Мне пришло письмо от внука полярного лётчика, спасавшего участников конвоя БД-5 Евдокимова Виктора Николаевича. Руслан написал, что Виктору Николаевичу сейчас 93 года. Дай бог ему здоровья! В материалах, переданных Русланом были и сканы статьи Ю.Д. Капралова. Есть и сканы писем между Виктором Николаевичем и Юрием Дмитриевичем Капраловым.
О Викторе Николаевиче размещу информацию чуть позднее.
Журнал «Север», № 7, 1974 г.
Ю.Д. Капралов
КОНВОЙ НА ДИКСОН
В годы Великой Отечественной войны моря Ледовитого океана были ареной ожесточенной борьбы, которая шла на воде и под водой, в воздухе и на побережье. Незабываемые, яркие страницы вписали в историю этой борьбы моряки и летчики Северного флота. В числе многих задач, возложенных на североморцев, были обеспечение безопасности союзных и внутренних советских конвоев и нарушение вражеских морских перевозок.
Личный состав флота с честью нес свою трудную и опасную вахту. О славных делах Северного флота убедительно говорят следующие цифры: за войну потоплено на морских коммуникациях врага 192 транспорта и 70 боевых кораблей; 118 транспортам, кораблям и вспомогательным судам нанесены повреждения.
В то же время благодаря умелым и отважным действиям североморцев наши потери, неизбежные в большой войне, оказались весьма незначительными, хотя враг всеми силами пытался срывать и блокировать советские перевозки на морских путях в Арктике. Так, понимая важное военное и хозяйственное значение Северного морского пути, гитлеровское командование уже в 1942 году направляло подводные лодки в Карское море. Тогда же совершил туда бесславный рейд фашистский тяжелый крейсер «Адмирал Шеер».
С началом навигации 1943 года пиратские действия врага на трассах западного сектора Северного морского пути еще более усилились. Даже в 1944 году, когда уже был ясен исход войны, гитлеровцы вновь направили свои подводные лодки в Карское море.
Безопасность советского судоходства в Белом, Баренцевом, Карском морях обеспечивала Беломорская военная флотилия, входившая в состав Северного флота. Огромная протяженность операционной зоны – от Белого моря до моря Лаптевых, суровые условия Арктики, отсутствие оборудованных пунктов базирования, а также недостаточность боевых сил и средств чрезвычайно усложняли задачи североморцев. И все же враг не сумел добиться сколько-нибудь существенных успехов.
За время войны по внутренним коммуникациям Ледовитого океана было проведено 1548 конвоев (2951 транспорт). При этом из состава конвоев было потеряно всего 12 судов, и 4 транспорта погибло при самостоятельных переходах.
Героизм североморцев, их беззаветная преданность Родине, высокое чувство воинского долга широко известны советским людям. Но мы должны знать и помнить и трагические эпизоды войны. Один из них – гибель в 1944 году транспортного судна «Марина Раскова» и двух эскортных кораблей из конвоя «БД-5». Это была самая крупная наша потеря в годы войны в Арктике. Здесь вражеские подводники впервые применили новое, не известное советским морякам оружие – самонаводящиеся акустические торпеды. Взрывы их командование конвоя приняло за взрывы неконтактных мин. Эта ошибка, повлекшая за собой действия, совершенно правильные при минной опасности, но неверные при торпедной атаке, и стала причиной трагических событий.
Однако и в этих сложнейших условиях – советские моряки проявили мужество, самоотверженность, товарищество и взаимовыручку. Изученные автором предлагаемого очерка документальные данные, многочисленные свидетельства непосредственных участников событий позволили восстановить подлинные обстоятельства гибели конвоя и последовавших за нею спасательной операции и уничтожения фашистской подводной лодки.
Арктическая навигация в 1944 году началась успешно. Транспортные суда под конвоем кораблей Беломорской военной флотилии без потерь проходили Северным морским путем. Боевой состав флотилии к этому времени несколько усилился новыми кораблями и самолетами, улучшилась система связи и наблюдения.
Но, несмотря на это, обстановка в советских арктических водах оставалась напряженной. В начале августа пути следования конвоев в основном очистились ото льда, и подводные лодки противника получили возможность проникать в Карское море. Хотя данных о появлении их там еще не было, такая опасность являлась вполне реальной. Перекрыть же очистившиеся ото льда огромные водные пространства севернее мыса Желания силами флотилии было невозможно.
8 августа 1944 года вышел конвой «БД-5» (Белое море – Диксон, № 5). В его составе были судно «Марина Раскова» и три эскортных корабля – тральщики Т-118, Т-116 и Т-114 бригады траления охраны водного района Главной базы Северного флота, приданные Беломорской военной флотилии. В трюмах «Марины Расковой» находилось 6600 тонн генеральных грузов, продовольствие, оборудование для арктических строек. Кроме того, на борту было 354 пассажира: одна большая группа следовала на полярные станции для смены зимовщиков, другая направлялась на Нордвикстрой. Здесь же находилось воинское подразделение, следовавшее по месту назначения. Среди пассажиров было 116 женщин и 24 ребенка.
Команда «Марины Расковой» состояла из 51 человека, в числе которых было 9 женщин. На судне находилась также небольшая военная команда – пять краснофлотцев-сигнальщиков и зенитчиков. Командовал судном моряк Северного морского пароходства, капитан дальнего плавания В. А. Демидов.
Эскортные корабли, тральщики типа «АМ», хотя и не имели радиолокаторов, однако располагали хорошими по тому времени гидроакустическими средствами обнаружения и противолодочным оружием. Командовали этими кораблями молодые военные моряки, «капитан-лейтенанты С.М. Купцов (Т-118), В.А. Бабанов (Т-116) и И.О. Панасюк (Т-114). Они немало поплавали в арктических водах и не раз участвовали в боевых операциях. Командиром конвоя шел командир бригады траления капитан I ранга А. 3. Шмелев, уже не молодой военный моряк, служивший на Северном флоте с самого начала войны.
В море конвой построился в установленный походный ордер: в десяти кабельтовых впереди «Марины Расковой» пошел тральщик Т-118 под флагом командира конвоя, слева и справа в двенадцати кабельтовых от судна заняли свои места тральщики Т-116 и Т-114.
Конвой шел «молча»: его радиостанциям было запрещено передавать в эфир какие-либо сообщения, чтобы не быть запеленгованными противником. Для переговоров между кораблями использовался световой семафор.
Оценив обстановку, командир конвоя решил идти в Карское море не через пролив Карские Ворота, как предполагалось первоначально, а через Югорский Шар. Поэтому, обогнув полуостров Канин Нос, конвой повернул на восток и, следуя девяти-узловым ходом, к концу суток 10 августа достиг западного входа в пропив Югорский Шар.
Конвой находился еще здесь, когда далеко на востоке, у острова Диксон, произошли события, значительно усложнившие обстановку: в Карском море были обнаружены фашистские подводные лодки. Одну из них увидели местные охотники-промысловики утром 10 августа: она вошла в пустынную бухту Полынья, вдающуюся в материк километрах в сорока к востоку от порта Диксон. Укрывшись на берегу, охотники внимательно наблюдали за непрошеным гостем. Пробыв в бухте около часа, лодка ушла. Охотники тут же решили об увиденном сообщить на остров Диксон. Посланная ими женщина, А. Жильцова, поздно вечером добравшись по бездорожью до порта Диксон, доложила о появлении подводной лодки старшему морскому начальнику, капитану I ранга С. В. Киселеву. То, что обнаруженный рейдер был фашистским, сомнений не вызывало: советских лодок в Карском море не было. Ночью на 11 августа С. 6. Киселев передал по радио об обнаружении лодки. Появились и новые данные: операторы радиостанции Новый Диксон в ночь на 11 августа запеленговали работу неизвестной радиостанции, судя по слышимости и пеленгу, передача велась в море, неподалеку от порта.
На следующий день из порта Диксон к проливу Вилькицкого должен был выйти конвой «ДВ-1»: ледорез «Ф. Литке», ледокольный пароход «Монткальм» и транспортное судно «Беломорканал» в сопровождении тральщика № 64 и минного заградителя № 90 («Мурман»). Капитан I ранга Киселев решил не задерживать выход конвоя, но усилил эскорт боевыми кораблями: эскадренным миноносцем «Урицкий» и тральщиком Т-115. Утром 11 августа конвой вышел с рейда Диксон. А вскоре гидроакустики на «Урицком» обнаружили подводную лодку. Эсминец дважды атаковал ее глубинными бомбами; враг не посмел напасть, и конвой, встретившись с ледоколом «И. Сталин», направился к пункту своего назначения.
В бухте Самолетной у острова Диксон в это время находились четыре гидросамолета типа «Каталина» авиаполка ВВС Беломорской флотилии. Получив извещение о появлении фашистской подводной лодки, командир авиаполка майор С. М. Рубан утром 11 августа направил одни из гидросамолетов на поиск в море. Но противник обнаружен не был.
В море Лаптевых, у пролива Вилькицкого, находились суда, ожидавшие проводки на запад. На следующее утро для уточнения ледовой обстановки в Карском море, связанной с их проводкой, на разведку вылетел сам С. М. Рубан. Чтобы увеличить запас горючего, авиабомб он не брал. Пролетев над островом Свердруп, Рубан повернул на восток, предполагая выйти к материку в районе шхер Минина, а затем уже лететь к проливу Вилькицкого.
Скоро должны были открыться острова, а за ними и материк. Неожиданно впереди замелькали вспышки, похожие на разрывы снарядов. «Каталина» устремилась к скрытой туманом цели. Летчики увидели небольшой остров Вардропер. С мористой его стороны, уткнувшись носом в берег, стояла фашистская подводная лодка. На ее палубе метались люди. Корабль вел огонь по гидросамолету.
«Каталина» пронеслась над лодкой и, развернувшись, устремилась на второй заход. Рубан открыл огонь из носовых крупнокалиберных пулеметов. Затем загремели очереди из пулемета, установленного в кормовом блистере самолета, в ответ около «Каталины» снова заблистали разрывы...
...Дуэль продолжалась. По приказанию командира самолета майор Д. А. Петров, начальник связи полка, выполнявший в полете обязанности бортрадиста, радировал капитану I ранга Киселеву место обнаружения врага и просил выслать самолеты с авиабомбами и корабль.
Гидросамолет продолжал кружить над фашистской субмариной. Бой длился уже 25 минут, когда над ней заструился синий дымок,– признак запущенных дизелей. Палуба и мостик опустели, и лодка задним ходом стала медленно отходить от берега. Лодка погрузилась, но вскоре на поверхности моря вновь показались перископ и рубка. Майор Рубан дал несколько пулеметных очередей и продолжал барражировать над морем.
Вскоре появилась «Каталина» военного летчика В. А. Гуричева. По наведению командира полка Гуричев сбросил четыре противолодочных авиабомбы на место, где в последний раз скрылся перископ. Когда опали всплески взрывов, на поверхности моря стало расползаться масляное пятно; по-видимому, лодка получила повреждения. Прилетевший вслед за В. А. Гуричевым С. В. Сокол сбросил на масляное пятно еще четыре авиабомбы.
Позже появился самолет Е. Е. Федукова. Поручив ему патрулировать в этом районе до подхода кораблей. Рубан решил возвращаться на базу.
В тот же день, 12 августа, когда Рубан преследовал лодку, с рейда Диксон вылетел гидросамолет «Н-275» Полярной авиации, пилотируемый известным полярным летчиком подполковником М. И. Козловым. Экипажу самолета было поручено провести ледовую разведку в западной части Карского моря. На борту самолета не было ни авиабомб, ни другого оружия.
Выполнив задачу, Козлов решил возвращаться на базу. Набрали высоту, вошли в облака. В 15 часов 10 минут рядом с самолетом замелькали вспышки, послышались хлопки разрывов. М. И. Козлов, стремясь выйти из-под обстрела, круто направил гидросамолет к поверхности моря. Пробив низкую облачность, он стремительно пронесся над водой и вновь ушел в облака. В эти считанные секунды летчики успели рассмотреть подводную лодку, это она вела огонь по самолету.
Выйдя из-под обстрела, летчики определили координаты: вражеский подводный рейдер находился в восьмидесяти милях севернее Амдермы. Через час, сделав посадку в Карской губе, Козлов доложил начальнику порта Усть-Кара Кузнецову подробности полета. Уточнили местоположение врага: оказалось, что подводный пират находился на пересечении морских путей к проливам Карские Ворота и Югорский Шар. Судам, шедшим этими путями, грозила смертельная опасность. Радиоузел порта Усть-Кара сразу же передал тревожное сообщение на остров Диксон.
Войдя в Карское море, конвой «БД-5» направился на северо-восток, в обход острова Белый. Еще в ночь на 11 августа эскортные корабли приняли радиограмму об обнаружении в бухте Полынья вражеской подводной лодки. Было усилено наблюдение за морем, однако ни сигнальщики, ни гидроакустики не обнаруживали ничего тревожного. К полудню 12 августа поступило новое оповещение об обнаружении подводной лодки майором С. М. Рубаном. Учтя это, капитан I ранга Шмелев решил держаться ближе к острову Белый, где небольшие глубины затрудняли действия подводного корабля. В 19 часов конвой, не изменяя походного ордера, отвернул вправо и лег на новый курс.
Прошел почти час после изменения курса. Конвой находился в 60 милях от западного побережья острова Белый, когда глухой подводный взрыв потряс «Марину Раскову». Судно остановилось, немного накренившись на правый борт.
В 19 часов 57 минут флагманский тральщик Т-118, шедший в 10 кабельтовых впереди «Марины Расковой», содрогнулся от отдаленного подводного взрыва. Находившиеся на мостике капитан I ранга Шмелев и командир корабля капитан-лейтенант Купцов увидели у борта судна невысокий всплеск с клубами дыма. На запрос командира конвоя капитан «Марины Расковой» ответил семафором: «Имею пробоину с правого борта».
Наблюдение за морем на эскортных кораблях велось непрерывно опытными гидроакустиками и Сигнальщиками, однако никаких признаков присутствия подводной лодки обнаружено не было. В то же время глухой грохот подводного взрыва, невысокий всплеск были типичны для неконтактной мины. Так и оценили причину взрыва Командир конвоя и Купцов.
Флагманский тральщик Т-118 развернулся и потным ходом устремился к остановившемуся судну для оказания помощи; то же было приказано и тральщику Т-116. Третьему эскортному кораблю поручалось провести противолодочный поиск.
Т-118 находился уже в двух «кабельтовых от «Марины Расковой», когда прогремел подводный взрыв у его кормы, также похожий на взрыв неконтактной мины. Поврежденный корабль остановился, корма его до бомбовых стеллажей погрузилась в воду. Был пробит корпус тральщика, вышли из строя машины. Заливаемые потоками ледяной воды, моряки самоотверженно боролись за опасение корабля, но уже через 15 минут он стал быстро погружаться в море. Стало ясно, что спасти тральщик невозможно, и капитан I ранга Шмелев приказал экипажу покинуть корабль. На воду были спущены уцелевшие после взрыва спасательные средства; на надувной понтон перенесли раненых, передали корабельные документы.
Теперь окончательно убежденный, что конвой попал на минное поле, капитан I ранга Шмелев приказал передать на остальные тральщики семафор: не подходить к судну, чтобы избежать новых подрывов »на минах, спасательные работы вести, используя катера и шлюпки. После этого командир конвоя вместе с тяжелораненым С.М. Купцовым последними покинули корабль.
Т-118 еще больше погрузился в воду, на поверхности виднелись лишь его носовая часть и рубка. Взорвались окатившиеся со стеллажей глубинные бомбы, детонировал боезапас, и корабль скрылся под водой. Все произошло в течение получаса.
Взрыв у борта «Марины Расковой» был виден и на остальных эскортных кораблях; экипажи их заняли посты по боевой тревоге. Командир тральщика Т-114 капитан-лейтенант И.О. Панасюк, который одновременно был и заместителем командира конвоя, увеличив ход корабля, начал галс противолодочного поиска. На ходу были спущены катер и шлюпка, направленные к остановившемуся судну для выяснения причины взрыва и оказания помощи. Прошло несколько минут, и над морем прокатился грохот второго взрыва, поразившего флагманский тральщик. Хотя по всем признакам это был также взрыв неконтактной мины, Панасюк продолжил противолодочный поиск. Опытные гидроакустики краснофлотцы В. К. Луговой и С, Т. Сергачев напряженно следили за сигналами гидролокатора, однако не обнаруживали подводной лодки. Это подтверждало, что судно и флагманский тральщик подорвались на минах.
Тральщик Т-114 приблизился к «Марине Расковой». Капитан судна сообщил, что 2-й и 3-й трюмы затоплены, и просил эвакуировать пассажиров.
Убедившись, что катер и шлюпка поспешили на помощь погибавшему флагманскому тральщику, Панасюк отвел свой корабль на 7 кабельтовых справа от судна и лег в дрейф, а затем, опасаясь сноса на предполагаемое минное поле, приказал отдать якорь. Вскоре к тральщику возвратились катер и шлюпка, переполненные моряками с флагманского корабля. Среди них находился и капитан I ранга Шмелев. Остальные моряки из экипажа тральщика Т-118, кроме погибших при взрыве, были также спасены. Большая часть их, в том числе и командир корабля С.М. Купцов, были доставлены на тральщик Т-116; шесть человек подобрала шлюпка, посланная капитаном «Марины Расковой».
Тем временем на ее борту продолжались аварийные работы, но машины вышли из строя, помпы не работали, и вода из затопленных трюмов стала поступать в котельное помещение. Возникла опасность взрыва котлов. Капитан приказал потушить топки. Он надеялся спасти судно, но оставлять на нем пассажиров было рискованно. Капитан просил эвакуировать пассажиров на эскортные корабли. Когда разрешение было получено, на воду спустили три гребных вельбота, кунгасы, шлюпки, спасательные плоты. В первую очередь эвакуировались женщины и дети на тральщик Т-114. Позже началась эвакуация мужчин на тральщик Т-116. Перевозке людей помогали катера, присланные командирами эскортных кораблей.
Прошло три часа после вынужденной остановки конвоя. Погода портилась, усилились ветер и волна, начинался шторм. «Марина Раскова» с небольшим креном продолжала погружаться в море: гибель ее стала неизбежной. Капитан решил эвакуировать и всю команду.
К полуночи только на тральщик Т-114 было перевезено 144 человека, в том числе 136 женщин и детей. Теперь на этом небольшом корабле, помимо экипажа, находилось свыше двухсот человек, спасенных после гибели тральщика Т-118 и эвакуированных с судна. На борту «Марины Расковой» оставались только ее капитан Демидов, семь человек команды и одни пассажир. Убедившись, что эвакуация полностью закончена, они покинули судно и перешли на шлюпку, присланную командиром тральщика Т-116.
Едва шлюпка отошла, в море прогремел еще один взрыв. На месте стоящего вдалеке тральщика Т-114 взлетел высокий столб воды, полностью скрывший корабль. Когда он опал, на поверхности моря виднелись лишь нос и рубка тральщика, оторванная корма его затонула сразу же. Через 4 минуты корабль перевернулся и скрылся под водой.
Демидов направил шлюпку к тральщику Т-116, но тот стал быстро уходить от конвоя.
Причина ухода последнего боеспособного корабля не была известна людям, оставшимся в море на спасательных средствах. Между тем обстоятельства, заставившие командира тральщика Т-116 принять такое решение, были весьма сложными и небезосновательными.
Капитан-лейтенант В. А. Бабанов видел взрывы, поразившие судно и тральщик Т-118, и тоже решил, что это – неконтактные мины. Чтобы обезопасить свой корабль, он развернул его на обратный курс и отошел на 20 кабельтовых. Для обозначения опасного района в море была сброшена тральная веха. Ориентируясь по ней, Т-116 стал медленно ходить переменными курсами слева от остановившегося судна, периодически приближаясь к нему на 7–8 кабельтовых. На помощь людям флагманского корабля отправилась шлюпка.
Получив приказание командира конвоя об эвакуации людей с «Марины Расковой», В. А. Бабанов послал туда катер. Около 23 часов катер вернулся, доставив на буксире переполненный людьми кунгас. Вслед стали подходить и другие шлюпки. К исходу суток на борту корабля, ломимо экипажа, уже находилось 150 пассажиров, доставленных с «Марины Расковой», и 36 военных моряков, спасенных после гибели флагманского Т-118. На судне, по словам прибывших, оставалось не более 120 человек; за ними Бабанов вновь послал катер с кунгасом и корабельную шлюпку за капитаном и командным составом.
Конвой уже четыре часа находился на одном месте в открытом море и мог быть обнаружен подводными лодками. Обеспокоенный этим, Бабанов отказался от постановки корабля на якорь, тральщик продолжал двигаться переменными курсами, личный состав неотлучно находился на боевых постах, велось тщательное наблюдение за морем. С борта тральщика было видно, как от судка отошли последние шлюпки, катер также возвращался, по пути подбирая на буксируемый кунгас людей со спасательных плотов. Неожиданно катер, оставив кунгас, полным ходом устремился к кораблю. Не прошел он и половины пути, как взрывом был потоплен видневшийся вдалеке тральщик Т-114. В отличие от предыдущих, это был типичный взрыв торпеды с ударным взрывателем, свидетельствовавший, что конвой атакован подводной лодкой. Это сразу же поняли Бабанов и другие моряки корабля, хотя ни гидроакустики, ни сигнальщики не обнаружили врага. Догадка тут же подтвердилась: прибывший на катера капитан 3 ранга И. М. Белоусов доложил, что в 30–40 кабельтовых к востоку от судна замечены перископ и рубка подводной лодки, атаковавшей тральщик Т-114; другой неопознанный силуэт, похожий на рубку подводной лодки, замаскированную парусом, направлялся к тральщику Т-116. (В действительности это была не подводная лодка, а вельбот, возвращавшийся к судну под парусом после перевозки людей на тральщик Т-114).
Капитан-лейтенанту Бабанову необходимо было немедленно принять трудное решение: искать подводные лодки и вступать с ними в бой или уходить. Поиск и бой с подводным врагом, как и продолжение спасательных работ, подвергали очевидней опасности людей, нашедших убежище на борту, т. к. не было спасательных средств, способных вместить их, если корабль погибнет. Взвесив обстановку, капитан-лейтенант Бабанов приказал уходить на базу, предполагая после передачи спасенных на берег, вернуться за остальными людьми, оставшимися в море на шлюпках. Доложив радиограммой командующему флотилией о случившемся, Бабанов дал команду на отход, и тральщик Т-116 направился к проливу Югорский Шар.
После ухода тральщика Т-116 неподалеку от полузатопленной «Марины Расковой» на трех вельботах, кунгасе и на нескольких шлюпках в море остались 123 человека. Сюда же подошел катер тральщика Т-114, переполненный людьми, спасенными после гибели корабля. На суденышках имелся скудный запас пищи, но не было пресной роды. Надеясь пополнить запасы, катер и шлюпки направились к «Марине Расковой», однако два взрыва, последовавшие один за другим, вновь прогремели у борта судна, и оно, переломившись, скрылось под водой. Минут через пятнадцать неподалеку от места его гибели всплыла подводная лодка; в надводном положении она прошла мимо оставшихся в море людей, направляясь вслед за ушедшим тральщиком, и вскоре скрылась в надвинувшейся полосе дождя.
Шторм усилился, шлюпки стало заливать волнами. Чтобы не погибнуть, люди из них перебрались на вельботы. На один из них перешли капитан и пять человек командного состава «Марины Расковой». На другом вельботе собралось 26 человек – пассажиры судна и команда моряков шлюпки тральщика Т-116. Перегруженным оказался дрейфующий в отдалении кунгас – на нем находилось 85 человек. Третий вельбот с двумя краснофлотцами находился неподалеку от места гибели тральщика Т-114. Заливаемые волнами суденышки быстро потеряли друг друга из вида.
На катере тральщика Т-114 находились 24 моряка и 5 женщин. Почти половина моряков, в числе их и «командир корабля капитан-лейтенант Панасюк, имели тяжелые ранения. Командование катером принял капитан-лейтенант 3. С. Рашев. Он определил курс к ближайшему берегу, распределил вахты, препоручил женщинам заботу о раненых, взял под контроль запас пищи. Распоряжения опытного командира вселили в людей уверенность. Замерзшие, в мокрой одежде, многие без обуви, моряки настойчиво вели катер на восток – к острову Белый.
На третьи сутки пути, туманным вечером 15 августа, катер неожиданно коснулся дна. Впереди оказался небольшой песчаный островок, в центре которого стоял деревянный навигационный знак, вдалеке темнела полоска коренного берега.
На островке оказался плавник и, обогревшись у костра, моряки отправились дальше. Потребовались почти сутки, чтобы добраться до берега. Но, когда катер подошел к земле, Рашев понял, что это не остров белый. Моряки оказались у северо-западной оконечности полуострова Ямал, где-то в районе мыса Головнина. От острова белый их отделял пролив Малыгина. Это крайне усложняло положение, так как местность здесь была пустынной. Надеясь на встречу с ненцами, иногда ведущими промысел в этих местах, Рашев с десятью моряками направился на берег, остальные восемнадцать человек остались на катере. Через несколько часов томительного ожидания они услышали гул самолета: над катером кружила «Каталина»...
По-иному сложились судьбы людей, находившихся на других спасательных средствах.
На вельботе оказались 7 моряков с тральщика Т-116, штурман и механик с «Марины Расковой» и 17 ее пассажиров (11 мужчин, 5 девушек и подросток). Старшина 1 статьи Н. И. Алексеев и 3-й штурман судна И. Д. Вондрухов наметили курс на восток–к острову Белый. Мужчин распределили по вахтам на веслах, женщины вычерпывали воду. Проверили запасы пищи,– они оказались мизерными, пресной воды не было совсем.
Усилился шторм, перегруженный вельбот стало заливать, Хотя у Вондрухова был компас, придерживаться выбранного курса стало невозможно: гребцы едва успевали разворачивать вельбот, чтобы не оказаться лагом к волне. Коченеющие на холодном ветру, промокшие люди быстро теряли силы. Выручали военные моряки: старшины Поженский, Митрофанов, Алексеев, краснофлотцы Демьяненко, Шандыбин, Назаренко, Булатов по две-три вахты не выпускали из рук весел.
На вторые сутки, 14 августа, шторм достиг наибольшей силы. Большинство людей уже не в состоянии были подняться и сменить обессиленных гребцов. Неуправляемый вельбот стал дрейфовать по воле волн и ветра. К ночи на 16 августа ярость моря уменьшилась, ослабел ветер, прекратился дождь. Обнаружилось, что во время шторма умерли два человека, а вскоре еще один.
Утром 17 августа в пустынном море неожиданно был замечен парус, вскоре показалось и суденышко – такой же вельбот, на котором находились два краснофлотца с тральщика Т-114. В момент его гибели они на вельботе, буксируемом катером, направлялись к «Марине Расковой», чтобы снять последних пассажиров. После взрыва тральщика катер вынужден был оставить вельбот и поспешить на помощь погибавшим товарищам. Тяжелые испытания достались краснофлотцам во время шторма. Но как только погода улучшилась, они также решили направиться к острову Белый. К счастью, на вельботе находилось исправное парусное вооружение.
Встреча в море ободрила людей. Все перебрались на один вельбот, более прочный и оснащенный парусом. К исходу шестых суток на вельботе услышали гул самолета, а вскоре увидели, как он заходит «а посадку...
Трагической оказалась судьба людей, находившихся на кунгасе. Большинство их – пассажиры судна, ранее никогда не бывавшие в море. Неожиданно оказавшись в столь опасной обстановке, они растерялись. Руководство взял на себя военный моряк, старший техник-лейтенант М.П. Макаровский. Его указания и советы предотвратили панику, успокоили людей, но не уменьшили опасности. Суденышко быстро дрейфовало, удаляясь от места катастрофы. Потоки воды заливали людей, лежавших на днище кунгаса. Многие страдали от жестокой качки и тяжелой простуды. Через три дня дрейфа умер мальчик, а к исходу шестых суток, 18 августа, число умерших достигло 25 человек. Тяжело заболел Макаровский.
Даже в эти тяжелейшие дни подавляющее большинство людей не утратило чувства товарищества и взаимовыручки. Инженер Малинин, капитан Воеводин, моряк Бакланов, научный работник Кухарев, медсестра Галстухова заботливо ухаживали за больными, вычерпывали воду, мастерили удочки для ловли рыбы. Была убита собака, находившаяся на кунгасе, мясо и кровь животного поддержали погибавших. Но были на кунгасе люди и другого склада. Повар и один из матросов «Марины Расковой» захватили с собой запас пищи, но держались особняком и продуктами не делились.
19 августа, когда немного прояснилось, над кунгасом появился гидросамолет. Покружив, он сбросил в стороне авиабомбы, чтобы облегчить машину, и совершил посадку в море. Теперь, оказалось, сбывались надежды на спасение...
Получив радиограмму командира тральщика Т-116, командующий Беломорской военной флотилией вице-адмирал С.Г. Кучеров сразу распорядился об оказании помощи конвою. Уже утром 13 августа к месту гибели «Марины Расковой» с острова Диксон вылетел военный летчик Е.Е. Федуков; днем из Усть-Кары летал М.И. Козлов. Густой туман и обледенение самолетов заставили летчиков вернуться.
Вечером того же дня в Хабарове пришел тральщик Т-116, доставивший спасенных людей. Туда же прибыл командующий флотилией. Опрос моряков и анализ обстоятельств гибели судна и тральщиков привели к выводу, что фашистские подводники при нападении на конвой применили новое, еще неизвестное оружие. Использование его противником значительно увеличивало опасность для конвоев, следовавших Северным морским путем. Тем более что, по данным штаба флотилии, к этому времени в Карском море действовали уже 4–5 вражеских подводных лодок.
Командование флотилии приняло срочные меры по усилению обороны конвоев, по обнаружению и уничтожению врага. Одновременно были организованы поиски и спасение людей, оставшихся в море на шлюпках. Помощь в этом флотилии оказали работники штаба морских операций Севморпути, гидрологи, синоптики, полярники.
Несмотря на шторм, 14 августа на поиски вышел морской охотник МО-501, а на следующий день – тральщик Т-116. Военный летчик Хотулев дважды пытался летать с Новой Земли в район гибели конвоя, но шторм заставлял его каждый раз возвращаться на базу. Лишь 16 августа, когда погода немного улучшилась, с Новой Земли и с острова Диксон смогли вылететь на поиски шлюпок военные летчики В.Н. Евдокимов и Е.Е. Федуков. В тот же день дважды вылетал из Усть-Кары подполковник М.И. Козлов.
Экипаж «Каталины», пилотируемой капитаном В.Н. Евдокимовым, 10 часов обследовал квадраты моря в районе гибели конвоя, однако шлюпок не обнаружил. После осмотра западного берега острова Белый «Каталина» направилась к проливу Малыгина. В двухстах метрах от северо-западного берега полу остро за Ямал штурман лейтенант В.Я. Андреев заметил «а мели одинокий катер. Удалось рассмотреть на его борту надпись: это был катер с погибшего тральщика, на корме виднелись люди. Нужно было обладать большим искусством и смелостью, чтобы на мелководье, при четырехбалльном волнении рискнуть посадить тяжелый гидросамолет. Евдокимов (второго пилота не было) все же совершил посадку.
Тяжелое зрелище предстало перед штурманом Андреевым, подошедшим на надувном клипер-боте к катеру: полураздетые, босые, измазанные соляром люди едва передвигались. Под тентом лежали раненые, многие без сознания. Всего их было 18 человек, в том числе 5 женщин. Из расспросов выяснилось, что одиннадцать моряков ушли на берег на поиски людей и пищи.
Несколькими рейсами на клипер-боте все люди, в первую очередь женщины и раненые, были доставлены на гидросамолет. На катере летчики оставили ушедшим на берег морякам пищу и воду.
Тяжелым и опасным был взлет: удары о грунт, крутые волны долгое время мешали гидросамолету оторваться от воды. Евдокимов повел «Каталину» на поиски моряков, ушедших с катера, вскоре их заметили на северном берегу полуострова Ямал. Им были сброшены в мешках одежда и продукты с запиской, предлагающей ожидать самолет у катера. Удостоверившись, что сброшенное подобрано моряками, Евдокимов взял курс на Новую Землю. Спасенные люди были доставлены в госпиталь. Рискованные посадки и взлет не обошлись без последствий; на днище «Каталины» оказались сорванными заклепки, обнаружилась значительная течь. Поэтому на следующий день за оставшимися моряками вылетел другой самолет – лейтенанта Беликова. Он нашел катер, снял с него всех людей и доставил в губу Белушья.
Тем временем продолжавшие поиски тральщики Т-116 и Т-117, катера МО-501, БО-203 и БО-210 встречали в штормовом море свидетельства недавней катастрофы – обломки, пустые спасательные плотики, бочки, буи, но шлюпок с людьми обнаружить не удавалось.
Вечером 17 августа, используя небольшое улучшение погоды, подполковник М. И. Козлов вновь отправился в полет, а утром на следующий день радировал, что обнаружил и снял с вельбота 25 человек, вскоре его самолет совершил посадку на рейде Диксон, и все спасенные были доставлены в военно-морской лазарет.
Вылетевшие в этот же день, 18 августа, летчики Е.Е. Федуков и В.Н. Евдокимов шлюпок с людьми не обнаружили.
После гибели конвоя прошло шесть суток. 19 августа на поиски вылетели четыре самолета, пилотируемые С.М. Рубанем, Е.В. Федуковым, С.В. Соколом и В.Н. Евдокимовым.
Капитану Соколу предстояло обследовать квадраты моря северо-западнее острова Белый. Погода не благоприятствовала полету: от Новой Земли надвигался штормовой фронт, резкий, порывистый ветер сотрясал тяжелый гидросамолет. После семи часов полета на «Каталине» неожиданно пропала связь с землей, попытки восстановить ее не удавались. С.В. Сокол все же решил продолжать поиски. Наконец, примерно в 100 милях к западу от острова Белый был замечен кунгас с людьми. Посадка в штормовом море, да еще без связи с землей, была рискованной, но другого выбора у летников не было.
– Посадка была тяжелой.– вспоминает Станислав Викторович Сокол.– Шторм был сильнее, чем казалось с воздуха; когда мы подрулили метров на 10 к кунгасу; его нос волной поднимало выше плоскостей «Каталины». При малейшей оплошности ударом о кунгас могло сломать поплавок, тогда неминуемо было бы опрокидывание самолета. Мы спустили на воду надувной клипер-бот, на нем, захватив бачок с водой и продукты, к кунгасу направились 2-й штурман и 2-й механик. С трудом они подошли к кунгасу, и механик поднялся на его борт. В это время два человека неожиданно спрыгнули с кунгаса «а клипер-бот. Он перевернулся, «травил воздух, волной его сразу отнесло в сторону. Наш 2-й штурман и эти двое людей оказались в воде. Мы вытащили их, подняли на плоскость и переправили в самолет. Ветром нас отнесло от кунгаса. Пришлось подрулить к нему почти вплотную: стойка поплавка находилась буквально в метре от борта кунгаса. На самолете не было других переправочных средств. Кричу людям на кунгасе: – «Прыгайте, плывите к самолету! Вытащим из воды!» Прыгнул лишь наш второй механик, мы его подобрали. На кунгасе о нас словно забыли; все были заняты дележкой воды, на наш зов никто не откликался. Погода быстро ухудшалась, оставаться в море без связи с землей дальше было нельзя. Стравили часть горючего и взлетели, оставив еще несколько ящиков с пищей. Спасенными оказались два человека: повар и матрос, – оба с «Марины Расковой»…
Штаб флотилии сразу же направил в точку обнаружения кунгаса катер МО-501, а 20 августа вновь вылетели четыре самолета. Из Хабарово вышел тральщик ТЩ-60. Теперь, казалось бы, можно было надеяться на быстрое спасение людей, однако новый жестокий шторм парализовал все эти усилия. Лишь М.И. Козлов со своим опытным экипажем 21 августа рискнул вылететь в район поисков, но после 10 часов тяжелейшего полета вынужден был вернуться на Диксон.
Шторм бушевал три дня. В ночь на 23 августа, когда сила его несколько ослабла, Козлов вновь вылетел на поиски. При подготовке к полету учитывалось, что посадка в море при такой погоде мало вероятна. Штаб старшего морского начальника на острове Диксон и руководство морских операций Севморпути считали, что при обнаружении кунгаса или других шлюпок летчики смогут по радио вызвать и радиопеленгами навести в точку обнаружения корабль.
После семичасового полета, в 8 часов 15 минут летчики обнаружили кунгас с людьми; он оказался Б 45 милях северо-западнее острова Белый. Снизившись до 50 метров, самолет стал кружиться над суденышком. На Диксон полетела радиограмма Козлова. Вскоре был получен ответ, что по радиопеленгу самолета направлен корабль.
Девять часов самолет барражировал над кунгасом. Экипаж, находившийся в полете уже свыше 16 часов, устал, горючего оставалось в обрез. Нужно было возвращаться на базу. Но это обрекало людей на верную гибель. Тогда Козлов с согласия и одобрения всего экипажа решил садиться и снимать людей с кунгаса. Механики Н.П. Комирный и А.И. Земсков подготовили все необходимое; клипер-бот, тросы, плавучий якорь. Радировали на Диксон о принятом решении. Козлов развернулся вдоль волны и в 17 часов 15 минут произвел посадку в море.
– Попали в ложбину между волнами, – вспоминал потом Матвей Ильич.– Слева стена воды обрушилась на плоскость и фюзеляж; стойка поплавка высотой 2,5 метра почти полностью погрузилась, однако поплавок вытолкнуло из воды, поднялась плоскость. Сразу же выбросили плавучий якорь; самолет выровнялся и развернулся против ветра. Приводнившись, потеряли из вида скрытый волнами кунгас, но вскоре вновь увидели его. Когда до кунгаса оставалось метров 25, Н.П. Комирный перебросил на кунгас конец. Там его подобрали, с большим трудом вытянули и закрепили швартовый трос. Теперь самолет был связан с кунгасом и, имея большую парусность, как бы тащил его на буксире. Через кормовой люк спустили резиновый клипер-бот, поднимавший 4 человека. На нем, используя швартовый трос, как леер, к кунгасу отправились Комирный и Леонов...
То, что увидели они, подойдя к борту кунгаса, потрясло даже закаленных, видавших виды авиаторов. На дне кунгаса, наполненного по колено водой, лежали трупы. Живых оказалось 14 человек. Семь рейсов от кунгаса к самолету совершили Комирный с Леоновым, перевозя по два человека; обессиленных людей пришлось на руках спускать с кунгаса на клипер-бот и поднимать в самолет.
Вся операция по перевозке людей, занявшая полтора часа, закончилась в 19 часов. Оставив кунгас, гидросамолет двинулся, набирая скорость, но сильное волнение не позволяло ему оторваться от воды. После нескольких безуспешных попыток стало ясно, что взлететь не удастся. Положение казалось безвыходным. Выручил опыт Козлова; он решил идти под моторами к ближайшему берегу–острову Белый, до которого было около 50 миль.
Свыше 12 часов продолжался этот беспримерный переход по бушующему морю. Волны перехлестывали плоскости самолета, вода проникала в кабину, намокло оборудование, обуглилась электропроводка. Моторы перегревались, но, когда их останавливали, самолет тут же ветром разворачивало лагом к волне. Ночью вышел из строя правый мотор. Механики сумели устранить аварию. Экипаж самолета старался поддержать спасенных: горячий чай и немного пищи укрепили их силы, но один все же умер.
Под утро 24 августа летчики увидели берег острова Белый и направились к проливу Малыгина. Все это время поддерживалась радиосвязь с Диксоном. Оттуда еще ночью вылетел на помощь летчик Е.Е. Федуков. Обнаружив в море гидросамолет Козлова, он навел на него тральщик ТЩ-60. Около 9 часов утра неподалеку от западного входа в пролив Малыгина все спасенные были переправлены на тральщик. Гидросамолет отбуксировали в пролив Малыгина, где в одной из бухт бортмеханики отремонтировали моторы, и М.И. Козлов в тот же день перелетел на Диксон.
Из рассказов спасенных стали известны подробности последних дней их скитаний. Когда летчик С. В. Сокол обнаружил кунгас, на нем было 60 человек. Потеря клипер-бота, поврежденного поваром и матросом с «Марины Расковой», лишила остальных людей возможности переправиться на самолет, а добираться вплавь к нему у них не было сил. Пища, доставленная летчиками, и несколько банок сгущенного молока, забытых поваром, немного поддержали погибавших, но жажда стала невыносимой. Туман и начавшийся шторм принесли новые испытания. К исходу девятых суток дрейфа на кунгасе умерло 24 человека. Люди продолжали умирать и в последующие дни; оставшиеся в живых уже не имели сил опускать трупы в море и вычерпывать воду из кунгаса. В таком положении и нашел их самолет.
Поиски людей на этом не закончились. В море оставался вельбот, на котором находились командный состав и капитан «Марины Расковой» В.А. Демидов. Опрос спасенных людей позволил установить, что после ухода немецкой подводной лодки, потопившей «Марину Раскову», вельбот капитана под парусом находился неподалеку от остальных шлюпок. Дальнейший путь его оставался неизвестным. Командование флотилии предполагало также, что в море могут находиться еще и другие плавсредства с людьми, спасшимися после гибели тральщика Т-114. Поэтому корабли и самолеты вплоть до 3 сентября почти ежедневно продолжали поиски. Летчики не раз видели полузатопленные шлюпки, кунгасы, но людей на них не было. Вероятнее всего вельбот капитана во время шторма был опрокинут, и находившиеся на нем погибли.
В конце августа работники радиомаяка, производившие поиски на острове Белый, обнаружили на западном его берегу, у мыса Рогозина, прибитый волнами полузатопленный кунгас: в нем находились трупы двадцати человек; один из них, судя по одежде, был военным моряком. Это был кунгас, с которого М.И. Козлов 23 августа снял 14 оставшихся в живых людей. Полярники похоронили погибших в братской могиле неподалеку от берега.
Гибель конвоя «БД-5» была самой трагической потерей в Советской Арктике я годы Великой Отечественной войны. Из 636 человек, находившихся на «Марине Расковой» и на тральщиках Т-118 и Т-114, погибли 298, из них почти половина – женщины и дети (107 женщин и 24 ребенка). В числе погибших был и командир конвоя.
Впоследствии стали известны причины этой трагедии. Как выяснилось, фашистские подводники при нападении на конвой «БД-5» впервые применили в водах Советской Арктики новое оружие – бесследные акустические электроторпеды. В отличие от обычных, эти торпеды, оборудованные магнитными взрывателями, самонаводились на шум винтов корабля и поражали цель, взрываясь под действием ее магнитного поля. Это позволяло подводным лодкам атаковать корабли с дальних дистанций (25–30 кабельтовых) с большой вероятностью поражения цели, оставаясь при этом не обнаруженными корабельными гидролокаторами. Бес след несть и малая шумность электроторпед лишали корабли возможности своевременно обнаружить атаки и принять контрмеры.
Указанные свойства и особенности нового оружия не были известны в то время морякам-североморцам. Поэтому взрывы акустических электроторпед, поразившие судно и тральщик Т-118, ввели в заблуждение командира конвоя и других моряков, принявших их за взрывы неконтактных мин. Решив, что конвой попал на минное поле, моряки действовали правильно для условий минной опасности, но ошибочно для реальной обстановки. Возникновению этой ошибки способствовала и безрезультатность противолодочного поиска, проведенного тральщиком Т-114 (дальность действия гидролокаторов на тральщиках типа «АМ» не превышала 12 кабельтовых).
Все эти обстоятельства, наряду с внезапностью применения нового оружия, позволили противнику безнаказанно поразить конвой.
Несмотря на недостаток сил для обеспечения увеличившихся конвойных операций и усиления противолодочной обороны коммуникаций в Арктике, командование флотилии сразу же приняло меры к спасению людей. В поисках их участвовало 7 боевых кораблей и 8 гидросамолетов. Однако суровые условия Арктики – почти не прекращающиеся штормы, туман, сплошная низкая облачность – крайне затруднили поиски шлюпок, отнесенных ветром и течениями на многие десятки миль от места гибели конвоя и друг от друга. Холод, болезни, голод и жажда стали причиной новых жертв. Из 338 человек, оставшихся в море на шлюпках и нашедших убежище на борту тральщика Т-116, было спасено 255.
После нападения не конвой «БД-5» фашистские подводные лодки активизировали свои действия. Командование Северного флота и Беломорской флотилии приняло меры к повышению безопасности коммуникаций: был увеличен и усилен состав эскортных кораблей при конвоировании транспортных судов; самолеты вели поиск противника в море и прикрывали конвои с воздуха; на кораблях совершенствовались методы и средства борьбы с новым оружием и тактикой фашистских подводников. Боевой состав флотилии неоднократно вступал в противоборство с врагом. Так, например, конвой в составе трех транспортов «Лахта», «Сура», «Архангельск» в сопровождении эсминца «Урицкий», четырех тральщиков и Б0-203, вышедший 23 августа из порта Диксон в Архангельск, на переходе в Карском море семь раз подвергался атакам вражеских подводных лодок, однако решительными действиями эскортных кораблей противник каждый раз отгонялся, и конвой без потерь прибыл в порт назначения. ТАКИХ столкновений с врагом немало было и у других конвоев.
Получая решительный отпор, фашистские подводники все же пытались продолжать свои действия в Советской Арктике, не гнушаясь малой добычей. Рано утром 26 августа радиостанция на мысе Челюскин приняла переданную открытым текстом радиограмму гидрографического судна – мотобота «Норд» (капитан В.В. Павлов), вышедшего накануне от мыса Стерлигова зажечь маяки на островах Рингнес, Кравкова и Белуха. Содержание радиограммы гласило; «Всем, всем. Я, Норд, обстрелян подводной лодкой противника!» На этом связь с «Нордом» прервалась, никаких сообщений от этого судна в дальнейшем не поступало.
На поиски «Норда» и для уничтожения напавшей на него подводной лодки капитан I ранга Киселев направил «самолеты и тральщик Т-116, только что прибывший после сопровождения судов в Обскую губу. Экипаж тральщика и его командир В.А. Бабанов – участники трагических событий, случившихся с конвоем «БД-5», тяжело их переживали. На корабле еще не знали о спасении многих людей, беспокойство за их судьбу тяготило моряков; весть о нападении на беззащитный «Норд» еще больше взволновала их. Экипаж тральщика был полон желания отомстить врагу. Поэтому, хотя на корабле кончались запасы топлива и пресной воды, а личный состав нуждался в отдыхе, тральщик Т-116 в тот же день, 26 августа, вышел в море. За три дня им были обследованы районы шхер Минина, островов Рингнес, Кравкова. Белуха, Крузенштерна. Одновременно с кораблем поиск вели летчики И.И. Черевичный, С.М. Рубан, М.И. Козлов и С.В. Сокол, но обнаружить «Норд» или какие-либо свидетельства его гибели не удавалось. Скрылся и фашистский подводный рейдер, напавший на это небольшое судно.
После окончания Великой Отечественной войны «стали известны обстоятельства гибели судна «Норд». -26 августа на переходе от острова Мона к острову Белуха «Норд» был обстрелян догнавшей его вражеской подводной лодкой У-957. Моряки «Норда» приняли бой. Подавив артиллерийским огнём сопротивление советских моряков, фашистские подводники взяли в плен раненого лейтенанта Скомороха, боцмана Рогачева, маячного мастера Марчука и юнгу. Двух человек – тяжело раненного матроса и женщину-буфетчицу – гитлеровцы оставили на шлюпке в море. Остальные нордовцы погибли вместе с судном.
…Нехватка топлива и воды заставила Бабанова 30 августа вернуться на Диксон. Только теперь моряки тральщика узнали о спасении многих людей, оставшихся в море на шлюпках; среди спасенных они нашли и своих товарищей, оставленных в море на корабельной шлюпке. Все они были живы, но едва передвигались. И все же когда им сообщили, что тральщик снова уходит в поход, старшины II статьи А.И. Поженский и Е.Н. Митрофанов ушли из лазарета и вернулись на родной корабль.
Пополнив запасы, Т-116 31 августа вновь вышел в море. Плохая видимость днем и уже темнеющие ночи затрудняли поиск, однако тральщик обследовал бухты Воскресенского и Коломейцева, воды у полуострова де-Колонга и севернее островов Белуха и. Рингнес, а затем направился к островам Сергея Кирова.
Обследовав и этот район, тральщик лег на обратный курс. К утру 5 сентября установилась тихая, ясная погода, на море – небольшая, пологая зыбь. Уже скоро из-за горизонта должны были показаться острова Мона – Крайний и Кравкова. В 8 часов 32 минуты сигнальщик Нагорнов, сидевший в «корзине» на мачте, доложил на мостик, что в 10–12 милях впереди по курсу корабля виден дымок. Юнга Володя Коткин, поднявшийся на самый верх мачты, подтвердил доклад, добавив, что видит силуэт, похожий на подводную лодку. Прозвучали сигналы боевой тревоги, и корабль устремился навстречу врагу.
Синий дымок через 15 минут пропал, «Лодка погрузилась!» – доложил Нагорнов, но штурман капитан-лейтенант Песоченский и командно 2-й боевой части старший лейтенант Симонов уже успели рассчитать квадрат бомбометания.
К 9-ти часам 30 минутам тральщик достиг района предполагаемого погружения подводной лодки. Полным ходом корабль вышел за южную сторону расчетного квадрата и, сбросив в 9 часов 40 минут глубинную бомбу, круто развернулся. Прошло не более трех минут после этого, и помощник командира корабля старший лейтенант С.С. Сатунин и командир отделения сигнальщиков старшина I статьи Самойленко одновременно увидели в полутора кабельтовых справа от курса корабля след показавшегося на считанные секунды перископа. Бабанов сразу же развернул тральщик на пересечение предполагаемого курса подводной лодки, намереваясь ее таранить, но не успел. В море были сброшены глубинные бомбы.
Отойдя на несколько кабельтовых, корабль вновь начал гидроакустический поиск. Вскоре командир отделения гидроакустиков старшина I статьи Корегин доложил о контакте с подводной лодкой. Корабль устремился в атаку. Последовал залп из многоствольного миномета, в центр эллипса рассеивания мин была сброшена глубинная бомба. Гидроакустики восстановили контакт, определили новый пеленг и дистанцию до подводной лодки.
Маневрируя, тральщик еще дважды выходил в атаку. Залпы из миномета оказались более точными: несколько мин в глубине взорвались – верный признак попадания в цель. В центр всплесков полетели глубинные бомбы. Когда отгремели взрывы, на поверхности моря появилось пятно соляра. Очевидно, подводная лодка получила повреждение, но, судя по докладам гидроакустиков, продолжала двигаться.
Тральщик развернулся для новой атаки и в 10 часов 48 минут сбросил глубинные бомбы. Эта атака решила судьбу подводного рейдера; вслед за всплесками взрывов на поверхность моря выбросило воздушный пузырь, стал обильно выделяться соляр, резкий специфический запах дизельного топлива распространился в воздухе. Гидроакустики доложили, что не слышат шума винтов подводной лодки. Предполагая, что она легла на грунт, Бабанов направил корабль к быстро увеличивавшемуся пятну соляра. Залп из миномета подтвердил догадку: в глубине взорвались четыре мины. Тогда в центр масляного пятна вновь полетели глубинные бомбы. Когда опали всплески, стало видно, что соляр теперь выходил сплошной струей, образуя на заштилевшей поверхности моря заметный бурлящий холмик; всплыла шкура белого медведя, пробковая крошка, деревянная коробка от картушки гирокомпаса, брюки из лосиной кожи, тюбик крема из Дрездена.
Хотя на корабле осталась лишь одна глубинная бомба и ползаряда к миномету, Бабанов не торопился уходить от места боя: нужно было удостовериться, что подводная лодка окончательно уничтожена. На месте выхода соляра поставили тральную веху. Гидроакустики внимательно прослушивали толщу воды, но ни один звук не нарушал тишины глубин. Командир тральщика, уточнив координаты, радировал капитану I ранга Киселеву о потоплении вражеской подводкой лодки и просил выслать новый комплект глубинных бомб и мин.
С получением радиограммы капитан I ранга Киселев сразу же выслал гидросамолет к месту потопления подводной лодки, однако густой туман вынудил летчика вернуться на Диксон. В тот же день, несколькими часами позже, к тральщику Т-116 вышел с боезапасом катер БО-206. С приходом его утром 6 сентября тральщик вновь пробомбил подводную лодку, выделение соляра еще больше увеличилось. Гидроакустики подтвердили, что подводная лодка неподвижно лежит на прежнем месте. Прилетевший утром 7 сентября гидросамолет сбросил по наведению тральщика Т-116 на лежавшую в глубине лодку еще четыре противолодочных бомбы. Вслед за взрывами на поверхность моря вновь выбросило воздушный пузырь. Теперь, вне сомнений, враг был уничтожен.
Водолазное обследование, произведенное через несколько дней со сторожевого корабля № 25, показало, что тральщик Т-116 потопил новую немецкую подводную лодку У-362 (командир – Франз). Исковерканная прямыми попаданиями глубинных бомб, со сквозными пробоинами в корпусе и рубке, она лежала на глубине 44 метров, с креном 85°, зарывшись правым бортом в ил; все ее отсеки заполняли холодные годы арктического моря. Это был второй фашистский подводный рейдер, потопленный советскими военными моряками в Карском море. 28 августа 1943 года советская подводная лодка С-101 (командир – капитан 3 ранга Е. П. Трофимов) потопила в Карском море, неподалеку от мыса Желания, немецкую подводную лодку У-639.
Ожесточенная борьба боевых сил Беломорской военной флотилии с фашистскими подводными лодками в Карском море продолжалась до конца арктической навигации 1944 года, однако все попытки противника нарушить судоходство по Северному морскому пути оканчивались провалом. Транспортные суда продолжали интенсивно производить перевозки. Всего в 1944 году на внутренних коммуникациях в Баренцевом, Белом и Карском морях военные моряки-североморцы провели 407 конвоев. Для эскортирования их боевые корабли совершили 1481 выход.
После гибели «Марины Расковой» противнику не удалось потопить в Карском море ни одного транспортного судна.
Арктическая навигация в 1944 году завершилась самой крупной конвойной операцией из всех, проведенных Беломорской военной флотилией в годы войны: проводкой ледоколов «И. Сталин» и «Северный ветер» из Арктики в Белое море. Вышедшие 20 октября ледоколы были встречены у кромки льда эскортным отрядом в составе эсминца, пяти тральщиков типа «АМ» и пяти катеров БО. На переходе в Карском море эскортные корабли 10 раз успешно отбивали атаки фашистских подводных лодок, и конвой без потерь дошел до пролива Карские Ворота. Здесь эскортные силы конвоя были заменены семью эсминцами Северного флота, которые отконвоировали ледоколы в порт назначения.
Героические дела моряков и летчиков Беломорской военной флотилии и Полярной авиации, проявленные при спасении людей конвоя «БД-5» и потоплении фашистской подводной лодки, были высоко оценены Советским правительством, наградившим их орденами и медалями.
Кто умер, но не забыт, тот бессмертен. Тот, кто не дал забыть, – сам сделал шаг к бессмертию.