Советская Сибирь, 1924, № 101, 7 маяВ соболином царстве.
"Здесь через злато льются слезы"
«СКОЛЬКО ЗВЕЗД НА НЕБЕ».
Соболиное царство начинает чувствоваться, когда вы едете по территории Имисской волости, Минусинского уезда. Здесь почти в каждой деревушке вас неизменно спрашивают:
— За соболем, поди?
— А что?
— Да к нам приезжают только за соболем.
— Разве так уж много у вас соболя?
— Да ничего, подходяво...
И еще один характерный признак начала соболиного царства, бросающийся в глаза новому человеку: в каждой глухой таежной деревушке можно встретить юрких, шныряющих субъектов. Это все «представители» и «комиссионеры» наших «торгов» и, главным образом — частных торговых фирм Москвы, Ленинграда, Читы, Иркутска, Омска, Урала, даже Китая, даже Англии, даже...
«Иже им несть числа»...
Все они ищут одного:
— Соболя... Собольца...
Из отрывочных рассказов охотников видно, что в Имисской тайге, захватывающей частью Курагинскую и Сагайскую волости, в удачный охотничий сезон добывается около 4000 соболей.
Но эта цифра далеко не точна, т. к. обычно охотники имеют склонность значительно уменьшать количество добываемой пушнины, в особенности — такого ценного зверя, как соболь.
От Имисской волости соболиное царство простирается дальше на юг и захватывает Усинский и Урянхайский края.
Эти богатейшие местности бесспорно также изобилуют соболем. В довоенное время, здесь, кроме белки, колонка, хорька и другой пушнины, добывалось крупное количество соболя.
К сожалению, за отсутствием каких-либо достаточно верных данных, определить точное количество добываемого соболя невозможно.
Имеющиеся же кое-какие сведения у кооперации и у «торгов» ничего существенного не могут дать, т. к. этим органам со-
боль попадает в самом незначительном размере.
В центре Усинского края, граничащего с Урянхаем, знатоки по пушному промыслу полушутя, полусерьезно говорят, что на Усе и в Урянхае «столько соболя, сколько звезд на небе».
Это, разумеется, преувеличение, но весьма характерное.
Надо отметить, что соболиный промысел, играющий крупную роль в экономике нашей страны, все еще не обследован и не изучен.
Известно только, что добыча соболя производятся примитивным способом, что охотники постоянно терпят нужду в хлебе и огнеприпасах и хищнически уничтожают этого драгоценного зверя.
Как известно и то, что о приблизительном наличии соболя в пушном царстве осведомлены разве лишь охотники, да эксплоатирующие их современные Колупаевы и Облупаевы.
И только.
Неудивительно поэтому, что большинство добываемого соболя, как выше отмечено, попадало и попадает в руки спекулянтов, и вообще, частных торговцев.
Перед революцией, например, в охотничий сезон торговец Баков скупил в Усинском и Урянхайском краях свыше 2000 соболей.
Этот факт безусловно свидетельствует о том, что Усинская и Урянхайская тайга достаточно богата соболем.
Богатство это, между прочим, подтверждается таким весьма характерным фактом: в 1922 году, как рассказывали охотники селения Гангула — на Усе, по Усинскому краю, рыскал со своими агентами какой-то крупный спекулянт «Абрам Абрамович». После успешного торгового дела он возвращался из Урянхая в Москву и покупал соболя на Усе. Скупка эта увенчалась полным успехом. Чтобы показать свою «московскую удаль», «Абрам Абрамович» устроил у себя на квартире солидную пирушку, на которую были приглашены другие, шнырявшие по Усе «торговые дельцы».
В разгаре пирушки «любезный» хозяин организовал для таких же «любезных» гостей картежную игру. Сначала играли на деньги, а затем перешли на пушнину.
Пьяные, разгоряченные игроки, подзадоривая друг друга, в азарте кричали:
— Ставлю на карту 10 соболей!
— Пошел на 15!!
— Не запугаешь — крою на 25!!!
И вот в этот момент «Абрам Абрамович», в большом возбуждении вдруг ударил кулаком по столу и зычно крикнул своему служащему:
— Монька, волоки сюда мешок с соболями! Я покажу, этим сибирским чалдонам, как москвичи играют!
А когда «Монька», добросовестно исполняя приказание своего хозяина, приволок мешок, «Абрам Абрамович» с ликующим видом победителя вывалил из него на игральный стол несколько сот соболей.
— Идет по всем этим соболям! крикнул в пьяном угаре, разошедшийся во-всю «хозяин».
Эффект получился необычайный, даже для «чалдонов» - спекулянтов, через руки которых прошла не одна сотни этого драгоценного зверя...
2. ТАЙНЫ ТАЙГИ.
Как же в этом соболином царстве, раскинутом на сотни и сотни верст в дебрях тайги, живут охотники? Каково их материальное и правовое положение?
Об этом доподлинно знает лишь одна тайга, которая не любит раскрывать свои подчас страшные тайны.
До сих пор, как это ни странно, быт и положение охотников-собольщиков, добывающих ежегодно колоссальные ценности не только для Енисейской губернии, но и всей Республики, мало обследованы и изучены, вернее, совсем не обследованы.
Известно только, что охотники, в особенности инородцы, из года в год вымирают.
И только.
Но отчего вымирают, никто толком не может объяснить.
— Вымирают—да и только!
Вот стереотипные ответы, которые можно получить и в Урянхае, и на Усе, в в Приангарье, и в Туруханском крае. И только случайно, от какого-нибудь, по природе молчаливого охотника, после «наводящих» вопросов, можно услышать бесхитростный, но жуткий рассказ о своей горемычном житье-бытье.
Один из таких рассказов пришлось слы-
шать на Усе, на границе Урянхая, от старых охотников-собольщиков.
По обыкновению, все охотники страшно бедствуют и терпят нужду.
И неудивительно! Ведь, всю свою горемычную жизнь эти охотники находятся в цепких лапах и, следовательно, в кабале у разных Колупаевых — Облупаевых.
«Щедрости отеческого попечения» этих господ над эксплоатируемыми охотниками нет границ. Они снабжают охотников и хлебом, и охотничьими принадлежностями, и одеждой, и деньгами, и спиртом....
И все — в долг, все под соболя.
— Для дружков ничто не жалко, — лицемерно говорят господа Колупаевы, закабаляя несчастных охотников.
Само собой разумеется, что, стиснутые нуждой, охотники никогда не рядятся и не устанавливают своих цен ни на приобретаемые от спекулянтов продукты и огнеприпасы, ни на запродаваемый им соболь.
Поэтому, по окончании пушною сезона, Колупаевы отбирают от охотников все почти за бесценок, почти даром до последнего соболя.
Поэтому, охотники вынуждены снова идти в кабалу к спекулянтам, вымаливая у них в кредит, под соболь, хлеб, огнеприпасы и проч.
И так — без конца.
Пытающийся возражать против такого обирательства охотник немедленно берется спекулянтом под бойкот, остается без хлеба и, вообще, без необходимых в охотничьем быту припасов.
Вообще, Колупаевы жестоко мстят не только за «строптивость», но и за попытку «измены»:
Несколько лет тому назад, еще при царизме, в Урянхайском крае был такой случай: одни из охотников, по прозвищу Нарутко. побывавший впервые за всю свою жизнь в городе Белоцарске, ныне Красном, по возвращении в тайгу, стал делиться своими впечатлениями «о чудесах в городе». Между прочим, Нарутко рассказал, что там в кооперативной лавке соболь принимается раз в десять дороже, чем платят охотникам их «благодетели».
Этот рассказ, разумеется, произвел известное впечатление на охотников. В некоторых охотничьих районах стало замечаться нечто вроде «брожения». Охотники начали даже вслух высказывать «дерзостные мысли» о необходимости завязать непосредственные сношения с белоцарской кооперативной лавкой.
Весть об этой «дерзости» дошла до Колупаевых. Они, разумеется, немедленно приняли меры против «бунтующих» охотников и «угомонили» их.
Это было летом, а осенью Нарутко был случайно найден в дебрях тайги привязанным к осине.
Он был заживо изъеден «гнусом» — мошкой, комарами и оводами.
Это еще «хорошо»: Нарутко хотя мертвый, но нашелся. А то бывали и такие случаи, когда какой-нибудь охотник вдруг внезапно исчезал и тайге.
И—все концы в воду!
— Поди, какое-нибудь следствие по этому поводу производилось?
— Какое там следствие, — флегматично ответили собеседники, — приедет бывало, скажем, какой-нибудь пьяный полицейский, погавкает, погавкает, да и махнет рукой:
— Собаке — собачья смерть.
А сам на лошадь, да и — гайда обратно.
Конечно, теперь подобные таежные «Загадки» исчезли безвозвратно. А «короли« этого царства — матёрые Колупаевы растеряли былую самостоятельность и спесь. Да и многих из них уже нет, «другие странствуют далече».
Только некоторые устроились уполномоченными уполномоченных» представителями комиссионеров» разных наших «торгов».
Но «кое-что» осталось по-старому и при Советской власти. Осталось, например, попрежнему и то, что несчастных охотников все еще продолжают беспощадно эксплоатировать современный нэпачи — разная «шпанка», «барахлятина» и «рвань».
Вся эта «братва», как и прежде, накидывается на охотников и всеми способами обирает их.
В результате — охотники, как и ранее, бедствуют, а их продукт труда, драгоценнейший зверь — соболь—попадает, в большинстве случаев, в руки «братвы».
Это — самая темная сторона в тяжелом быту охотников-собольщиков.
Но придет, наконец, время, когда наши «торги» и кооперативные органы, избавившись от своих «уполномоченных» и «комиссионеров». — бывшим купцов и спекулянтов, выгонят из соболиного царства разную «рвань» и «барахлятину» и наладят здоровые торговые взаимоотношения с охотниками.
(Продолжаем следует).
Анд. Серов.