Справка Центрального военно-морского архива,
от 10.01.2002 за № 25337.
"Самолет "Каталина" № 02806, обнаруженный Юношеской поисковой экологической экспедицией "Следопыт" в верховье р. Сулы, входил в состав 1 авиаэскадрильи 44-го смешанного авиаполка ВВС Беломорской военной флотилии. На самолете были установлены двигатели типа "Пратт-Уитни" правый " 46205/22669, левый 45801/21309.
Во время перелета из Нарьян-Мара в Архангельск 29 октября 1944 г. самолет попал в плохие метеоусловия и потерпел катастрофу в районе Тиманского хребта. Он ударился на землю и сгорел. Весь экипаж, за исключением бортового техника самолета техника-лейтенанта ФЕДОРОВЫХ МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА, погиб.
Весь в ушибах и обожженный Федоровых самостоятельно направился от места катастрофы в северо-восточном направлении. 10 ноября в обессиленном состоянии он было обнаружен и доставлен в д. Коткино Нижне-Печорского района. После излечения он продолжал службу в ВВС Беломорской флотилии. В апреле 1945 года, переведен в ВВС Черноморского флота, в апреле 1947 года, уволен в запас.
На самолете погибли:
а) командир экипажа лейтенант ВЕТРОВ ИВАН ИВАНОВИЧ, 1904 г.р., русский, уроженец д. Шаборшино Емельяновского района Калининской области, призван Красноярским ГВК, награды - орден Красного Знамени.
б) второй летчик сержант ДОРОФЕЕВ ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ, 1921 г.р., русский, уроженец г. Черкассы, призван Черкасским ГВК (ныне Украина).
в) штурман лейтенант СОРОКИН АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ, 1913 г.р., русский, уроженец д. Антипово Муромского района Горьковской (ныне Владимирской - И.И.) области, призван Конеляровским РВК (такого не было, вероятно, искажение, возможно, Кологривский или Ковернинский, они были в Горьковской области в то время - И.И.), награды - орден Красной Звезды.
г) второй штурман младший лейтенант ГАПОНОВ НИКОЛАЙ ИОСИФОВИЧ, 1921 г.р., украинец, уроженец д. Григорьевка Днепропетровской области Украины, призван Октябрьским РВК г. Днепропетровска.
д) радист сержант ДУБОШИН НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ, 1917 г.р., уроженец села Скворечное Пензенской области, призван Мурманским ГВК, награды - орден Красной Звезды, медаль "За отвагу".
е) воздушный стрелок, моторист сержант МЕЛЕХИН ВАСИЛИЙ ПРОКОПЬЕВИЧ, 1920 г.р., уроженец г. Архангельска, район Соломбала, призван Соломбальским РВК, награды - медаль "За боевые заслуги" (в Книге Памяти Архангельской обл. не значится, будет внесен, на днях будет подано объявление с целью розыска родственников - И.И.*).
Основание:
ф.12, оп.1, д.1145, лл.198-207.
ф.787, оп.2, д.139, лл.414, 461; д.148, лл.38, 51, 61, 181.
ф.1067, оп.1, д.66, лл.9-10.
ф.2984, оп.22с, д.22, лл.14, 17, 94, 185, 210, 212.
послужные карты.
Во время перелета из Нарьян-Мара в Архангельск 29 октября 1944 г. самолет попал в плохие метеоусловия и потерпел катастрофу в районе Тиманского хребта. Он ударился на землю и сгорел. Весь экипаж, за исключением бортового техника самолета техника-лейтенанта ФЕДОРОВЫХ МИХАИЛА ВАСИЛЬЕВИЧА, погиб.
Весь в ушибах и обожженный Федоровых самостоятельно направился от места катастрофы в северо-восточном направлении. 10 ноября в обессиленном состоянии он было обнаружен и доставлен в д. Коткино Нижне-Печорского района. После излечения он продолжал службу в ВВС Беломорской флотилии. В апреле 1945 года, переведен в ВВС Черноморского флота, в апреле 1947 года, уволен в запас.
На самолете погибли:
а) командир экипажа лейтенант ВЕТРОВ ИВАН ИВАНОВИЧ, 1904 г.р., русский, уроженец д. Шаборшино Емельяновского района Калининской области, призван Красноярским ГВК, награды - орден Красного Знамени.
б) второй летчик сержант ДОРОФЕЕВ ВЛАДИМИР ФЕДОРОВИЧ, 1921 г.р., русский, уроженец г. Черкассы, призван Черкасским ГВК (ныне Украина).
в) штурман лейтенант СОРОКИН АЛЕКСЕЙ ИВАНОВИЧ, 1913 г.р., русский, уроженец д. Антипово Муромского района Горьковской (ныне Владимирской - И.И.) области, призван Конеляровским РВК (такого не было, вероятно, искажение, возможно, Кологривский или Ковернинский, они были в Горьковской области в то время - И.И.), награды - орден Красной Звезды.
г) второй штурман младший лейтенант ГАПОНОВ НИКОЛАЙ ИОСИФОВИЧ, 1921 г.р., украинец, уроженец д. Григорьевка Днепропетровской области Украины, призван Октябрьским РВК г. Днепропетровска.
д) радист сержант ДУБОШИН НИКОЛАЙ СТЕПАНОВИЧ, 1917 г.р., уроженец села Скворечное Пензенской области, призван Мурманским ГВК, награды - орден Красной Звезды, медаль "За отвагу".
е) воздушный стрелок, моторист сержант МЕЛЕХИН ВАСИЛИЙ ПРОКОПЬЕВИЧ, 1920 г.р., уроженец г. Архангельска, район Соломбала, призван Соломбальским РВК, награды - медаль "За боевые заслуги" (в Книге Памяти Архангельской обл. не значится, будет внесен, на днях будет подано объявление с целью розыска родственников - И.И.*).
Основание:
ф.12, оп.1, д.1145, лл.198-207.
ф.787, оп.2, д.139, лл.414, 461; д.148, лл.38, 51, 61, 181.
ф.1067, оп.1, д.66, лл.9-10.
ф.2984, оп.22с, д.22, лл.14, 17, 94, 185, 210, 212.
послужные карты.
С уважением,
Начальник Центрального Военно-Морского Архива: И. Щетин
Письмо
Из Центрального военно-морского архива
№ 8691, 8692, 13841, от 22 июля 2002 года
(получено 30.10.2002 г.)
Председателю РАН ЭКО «Истоки»
На № 31
Лейтенант ФЕДОРОВЫХ МИХАИЛ ВАСИЛЬЕВИЧ, 1920 г. рождения, уроженец г. Советска Кировской обл., с ноября 1938 г., по май 1940 г., проходил службу курсантом Военно-морского авиационно-технического училища им. Молотова; с мая 1940 г., по март 1943 г. – младший авиатехник в частях ВВС Северного флота; с марта 1943 года, по апрель 1945 года – авиатехник 1-й авиа эскадрильи 118 разведывательного авиаполка ВВС СФ.
Самолет «ПБН-1», в составе экипажа лейтенанта Федоровых М.В. и младшего лейтенанта ВЕТРОВА ИВАНА ИВАНОВИЧА, 29 октября 1944 года, потерпел катастрофу при перелете Нарьян-Мар – Архангельск. Ветров И.И. – погиб, а Федоровых М.В., остался жив и продолжал службу.
В апреле 1945 года, переведен в части ВВС Черноморского флота. 18 февраля 1947 года, уволен в запас (по какому РВК в документах архива не указано). Отец – Федоровых Василий Михайлович, мать – Федоровых Наталья Ильинична, брат – Виктор, проживали по адресу: Кировская область, г. Советск, ул. Изергина, д. 54.
Основание: послужная карта, личное дело 83202,
Ф. 1987, оп. 16535, д. 10, л. 24.
В личном деле младшего лейтенанта ГАПОНОВА НИКОЛАЯ ИОСИФОВИЧА, 1921 года рождения, уроженца с. Григорьевка Днепропетровской области, указаны: отец – Гапонов Иосиф Яковлевич, до войны работал начальником цеха на заводе им. Петровского г. Днепропетровска. С августа 1941 года находился в частях Красной Армии; мать – (имя и отчество не указаны) работала до войны ассистентом в институте Гигиены и Труда г. Днепропетровска и проживала в селе Григорьевка.
Основание: послужная карта, личное дело № 15232
В личном деле сержанта ДОРОФЕЕВА ВЛАДИМИРА ФЕДОРОВИЧА, 1921 года рождения, уроженца д. Маклаки Ливенского уезда Орловской области, указаны: отец – Дорофеев Федор Николаевич; мать – Дорофеева Анна Трофимовна, которые проживали по адресу: Ставропольский край, г. Черкесск, Набережный тупик, д. 11; сестра – Мария, 1912 г., рождения, проживала вместе с родителями; сестра – Надежда, 1916 г. рождения, работала на заводе им. Фрунзе г. Куйбышева; брат – Николай, 1919 г., рождения, работал учителем в г. Ташаус Туркмении.
Основание: алфавитная карточка ф. 1, личное дело № 22038
Самолет «ПБН-1», в составе экипажа лейтенанта Федоровых М.В. и младшего лейтенанта ВЕТРОВА ИВАНА ИВАНОВИЧА, 29 октября 1944 года, потерпел катастрофу при перелете Нарьян-Мар – Архангельск. Ветров И.И. – погиб, а Федоровых М.В., остался жив и продолжал службу.
В апреле 1945 года, переведен в части ВВС Черноморского флота. 18 февраля 1947 года, уволен в запас (по какому РВК в документах архива не указано). Отец – Федоровых Василий Михайлович, мать – Федоровых Наталья Ильинична, брат – Виктор, проживали по адресу: Кировская область, г. Советск, ул. Изергина, д. 54.
Основание: послужная карта, личное дело 83202,
Ф. 1987, оп. 16535, д. 10, л. 24.
В личном деле младшего лейтенанта ГАПОНОВА НИКОЛАЯ ИОСИФОВИЧА, 1921 года рождения, уроженца с. Григорьевка Днепропетровской области, указаны: отец – Гапонов Иосиф Яковлевич, до войны работал начальником цеха на заводе им. Петровского г. Днепропетровска. С августа 1941 года находился в частях Красной Армии; мать – (имя и отчество не указаны) работала до войны ассистентом в институте Гигиены и Труда г. Днепропетровска и проживала в селе Григорьевка.
Основание: послужная карта, личное дело № 15232
В личном деле сержанта ДОРОФЕЕВА ВЛАДИМИРА ФЕДОРОВИЧА, 1921 года рождения, уроженца д. Маклаки Ливенского уезда Орловской области, указаны: отец – Дорофеев Федор Николаевич; мать – Дорофеева Анна Трофимовна, которые проживали по адресу: Ставропольский край, г. Черкесск, Набережный тупик, д. 11; сестра – Мария, 1912 г., рождения, проживала вместе с родителями; сестра – Надежда, 1916 г. рождения, работала на заводе им. Фрунзе г. Куйбышева; брат – Николай, 1919 г., рождения, работал учителем в г. Ташаус Туркмении.
Основание: алфавитная карточка ф. 1, личное дело № 22038
Заведующая архивохранилищем (подпись и печать) Л. Шишкина
МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ
РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
________ ________
ЦЕНТРАЛЬНЫЙ
ВОЕННО-МОРСКОЙ
АРХИВ
« 30 » января 200 4 г.
№ 3108
188350, г. Гатчина, Ленинградская обл., Красноармейский пр., 2
Экипаж самолета «Каталина», потерпевшего катастрофу 29 октября 1944 года.
1. Командир лейтенант Ветров Иван Иванович, родился 1 июня 1904 г., в д. Шабаршино, Емельяновского района Калининской области. Русский, из крестьян. Член компартии с 1930 г., по 1942 г., с 1944 г.
Окончил 9 классов (1923), военно-теоретическую школу ВВС РККА им. Красного курсанта (1927), военную школу морских летчиков в Севастополе (1929).
Проходил службу в 68-м отдельном разведывательном авиаотряде Амурской флотилии (1929 – 1931) – летчик. Участвовал в вооруженном конфликте на КВЖД (1929).
После увольнения в запас в октябре 1931 г., работал пилотом, начальником группы гражданской авиации в Хабаровске, Актюбинске, Красноярске (1932 – 1942).
За нарушение правил эксплуатации воздушного судна, осужден к 2 годам лишения свободы, с отправкой на фронт. Службу проходил в 12-й, 254-й отдельных бригадах морской пехоты – пулеметчик, автоматчик. Неоднократно участвовал в боевых операциях. Под сильным огнем противника, увлекал за собой своих товарищей. На переднем крае нес службу безукоризненно. Свою вину искупил. В июне 1943 г., судимость снята.
С октября 1943 года, продолжал службу летчиком в 118-м разведывательном и 44-м смешанном авиаполках. Произвел 60 успешных боевых вылетов на ведение разведки, обеспечение противолодочной обороны своих и союзных конвоев, транспортировку военных грузов. 24 октября 1944 г., награжден орденом Красного Знамени. Награда не вручена.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: личное дело № 12470,
Ф. 691, оп. 1, д. 173, л. 33
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 34, 35
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 414
Ф. 787, оп. 2, д. 160, л. 93,94
2. Второй летчик Дорофеев Владимир Федорович, родился 21 июля 1924 года, в д. Маклаки, Ливенского района, Орловской области. Русский, из рабочих. Сержант.
Окончил 7 классов (1939), Черкасский аэроклуб (1939), школу младших авиационных специалистов при Военно-Морском авиационном училище им. И.В. Сталина (1941).
В ВМФ с 27 октября 1939 г. Начал учиться в ВМАУ им. Сталина (10.1939 – 1.1941), по состоянию здоровья - отчислен. После окончания ШМАС продолжал службу в том же училище мастером по электрооборудованию самолетов (1941 – 1942).
В Великой Отечественной войне с декабря 1942 года на Северном флоте: в 22-м морском разведывательном, 52-м смешанном авиаполках (12.1942 – 5.1944) – механик по авиаприборам, мастер по электрооборудованию.
В мае 1944 года, по желанию направлен для учебы на летчика в 3-й учебный авиаполк, а после окончания программы подготовки назначен вначале курсантом, а затем вторым пилотом в 54-й, 44-й смешанные авиаполки. Успешно выполнил два полета для доставки военных грузов.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 461
Дополнение по родственникам:
Отец – Дорофеев Федор Николаевич; мать – Дорофеева Анна Трофимовна, которые проживали по адресу: Ставропольский край, г. Черкесск, Набережный тупик, д. 11; сестра – Мария, 1912 г., рождения, проживала вместе с родителями; сестра – Надежда, 1916 г. рождения, работала на заводе им. Фрунзе г. Куйбышева; брат – Николай, 1919 г., рождения, работал учителем в г. Ташаус Туркмении.
Основание: алфавитная карточка ф. 1, личное дело № 22038
3. Штурман, лейтенант Сорокин Алексей Иванович, родился 9 августа 1913 г., в д. Антипово, Муромского района, Горьковской области. Русский, из рабочих. Член компартии с 1942 года.
Окончил 7 классов (1927), два курса Ленинградского машиностроительного техникума (1931).
Работал на заводах в Ленинграде и области слесарем-жестянщиком, инспектором в Тосненском управлении милиции (1929 – 1935).
Срочную службу проходил в погранотрядах НКВД – командир отделения, старшина-собаковод (1935 – 1938). После окончания двух месячных курсов пилотов, принимал участие в боях у оз. Хасан (1938), за что награжден грамотой Президиума Верховного Совета СССР.
После увольнения в запас в октябре 1938 года, работал в Ленинградской области инспектором, заведующим отделом, председателем в комитетах по делам физкультуры и спорта (1938 – 1939), лесопиления и деревообработки (1940), райсовете осоавиахима. В запасе прошел подготовку на курсах летных наблюдателей (1939). Призывался из запаса для участия в советско-финляндской войне. Участвовал в боевых действиях, в воздушном бою был сбит, после чего действовал в лыжном батальоне в тылу врага.
При первом запасном авиаполку получил специальность воздушного стрелка – бомбардира (1941).
В Великой Отечественной войне с октября 1942 года, на Северном флоте. Службу проходил в 22-м морском разведывательном, 54-м, 44-м смешанных авиаполках (1942-1944) – воздушный стрелок-бомбардир, штурман. За совершение 44-х боевых вылетов на ледовую разведку, поиск подводных лодок и мин противника, сопровождение конвоев 23 августа 1943 года, награжден орденом Красной Звезды. Орден вручен 7 октября 1943 года.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: личное дело № 75748
Ф. 3, оп. 1, д. 1083, л. 128
Ф. 787, оп. 2, д. 107, л. 62
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 461
4. Второй штурман, младший лейтенант Гапонов Николай Иосифович, родился 1 января 1921 года, в с. Григорьевка, Днепропетровской области. Украинец, из рабочих.
Окончил 10 классов (1940), первый курс Черноморского высшего военно-морского училища (1941), Военно-Морское авиационное училище им. С.А. Леваневского (1944).
В ВМФ с 12 июня 1940 года.
В Великой Отечественной войне с октября 1941 года. В составе ЧВВМУ участвовал в боях под Ростовом, обороне Севастополя (10-11.1941). После расформирования училища продолжил службу младшим командиром в 82-й отдельной морской стрелковой, 229-й стрелковой бригадах (1941 – 1943). Защищал Мурманск, воевал под Сталинградом, Харьковом. Был дважды ранен.
После окончания авиационного училища продолжал службу в ВВС Северного флота штурманом самолета 44-го смешанного авиаполка (7-10.1944). Успешно выполнил два полета по транспортировке военных грузов.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: личное дело № 15232
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 461
Дополнение по родственникам:
отец – Гапонов Иосиф Яковлевич, до войны работал начальником цеха на заводе им. Петровского г. Днепропетровска. С августа 1941 года находился в частях Красной Армии; мать – (имя и отчество не указаны) работала до войны ассистентом в институте Гигиены и Труда г. Днепропетровска и проживала в селе Григорьевка.
Основание: послужная карта, личное дело № 15232
5. Радист-оператор, сержант Дубошин Николай Степанович, родился в 1917 г., в селе Сковоречное, Головинщенского района, Пензенской области. Русский, из крестьян. Сержант. Член компартии с 1944 года.
Окончил 7 классов, 10-ти месячные курсы счетных работников, школу младших авиационных специалистов на Соловках (1940). Работал в Мурманске на телеграфе, организации «Мурманрыба» (1936-1938).
В ВМФ с октября 1938 года. Службу проходил на Северном флоте в 45-й, 49-й авиаэскадрильях, 118-м разведывательном, 44-м смешанном авиаполках ВВС, вначале писарь, а после окончания ШМАС стрелок-радист, радист-оператор (1938 – 1944).
В Великой Отечественной войне с ее первого дня. 14 апреля 1943 года, за успешное проведение 134 боевых вылетов днем и ночью, на бомбардировочные удары по военным объектам противника, отличную радиосвязь с землей, награжден медалью «За отвагу». Медаль вручена 29 апреля 1943 года.
30 октября 1944 года, за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и доблесть награжден орденом «Красной Звезды».
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: послужная карточка
Ф. 3, оп. 1, д. 590, л. 275
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 44,45
Ф. 787, оп. 2, д. 166, л. 77
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 414
6. Воздушный стрелок-моторист Мелехин Василий Прокопьевич, родился 30 апреля 1920 года, в г. Архангельске. Русский, из рабочих. Сержант. Член партии с 1943 года.
Окончил 7 классов (1935), АШМУ (1936), школу младших авиационных специалистов (1941).
Работал на предприятиях Архангельска слесарем, машинистом (1936 – 1940).
В ВМФ с июня 1940 г. Службу проходил на Северном флоте в 118-м разведывательном, 44-м смешанном авиаполках ВВС (1941 – 1944) – моторист авиационный, воздушный стрелок-моторист.
В Великой Отечественной войне с первого дня. 18 февраля 1944 г., за выпуск 219 боевых вылетов награжден медалью «За боевые заслуги». Медаль вручена 22 февраля 1944 года.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: послужная карточка
Ф. 787, оп. 2, д. 73, л. 11
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 414
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: послужная карточка
Ф. 3, оп. 1, д. 590, л. 275
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 44,45
Ф. 2453, оп. 028663, л. 351
7. Бортовой техник, лейтенант Федоровых Михаил Васильевич, родился 8 октября 1920 года, в г. Советск, Кировской области. Русский, из служащих.
Окончил 7 классов (1937), первый курс Лимандского речного техникума (1938), Военно-Морское авиационно-техническое училище им. В.М. Молотова (1940).
В ВМФ с ноября 1938 года. Службу проходил на Северном флоте в 118-м разведывательном, 44-м смешанном авиаполках ВВС (1940 – 1945) – авиатехник, авиамеханик, бортовой техник.
В Великой Отечественной войне с ее первых дней. 18 мая 1943 года, за выпуск 120 боевых вылетов, замены и ремонта в полевых условиях моторов самолета, награжден медалью «За боевые заслуги». Медаль вручена 6 июня 1943 года.
В составе экипажа самолета «Каталина», выполнил 19 боевых и 6 транспортных полетов. Выхода из строя материальной части не было.
29 октября 1944 года, во время перелета из Нарьян-Мара в Архангельск самолет попал в плохие метеоусловия и потерпел катастрофу в районе Тиманского хребта. Весь экипаж за исключением Федоровых, погиб. Он от места катастрофы самостоятельно двигался к населенным пунктам. 10 ноября был обнаружен и доставлен в д. Коткино, Нижне-Печорского района.
В дальнейшем проходил службу на Черноморском флоте в 30-м, 40-м авиаполках, 36-й авиамастерской ВВС (1945-1947).
В марте 1947 года уволен в запас в Советский РВК.
Основание: личное дело № 83202
Ф. 3, оп. 1, д. 702, л. 181, 182
Ф. 12, оп. 1, д. 1195, л. 197-207
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 207, 208
Ф. 2165, оп. 19456, д. 2, л. 64
Дополнение по родственникам:
Отец – Федоровых Василий Михайлович, мать – Федоровых Наталья Ильинична, брат – Виктор, проживали по адресу: Кировская область, г. Советск, ул. Изергина, д. 54.
Основание: послужная карта, личное дело 83202,
Ф. 1987, оп. 16535, д. 10, л. 24.
Брат Федоровых Виктор Васильевич погиб в годы войны, мать и отец умерли.
По данным письма № 1-11 177, от 17.03.2004 г., Администрации города Советска.
1. Командир лейтенант Ветров Иван Иванович, родился 1 июня 1904 г., в д. Шабаршино, Емельяновского района Калининской области. Русский, из крестьян. Член компартии с 1930 г., по 1942 г., с 1944 г.
Окончил 9 классов (1923), военно-теоретическую школу ВВС РККА им. Красного курсанта (1927), военную школу морских летчиков в Севастополе (1929).
Проходил службу в 68-м отдельном разведывательном авиаотряде Амурской флотилии (1929 – 1931) – летчик. Участвовал в вооруженном конфликте на КВЖД (1929).
После увольнения в запас в октябре 1931 г., работал пилотом, начальником группы гражданской авиации в Хабаровске, Актюбинске, Красноярске (1932 – 1942).
За нарушение правил эксплуатации воздушного судна, осужден к 2 годам лишения свободы, с отправкой на фронт. Службу проходил в 12-й, 254-й отдельных бригадах морской пехоты – пулеметчик, автоматчик. Неоднократно участвовал в боевых операциях. Под сильным огнем противника, увлекал за собой своих товарищей. На переднем крае нес службу безукоризненно. Свою вину искупил. В июне 1943 г., судимость снята.
С октября 1943 года, продолжал службу летчиком в 118-м разведывательном и 44-м смешанном авиаполках. Произвел 60 успешных боевых вылетов на ведение разведки, обеспечение противолодочной обороны своих и союзных конвоев, транспортировку военных грузов. 24 октября 1944 г., награжден орденом Красного Знамени. Награда не вручена.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: личное дело № 12470,
Ф. 691, оп. 1, д. 173, л. 33
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 34, 35
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 414
Ф. 787, оп. 2, д. 160, л. 93,94
2. Второй летчик Дорофеев Владимир Федорович, родился 21 июля 1924 года, в д. Маклаки, Ливенского района, Орловской области. Русский, из рабочих. Сержант.
Окончил 7 классов (1939), Черкасский аэроклуб (1939), школу младших авиационных специалистов при Военно-Морском авиационном училище им. И.В. Сталина (1941).
В ВМФ с 27 октября 1939 г. Начал учиться в ВМАУ им. Сталина (10.1939 – 1.1941), по состоянию здоровья - отчислен. После окончания ШМАС продолжал службу в том же училище мастером по электрооборудованию самолетов (1941 – 1942).
В Великой Отечественной войне с декабря 1942 года на Северном флоте: в 22-м морском разведывательном, 52-м смешанном авиаполках (12.1942 – 5.1944) – механик по авиаприборам, мастер по электрооборудованию.
В мае 1944 года, по желанию направлен для учебы на летчика в 3-й учебный авиаполк, а после окончания программы подготовки назначен вначале курсантом, а затем вторым пилотом в 54-й, 44-й смешанные авиаполки. Успешно выполнил два полета для доставки военных грузов.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 461
Дополнение по родственникам:
Отец – Дорофеев Федор Николаевич; мать – Дорофеева Анна Трофимовна, которые проживали по адресу: Ставропольский край, г. Черкесск, Набережный тупик, д. 11; сестра – Мария, 1912 г., рождения, проживала вместе с родителями; сестра – Надежда, 1916 г. рождения, работала на заводе им. Фрунзе г. Куйбышева; брат – Николай, 1919 г., рождения, работал учителем в г. Ташаус Туркмении.
Основание: алфавитная карточка ф. 1, личное дело № 22038
3. Штурман, лейтенант Сорокин Алексей Иванович, родился 9 августа 1913 г., в д. Антипово, Муромского района, Горьковской области. Русский, из рабочих. Член компартии с 1942 года.
Окончил 7 классов (1927), два курса Ленинградского машиностроительного техникума (1931).
Работал на заводах в Ленинграде и области слесарем-жестянщиком, инспектором в Тосненском управлении милиции (1929 – 1935).
Срочную службу проходил в погранотрядах НКВД – командир отделения, старшина-собаковод (1935 – 1938). После окончания двух месячных курсов пилотов, принимал участие в боях у оз. Хасан (1938), за что награжден грамотой Президиума Верховного Совета СССР.
После увольнения в запас в октябре 1938 года, работал в Ленинградской области инспектором, заведующим отделом, председателем в комитетах по делам физкультуры и спорта (1938 – 1939), лесопиления и деревообработки (1940), райсовете осоавиахима. В запасе прошел подготовку на курсах летных наблюдателей (1939). Призывался из запаса для участия в советско-финляндской войне. Участвовал в боевых действиях, в воздушном бою был сбит, после чего действовал в лыжном батальоне в тылу врага.
При первом запасном авиаполку получил специальность воздушного стрелка – бомбардира (1941).
В Великой Отечественной войне с октября 1942 года, на Северном флоте. Службу проходил в 22-м морском разведывательном, 54-м, 44-м смешанных авиаполках (1942-1944) – воздушный стрелок-бомбардир, штурман. За совершение 44-х боевых вылетов на ледовую разведку, поиск подводных лодок и мин противника, сопровождение конвоев 23 августа 1943 года, награжден орденом Красной Звезды. Орден вручен 7 октября 1943 года.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: личное дело № 75748
Ф. 3, оп. 1, д. 1083, л. 128
Ф. 787, оп. 2, д. 107, л. 62
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 461
4. Второй штурман, младший лейтенант Гапонов Николай Иосифович, родился 1 января 1921 года, в с. Григорьевка, Днепропетровской области. Украинец, из рабочих.
Окончил 10 классов (1940), первый курс Черноморского высшего военно-морского училища (1941), Военно-Морское авиационное училище им. С.А. Леваневского (1944).
В ВМФ с 12 июня 1940 года.
В Великой Отечественной войне с октября 1941 года. В составе ЧВВМУ участвовал в боях под Ростовом, обороне Севастополя (10-11.1941). После расформирования училища продолжил службу младшим командиром в 82-й отдельной морской стрелковой, 229-й стрелковой бригадах (1941 – 1943). Защищал Мурманск, воевал под Сталинградом, Харьковом. Был дважды ранен.
После окончания авиационного училища продолжал службу в ВВС Северного флота штурманом самолета 44-го смешанного авиаполка (7-10.1944). Успешно выполнил два полета по транспортировке военных грузов.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: личное дело № 15232
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 461
Дополнение по родственникам:
отец – Гапонов Иосиф Яковлевич, до войны работал начальником цеха на заводе им. Петровского г. Днепропетровска. С августа 1941 года находился в частях Красной Армии; мать – (имя и отчество не указаны) работала до войны ассистентом в институте Гигиены и Труда г. Днепропетровска и проживала в селе Григорьевка.
Основание: послужная карта, личное дело № 15232
5. Радист-оператор, сержант Дубошин Николай Степанович, родился в 1917 г., в селе Сковоречное, Головинщенского района, Пензенской области. Русский, из крестьян. Сержант. Член компартии с 1944 года.
Окончил 7 классов, 10-ти месячные курсы счетных работников, школу младших авиационных специалистов на Соловках (1940). Работал в Мурманске на телеграфе, организации «Мурманрыба» (1936-1938).
В ВМФ с октября 1938 года. Службу проходил на Северном флоте в 45-й, 49-й авиаэскадрильях, 118-м разведывательном, 44-м смешанном авиаполках ВВС, вначале писарь, а после окончания ШМАС стрелок-радист, радист-оператор (1938 – 1944).
В Великой Отечественной войне с ее первого дня. 14 апреля 1943 года, за успешное проведение 134 боевых вылетов днем и ночью, на бомбардировочные удары по военным объектам противника, отличную радиосвязь с землей, награжден медалью «За отвагу». Медаль вручена 29 апреля 1943 года.
30 октября 1944 года, за образцовое выполнение боевых заданий командования и проявленные при этом мужество и доблесть награжден орденом «Красной Звезды».
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: послужная карточка
Ф. 3, оп. 1, д. 590, л. 275
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 44,45
Ф. 787, оп. 2, д. 166, л. 77
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 414
6. Воздушный стрелок-моторист Мелехин Василий Прокопьевич, родился 30 апреля 1920 года, в г. Архангельске. Русский, из рабочих. Сержант. Член партии с 1943 года.
Окончил 7 классов (1935), АШМУ (1936), школу младших авиационных специалистов (1941).
Работал на предприятиях Архангельска слесарем, машинистом (1936 – 1940).
В ВМФ с июня 1940 г. Службу проходил на Северном флоте в 118-м разведывательном, 44-м смешанном авиаполках ВВС (1941 – 1944) – моторист авиационный, воздушный стрелок-моторист.
В Великой Отечественной войне с первого дня. 18 февраля 1944 г., за выпуск 219 боевых вылетов награжден медалью «За боевые заслуги». Медаль вручена 22 февраля 1944 года.
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: послужная карточка
Ф. 787, оп. 2, д. 73, л. 11
Ф. 787, оп. 2, д. 139, л. 414
Погиб 29 октября 1944 года, во время катастрофы самолета.
Основание: послужная карточка
Ф. 3, оп. 1, д. 590, л. 275
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 44,45
Ф. 2453, оп. 028663, л. 351
7. Бортовой техник, лейтенант Федоровых Михаил Васильевич, родился 8 октября 1920 года, в г. Советск, Кировской области. Русский, из служащих.
Окончил 7 классов (1937), первый курс Лимандского речного техникума (1938), Военно-Морское авиационно-техническое училище им. В.М. Молотова (1940).
В ВМФ с ноября 1938 года. Службу проходил на Северном флоте в 118-м разведывательном, 44-м смешанном авиаполках ВВС (1940 – 1945) – авиатехник, авиамеханик, бортовой техник.
В Великой Отечественной войне с ее первых дней. 18 мая 1943 года, за выпуск 120 боевых вылетов, замены и ремонта в полевых условиях моторов самолета, награжден медалью «За боевые заслуги». Медаль вручена 6 июня 1943 года.
В составе экипажа самолета «Каталина», выполнил 19 боевых и 6 транспортных полетов. Выхода из строя материальной части не было.
29 октября 1944 года, во время перелета из Нарьян-Мара в Архангельск самолет попал в плохие метеоусловия и потерпел катастрофу в районе Тиманского хребта. Весь экипаж за исключением Федоровых, погиб. Он от места катастрофы самостоятельно двигался к населенным пунктам. 10 ноября был обнаружен и доставлен в д. Коткино, Нижне-Печорского района.
В дальнейшем проходил службу на Черноморском флоте в 30-м, 40-м авиаполках, 36-й авиамастерской ВВС (1945-1947).
В марте 1947 года уволен в запас в Советский РВК.
Основание: личное дело № 83202
Ф. 3, оп. 1, д. 702, л. 181, 182
Ф. 12, оп. 1, д. 1195, л. 197-207
Ф. 787, оп. 2, д. 106, л. 207, 208
Ф. 2165, оп. 19456, д. 2, л. 64
Дополнение по родственникам:
Отец – Федоровых Василий Михайлович, мать – Федоровых Наталья Ильинична, брат – Виктор, проживали по адресу: Кировская область, г. Советск, ул. Изергина, д. 54.
Основание: послужная карта, личное дело 83202,
Ф. 1987, оп. 16535, д. 10, л. 24.
Брат Федоровых Виктор Васильевич погиб в годы войны, мать и отец умерли.
По данным письма № 1-11 177, от 17.03.2004 г., Администрации города Советска.
Версия гибели экипажа гидросамолета «Каталины»,
(по рассказам очевидцев)
Была осень 1944 года.
Гидросамолеты «Каталина», возвращались с авиабазы о. Новая Земля, после продолжительных патрулирований акваторий Баренцевого и Карских морей, проводки караванов судов и выслеживания немецких подводных лодок. Самолеты летели через город Нарьян-Мар, где делали заправку, мелкий ремонт, техническое обслуживание самолетов. В Нарьян-Маре в сороковые годы было подразделение Беломорской военной флотилии: 16 аэродромный транспортный отряд 3 авиационной группы (полевая почта 26871) - которая базировалась на территории Нарьян-Марского морского порта. Здесь же была небольшая гостиница для ночевок и отдыха экипажей.
Река Печора, в устье которой самолет-лодка «Каталина» производила посадку, покрывалась льдом. Для того чтобы вырваться из этого ледяного плена, произвести взлет, нужно было с помощью буксира-ледокола пробить во льду канал, вывести самолет на чистую воду, откуда он мог взлететь.
Летчики 1 авиа эскадрильи 44-го смешанного авиаполка ВВС Беломорской военной флотилии улетали из Нарьян-Мара попарно. Последними покидали Арктику экипажи капитана Сокола и лейтенанта Ветрова. Сокол, как старший по должности и званию, утверждал, что надо лететь на Архангельск по береговой черте. Это лучший вариант маршрута. В случае необходимости можно сесть в море, на воду. Но и Ветров не новичок в Арктике. В полк он был откомандирован из полярной авиации, в которой пролетал около трех лет. До этого проходил службу летчиком в 68-м отдельном разведывательном авиаотряде Амурской флотилии. Позже, работал пилотом и начальником группы гражданской авиации в Хабаровске, Актюбинске, Красноярске.
При обсуждении перелета молчаливо соглашался с Соколом, но в мыслях, в голове держал свой прямой, короткий маршрут Нарьян-Мар – озеро Холмовское, который сокращал время перелета.
Ранним утром 29 октября Ветров взлетел первым. Он полетел своим коротким путем. Туман серой ватой облепил самолет со всех сторон, замел влагой передние стекла кабины, спрятал крылья так глубоко, что они виднелись только до моторов, остальная часть пропала, будто была обрезана. Воздушные винты прямо сверлили туман-вату, исступленно молотили лопастями, а он становился все плотнее, все теснее обволакивал кабину, мотор, крылья. Казалось, нет такой силы, которая могла бы одолеть, разорвать его мягкие путы.
В составе экипажа 7 человек: командир экипажа – Ветров Иван Иванович, второй летчик – Дорофеев Владимир Федорович, штурман – Сорокин Алексей Иванович, второй штурман Гапонов Николай Иосифович, радист Дубошин Николай Степанович, воздушный стрелок – Мелехин Василий Прокопьевич и бортмеханик – Федоровых Михаил Васильевич.
Командир экипажа гидросамолета «Каталина», № 02806 «ПБН-1», лейтенант Ветров, старался не замечать тумана, не глядел на него. Одетый в меховой кожаный реглан, перехваченный на груди лямками парашюта, привычно сидел в своем пилотском кресле, положив руку на подлокотник, спокойно удерживал рог штурвала, только иногда пошевеливая им, когда планка авиагоризонта на приборе отклонялась от силуэта самолета. Ветров пилотировал самолет почти автоматически.
Внутренне он был насторожен, и все его внимание было сосредоточено сейчас на приборной доске. Изменилось положение стрелок на приборах, появились в гуле моторов незнакомые нотки. Туман, туман. Он главный враг летчиков. Ветров снижается до ста метров. Летит в слепую десять, двадцать минут. У земли туман еще плотнее. Когда радист сообщил Ветрову радиограмму, полученную от земли, в которой говорилось, что район перелета закрыт туманом, Ветров усомнился и решил удостовериться сам. Влез в туман, и теперь крутясь в нем, осмысливал происходящее.
По расчетному времени они были в острогах Тиманского кряжа. Летчик понял, что они попали в каменный мешок. Он завалил «Каталину» на левое крыло, с небольшим креном идя по спирали, стал набирать высоту. Натужно ревели моторы, винты молотили туман. Плотность его не уменьшалась. Стрелка высотомера медленно скользила по шкале прибора, показывая 100 – 150 – 200… метров. Наконец Ветрову стало видно, как из-за моторов постепенно, будто проявляясь на фотобумаге, показались поплавки, крылья, потом оконечности консолей, как под самолетом потемнело, и в рваных хлопьях тумана быстро и неотвратимо на них надвигалась земля.
«Каталина» зацепила днищем за вершину сопки. Страшной силы удар в считанные секунды разрушил самолет, выбросив из кабины бортмеханика Федоровых Михаила. Столкнувшись с землей, самолет стал бороздить ее и разваливаться на части. При ударе летчиков всех выбросило, а самолет загорелся. Стали взрываться и стрелять в разнобой патроны. Бортмеханик, катался по снегу, сбивая с себя огонь. Вокруг слышались стоны и возгласы других летчиков. Видимо от ушиба головы и шока, он потерял сознание.
Туман стал слабее, но еще не прошел совсем. Федоровых бродил, бродил и заблудился. Кое-как нашел обратную дорогу к самолету. Услышал стон лежащего на снегу, стрелка-радиста, оказывается, тот еще был жив. Прошло около двух часов с момента аварии. Михаил оттащил летчика от догорающей машины. Умирающий летчик сказал, ему: «Пристрели меня, мне все равно не выжить…» Но Михаил отказался это делать, он только постоянно повторял: «Василий, потерпи, сейчас все будет хорошо, мы выживем, ты только потерпи!», и сам потерял сознание.
Федоровых очнулся от пронизывающего холода и еще долго лежал, соображая, где он и что с ним произошло. Василий – умер. Ныло тело, было трудно дышать, а в голове стоял такой шум и звон, что он не мог собраться с мыслями. Отдышавшись и собравшись с силами, решил попробовать изменить положение своего тела. Сначала пошевелил ногами, перевернулся на бок. Не ощутив сильной боли, попробовал встать с большим усилием. Голова закружилась, но он устоял на ногах. Попытался сделать несколько шагов. Сильное головокружение и слабость заставили его сесть на сырую землю. Он лег на спину, закрыл глаза, и снова погрузился в беспамятство. Сколько он пробыл в этом состоянии, установить потом не мог. Когда снова пришел в себя, по прежнему болела голова, тошнило и бил сильный озноб.
Серый вязкий туман низко висел над ним. Вдруг голову Михаила пронзила тревожная мысль: где командир экипажа Ветров, где Дорофеев – второй пилот? Он встал, огляделся. Но в наступающих сумерках ничего разглядеть было невозможно. Прислушался: нигде не звука, тихо. Он позвал товарищей. Никто не отозвался на его негромкий голос. Тогда он закричал. Ответа не было. Тихо и темно. Ему стало жутко от этой загробной, пугающей тишины. – Что можно было сделать в наступавшей темноте? Федоровых сел, решив дождаться рассвета. Хотелось, есть и спать. Он обшарил карманы брюк и меховой куртки, но кроме перочинного ножа ничего не было. Время от времени на него надвигалось что-то легкое, темное, неотвратимое, которое со страшной силой опрокидывало его в темноту, и он впадал в беспамятство. Потом медленно приходил в себя. Михаил ждал рассвета, который наступал медленно.
Наступавший рассвет не облегчил отчаянного положения Федоровых. Теперь его глаза увидели то, что скрывалось за пеленой ночи. Во все стороны, на все обозримое пространство, простиралась вершина сопки, голая, однообразная, без деревьев и кустарника. По всей округе валялись исковерканные обломки разбившейся «Каталины». В 30 метрах от самолета лежали мотор и крылья. Дальше бесформенной грудой металла темнел разорванный фюзеляж. Еще дальше хвостовая часть. Михаил направился к груде металла, еще недавно бывшей самолетом, и остановился, как вкопанный, увидев изуродованные тела товарищей. Ужасная, душевная мука отодвинула собственную боль. Так неожиданно оборвалась жизнь этих молодых замечательных парней. Сдавило горло, на глазах навернулись слезы: - Иван, Иван! Командир? Как же, как же это? – мысленно обратился Федоровых к пилоту Ветрову. Но безмолвна тундра. Потрясенный пережитой катастрофой он бессмысленно и бездумно смотрел на изорванные и изуродованные тела друзей.
Жестокий холод сковал руки и ноги, все больное, разбитое тело ныло и дрожало. Хотелось есть. Федоровых вспомнил, что на самолете был бортовой паек, неприкосновенный запас на случай вынужденной посадки. Где он? Тяжело ступая, медленно стал обходить место катастрофы в поисках пайка. Ему повезло. Подняв обломок дюраля, увидел в выемке земли банку сгущенного молока. Несказанно обрадовался, и тут же проткнул ее перочинным ножом. Голод удалось утолить. Кроме сгущенки, было немного печенья и несколько плиток шоколада, их он убрал в карман, про запас. Но сознание настойчиво и неотступно сверлила единственная мысль, что делать дальше? Логика подсказывала, что, пока есть силы надо немедленно уходить от этого страшного места. Но куда? Карты нет, компаса нет, солнца не видно. Вспомнил – у штурмана была карта, на которой проложен маршрут полета. Надо искать.
С большим трудом, превозмогая боль в теле, ходил от одной груды исковерканного металла к другой. Но поиск не приносил успеха. Слишком большой радиус разброса. Федоровых быстро уставал, делая передышки, и снова продолжал поиск. Низкие, тяжелые облака неспешно тянулись, из которых временами сыпался дождь. Только сейчас Михаил ощутил, что мокнет голова и руки. Он был в каком-то оцепенении, думая о том, как защитить себя от холода. На голове не было ни шлема, ни шапки, ни рукавиц – на руках. Но осенила догадка. На нем были меховые унты из собачьих шкурок и двое носков, простые и шерстяные. Он снял шерстяной носок и примерил на руку. На голову примерил голенище унтов. Подходит. Отрезал часть голенища. Не прикрытой осталась только макушка, но зато уши и шея глубоко погрузились в теплоту собачьего меха. Стало теплее.
С большим трудом он встал и, пошатываясь, двинулся в путь. Он сделал шаг. Еще шаг. А впереди неизвестность и запорошенная снегом тундра. Глядя на хмурое, свинцовое небо, нельзя было даже предположительно определить, где солнце, и есть ли оно вообще. Федоровых прислушивался к шелесту сухой травы, к посвисту низовой поземки, пытаясь услышать хотя бы отдаленный звук летящего самолета. Но среди окружающих его звуков и шумов он улавливал только свое собственное дыхание, тяжелое, сиплое, прерывистое. Вечерние сумерки заволакивали и погружались в черное покрывало окружающую местность. Вот и первое пристанище, и первая бессонная ночь. Сколько таких ночей ожидает Федоровых впереди? Все тело подрагивало, болели ушибы. Даже утренний, свежий воздух, насыщенный запахами осенних трав, не успокаивал.
Влаги в тундре больше, чем бы хотелось. Вода выступала на каждом шагу. Перед тем, как устроиться на очередной ночлег Михаил долго осматривал местность вокруг себя, присматривая место повыше и посуше. Вот уже третьи сутки он блуждает по приполярной тундре. Все это время он старался придерживаться одного направления. Еще из школьной географии он знал, что почти все поселения людей располагаются по берегам рек, поэтому он шел, надеясь на то, что когда-нибудь он все равно выйдет к людям. Солнца и звезд по-прежнему за все эти дни и ночи не видел. Он не мог спать из-за сильного холода, но вставал в ознобе, его колотило. Собрав все свои силы, чтобы не замерзнуть, превозмогая боль и усталость, продолжал свой путь. Но с каждым днем силы убывали, и передвигаться становилось все труднее и труднее.
Но странное дело, однажды Михаил почувствовал еще большее желание, неутомимую жажду движения. Унылый день клонился к концу. Надвигались вечерние сумерки. И ветер откуда-то взялся, леденящий, порывистый, и некуда от него было деться. Предстояла очередная, десятая, ничего хорошего не сулящая ночь. Михаил достал из внутреннего кармана морского кителя тоненький, не толще карандаша, прутик и трясущимися руками, с помощью перочинного ножа, сделал очередную насечку.
В эту ночь ему приснился сон. Будто бы он дома. Как всегда, по утрам, топиться русская печь. Около нее деловито хлопочет мать. По избе плывет ароматный запах. Мать снимает со сковороды блины и складывает стопочкой на стоящую на столе большую тарелку. От блинного духа даже перехватило дыхание. Михаил закашлялся и проснулся. Кружилась голова, тошнило. Окинул вокруг мутным, блуждающим взглядом. Ни дома, ни русской печки, ни матери. Кругом была заснеженная, холодная, безмолвная тундра.
Начинало светать. Надо было продолжать бесконечный свой путь. Не столько хотелось есть, сколько полежать и не двигаться. А еще лучше поспать в тепле на чистой и мягкой постели. Последние дни он не мог передвигаться без посоха, которым служила ему сучковатая осиновая палка. Опираясь на нее, он немного постоял, удерживаясь, и пошел, припадая то на одну, то на другую ногу. Федоровых шел по курсу, известному только ему. Через несколько дней набрел на маленький, незамерзший ручеек. С тех пор он шел вдоль берега, стараясь не потерять его из виду. Теперь он твердо знал, что этот ручеек все равно приведет к реке. По берегам ручья попадали заросли шиповника, с не опавшими, спелыми, прихваченными морозом плодами. Он подолгу задерживался около них, поедая сладкие плоды. Попадалась на кочках клюква и морошка, они были студенистые, красные. Так продолжалось тяжелое противоборство голоду, усталости. А ручей ширился и ширил свои берега, Михаил после каждого поворота пристально вглядывался и ждал. Вот-вот появится шум оленевода, или нанесет запах дыма.
Семнадцатое утро, как и все предыдущие, было пасмурным и пугающе тихим. Но вот до обостренного слуха Федоровых донеслись человеческие голоса. Он насторожился и замер. Не померещилось ли? Это были детские голоса, и они долетали с противоположного берега ручья. Донесся и лай собаки. Михаил приблизился к берегу. Это был уже не ручей, а целая река Сойма. Только-только встали реки, еще кое-где, были полыньи. Он уже почти полз.
От Коткино до р. Сойма, где обычно рыбаки ставили ловушки из жердей с сетями, было три километра. Жерди обычно были шестиметровой длины. Так вот он дошел до этого места, а на реке была полынья. Он достал эти жерди, уложил их и по ним переполз через полынью. Собака первая учуяла незнакомый запах и с громким лаем бросилась к месту, где упал человек. Она бегала, облаивая незнакомца. На лай собаки прибежали ребятишки. Ребята увидели у озера Черное, впадающего в реку Сула - человека, лежащего на снегу, в военной форме с оружием на портупее и немного испугались. Он им крикнул: «Не бойтесь ребята, я свой! Помогите мне!». И даже выбросил на снег наган, но от сильной усталости снова потерял сознание. Одним из ребятишек, в то время был: Коткин Павел Гаврилович. Ему и другим ребятам, было тогда по 9-10 лет. Ребята сбегали за взрослыми и сообщили об этом председателю колхоза Елизарову Ивану Алексеевичу.
Трое мужчин взяли ружья, запрягли две пары оленьих упряжек и поехали на берег. Федоровых лежал на берегу и не мог оказать никому никакого сопротивления. От долгого пребывания на ветру, на холоде, лицо его задубело, стало темно-коричневым, обросшим. Глаза покраснели и постоянно слезились. На него было страшно смотреть. Мужики, долго не раздумывая, повезли его в чум. В чуме было тепло. Топилась печка. В котле булькало – варилась оленина. Раздевая «находку», они увидели на кителе погоны с двумя звездочками, достали из кармана документы, удостоверяющие личность. Сомнения отпали.
Федоровых долго растирали, массажировали, приводя в чувство. Поили теплым мясным отваром из оленины. Завернули в оленьи шкуры. Спал он долго. Хозяин чума за это время съездил на большое стойбище в поселок Коткино, где был фельдшерский пункт, привез фельдшера. Фельдшер, женщина лет 30, внимательно осмотрела его, прослушала и вынесла вердикт: «Немедленно переправить в фельдшерский пункт, там есть медикаменты и условия для лечения».
Председатель сразу дал, лошадь и летчика привезли в поселок, в дом Каневой Евдокии Васильевны. Ранен он не был, только обгорели руки (покрыты коростами) и был сильно обмороженный. В этом доме жила вдова Шумовская Раиса Павловна. А во второй половине дома был медицинский пункт. Лечила летчика медсестра Гусева Екатерина Александровна. Рая также помогала в лечении летчика, она смазывала ему руки гусиным жиром. Иван Иванович Коткин (Справка: позже стал мужем Шумовской Р., ныне покойной) пришел с фронта весной 1942 года и частенько приходил к Рае, а заодно и навещал спасшегося летчика. Они часто общались. Говорят, что когда летчик пришел в Коткино, люди говорили, что он родился в рубашке. За несколько дней, до его прихода в тундре в окрестностях Коткина, был обнаружен мужчина, загрызенный волками.
Пока Михаил лечился в Коткино к нему приезжали и допрашивали из НКВД с города. У одного из следователей была фамилия Грецов. Затем ездили раза три в тундру с оленеводами и его брали с собой, но он так и не смог им показать место гибели самолета и экипажа, не смог вспомнить. Разбившийся самолет искали на По-2 и на Як-12. Но все, безрезультатно.
После двухнедельного пребывания в фельдшерском пункте, когда летчик окреп, за ним приехал конвой – пять человек, военных моряков, из Нарьян-Мара. Среди них был некто Рудман, еврей по национальности. Он жил в Нарьян-Маре, ходил в Культпросветшколу, играть на скрипке. Там директором был Змывалов Николай Никитич. Рудман, позже скажет Коткину И.И., что Федоровых, после реввоентребунала, расстреляют.
На прощанье связала ему Рая Шумовская шерстяные носки. И его увезли в Нарьян-Мар. Ехали они на лошадях до поселка Великовисочное. Там ему сделали перевязку, и немного подлечили. Лечила его Смирнова Ольга Александровна – она в то время была зубным врачем. Из Великовисочного с почтовым обозом направились в Пылемец. Вез его с конвоем почтальон из с. Великовисочного - Дитятьев Алексей Семенович. Там была небольшая остановка и конечным пунктом была морская часть Нарьян-Мара.
Когда его привезли в Нарьян-Мар, в военно-морской госпиталь, у него были забинтованы по локоть обе руки. Георгий Петровский служивший в морской охране, организовывал встречу спасшегося летчика со своими знакомыми в кругу семьи. Для того чтобы узнать историю гибели гидросамолета «Каталины».
Оттуда полетели в эфир радиограммы, оповещая командование флота: «Нашелся оставшийся в живых бортмеханик Федоровых, из экипажа Ветрова. Находится в госпитале». Как только улучшилась погода, за летчиком вылетел самолет, и доставил Михаила Федоровых в Архангельск. Снова госпиталь и длительное лечение. Через полтора месяца он был выписан из госпиталя. Заключение медицинской комиссии было суровым и не подлежало переосвидетельствованию: «К летной работе не годен». Так закончилась летная карьера техника – лейтенанта Федоровых Михаила Васильевича.
В начале 1945 года, Рая Шумовская получила от него письмо, в котором он писал, что находится в Сочи на лечении. Второе письмо он написал с Москвы, видел парад Победы 1945 года. Это все, больше от него писем не было.
Позже, говорят, в район сопки Лодка, ходила поисковая экспедиция, которая якобы обнаружила там летчиков с пулевыми ранениями. После этого летчика, снова допрашивали и по решению ревтрибунала, его расстреляли. Якобы, их убил спасшийся летчик, из-за сухого пайка, чтобы самому остаться живым.
По другой версии говорят, что он остался жив и что в начале 50-х годов его видели в Нарьян-Маре на почте, он приходил туда и кому-то подавал телеграмму, но кому, и с какого адреса, не помнят. Кроме того, говорят, что он заходил к Овдиной Екатерине Николаевне и сообщил ей о гибели экипажа и гибели ее гражданского мужа, от которого у нее родилась дочь Надежда.
Выписка из архива: «В дальнейшем проходил службу на Черноморском флоте в 30-м, 40-м авиаполках, 36-й авиамастерской ВВС (1945-1947). В марте 1947 года уволен в запас в Советский РВК.»
Примечание: Синем цветом шрифта, выделена статья Владимира Гусева, ветерана ВОВ, воздушного стрелка-радиста, опубликовавшего «Записки стрелка-радиста» в газете «Салдинский рабочий», № 8, от 27 февраля 2003 года. Черным цветом – мои дополнения.
Гидросамолеты «Каталина», возвращались с авиабазы о. Новая Земля, после продолжительных патрулирований акваторий Баренцевого и Карских морей, проводки караванов судов и выслеживания немецких подводных лодок. Самолеты летели через город Нарьян-Мар, где делали заправку, мелкий ремонт, техническое обслуживание самолетов. В Нарьян-Маре в сороковые годы было подразделение Беломорской военной флотилии: 16 аэродромный транспортный отряд 3 авиационной группы (полевая почта 26871) - которая базировалась на территории Нарьян-Марского морского порта. Здесь же была небольшая гостиница для ночевок и отдыха экипажей.
Река Печора, в устье которой самолет-лодка «Каталина» производила посадку, покрывалась льдом. Для того чтобы вырваться из этого ледяного плена, произвести взлет, нужно было с помощью буксира-ледокола пробить во льду канал, вывести самолет на чистую воду, откуда он мог взлететь.
Летчики 1 авиа эскадрильи 44-го смешанного авиаполка ВВС Беломорской военной флотилии улетали из Нарьян-Мара попарно. Последними покидали Арктику экипажи капитана Сокола и лейтенанта Ветрова. Сокол, как старший по должности и званию, утверждал, что надо лететь на Архангельск по береговой черте. Это лучший вариант маршрута. В случае необходимости можно сесть в море, на воду. Но и Ветров не новичок в Арктике. В полк он был откомандирован из полярной авиации, в которой пролетал около трех лет. До этого проходил службу летчиком в 68-м отдельном разведывательном авиаотряде Амурской флотилии. Позже, работал пилотом и начальником группы гражданской авиации в Хабаровске, Актюбинске, Красноярске.
При обсуждении перелета молчаливо соглашался с Соколом, но в мыслях, в голове держал свой прямой, короткий маршрут Нарьян-Мар – озеро Холмовское, который сокращал время перелета.
Ранним утром 29 октября Ветров взлетел первым. Он полетел своим коротким путем. Туман серой ватой облепил самолет со всех сторон, замел влагой передние стекла кабины, спрятал крылья так глубоко, что они виднелись только до моторов, остальная часть пропала, будто была обрезана. Воздушные винты прямо сверлили туман-вату, исступленно молотили лопастями, а он становился все плотнее, все теснее обволакивал кабину, мотор, крылья. Казалось, нет такой силы, которая могла бы одолеть, разорвать его мягкие путы.
В составе экипажа 7 человек: командир экипажа – Ветров Иван Иванович, второй летчик – Дорофеев Владимир Федорович, штурман – Сорокин Алексей Иванович, второй штурман Гапонов Николай Иосифович, радист Дубошин Николай Степанович, воздушный стрелок – Мелехин Василий Прокопьевич и бортмеханик – Федоровых Михаил Васильевич.
Командир экипажа гидросамолета «Каталина», № 02806 «ПБН-1», лейтенант Ветров, старался не замечать тумана, не глядел на него. Одетый в меховой кожаный реглан, перехваченный на груди лямками парашюта, привычно сидел в своем пилотском кресле, положив руку на подлокотник, спокойно удерживал рог штурвала, только иногда пошевеливая им, когда планка авиагоризонта на приборе отклонялась от силуэта самолета. Ветров пилотировал самолет почти автоматически.
Внутренне он был насторожен, и все его внимание было сосредоточено сейчас на приборной доске. Изменилось положение стрелок на приборах, появились в гуле моторов незнакомые нотки. Туман, туман. Он главный враг летчиков. Ветров снижается до ста метров. Летит в слепую десять, двадцать минут. У земли туман еще плотнее. Когда радист сообщил Ветрову радиограмму, полученную от земли, в которой говорилось, что район перелета закрыт туманом, Ветров усомнился и решил удостовериться сам. Влез в туман, и теперь крутясь в нем, осмысливал происходящее.
По расчетному времени они были в острогах Тиманского кряжа. Летчик понял, что они попали в каменный мешок. Он завалил «Каталину» на левое крыло, с небольшим креном идя по спирали, стал набирать высоту. Натужно ревели моторы, винты молотили туман. Плотность его не уменьшалась. Стрелка высотомера медленно скользила по шкале прибора, показывая 100 – 150 – 200… метров. Наконец Ветрову стало видно, как из-за моторов постепенно, будто проявляясь на фотобумаге, показались поплавки, крылья, потом оконечности консолей, как под самолетом потемнело, и в рваных хлопьях тумана быстро и неотвратимо на них надвигалась земля.
«Каталина» зацепила днищем за вершину сопки. Страшной силы удар в считанные секунды разрушил самолет, выбросив из кабины бортмеханика Федоровых Михаила. Столкнувшись с землей, самолет стал бороздить ее и разваливаться на части. При ударе летчиков всех выбросило, а самолет загорелся. Стали взрываться и стрелять в разнобой патроны. Бортмеханик, катался по снегу, сбивая с себя огонь. Вокруг слышались стоны и возгласы других летчиков. Видимо от ушиба головы и шока, он потерял сознание.
Туман стал слабее, но еще не прошел совсем. Федоровых бродил, бродил и заблудился. Кое-как нашел обратную дорогу к самолету. Услышал стон лежащего на снегу, стрелка-радиста, оказывается, тот еще был жив. Прошло около двух часов с момента аварии. Михаил оттащил летчика от догорающей машины. Умирающий летчик сказал, ему: «Пристрели меня, мне все равно не выжить…» Но Михаил отказался это делать, он только постоянно повторял: «Василий, потерпи, сейчас все будет хорошо, мы выживем, ты только потерпи!», и сам потерял сознание.
Федоровых очнулся от пронизывающего холода и еще долго лежал, соображая, где он и что с ним произошло. Василий – умер. Ныло тело, было трудно дышать, а в голове стоял такой шум и звон, что он не мог собраться с мыслями. Отдышавшись и собравшись с силами, решил попробовать изменить положение своего тела. Сначала пошевелил ногами, перевернулся на бок. Не ощутив сильной боли, попробовал встать с большим усилием. Голова закружилась, но он устоял на ногах. Попытался сделать несколько шагов. Сильное головокружение и слабость заставили его сесть на сырую землю. Он лег на спину, закрыл глаза, и снова погрузился в беспамятство. Сколько он пробыл в этом состоянии, установить потом не мог. Когда снова пришел в себя, по прежнему болела голова, тошнило и бил сильный озноб.
Серый вязкий туман низко висел над ним. Вдруг голову Михаила пронзила тревожная мысль: где командир экипажа Ветров, где Дорофеев – второй пилот? Он встал, огляделся. Но в наступающих сумерках ничего разглядеть было невозможно. Прислушался: нигде не звука, тихо. Он позвал товарищей. Никто не отозвался на его негромкий голос. Тогда он закричал. Ответа не было. Тихо и темно. Ему стало жутко от этой загробной, пугающей тишины. – Что можно было сделать в наступавшей темноте? Федоровых сел, решив дождаться рассвета. Хотелось, есть и спать. Он обшарил карманы брюк и меховой куртки, но кроме перочинного ножа ничего не было. Время от времени на него надвигалось что-то легкое, темное, неотвратимое, которое со страшной силой опрокидывало его в темноту, и он впадал в беспамятство. Потом медленно приходил в себя. Михаил ждал рассвета, который наступал медленно.
Наступавший рассвет не облегчил отчаянного положения Федоровых. Теперь его глаза увидели то, что скрывалось за пеленой ночи. Во все стороны, на все обозримое пространство, простиралась вершина сопки, голая, однообразная, без деревьев и кустарника. По всей округе валялись исковерканные обломки разбившейся «Каталины». В 30 метрах от самолета лежали мотор и крылья. Дальше бесформенной грудой металла темнел разорванный фюзеляж. Еще дальше хвостовая часть. Михаил направился к груде металла, еще недавно бывшей самолетом, и остановился, как вкопанный, увидев изуродованные тела товарищей. Ужасная, душевная мука отодвинула собственную боль. Так неожиданно оборвалась жизнь этих молодых замечательных парней. Сдавило горло, на глазах навернулись слезы: - Иван, Иван! Командир? Как же, как же это? – мысленно обратился Федоровых к пилоту Ветрову. Но безмолвна тундра. Потрясенный пережитой катастрофой он бессмысленно и бездумно смотрел на изорванные и изуродованные тела друзей.
Жестокий холод сковал руки и ноги, все больное, разбитое тело ныло и дрожало. Хотелось есть. Федоровых вспомнил, что на самолете был бортовой паек, неприкосновенный запас на случай вынужденной посадки. Где он? Тяжело ступая, медленно стал обходить место катастрофы в поисках пайка. Ему повезло. Подняв обломок дюраля, увидел в выемке земли банку сгущенного молока. Несказанно обрадовался, и тут же проткнул ее перочинным ножом. Голод удалось утолить. Кроме сгущенки, было немного печенья и несколько плиток шоколада, их он убрал в карман, про запас. Но сознание настойчиво и неотступно сверлила единственная мысль, что делать дальше? Логика подсказывала, что, пока есть силы надо немедленно уходить от этого страшного места. Но куда? Карты нет, компаса нет, солнца не видно. Вспомнил – у штурмана была карта, на которой проложен маршрут полета. Надо искать.
С большим трудом, превозмогая боль в теле, ходил от одной груды исковерканного металла к другой. Но поиск не приносил успеха. Слишком большой радиус разброса. Федоровых быстро уставал, делая передышки, и снова продолжал поиск. Низкие, тяжелые облака неспешно тянулись, из которых временами сыпался дождь. Только сейчас Михаил ощутил, что мокнет голова и руки. Он был в каком-то оцепенении, думая о том, как защитить себя от холода. На голове не было ни шлема, ни шапки, ни рукавиц – на руках. Но осенила догадка. На нем были меховые унты из собачьих шкурок и двое носков, простые и шерстяные. Он снял шерстяной носок и примерил на руку. На голову примерил голенище унтов. Подходит. Отрезал часть голенища. Не прикрытой осталась только макушка, но зато уши и шея глубоко погрузились в теплоту собачьего меха. Стало теплее.
С большим трудом он встал и, пошатываясь, двинулся в путь. Он сделал шаг. Еще шаг. А впереди неизвестность и запорошенная снегом тундра. Глядя на хмурое, свинцовое небо, нельзя было даже предположительно определить, где солнце, и есть ли оно вообще. Федоровых прислушивался к шелесту сухой травы, к посвисту низовой поземки, пытаясь услышать хотя бы отдаленный звук летящего самолета. Но среди окружающих его звуков и шумов он улавливал только свое собственное дыхание, тяжелое, сиплое, прерывистое. Вечерние сумерки заволакивали и погружались в черное покрывало окружающую местность. Вот и первое пристанище, и первая бессонная ночь. Сколько таких ночей ожидает Федоровых впереди? Все тело подрагивало, болели ушибы. Даже утренний, свежий воздух, насыщенный запахами осенних трав, не успокаивал.
Влаги в тундре больше, чем бы хотелось. Вода выступала на каждом шагу. Перед тем, как устроиться на очередной ночлег Михаил долго осматривал местность вокруг себя, присматривая место повыше и посуше. Вот уже третьи сутки он блуждает по приполярной тундре. Все это время он старался придерживаться одного направления. Еще из школьной географии он знал, что почти все поселения людей располагаются по берегам рек, поэтому он шел, надеясь на то, что когда-нибудь он все равно выйдет к людям. Солнца и звезд по-прежнему за все эти дни и ночи не видел. Он не мог спать из-за сильного холода, но вставал в ознобе, его колотило. Собрав все свои силы, чтобы не замерзнуть, превозмогая боль и усталость, продолжал свой путь. Но с каждым днем силы убывали, и передвигаться становилось все труднее и труднее.
Но странное дело, однажды Михаил почувствовал еще большее желание, неутомимую жажду движения. Унылый день клонился к концу. Надвигались вечерние сумерки. И ветер откуда-то взялся, леденящий, порывистый, и некуда от него было деться. Предстояла очередная, десятая, ничего хорошего не сулящая ночь. Михаил достал из внутреннего кармана морского кителя тоненький, не толще карандаша, прутик и трясущимися руками, с помощью перочинного ножа, сделал очередную насечку.
В эту ночь ему приснился сон. Будто бы он дома. Как всегда, по утрам, топиться русская печь. Около нее деловито хлопочет мать. По избе плывет ароматный запах. Мать снимает со сковороды блины и складывает стопочкой на стоящую на столе большую тарелку. От блинного духа даже перехватило дыхание. Михаил закашлялся и проснулся. Кружилась голова, тошнило. Окинул вокруг мутным, блуждающим взглядом. Ни дома, ни русской печки, ни матери. Кругом была заснеженная, холодная, безмолвная тундра.
Начинало светать. Надо было продолжать бесконечный свой путь. Не столько хотелось есть, сколько полежать и не двигаться. А еще лучше поспать в тепле на чистой и мягкой постели. Последние дни он не мог передвигаться без посоха, которым служила ему сучковатая осиновая палка. Опираясь на нее, он немного постоял, удерживаясь, и пошел, припадая то на одну, то на другую ногу. Федоровых шел по курсу, известному только ему. Через несколько дней набрел на маленький, незамерзший ручеек. С тех пор он шел вдоль берега, стараясь не потерять его из виду. Теперь он твердо знал, что этот ручеек все равно приведет к реке. По берегам ручья попадали заросли шиповника, с не опавшими, спелыми, прихваченными морозом плодами. Он подолгу задерживался около них, поедая сладкие плоды. Попадалась на кочках клюква и морошка, они были студенистые, красные. Так продолжалось тяжелое противоборство голоду, усталости. А ручей ширился и ширил свои берега, Михаил после каждого поворота пристально вглядывался и ждал. Вот-вот появится шум оленевода, или нанесет запах дыма.
Семнадцатое утро, как и все предыдущие, было пасмурным и пугающе тихим. Но вот до обостренного слуха Федоровых донеслись человеческие голоса. Он насторожился и замер. Не померещилось ли? Это были детские голоса, и они долетали с противоположного берега ручья. Донесся и лай собаки. Михаил приблизился к берегу. Это был уже не ручей, а целая река Сойма. Только-только встали реки, еще кое-где, были полыньи. Он уже почти полз.
От Коткино до р. Сойма, где обычно рыбаки ставили ловушки из жердей с сетями, было три километра. Жерди обычно были шестиметровой длины. Так вот он дошел до этого места, а на реке была полынья. Он достал эти жерди, уложил их и по ним переполз через полынью. Собака первая учуяла незнакомый запах и с громким лаем бросилась к месту, где упал человек. Она бегала, облаивая незнакомца. На лай собаки прибежали ребятишки. Ребята увидели у озера Черное, впадающего в реку Сула - человека, лежащего на снегу, в военной форме с оружием на портупее и немного испугались. Он им крикнул: «Не бойтесь ребята, я свой! Помогите мне!». И даже выбросил на снег наган, но от сильной усталости снова потерял сознание. Одним из ребятишек, в то время был: Коткин Павел Гаврилович. Ему и другим ребятам, было тогда по 9-10 лет. Ребята сбегали за взрослыми и сообщили об этом председателю колхоза Елизарову Ивану Алексеевичу.
Трое мужчин взяли ружья, запрягли две пары оленьих упряжек и поехали на берег. Федоровых лежал на берегу и не мог оказать никому никакого сопротивления. От долгого пребывания на ветру, на холоде, лицо его задубело, стало темно-коричневым, обросшим. Глаза покраснели и постоянно слезились. На него было страшно смотреть. Мужики, долго не раздумывая, повезли его в чум. В чуме было тепло. Топилась печка. В котле булькало – варилась оленина. Раздевая «находку», они увидели на кителе погоны с двумя звездочками, достали из кармана документы, удостоверяющие личность. Сомнения отпали.
Федоровых долго растирали, массажировали, приводя в чувство. Поили теплым мясным отваром из оленины. Завернули в оленьи шкуры. Спал он долго. Хозяин чума за это время съездил на большое стойбище в поселок Коткино, где был фельдшерский пункт, привез фельдшера. Фельдшер, женщина лет 30, внимательно осмотрела его, прослушала и вынесла вердикт: «Немедленно переправить в фельдшерский пункт, там есть медикаменты и условия для лечения».
Председатель сразу дал, лошадь и летчика привезли в поселок, в дом Каневой Евдокии Васильевны. Ранен он не был, только обгорели руки (покрыты коростами) и был сильно обмороженный. В этом доме жила вдова Шумовская Раиса Павловна. А во второй половине дома был медицинский пункт. Лечила летчика медсестра Гусева Екатерина Александровна. Рая также помогала в лечении летчика, она смазывала ему руки гусиным жиром. Иван Иванович Коткин (Справка: позже стал мужем Шумовской Р., ныне покойной) пришел с фронта весной 1942 года и частенько приходил к Рае, а заодно и навещал спасшегося летчика. Они часто общались. Говорят, что когда летчик пришел в Коткино, люди говорили, что он родился в рубашке. За несколько дней, до его прихода в тундре в окрестностях Коткина, был обнаружен мужчина, загрызенный волками.
Пока Михаил лечился в Коткино к нему приезжали и допрашивали из НКВД с города. У одного из следователей была фамилия Грецов. Затем ездили раза три в тундру с оленеводами и его брали с собой, но он так и не смог им показать место гибели самолета и экипажа, не смог вспомнить. Разбившийся самолет искали на По-2 и на Як-12. Но все, безрезультатно.
После двухнедельного пребывания в фельдшерском пункте, когда летчик окреп, за ним приехал конвой – пять человек, военных моряков, из Нарьян-Мара. Среди них был некто Рудман, еврей по национальности. Он жил в Нарьян-Маре, ходил в Культпросветшколу, играть на скрипке. Там директором был Змывалов Николай Никитич. Рудман, позже скажет Коткину И.И., что Федоровых, после реввоентребунала, расстреляют.
На прощанье связала ему Рая Шумовская шерстяные носки. И его увезли в Нарьян-Мар. Ехали они на лошадях до поселка Великовисочное. Там ему сделали перевязку, и немного подлечили. Лечила его Смирнова Ольга Александровна – она в то время была зубным врачем. Из Великовисочного с почтовым обозом направились в Пылемец. Вез его с конвоем почтальон из с. Великовисочного - Дитятьев Алексей Семенович. Там была небольшая остановка и конечным пунктом была морская часть Нарьян-Мара.
Когда его привезли в Нарьян-Мар, в военно-морской госпиталь, у него были забинтованы по локоть обе руки. Георгий Петровский служивший в морской охране, организовывал встречу спасшегося летчика со своими знакомыми в кругу семьи. Для того чтобы узнать историю гибели гидросамолета «Каталины».
Оттуда полетели в эфир радиограммы, оповещая командование флота: «Нашелся оставшийся в живых бортмеханик Федоровых, из экипажа Ветрова. Находится в госпитале». Как только улучшилась погода, за летчиком вылетел самолет, и доставил Михаила Федоровых в Архангельск. Снова госпиталь и длительное лечение. Через полтора месяца он был выписан из госпиталя. Заключение медицинской комиссии было суровым и не подлежало переосвидетельствованию: «К летной работе не годен». Так закончилась летная карьера техника – лейтенанта Федоровых Михаила Васильевича.
В начале 1945 года, Рая Шумовская получила от него письмо, в котором он писал, что находится в Сочи на лечении. Второе письмо он написал с Москвы, видел парад Победы 1945 года. Это все, больше от него писем не было.
Позже, говорят, в район сопки Лодка, ходила поисковая экспедиция, которая якобы обнаружила там летчиков с пулевыми ранениями. После этого летчика, снова допрашивали и по решению ревтрибунала, его расстреляли. Якобы, их убил спасшийся летчик, из-за сухого пайка, чтобы самому остаться живым.
По другой версии говорят, что он остался жив и что в начале 50-х годов его видели в Нарьян-Маре на почте, он приходил туда и кому-то подавал телеграмму, но кому, и с какого адреса, не помнят. Кроме того, говорят, что он заходил к Овдиной Екатерине Николаевне и сообщил ей о гибели экипажа и гибели ее гражданского мужа, от которого у нее родилась дочь Надежда.
Выписка из архива: «В дальнейшем проходил службу на Черноморском флоте в 30-м, 40-м авиаполках, 36-й авиамастерской ВВС (1945-1947). В марте 1947 года уволен в запас в Советский РВК.»
Примечание: Синем цветом шрифта, выделена статья Владимира Гусева, ветерана ВОВ, воздушного стрелка-радиста, опубликовавшего «Записки стрелка-радиста» в газете «Салдинский рабочий», № 8, от 27 февраля 2003 года. Черным цветом – мои дополнения.
С большим интересом ознакомился с Вашими материалами о гибели в 1944 г самолета «Каталина» в районе Нарьян-Мара («Катастрофа над Тиманом»// Поморская столица, 2010, №5; прочие сведения, помещенные в Интернете). Дело в том, что командиром этого борта являлся И.И. Ветров, который в 1932 -1937 гг работал командиром Владивостокского авиазвена ГВФ Дальневосточного управления Аэрофлота. Более того, это был первый летчик ГВФ, первый командир авиаподразделения Аэрофлота в Приморском крае. Именно с его именем связано начало применения авиации в народном хозяйстве: первые полеты по авиарыбразведке над Японским морем, разработка вместе с учеными ТИНРО методов ведения авиаразведки, первые опыты применения авиции в сельском и лесном хозяйстве, прокладка и освоение первых авиатрасс местных авиалиний в Приморье, подбор посадочных площадок и т.д. Вообще то, имя его не забыто, но информации крайне мало. А о дальнейшей, пост дальневосточной судьбе, ни чего не было известно. Я, в свободное от основной работы время (сотрудник ТИНРО-ЦЕНТРА), занимаюсь историей создания и становления авиации в Приморском крае и на Дальнем Востоке. Опубликовал одну книгу по этой теме - «Гражданская авиация в небе Приморья. Первые крылья: 1932-1941 г.г.» Изд. ТИНРО-ЦЕНТРА, 2005 г. В этой публикации есть информация и о Ветрове. Работа продолжается. Возможно, хватит сил на новую, более полную публикацию. Поэтому все сведения, касающиеся данной темы, для меня очень ценны. Весьма благодарен и Вам за Вашу работу.