Полярная Правда, 1932, №62, 14 марта
29-го января в 10 час. утра я пришел на базу и принял дежурство.
Дул норд-вест в 5—6 баллов. В 12 часов погода стихла. В 5 час. 30 мин Богданов приказал предупредить вое траулеры о надвигающемся шторме.
Я написал предупреждение, но отдать его запоздал, т. к пришел милиционер с матросом на которого нужно было составить акт.
Часа через два пришел матрос с листом о предупреждении на котором было приблизительно двадцать пять подписей комсостава РТ. Этот лист я положил на стол Лощинина.
В 6 час. 30 мин. Богданов предупредил меня, что если будет перемена в погоде предупредить его по телефону.
В 9 часов в контору базы пришел Лощинин, пробыл 10 м. и сказал, что сегодня он будет в театре и дал № телефона, о шторме я ему ничего не говорил.
Перед уходом домой Богданов дал распоряжение очистить место для аварийною РТ-4 "Навага", которая пришла в начале 1 часа. В начале 11-го часа на базу приходил Богданов, который осмотрел крепления и приказал мне еще раз их проверить.
Вместе с "Навагой" пришел "Сом", капитан которого не спрашивая места швартовки стал к РТ-45 "Двина".
Я позвонил Богданову о том, что пришла "Навага" и к ней стала "Шестерка" и о том, что "Сом" пришвартовался к "Двине". Богданов никаких распоряжений по этому поводу мне не дал.
Инспектор флота Терентьев, который пришел на "Наваге" ничего мне не сказал о предстоящем шторме и не осмотрел причальную линию.
В начале шторма позвонить Богданову мне не удалось, были оборваны провода, но я сообщил ему из дежурной будки милиции.
Я сообщил Богданову, что оторвалось два или три судна которые несло по ветру. Но когда я вернулся то заметил, что на "Акуле" сильно оттянулся кормовой конец, а два соседних траулера стояли носом на ветер. Кормовой конец "Акулы" лопнул. Капитан "Сома" все время гудками просил о помощи, оказать которую было нельзя, так как буксир "Голландия" рисковал быть выброшенным на берег.
После 6-ти час. утра на "Голландии" вышли в залив для осмотра аварийных РТ Лощинин и Богданов.
Днем при помощи портовых буксиров, траулера были сняты с мели.
На вопрос суда Ястребов заявил, что дежурный капитан на базе обязан выполнять все работы: дать свет, топливо, составить протоколы и т. д.
— На базе я работаю всего 21 день. Отвести некоторые суда на рейд было можно, но на это я не имел права. Двенадцатибальный ураган, я полагаю, сорвал бы не только старые, но и новые концы. РТ-52 "Сом" оставался пришвартованным к "Двине" так как поэтому поводу Богданов никаких распоряжений мне не дал.
По морским правилам у причалов должно быть одно судно и вся тралбаза не в состоянии принять весь траловый флот.
Суд задает вопрос Ястребову о том, не признает ли он себя виновным в преступной халатности.
— Не признаю, что я преступно, халатно относился к своим обязанностям, был недосмотр.
29 го января я все время был на судне. Около 19-ти часов получил предупреждение о надвигающемся шторме, которое дал прочесть вахтенному штурману. Мы дали дополнительные швартовые. Около 4 х час. 30-го января я услышал крики и толчки. Когда я вышел из каюты, увидел, что судно сдвинулось и мы имеем бортовую качку, в результате которой помяли фальшборт.
"Акула" держалась на носовом конце, но на берегу сдала петля или лапка и нас понесло.
Наше судно было закреплено хорошо, но РТ-24 "Щука" форштевнем обрезало наши концы.
Калинин, на вопросы обвинения, сообщает, что он имеет диплом штурмана малого плавания и о своем назначении он предупреждал отдел кадров.
После получения извещения о шторме вахтенный матрос дал дополнительные концы. Я наблюдал за этим. Считаю, что крепления "Акулы" были достаточны и признаю себя виновным только в том, что не наблюдал за креплением соседних траулеров.
Прокурор: У РТ-27 нехватало команды для крепления. Почему вы не предложили своей помощи?
Стерлигов: Они не просили об этом.
Я получил извещение, в котором не было указано откуда предполагается шторм и какой силы. Постучал в каюту капитана, до ответа не получил.
Вахтенного штурмана Едемского я предупредил о шторме и тут же был боцман. Предложил дать дополнительные швартовые на берег, это распоряжение было выполнено. Кроме это-
го я дал распоряжение оставить всю команду на борту, и сам проверял состояние концов.
В четвертом часу в кают— кампанию пришел вахтенный матрос и я его не послал сразу же на палубу, так как трест не выдает валенок и теплой одежды. Я почувствовал резкие толчки с левого борта и когда выскочил увидал, что корма какого-то РТ била нас. Побежал на полубак, где уже Едемский снял чехол с брашпиля. Без распоряжения капитана я отдал оба якоря.
Пунченок ходатайствует о разрешении дать показания по плану стоянки РТ во время шторма.
В обвинительном заключении, говорит Пунченок, указано, что мы нанесли повреждения "Сому" и "Сталину". В отношении первого неизвестно кто кого бил, "Сталина" же били не мы.
На вопрос председателя суда о том, что известил ли он капитана своего тральщика о надвигающемся шторме Пунченок отвечает:
Стучался в каюту, но ответа не получил. Я счел, что капитана нет на судне.
Будучи старшим помощником капитана, Пунченок должен был в отсутствие капитана взять командование на себя. Он этого не сделал, между тем знал, что капитана на тральщике не было.
На суде Пунченок упорно отрицает свою вину, тогда как на аварийной комиссии он часть вины за собой признал.
Из дальнейших показаний Пунченка выясняется, что молодые штурмана Треста не знают своих обязанностей. Устав морской службына РТ— редкость.
В дальнейших показаниях Пунченок рисует картину, которая характерна для многих тральщиков.
Пунченок: Поступая на "Скумбрию" я принимал дела от Вершинина, который заявил мне, что ты много крови не
порти, ведь у тебя на РТ прекрасный боцман и очень плохой капитан. Все дела на "Скумбрии" были запущены. Полы на РТ разошлись на четыре-пять сантим.
Убыток от аварии РТ "Скумбрия" составляет 8 900 руб. Сюда же отнесены убытки от предыдущих аварий. Вот эти 8 900 рублей вырваны у государств беззаботностью, низкой труддисциплиной, халатностью и головотяпством. Суд переходит к допросу подсудимого Едемского.
В своих показаниях Едемский шаг за шагом восстанавливает ту картину бесшабашности, которая господствовала на РТ "Скумбрия".
В день аварии Едемский был дежурным вахтенным. Видел падение барометра и говорил поэтому поводу с капитаном. Беседа эта была неофициальная, но все же оба собеседника с тревогой смотрели на барометр: ожидался большой шторм.
В 9-м часу вечера Едемского официально известили о том что надвигается шторм. Зная о шторме Едемский решил лечь спать и попросил матросов разбудить его, если усилится ветер.
В середине ночи снова приходил старший штурман и говорил о шторме.
Едемский характеризует работу своего капитала так.
Он пил чай у себя в каюте и сушил портянки на штурвале.
Такое заявление Едемский, делает на суде. Между тем он как второй помощник капитана и как комсомолец не старался обеспечить РТ "Скумбрия" лучшим капитаном.
На этом заканчивается допрос Едемского и перед судейским столом вырастает фигура подсудимого Рязанцева.
Началом допроса Рязанцева вечернее судебное заседание 13-го марта прерывается до 5-ти час. 14-го марта.
Заседание Окружного суда началось допросом подсудимого Рязанцева ст. штурмана РТ "Ерш".
После дачи показаний подсудимого Маевского, второго штурмана РТ "Ерш", суд приступил к допросу свидетелей
Первым дает свидетельские показания капитан торгпорта Бондырев.
—29/I в 3 часа дня обменивались мнениями по телефону о возможном шторме. В 5 ч. еще раз позвонил Богданову и просил принять соответствующие меры и даже если можно вывести и на рейд. В 11 час. вечера позвонил на тралбазу, Лощинина не было нашел его в радиорубке в 11 часов вечера.
Лощинин — 29 с Бондыревым не разговаривал, был в театре. На вопрос прокурора, какая основная причина аварии?
Бондырев ответил — плохое наблюдение за швартовыми, неправильная расстановка сил.
Прокурор. Мог ли Богданов, как имеющий опыт ликвидировать непорядки в расстановке судов.
Ответ — конечно мог.
Интересная деталь. Назначение комсостава, команд согласно приказа по Тресту проходило даже без согласования с капитаном базы, отдел кадров распоряжался людьми, и только после шторма капитан базы получил права вмешиваться в вопросы назначения людей на РТ.
Допрос Бондырева занял около часа времени. Его показания — яркая иллюстрация как не нужно вести хозяйство и
такое большое как тралфлот.
Для выяснения вопроса был ли Лощинин в радио-рубке в 11 часов. Суд удовлетворяет ходатайство прокурора о вызове в качестве свидетелей дежурного радиста находившегося в рубке до 12 часов 29 января и с 12 ночи 30.
Следующим допрашивается зам. управ. Трестом т. Котович.
О шторме узнал 30 рано утром.
Сообщил об этом Барковский. Придя на базу уже принимались меры к ликвидации последствий шторма.
Все знают, что причальной линии нехватает, но, по словам Котовича, не было средств.
На вопрос председательствующего о Ястребове Котович заявил, что знал, что Лощинин был не доволен Ястребовым за его работу.
Прокурор: был-ли Лощинин на совещании?
Котович — был, ушел с совещания в театр, около 8 часов.
Капитану базы не были предоставлены административные права. Капитан РТ мог и не выполнить указания или приказания Лощинина, как капитана базы таков ответ т. Котовича на вопрос прокурора - был ли обезличен в правах капитан базы?
Котович: Отдел кадров подчинен непосредственно управляющему Трестом и назначения людей на РТ не согласовывались с капитаном базы.
Вопрос — считали ли необходимым заменить капитана
базы Лощинина зная, что он не имеет морского образования и могли ли вы его заменить в кратчайший срок?
Котович. Считаю, что Лощинин со своими обязанностями справлялся и заменять не нужно было.
— Совещание 29 закончилось в 11 час. вечера после чего заходил в радиорубку.
Ответы свидетеля Котовича на поставленные вопросы судом, обвинением, защитой, экспертом, обвиняемыми со всей яркостью вскрыли царящую в Тресте обезличку, которая порождает безответственность, разгильдяйство доведение до аварии 30 января.
Допрошенный свидетель радист Шумилов бывший в радио рубке дежуривший с 5 до 12 ночи, 29 января показал, что он не помнит точно приходил или нет Лощинин, если он был так это можно узнать по журналу.
Свидетель радист Демин также не мог сообщить точно о посещении Лощининым рубки за время его дежурства 29 января с 11 утра до 5 час. вечера.
0 часов 30 января я снова заступил на дежурство. Было сообщено из порта по телефону о том, приняты ли меры в связи с надвигающимся штормом. Лощинина не было. Я позвонил на квартиру Лощинина не было, сказали что он в театре.
Свидетель Барковский сообщает суду что Лощинин был на совещании и ушел.
С 5 1/2 час. вечера сегодня будет продолжатся допрос свидетелей.
Третий день суда
Показания подсудимого Ястребова
29-го января в 10 час. утра я пришел на базу и принял дежурство.
Дул норд-вест в 5—6 баллов. В 12 часов погода стихла. В 5 час. 30 мин Богданов приказал предупредить вое траулеры о надвигающемся шторме.
Я написал предупреждение, но отдать его запоздал, т. к пришел милиционер с матросом на которого нужно было составить акт.
Часа через два пришел матрос с листом о предупреждении на котором было приблизительно двадцать пять подписей комсостава РТ. Этот лист я положил на стол Лощинина.
В 6 час. 30 мин. Богданов предупредил меня, что если будет перемена в погоде предупредить его по телефону.
В 9 часов в контору базы пришел Лощинин, пробыл 10 м. и сказал, что сегодня он будет в театре и дал № телефона, о шторме я ему ничего не говорил.
Перед уходом домой Богданов дал распоряжение очистить место для аварийною РТ-4 "Навага", которая пришла в начале 1 часа. В начале 11-го часа на базу приходил Богданов, который осмотрел крепления и приказал мне еще раз их проверить.
Вместе с "Навагой" пришел "Сом", капитан которого не спрашивая места швартовки стал к РТ-45 "Двина".
Я позвонил Богданову о том, что пришла "Навага" и к ней стала "Шестерка" и о том, что "Сом" пришвартовался к "Двине". Богданов никаких распоряжений по этому поводу мне не дал.
Инспектор флота Терентьев, который пришел на "Наваге" ничего мне не сказал о предстоящем шторме и не осмотрел причальную линию.
В начале шторма позвонить Богданову мне не удалось, были оборваны провода, но я сообщил ему из дежурной будки милиции.
Я сообщил Богданову, что оторвалось два или три судна которые несло по ветру. Но когда я вернулся то заметил, что на "Акуле" сильно оттянулся кормовой конец, а два соседних траулера стояли носом на ветер. Кормовой конец "Акулы" лопнул. Капитан "Сома" все время гудками просил о помощи, оказать которую было нельзя, так как буксир "Голландия" рисковал быть выброшенным на берег.
После 6-ти час. утра на "Голландии" вышли в залив для осмотра аварийных РТ Лощинин и Богданов.
Днем при помощи портовых буксиров, траулера были сняты с мели.
На вопрос суда Ястребов заявил, что дежурный капитан на базе обязан выполнять все работы: дать свет, топливо, составить протоколы и т. д.
— На базе я работаю всего 21 день. Отвести некоторые суда на рейд было можно, но на это я не имел права. Двенадцатибальный ураган, я полагаю, сорвал бы не только старые, но и новые концы. РТ-52 "Сом" оставался пришвартованным к "Двине" так как поэтому поводу Богданов никаких распоряжений мне не дал.
По морским правилам у причалов должно быть одно судно и вся тралбаза не в состоянии принять весь траловый флот.
Суд задает вопрос Ястребову о том, не признает ли он себя виновным в преступной халатности.
— Не признаю, что я преступно, халатно относился к своим обязанностям, был недосмотр.
Показания Калинина
29 го января я все время был на судне. Около 19-ти часов получил предупреждение о надвигающемся шторме, которое дал прочесть вахтенному штурману. Мы дали дополнительные швартовые. Около 4 х час. 30-го января я услышал крики и толчки. Когда я вышел из каюты, увидел, что судно сдвинулось и мы имеем бортовую качку, в результате которой помяли фальшборт.
"Акула" держалась на носовом конце, но на берегу сдала петля или лапка и нас понесло.
Наше судно было закреплено хорошо, но РТ-24 "Щука" форштевнем обрезало наши концы.
Калинин, на вопросы обвинения, сообщает, что он имеет диплом штурмана малого плавания и о своем назначении он предупреждал отдел кадров.
Показания Стерлигова
После получения извещения о шторме вахтенный матрос дал дополнительные концы. Я наблюдал за этим. Считаю, что крепления "Акулы" были достаточны и признаю себя виновным только в том, что не наблюдал за креплением соседних траулеров.
Прокурор: У РТ-27 нехватало команды для крепления. Почему вы не предложили своей помощи?
Стерлигов: Они не просили об этом.
Показания Пунченок
Я получил извещение, в котором не было указано откуда предполагается шторм и какой силы. Постучал в каюту капитана, до ответа не получил.
Вахтенного штурмана Едемского я предупредил о шторме и тут же был боцман. Предложил дать дополнительные швартовые на берег, это распоряжение было выполнено. Кроме это-
го я дал распоряжение оставить всю команду на борту, и сам проверял состояние концов.
В четвертом часу в кают— кампанию пришел вахтенный матрос и я его не послал сразу же на палубу, так как трест не выдает валенок и теплой одежды. Я почувствовал резкие толчки с левого борта и когда выскочил увидал, что корма какого-то РТ била нас. Побежал на полубак, где уже Едемский снял чехол с брашпиля. Без распоряжения капитана я отдал оба якоря.
Пунченок ходатайствует о разрешении дать показания по плану стоянки РТ во время шторма.
В обвинительном заключении, говорит Пунченок, указано, что мы нанесли повреждения "Сому" и "Сталину". В отношении первого неизвестно кто кого бил, "Сталина" же били не мы.
На вопрос председателя суда о том, что известил ли он капитана своего тральщика о надвигающемся шторме Пунченок отвечает:
Стучался в каюту, но ответа не получил. Я счел, что капитана нет на судне.
Будучи старшим помощником капитана, Пунченок должен был в отсутствие капитана взять командование на себя. Он этого не сделал, между тем знал, что капитана на тральщике не было.
На суде Пунченок упорно отрицает свою вину, тогда как на аварийной комиссии он часть вины за собой признал.
Из дальнейших показаний Пунченка выясняется, что молодые штурмана Треста не знают своих обязанностей. Устав морской службына РТ— редкость.
В дальнейших показаниях Пунченок рисует картину, которая характерна для многих тральщиков.
Пунченок: Поступая на "Скумбрию" я принимал дела от Вершинина, который заявил мне, что ты много крови не
порти, ведь у тебя на РТ прекрасный боцман и очень плохой капитан. Все дела на "Скумбрии" были запущены. Полы на РТ разошлись на четыре-пять сантим.
Убыток от аварии РТ "Скумбрия" составляет 8 900 руб. Сюда же отнесены убытки от предыдущих аварий. Вот эти 8 900 рублей вырваны у государств беззаботностью, низкой труддисциплиной, халатностью и головотяпством. Суд переходит к допросу подсудимого Едемского.
В своих показаниях Едемский шаг за шагом восстанавливает ту картину бесшабашности, которая господствовала на РТ "Скумбрия".
В день аварии Едемский был дежурным вахтенным. Видел падение барометра и говорил поэтому поводу с капитаном. Беседа эта была неофициальная, но все же оба собеседника с тревогой смотрели на барометр: ожидался большой шторм.
В 9-м часу вечера Едемского официально известили о том что надвигается шторм. Зная о шторме Едемский решил лечь спать и попросил матросов разбудить его, если усилится ветер.
В середине ночи снова приходил старший штурман и говорил о шторме.
Едемский характеризует работу своего капитала так.
Он пил чай у себя в каюте и сушил портянки на штурвале.
Такое заявление Едемский, делает на суде. Между тем он как второй помощник капитана и как комсомолец не старался обеспечить РТ "Скумбрия" лучшим капитаном.
На этом заканчивается допрос Едемского и перед судейским столом вырастает фигура подсудимого Рязанцева.
Началом допроса Рязанцева вечернее судебное заседание 13-го марта прерывается до 5-ти час. 14-го марта.
Четвертый день суда
Заседание Окружного суда началось допросом подсудимого Рязанцева ст. штурмана РТ "Ерш".
После дачи показаний подсудимого Маевского, второго штурмана РТ "Ерш", суд приступил к допросу свидетелей
Показания свидетеля Бондырева
Первым дает свидетельские показания капитан торгпорта Бондырев.
—29/I в 3 часа дня обменивались мнениями по телефону о возможном шторме. В 5 ч. еще раз позвонил Богданову и просил принять соответствующие меры и даже если можно вывести и на рейд. В 11 час. вечера позвонил на тралбазу, Лощинина не было нашел его в радиорубке в 11 часов вечера.
Лощинин — 29 с Бондыревым не разговаривал, был в театре. На вопрос прокурора, какая основная причина аварии?
Бондырев ответил — плохое наблюдение за швартовыми, неправильная расстановка сил.
Прокурор. Мог ли Богданов, как имеющий опыт ликвидировать непорядки в расстановке судов.
Ответ — конечно мог.
Интересная деталь. Назначение комсостава, команд согласно приказа по Тресту проходило даже без согласования с капитаном базы, отдел кадров распоряжался людьми, и только после шторма капитан базы получил права вмешиваться в вопросы назначения людей на РТ.
Допрос Бондырева занял около часа времени. Его показания — яркая иллюстрация как не нужно вести хозяйство и
такое большое как тралфлот.
Для выяснения вопроса был ли Лощинин в радио-рубке в 11 часов. Суд удовлетворяет ходатайство прокурора о вызове в качестве свидетелей дежурного радиста находившегося в рубке до 12 часов 29 января и с 12 ночи 30.
Показания свидетеля Котовича
Следующим допрашивается зам. управ. Трестом т. Котович.
О шторме узнал 30 рано утром.
Сообщил об этом Барковский. Придя на базу уже принимались меры к ликвидации последствий шторма.
Все знают, что причальной линии нехватает, но, по словам Котовича, не было средств.
На вопрос председательствующего о Ястребове Котович заявил, что знал, что Лощинин был не доволен Ястребовым за его работу.
Прокурор: был-ли Лощинин на совещании?
Котович — был, ушел с совещания в театр, около 8 часов.
Капитану базы не были предоставлены административные права. Капитан РТ мог и не выполнить указания или приказания Лощинина, как капитана базы таков ответ т. Котовича на вопрос прокурора - был ли обезличен в правах капитан базы?
Котович: Отдел кадров подчинен непосредственно управляющему Трестом и назначения людей на РТ не согласовывались с капитаном базы.
Вопрос — считали ли необходимым заменить капитана
базы Лощинина зная, что он не имеет морского образования и могли ли вы его заменить в кратчайший срок?
Котович. Считаю, что Лощинин со своими обязанностями справлялся и заменять не нужно было.
— Совещание 29 закончилось в 11 час. вечера после чего заходил в радиорубку.
Ответы свидетеля Котовича на поставленные вопросы судом, обвинением, защитой, экспертом, обвиняемыми со всей яркостью вскрыли царящую в Тресте обезличку, которая порождает безответственность, разгильдяйство доведение до аварии 30 января.
Показания радистов
Допрошенный свидетель радист Шумилов бывший в радио рубке дежуривший с 5 до 12 ночи, 29 января показал, что он не помнит точно приходил или нет Лощинин, если он был так это можно узнать по журналу.
Свидетель радист Демин также не мог сообщить точно о посещении Лощининым рубки за время его дежурства 29 января с 11 утра до 5 час. вечера.
0 часов 30 января я снова заступил на дежурство. Было сообщено из порта по телефону о том, приняты ли меры в связи с надвигающимся штормом. Лощинина не было. Я позвонил на квартиру Лощинина не было, сказали что он в театре.
Свидетель Барковский сообщает суду что Лощинин был на совещании и ушел.
С 5 1/2 час. вечера сегодня будет продолжатся допрос свидетелей.
