. Аграфенин. Они привезли человека 3-4 краснофлотцев. К этому времени дали с мостика команд спуска на воду шлюпок и плотов. На шлюпке № 4 из команды никого не оказалось, кроме одного какого-то молодого паренька. Пришлось подготовкой заниматься самим. Впоследствии … посадки появился кто-то из командования парохода. К этому времени стали спускать кунгасы, которые, кстати сказать, никак не были подготовлены к данному случаю: отсутствовали рули, уключины и прочее. Меньший кунгас, на котором при переезде гребли привязанными веревкой веслами, оказался проломлен с борта. Спуском кунгасов руководил т. Макаровский, но надо отдать должное т. Карпову работнику п/с (полярной станции – ? – С.Ш.), который проявил главную инициативу при спуске первого (7-тонного) кунгаса. При спуске второго кунгаса присутствовал (по словам II штурмана) (кто-то – С.Ш.) из командования, который предложил сбросить кунгас прямо носом в воду, говоря. Что воду можно отчерпать (!?). До того как были спущены кунгасы началась посадка на пароходские шлюпки женщин с детьми. Погружена была шлюпка № 4 и вторая с левого борта от капитанского мостика. При погрузке, как уже упоминалось, при (шлюпке – С.Ш.) № 4 находился член экипажа парохода, который руководил с большой нервозностью, поминутно меняя решения. Жену мне не удалось посадить ни на первую, ни на вторую (шлюпку – С.Ш.). Шлюпку № 4 взял на буксир катер с ТЩ. Тогда я еще раз спустился в твиндек, достал свитер жены, одеяло, сапоги и ватные брюки. Пока она переодевалась, подошла к левому борту шлюпка с какого-то ТЩ с краснофлотцами: на корме один, на веслах четверо, раздалась команда садить остальных женщин. Жена не хотела, желая остаться со мной, но… кто не думал, что делается отправка, спасение женщин и детей в первую очередь и с большим шансом на спасение, не…Оли кто остается еще на пароходе?! Отправив жену, я пробыл на пароходе еще минут 15-20. Встретив на палубе двух человек, ехавших на Диксон (один в политотдел (возможно или Кухарев Константин Денисович или Невежин Гаврил (Гавриил) Гаврилович (Гавриилович) – С.Ш.), другой, кажется, по таможенной линии (Горелик Эммануил Ефимович – С.Ш.), он помещался в каюте капитана), мы решили уехать, но не было на чем. Мы стали пробираться к корме. Второй кунгас уже кончали опускать. Большой кунгас стоял у левого борта. В нем уже находилось много народа. Когда я подошел туда, увидел т. Кухарева и спросил, думает ли он ехать. Он сказал, что не знает. Через некоторое время он спустился, за ним я. Нас взял на буксир катер, и мы пошли к ТЩ № 116. Так как на кунгасе не было руля, он все время вилял, что затрудняло движение и несколько раз останавливало катер. Когда мы были на почтительном расстоянии с «Марины Расковой» взвились три или две красных ракеты. Когда мы были недалеко, я заметил, что ТЩ идет с нами на сближение. Благополучно высадились. Когда я был на борту, кто-то сказал, что человека два осталось на кунгасе. Взглянув из дверей, я увидел только Кухарева, который, говорят, пошел за другой партией людей. Нас разместили в столовой команды, военных часть – в кубрик, а женщин (3-4) – в салон. Мне было поручено составить списки, чем я и занялся. Время было немногим более 12 ч. ночи. На тральщике уже имелись раненые с ТЩ № 118. Затем прибыл малый кунгас, пришедший своим ходом – на веслах, шлюпка с 4 человеками. В числе прибывших была команда «Марины Расковой» в числе 26 человек. Характерно, что сразу занялись выпивкой, приехали уже не трезвые. Один повар УПС (управление полярных станций – ? – С.Ш.), приехавший со шлюпкой, прибыл совсем пьяным. Кстати, некоторые говорят, что от т. Макаровского пахнет винным перегаром.
Всего по списку оказалось принятых на ТЩ № 116 172 чел., из них гражданских … (возможно – 96 – С.Ш.). На это количество дан мною рапорт командиру для питания.
Примерно около часа ночи к тральщику шел второй раз кунгас с моторкой. В это время ТЩ № 114, куда были отправлены все шлюпки с женщинами, взорвался. Взрыв был сильный. Не доходя до ТЩ № 116 метров 300, на катере обрубили конец кунгаса, почти на ходу с катера на тральщик перешли несколько человек, в том числе офицеры, стюард с «Марины Расковой» (Карельский (Корельский) Александр Гаврилович – ? – С.Ш.) и еще кто-то, т.к. ТЩ № 116 дал ход. Времени от взрыва ТЩ № 114 до того, как пошел ТЩ № 116, прошло минут 10. Катер вначале взяли на буксир, но он оторвался и его бросили. Тоже было с кунгасом и людьми на нем.
Через некоторое время стало известно, что в стороне «Марины Расковой» – столб воды.
На этом, собственно, кончилось все. Погребены были 2 ТЩ, пароход, жены и дети.
Характерно, что при спасении не давали брать вещей с собой, хотя и не до них было, в то время как команда, прибыв раньше пассажиров, имела с собой продукты, водку и еще разные узлы.
Наутро мы прибыли в Хабарово, проведя ужасную ночь сидя.
В заключении хочется сказать, что в Хабарово мы пробыли дня четыре (жили в клубе), а вечером однажды нам сообщили, что нужно получить продукты для поездки на пароход «Вологда» в Архангельск. Для меня лично было лучше вернуться в город, в моем состоянии, но с другой стороны выглядело дико такое решение. В Хабарово нам не дали посылать телеграмм в управление, сообщить о своем месте пребывания. Я решил узнать у командования (был там вице-адмирал т. Кучеров) увязано это решение об отправке в Архангельск с нашим руководством. Пришлось обратиться к старшему морскому офицеру начальнику ОВР капитану II ранга. Он ничего определенного сказать не мог. Мне пришлось объяснить, что люди едут на зимовки на смену больным и т.п., поэтому отправка в Архангельск не вяжется с целесообразностью.
Посовещавшись с т. Кучеровым, была дана команда «Отставить получение продуктов. В Архангельск отправлять не будем».
Отправлена была только команда «Марины Расковой».
Через день мы были отправлены на военном корабле в Диксон. Впечатление обо всем осталось весьма тяжелое. Ясно было, что командование не подготовлено было к такому случаю, чувствовалось растерянность как на ТШ, так и на «Марине Расковой».
Команда с командиром парохода не проявила должной инициативы. При спасении не чувствовалось четкого руководства.
Поведение тральщиков казалось странным: стоять на месте, не предпринимать ничего.
Характерно, что когда были посажены в шлюпку № 4 дети и женщины, командир «Марины Расковой» вдруг говорит, чтоб шлюпку № 4 оставили при пароходе, а пассажиров пересадили. Куда? Однако эту шлюпку так и отправили на ТЩ № 114 (Т-114 – С.Ш.) на буксире катера.
Что послужило причиной аварии – трудно сказать. Может быть, «Марина Раскова» подорвалась на мине, а также и ТЩ № 118. Больше уверенности, что ТЩ № 114 торпедирован.
Решение этого вопроса – дело военных экспертов.
23.08.1944 г. Начальник радиостанции и маяка
Диксон У. Таймыр УПА (Аранин)
Верно (подпись)
