ЧАЙКА СВ » 10 Декабрь 2015 15:12
Арктика — замороженное сокровище
4.12.2015, 07:01
Газета «Выбор НАО» Выпуск № 39 (369) 04 декабря 2015 г. (Ненецкий АО)
Окончание. Начало в прошлом номере ВНАО.
Потепление замедляется
Арктика богата не только энергетическими и прочими природными ресурсами, но и проблемами, наукой пока не решёнными. Самая серьёзная из них, несомненно: что всё-таки происходит с климатом? Глобальное потепление? Да, безусловно. Высокие широты нагреваются вдвое быстрее всего остального земного шара? Тоже бесспорно, особенно Евразийская Арктика. Начавшийся процесс необратим? А вот тут существуют диаметрально противоположные мнения.
– Повышение температуры воздуха и воды на планете начинает замедляться. В том числе и в Арктике, куда притоки тепла уменьшились, – рассказывает с трибуны международной научной конференции «Открытая Арктика» доктор географических наук, завлабаратории Арктического и антарктического НИИ Генрих Алексеев. – Самой тёплой здесь оказалась зима 2012 года. Затем зимние температуры были ниже. Минимум ледяного покрова арктических морей, зафиксированый в 2012-м, также пока не превзойдён. Эксперимент с глобальной моделью, где было задано максимальное число факторов, показал: даже на фоне происходящего ныне уменьшения ледовитости, в 2016 году она неожиданно может возрасти. Это говорит о том, что потепление не является таким уж стабильным.
Такое же мнение высказал на конференции научный руководитель Института географии РАН, академик Владимир Котляков: нынешнее глобальное потепление «не беспредельно». Его связь с выбросами углекислого газа, утверждает всемирно известный географ, научно не обоснована. Просто погодные явления цикличны. На планете на смену потеплениям неизбежно приходят всеобщие похолодания. И наоборот.
Изучение ледяных кернов из скважины, пробуренной над озером Восток в Антарктиде, позволили сделать заключение об изменениях температуры за 420 тысяч лет. За это время на Земле произошло как минимум четыре значительных колебаний температуры с размахом в восемь градусов. А нынешнее арктическое потепление в зимнее время пока не превысило даже показателей 1920-1930 годов прошлого века.
Курс — на помойку?
Представьте, вы легли в тундре отдохнуть. И проспали пятьдесят лет. Открыли глаза — мама дорогая! – вокруг деревья стеной. Понятно, ваша жизнь изменится абсолютно. По идее, она должна стать лучше. В тайге возможности природопользования, если говорить по-научному, сильно увеличиваются. Но потомственный оленевод этому вряд ли обрадуется. Новая среда — чужая, к ней ещё надо приспосабливаться, и оленям в ней места точно не найдётся...
Если всё-таки окажутся правы сторонники потепления, и оно продолжится, картинка, нарисованная с трибуны арктического форума доктором географических наук, руководителем отдела исследований изменения климата Государственного гидрологического института Олегом Анисимовым перестанет быть фантастической. Да, собственно, таковой она уже и не является.
– Сравнив состояние ландшафтов в 2000 и 2014 годах (не отдельно Чукотки, Ямала, Кольского полуострова, Тимана, а всей российской Арктики), мы увидели: изменения таковы, что сейчас Крайний Север — практически новый объект для исследований, – делится результатами масштабной работы, выполненной Институтом географии РАН, доктор географических наук Аркадий Тишков. – Арктические и приарктические земли общей площадью около трёх миллионов квадратных километров абсолютно дестабилизированны. Меняются целые природные зоны. В европейской части лес практически дошёл уже до Ледовитого океана. Закустаривание тундры — повсеместное. Лишайниковый покров вытесняется травой. В некоторых регионах зелёная масса увеличилась до 30-и процентов. Тундра становится, по сути, северными лугами.
Для развития молочного животноводства это, несомненно, хорошо. Однако оленям нужен ягель. А его всё меньше. Сравнительно недавно дикий северный олень встречался в тундре повсеместно. Сейчас он населяет лишь отдельные территории, будто островки. Основная причина — дифицит зимних пастбищ.
С ореалами обитания пернатых и млекопитающих происходит сущая чехарда. У одних видов кулика — а этих птичек можно назвать маркёрами арктической зоны — он резко сокращается, у других значительно расширяется. Пути миграции гусей к местам зимовий, пролегающие над центром Русской равнины, сдвинулись к Балтийскому морю. Рысь осваивает участки на 300 километров севернее мест своего традиционного обитания. Медведь начали устраивать берлоги на побережье Ледовитого океана.
Далее — по списку. Продолжительность холодного сезона в Арктике сокращается повсеместно. За последние 15 лет время от появления на воде льда до его таяния уменьшилось на 20 дней. Следовательно, стал короче период эксплуатации зимников. Как это отражается на экономике, да и вообще на жизни в Заполярье — сверянам объяснять не требуется. Где-то вечная мерзлота оттаяла вглубь уже на 40 сантиметров, ползут фундаменты зданий, корёжит инфраструктуру. Если в Амдерме речь пока идёт об отдельных сооружениях, то в Норильске аварийные дома надо ремонтировать либо сносить кварталами. Многократно, примерно в пять-шесть раз, увеличилась береговая эрозия, ежегодно океан «отгрызает» 30 квадратных километров земли росийского Заполярья. Под угрозой исчезновения оказались многие посёлки, расположенные в непосредственной близости к морям и рекам. Накатывающиеся на Арктику волны жары для северного народа, который не привык к таким аномалиям, чреваты резким возрастанием инфарктов, инсультов, несчастных случаев. На Север начали наступление клещевой энцефалит и малярия – невиданные прежде в этих широтах напасти...
– Изменения в Арктике происходят в глобальных масштабах. Одни влекут за собой другие. Стартовые механизмы – запущены. По сути, мы имеем дело с новой геологической эпохой, – резюмирует профессор Тишков. – Негатив от потепления многократно усиливается экспансией в крайне тонкой и ранимой экосистеме хозяйственной деятельности. Суммарный, каскадный эффект, который раньше практически не проявлялся, сейчас приводит к тому, что разрушенный в полярном регионе квадратный метр суши дестабилизирует обстановку на тысячах гектаров. Арктику можно сохранить лишь в том случае, если особо охраняемых природных территорий здесь будет не менее 30-40 процентов. Иначе мы неизбежно получим большую северную помойку.
И снова — о погоде
Так к чему всё-таки готовиться — дальнейшему росту температуры, или похолоданию?
Академик Владимир Котляков предрекает, что глобальное потепление на излёте, его сменит похолодание. Ряд российских специалистов убеждают, что через 30-40 лет условия на Северном морском пути из нынешних лёгких сместятся в средние и тяжелые. А профессор географического факультета МГУ Петер Коптерман с помощью переводчика с английского взывает с трибуны научной конференции к коллегам «перестать гадать, а больше работать с моделями прогнозирования деятельности в регионе». Согласно его расчётам, к 2100 году арктические морях практически очистятся от льда, в летний период суда там будут ходить по открытой воде.
И что должно делать российское правительство и руководители судоходных компаний – сворачивать дорогущее строительство ледоколов, танкеров и газовозов ледового класса? Либо, напротив, наращивать на этом направлении усилия?
– Сейчас мы живём в самую тёплую эпоху в истории наблюдений за температурой Земли. И переход к этому режиму произошёл быстрее, чем когда-либо прежде, – звучит в докладе доктора физико-математичесих наук Владимира Семёнова. – Но с 1998 года потепление начало замедляться, оно происходит значительно меньшими темпами, чем до этого.
– А можно оценить, что будет у нас на полуострове Ямал в ближайшее десятилетие — лед станет таять, или возрастать? – интересуются из зала.
– Не могу ответить, – мнёт тщательно выбритый подбородок старший научный сотрудник Института физики атмосферы РАН. – Неопределённость климатических моделей в области предсказуемости слишком велика. И результаты, чтобы давать практические прогнозы тем, кому они нужны, недостаточны.
По словам Владимира Семёнова, после аномально холодной зимы 2005-2006 года, когда средняя температура по европейской части России в отдельные дни опускалась до 27 градусов мороза, провели достаточно много экспериментов с различными моделями, однако воспроизвести механизм аномалии не получилось даже задним числом.
– Прогнозировать климатические изменения можно лишь с помощью различных компьютерных моделей. Но даже самая лучшая из них не позволяет с достаточной степенью точности заглянуть за горизонт дальше, чем на три года. Возможно, из-за системных ошибок в моделях, – жёстко обозначает проблему на заседании секции молодых учёных (на традиционном федеральном форуме «Дни Арктики в Москве» она действовала впервые) аспирант из Питера Василий Кокорев, выступавший с докладом «Современные и ожидаемые в ХХI веке изменения климатических ресурсов в Арктике».
Что ж, юности свойственна прямота. Однако присутствовавшие при этом старшие товарищи, отягчённые многими научными степенями и должностями, молодого коллегу не поправили.
Вот тебе, бабушка, и долговременные прогнозы для принятия стратегических решений...
Известный российский климатолог, нобелевский лауреат, доктор наук Олег Анисимов предложил:
– Любые рекомендации, которые учёные отправляют правительству для принятия решений, необходимо сопровождать определением степени уверенности в их абсолютной правильности. Если требуется, надо честно указывать: диапазон неопределённости такой-то. Зачастую она очень высокая, но традиционно мы предпочитаем об этом умалчивать. Когда появились ранние модели климата, чего только мы не предсказывали, сейчас вспоминать стыдно. Их сменили другие модели, и мы стали предлагать иные сценарии развития. И что, когда появится третье поколение моделей — а оно обязательно появится — возьмём свои слова обратно и скажем: «Извините, но ситуация теперь видится нам иначе, руководствоваться следует другими таблицами и графиками»? Учёных развратило, что за свои рекомендации нам можно не отвечать. А нужно быть готовым принять на себя всю полноту ответственности.
Год, равный дню
А как оценивают ситуацию практики? Чтобы получить ответ на этот вопрос, на «Днях Арктики в Москве» организовали дискуссию с участием руководителей северных регионов и работающих в Заполярье компаний о расширении возможностей промышленного освоения Арктики.
Предваряя её, глава Минприроды РФ Сергей Донской, проинформировал, что за последнее десятилетие средние затраты на открытие одного барреля нефтяного эквивалента на новых месторождениях выросли в пять раз, а расходы на разработку – в три раза. Как следствие, по всему миру идёт сворачивание крупных новых проектов, это касается и Арктики. Недавно свернула работы в Чукотском море компания Shell, несмотря уже на вложенные в проект 7 миллиардов долларов.
– Означает ли это, что мы должны отложить промышленное освоение Арктики? – задал вопрос министр. И сам на него ответил: – Ни в коем случае! Надо создать такие условия, чтобы проекты в Арктике были жизнеспособны.
Президент общероссийской общественной организации «Деловая Россия» Алексей Репик, назвав Арктику «замороженным сокровищем», призвал участников дискуссии говорить предельно откровенно.
На этом парадная часть мероприятия закончилась. Через час 40 минут (столько длилась дискуссия) стало очевидным: по мнению участников обсуждения, освоению Арктики прежде всего мешают транспортные и инфраструктурные проблемы. И без участия федерального центра, силами лишь бизнеса и регионов, их не решить.
Тон задал первый же выступивший – зампред правительства Красноярского края Юрий Захаринский. Он сообщил, что 46 процентов территории субъекта Федерации расположено в Арктике, но собственных средств на их развитие региону не хватает: из 207 миллиардов рублей расходной части краевого бюджета, в арктические программы получается вложить лишь сотни миллионов.
– У нас летают самолеты 60-70-х, хорошо если 80-х годов, – констатировал чиновник. – Стоимость авиаперевозок очень высокая. В Красноярске лётный час обходится в 110 тысяч рублей, а в Хатанге – уже 155 тысяч (в пересчёте, до 2300 евро). Зимников – 498 километров. Содержание временных дорог, которые каждый год надо строить заново, влетает в копеечку. Всё это должно быть заботой не только региональной власти, но и федеральной. Бизнес будет решать свои задачи. Если к Арктике максимально не повернётся лицом государство, развиваться она не будет.
Во вступительном слове министр Донской сообщил, что грузопоток по Северному морскому пути (СМП), кратчайшему из Европы в Азию, растёт год от года. «Но пока он недостаточно востребован для транзитных перевозок. Их потенциал, по оценке Минтраса, до 65 миллионов тонн в год».
– Давайте смотреть правде в глаза, – предложил председатель правления компании «Совфрахт» Дмитрий Пурим. – Количество транзитных судов, которые проходят по Севморпути за год, равно числу судов, проходящих по Суэцкому каналу за день. Пока СМП – это наш внутренний ресурс, который надо развивать. Но для этого требуется единый координирующий центр, как прежде – администрация Севморпути.
– Никто в мире не знает, какова альтернативная грузовая база, которую судовладельцы готовы перебросить с так называемого южного морского хода на северный, – поддержал представитель «Совкомфлота» Вадим Удальцов, отвечающий в судоходной компании за планово-экономический блок. – Такие исследования ещё только предстоит провести.
Напомним, по итогам 2014 года транзит по Севморпути составил лишь 274 тысяч тонн, сократившись по сравнению с показателем 2013-го в 4,3 раза. Общий трафик, куда включается и внутрироссийский, был 3,7 миллиона тонн различных грузов.
После строительства дополнительного русла Суэцкого канала шириной 317 метров и глубиной 24, транзитные возможности рукотворной транспортной артерии увеличились минимум на 400 миллионов тонн в год. Время ожидания входа судов в канал сократилось в три раза. А какова коммерческая скорость на Севморпути?
– Это такая предсказуемая непредсказуемость, – невесело пошутил Вадим Удальцов. – В хороших ледовых условиях маршрут можно пройти за 10-12 дней. Однако отклонения доходят до 40 суток. Танкер, сухогруз либо контейнеровоз натыкается на язык льда, а провести судно через него некому — магистральных атомных ледоколов, которые там только и могут работать, остро не хватает. Из-за этого подрывается экономика компаний, судовладельцы, грузоотправители и грузополучатели не могут строить бизнес-планы. А когда пойдёт ямальский газ, на СМП вообще будет не до транзита. Все ледокольные мощности задействуют на вывоз углеводородов.
Заместитель гендиректора «Атомфлота» Андрей Смирнов начал выступление с того, что посоветовал желающим совершить тур на ледоколе к Северному полюсу поторопиться. Программа туризма на гражданских атомоходах, которых кроме России нет больше нигде, сворачивается. Заняться этим в весёлые 1990-е пришлось не от хорошей жизни, а чтобы хоть как-то прокормиться. Но всему свой срок. Настало время заняться своими прямыми обязанностями.
Только вот за прошедшие четверть века из девяти атомных ледоколов в строю остались лишь четыре, остальные исчерпали ресурс и списаны. Предполагалось, что до 2015-го со стапелей Балтийского завода сойдут ещё три ледокола. Однако пока на воду не спущен ни один. Сроки ввода их в строй перенесены на 2018-2021 годы. Беда лишь, что, когда это произойдёт, будет исчерпан ресурс всех действующих ныне атомоходов, кроме одного.
– Значит, снова останутся всего четыре. А четыре ледокола не решат ничего, – итожит тяжёлую статистику Андрей Смирнов. – Тем более, под них уже заключены до 1240 года договоры с компаниями «Ямал СПГ» и «Газпромнефть» на проводку газовозов, которые будут доставлять сжиженный газа в Европу и Юго-Восточную Азию.
Также он сообщил, что восстановлен атомный лихтеровоз «Севморпуть», начинаются ходовые испытания. И посетовал: «На Северо-Западе страны нет портов, куда можно поставить это судно длиною 260 метров. Контейнерную линию с запада на восток можно будет открыть только после реализации программы Мурманского транспортного узла и порта-хаба в Петропавловске-Камчатском».
Три в одном
С портами в России вообще большая проблема. Их мощностей не хватает. Компании вынуждены отправлять свою продукцию на экспорт через прибалтийские и украинские порты. И это – ещё одна весомая причина, по которой Севморпути сложно конкурировать с «южным» маршрутом по наращиванию транзита. Вдоль него находятся 14 из 20 крупнейших портов мира. И более половины трафика обеспечивается перевозками груза не по всему маршруту, а внутри его отдельных сегментов. Вдоль же трассы СМП действующих портов — кот наплакал.
На деловой сессии арктического форума губернатор Ненецкого округа Игорь Кошин предложил ещё одну опорную точку развития «евразийского» транзита — круглогодично незамерзающий морской порт в глубоководной бухте Индига, который позволит принимать крупнотоннажные суда дедвейтом до 300 тысяч тонн. Сейчас к западу от строящегося на Ямале порта Сабетта они могут причалить, по сути, только в Мурманске.
Незамерзающий — крайне важная характеристика для северного порта. В Сабетте воду придётся подогревать на три-четыре градуса и обеспечивать её принудительную циркуляцию. Иначе искусственно изолированная для защиты от торосов внутренняя акватория нового порта станет промерзать до дна. Таким образом, к начальной стоимости строительства, 73 миллиарда рублей, добавились ещё 22 миллиарда, необходимые на создание уникальной, не имеющей аналогов в мире, антиледовой системы. Предстоящие затраты на её эксплуатацию — само-собой...
– Недра Ненецкого автономного округа хранят 3 миллиарда тонн условного топлива. А накопленная добыча на сегодня составляет менее 7 процентов, около 200 миллионов тонн. Гигантская кладовая страны пока почти не тронута, – рассуждает Игорь Кошин. – Сложные времена наступили, в том числе, и для нефтяников. Работающие у нас компании были вынуждены снизить вложение инвестиций во многих регионах, где присутствуют. У нас же, напротив, в минувшем году плюсанули на 30 процентов. В этом году, уверен, прирост будет ещё значительнее. Округ дал недропользователям налоговые льготы и стал для них инвестиционно привлекательным. Однако ряд крупных, интересных проектов, компаниям, даже при самом благожелательном отношении к ним региональной власти, не вытянуть. По отдельности эти проекты, как говорят инвесторы, не пляшут. Необходим комплексный подход с участием государства, прежде всего – при его активной координирующей роли.
– Многопрофильный порт даст возможность отправлять на мировой рынок сжиженный природный газ с находящихся на территории НАО месторождений — их свободные запасы 520 миллиардов кубометров, – загибает пальцы Кошин. – Далее. Нефти мы сегодня добываем 15 миллионов тонн в год. Стационарный нефтетерминал в Индиге позволит увеличить добычу до 30-и миллионов. И третье – перевалка через порт генеральных грузов. Проект строительства железной дороги «Сосногорск — Индига» протяжённостью 612 километров прописан в «Стратегии развития железнодорожного транспорта РФ до 2030 года».
По подсчётам специалистов, в 2030-м потенциальная грузообразующая база района тяготения к порту Индига может составить до 120 миллионов тонн. Предполагается, что на более короткий и удобный маршрут будет переориентирован экспорт промышленной продукции предприятий Коми, Урала, Сибири, Дальнего Востока, Поволжья. Для недропользователей «железка», проходящая вдоль западной границы Тимано-Печорской нефтегазовой провинции, даёт серьёзный выигрыш в деньгах и времени при освоении новых месторождений. Сейчас грузы и технику туда приходится завозить по зимникам.
– Безусловно, строительство порта в Индиге будет способствовать развитию округа, поможет раскрыть его потенциал. Но прежде всего он нужен стране как ещё одна точка её роста. Столь масштабный проект должен стать национальным, – говорит ненецкий губернатор. – Готовим сейчас декларацию о намерениях по развитию Индиги с расчётами, насколько порт будет экономически эффективен и как быстро позволит вернуть затраты. Глубоко убеждён: Север очень много требует, но отдаёт всегда гораздо больше. А наша задача – найти, достать, сохранить и приумножить. И не сдаваться ни при каких обстоятельствах!
Владимир КИСЕЛЕВ