Рощаковский Михаил Сергеевич (1876-1938)

История высоких широт в биографиях и судьбах.

Рощаковский Михаил Сергеевич (1876-1938)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 15 Ноябрь 2008 00:47

 roshakovsky.jpg
Рощаковский Михаил Сергеевич


Родился 24.09.1876 г. в селе Николаевка Елизаветоградского уезда , Херсонской губернии .
Окончил Морской Кадетский Корпус с пресуждением премии Адмирала Нахимова в 250 р. и произведён в Мичманы ( 25.09.1896 ) , зачислен в 1 флотский экипаж ( 25.09.1896 ) , Вахтенный офицер броненосца " Чесма " ( 12.02 - 25.04.1897 ) , Производитель гидрографических работ отдельно съемки Балтийского моря ( 16.05.1897 - 06.01.1898 ) , Производителем работ на описной барже № 2 ( 23.05 - 01.06.1897 ) , в той же должности на шхуне " Зоркая " ( 01.06 - 20.08.1897 ) , в той же должности на описной барже № 2 ( 20.08 - 09.10.1897 ) , Вахтенный офицер броненосца " Император Александр II " ( 24.01 - 01.02.1898 ), Вахтенный Начачальник: миноносца № 120 ( 01.02.1898 - 03.01.1899 ) , мореходной канонерской лодки " Грозящий " ( 03.01 - 01.06.1899 ) , броненосца " Император Александр II " ( 01.06.1899 - 15.07.1900 ) , Прикомандирован к 18 флотскому экипажу ( 31.07.1900 ) , Вахтенный Начальник миноносца " Скат " ( 13.09.1900 - 12.05.1901 ). Произведён в Лейтенанты ( 01.01.1901 ) , Вахтенный Начальник : ЭБР " Наварин " ( 12.05 - 06.10.1901 ), КР 1 ранга " Рюрик " ( 06.10.1901 - 28.01.1902 ) , КР 1 ранга " Громобой " ( 28.01 - 09.09.1902 ) , КР 2 ранга " Разбойник " (8.09.1902 - 02.08.1903 ), Вахтенный Начначальник и на время отсутствия командира Командующий миноносца " Бойкий " ( 02.08 - 10.10.1903 ) , КР 2 ранга "Разбойник " ( 10.10.1903 - 27.01.1904 ), ЭБР " Полтава " ( 27.01 - 05.05.1904 ) , Командующий миноносца " Решительный " ( 05.05 - 30.07.1904 ).
28.07.1904 г. послан на миноносце в Чифу для доставки донесений . Подвергся нападению японцев на разоруженный и интернированный миноносец 30.07.1904 г. , отверг предложение сдаться , во время рукопашного боя последовавшего за этим , ранен пулей в бедро . Вахтенный Начальник и командир носовой башни 12 " орудий броненосца береговой обороны " Адмирал Сенявин " ( 07.01 - 15 05 1905 ) , Японский плен ( 15 05 1905 - 30 01 1906 ). Возвратился в наличие 1 флотского Генерал Адмирала Великого Князя Константина Николаевича экипаж ( 11 03 1906 ) . Зачислен в запас флота , по Петербургскому уезду ( 26.02.1907 ) , переведён во 2 Департамент МИДа ( 26.02.1907 ), Коллежский Ассесор , 2 Секретарь посольства в Греции (21.01.1908 ), затем был Секретарём миссии в Дармштадте. Обратился к Морскому министру с прошением о награждении его орденом Георгия 4 , за прорыв и действия в Чифу, прошение было откланено . Определен в службу в чине Лейтенанта за пребывание в запасе флота со старшинством с ( 10 06 08 ) и назназначен в 1 Минную дивизию Балтийского моря ( 05.08.1914 ) , Зачислен в 1 Балтийски флотский экипаж ( 27.08.1914 ) , Вахтенный Начальник ЭМ " Пограничник " ( 02.08 - 01.12.1914 ) , Начальник отделения 1-й морской партии траления Балтийского моря ( 24.11.1914 - 05.01.1915 ), командующий миноносца " Лёгкий " ( 05.01 - 03.07.1915 ) , Назначен в распоряжение Начальника МГШ ( 03.07 - 08.11.1915 ) ,
И. д. Начальника Службы связи Белого моря ( 08.11.1915 - 29.04.1916 )
, Адьютант Морского Министра ( 05.07.1916 - 1916 ), Начальник отряда судов обороны Кольского залива ( 20.12.1916 - 15.09.1917 ) , Уволен от службы ( 15 09 1917 ), перешёл в МИД . Вернулся к семье в Архангельск , где начал изучать рыболовное и зверобойное дело . Пытался купить промысловое судно " Харитон Лаптев " , однако в этом ему было отказано . В марте 1918 г. выехал в Норвегию . В 1925 г. обратился во ВЦИК , с просьбой о возвращении на службу в морское ведомство СССР , просьба была отклонена . Однако известно , что он всё-таки вернулся в СССР. В 1937 г. арестован НКВД .
Награждён орденами : Греческим Спасителя кавалерский крест ( 1900 ) .
Св. Анны 4 степени с написью " За храбрабрость " ( 14.04.1904 ) ,
Св. Станислава 2 степени с мечами ( 06.01.1905 ) ,
Св. Владимира 4 степени с мечами и бантом ( 16.12.1905 ) ,
Св. Анны 2 степени ( 24.11.1914 ) ,
Мечи к ордену Св. Анны 2 степени ( 24.12.1914 ) .

С 1907 г. женат, имел дочь .

Умер в Карагандинском лагере .


http://rjw.narod.ru/index.htm
Каждый заблуждается в меру своих возможностей.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Рощаковский Михаил Сергеевич

Сообщение [ Леспромхоз ] » 15 Ноябрь 2008 01:15

© Разгон Л. Э. Плен в своем отечестве. - М. : Кн. сад, 1994. - 426 с. : портр.

Оглушенный, я стоял у двери, около огромных металлических параш. После нашей камеры эта казалась залом. Это была огромная светлая камера. Хотя большие церконые окна и были забраны намордниками, но даже они не могли помешать литься потокам света. Вдоль стен шли двухэтажные нары, заполненные людьми, тесно прижатыми друг к другу. Было заполнено и пространство под нарами, на полу — «под юрцами». Некоторые устроились просто в середине камеры, и через них привычно перешагивали люди. В отличие от следственной тюрьмы, здесь никто не говорил шепотом. Все говорили громко, да иначе и нельзя было — никто ничего бы не расслышал. В камере было несколько сот человек, и все они вели себя совершенно свободно: кто спал, кто делал зарядку, кто гулял по камере, спокойно перешагивая через лежащих на полу, кто разговаривал, а кто даже и пел...

Никаких мест для нас не было в этой камере, нас никто не встречал, не принимал, не было в этапной камере и следа железного порядка и самоорганизации нашей двадцать девятой камеры!.. Я медленно обводил глазами нары, надеясь увидеть знакомое лицо. Не было ни одного. Нет, одно лицо безумно знакомое, привычное, многажды виденное на фотографиях, непохожее ни на одно из сотен других. На нижних нарах сидел, поджав ноги «по-турецки», человек, необыкновенно похожий на знаменитые портреты и фотографии Анатоля Франса. Аккуратная, белая, слегка раздвоенная борода, длинный, лукаво изогнутый нос, кремовая шелковая пижама и черная академическая ермолка на ослепительно седой голове. Он читал книгу, перелистывая ее грациозным и широким жестом. Может быть, почувствовав мой пристальный взгляд, он оторвался от книги, поднял голову и внимательно посмотрел на меня. Потом он наклонил приветственно голову и столь же изысканным жестом позвал меня. Я подошел.

— Молодой человек! Здесь имеется подобие места, и если вы не возражаете против общества скучного старика — пожалуйста, устраивайтесь!

Столь же округлыми движениями он принял от меня мои вещи, подвинулся, уступая мне место около себя, и, когда я уселся, сказал:

— Ну, что ж — будем знакомиться. Михаил Сергеевич Рощаковский. С кем имею честь?

...Вот так я целый месяц провел рядом с одним из самых оригинальных и интересных людей из многих, узнанных мною за тюремные и лагерные годы.

Недаром фамилия его мне показалась несколько знакомой. Потом я понял, что встречал ее в романе Новикова-Прибоя, в толстых иллюстрированных томах истории японо-русской войны, еще где-то в тех бесчисленных книгах, которые я в молодости читал без всякого разбора, руководствуясь исступленным и неуправляемым любопытством. Биография Рощаковского была необыкновенной даже в наше время, когда необыкновенных биографий не занимать было...

Начинал Рощаковский весьма обычно для представителя старинной дворянской семьи, в которой несколько поколений были моряками. Окончил Морской корпус. Окончил блестяще. Из других ему подобных выделялся лишь тем, что учился на одном курсе с некоторыми великими князьями, в частности с теми Владимировичами, которые получили затем немалую известность. Дружил с ними, что, очевидно, сыграло потом некоторую роль в его дальнейшей жизни. В отличие от тех, кто выбирал службу в Кронштадте, поближе ко двору, попросил послать его на Дальний Восток, в Тихоокеанскую эскадру. Уехал в Порт-Артур и, благодаря своим немалым способностям, начал делать быструю карьеру. К началу русско-японской войны Рощаковский командовал миноносцем «Решительный». Миноносец вошел в историю войны как весьма редкий пример военной удачи. Когда русская эскадра делала попытку прорваться из блокированного японцами Порт-Артура, «Решительный» оказался единственным кораблем эскадры, которому удалось вырваться из кольца японских судов. За миноносцем погналась почти вся Японская эскадра. Более быстроходные японские миноносцы уже настигали «Решительного», и Рощаковскому ничего не оставалось делать, как заскочить в лежащий на пути китайский порт Чифу. Китай держал нейтралитет в войне, и корабль должен был быть интернирован китайцами. Но японцы уже и тогда плевать хотели на китайский нейтралитет.

Когда еле переводивший дух русский эсминец бросил якорь в Чифу, на горизонте показалась японская эскадра, плотным кольцом оцепившая русский корабль. К «Решительному» подплыл японский катер, японский офицер поднялся на борт русского корабля и в самой оскорбительной форме предложил Рощаковскому немедленно сдаться в плен — кораблю и всему экипажу. Когда Рощаковский ответил японцу (разговор шел по-английски) на самом изысканном языке посетителя портовых ночных кабаков, что предложение это для русских неприемлемо, японец внезапно бросился на капитана «Решительного» и вцепился кривыми, но крепкими зубами в его руку...

— Видите, голубчик,— Рощаковский протянул мне изуродованный палец,— из-за этой скотины я отказывался танцевать на балах, не протягивать же дамам такую клешню!

По приказу капитана матросы «Решительного» с толком и не без удовольствия отлупили японца и бросили его в катер. Японский офицер поплыл к своим, обещая русским, что через полчаса все они будут кормить рыб на морском дне. Не приходилось сомневаться в реальности этой угрозы. И за эти полчаса Рощаковский высадил всю команду на берег и — последним оставшись на борту — самолично открыл кингстоны. На глазах у японского флота «Решительный» с неспущенным андреевским флагом ушел на дно. Рощаковский на лодке добрался до берега, куда японцы не посмели все же сунуться. Матросы были интернированы, а сам Рощаковский — не без соизволения китайских властей — бежал в Америку...

Из Соединенных Штатов он приехал в Петербург. На мрачном фоне поражений и неудач подвиг капитана «Решительного» был особенно впечатляющ. Рощаковского осыпали орденами и всякими милостями. Вот тогда-то, может быть и не без помощи своих великокняжеских сокурсников, он познакомился и подружился с царем. Да, «подружился» насколько это только было возможно при безвольно-коварно изменчивом характере Николая II. Но Рощаковский не использовал возможность сделать мгновенную придворную карьеру. Да и вообще — это странным мне казалось!— он совершенно не был карьеристом. Готовилась к отправлению эскадра адмирала Рожественского, и Рощаковский добился назначения в эскадру. Он пережил печально знаменитое плавание от Петербурга до Цусимского пролива, был участником Цусимского боя, подобран японцами из воды, с другими русскими моряками, оставшимися в живых, до конца войны прожил в японском плену.

В плену Рощаковский работал над подробнейшей запиской о причинах поражения русского флота и о необходимости коренной его реорганизации. Но когда после конца войны и возвращения в Россию он эту записку пустил по инстанциям, ему не помогла и дружба с царем. Записка застряла в канцеляриях Морского министерства, царский дядя — адмирал — был вне себя от ярости, и морская карьера Рощаковского быстро сломалась. Тогда он сделал решительный шаг и подал в отставку. По просьбе царя он стал дипломатом. Но не простым, а чисто династическим. Рощаковский представлял не столько Россию, сколько своего державного приятеля, и только в тех государствах, где государи были родственниками русского царя: в Дании, в Греции, в герцогстве Дармштадтском... Каждое лето Рощаковский проводил в Ливадии, в гостях у Николая.

Я верю словам Рощаковского, что он никогда не был придворным подлипалой и не использовал свои отношения с самодержцем ради карьеры и обогащения. Свою связь с царем он использовал только тогда, когда началась первая мировая война. В своей погибшей в канцеляриях записке Рощаковский писал, что самым главным флотом в России должен стать совершенно новый флот — северный. Что необходимо использовать незамерзающие полярные порты для снабжения России, необходимо проложить железную дорогу и между Мурманском и Петербургом... В 1914 году Рощаковский бросает дипломатическое ведомство и возвращается на военную службу. В нарушение всех правил чинопроизводства он получает звание контр-адмирала и назначение генералом-губернатором Кольского полуострова с почти неограниченными полномочиями.

Он был способным колониальным администратором — Рощаковский. Совсем таким, как почитаемые им коллеги из английских и нидерландских колоний. Мурманскую дорогу строили военнопленные, тысячи китайцев, привезенные из-за тридевять земель. Рощаковский не жалел ни людей, ни денег. А пока дорога строилась, он организовал перевозку снарядов из Англии в новый порт Романов, откуда они перевозились до ближайшей станции на оленях... Рощаковский до того был занят своим новым делом, что почти и не виделся со своим державным дружком.

Пока его обухом по голове не стукнули революция и отречение царя от престола. Рощаковский знал, что Михаил, которому царь передал свои спутавшиеся бразды, имеет способности к царствованию еще более скромные, чем Николай...

— Покойный наш государь был человеком превосходного воспитания, очень деликатный, хорошо знавший свое — царское ремесло... Он знал, как и с кем разговаривать, да, да — превосходно это умел! Памяти был необыкновенной и понимания особенностей и деликатности разговора... С гусаром разговаривал иначе, чем с конногвардейцем, с семеновцем по-другому, чем с преображенцем... Мог говорить с любым профессором, и, с мужиком умел запросто разговаривать! А что еще требуется, в конце концов, от царя? Ну, от русского царя еще, конечно, требуется способность управлять державой. И государь мог бы это делать, если бы не его проклятая деликатность, неуверенный характер да эта огромная, ну огромнейшая же орава бездельников царской фамилии! Мало им всего, что имели, каждый еще лез в советники, руководители, в управляющие... А государь не имел сил и характера своего отца. И еще — семья, такое тяжкое горе в семье!..

— Это вы про царицу?

— Ну, сударь мой,— что же вы вслед за этими, за репортерщиками будете гадости про нее говорить? Что она, с Распутиным, что ли, спала? Государыня была глубоко несчастной женщиной... Понимаете, рождаются одни девочки, одни девочки... Престол русский уходит из семьи, впервые прерывается прямое престолонаследование, считает себя в этом виноватой... И истеричка при этом — бегает по монастырям, бьет поклоны, выпрашивает у бога наследника... А когда рождается наследник, выясняется, что он вроде и не жилец! Она не только Распутину, черту с рогами могла душу заложить, чтобы спасти сына!.. Вот так, батенька. А Михаил Александрович был милейший человек, но только в полку. И даже не в гвардейском, а только в армейском полку, где-нибудь в Калуге. И не выше полковника. Для командования полком не годился — был застенчив, жалостлив, терпеть не мог придворных церемоний, адвокатишку какого-нибудь паршивого стеснялся, как барышня провинциальная кавалера... А ведь учили на царя! Учили без всякой такой пользы — бесполезное, батенька, было дело!

Рощаковский примчался в Петроград на другой же день после того, как Михаил — вслед за братом — отрекся от престола. И больше уже никаких иллюзий не строил.

— Развалилась империя. Да-с. Ну. эти субчики — министры, начальники департаментов, сенаторы — все они гроша ломаного не стоили. Без роду, без племени, живут от казны, ни достоинства, ни чести — зависят только от службы, от карьеры. И ради нее — на все готовы. Говорят и делают только то, что может понравиться государю, государыне, великим князьям. Да что там — государевой фамилии! Всякой сволочи хотят нравиться, если только это может помочь им удержаться. Распутину — Распутину! Иллиодору — Иллиодору! Иоанну Кронштадтскому — и ему!.. О России — никто не думал! Ну, а коренные русаки, настоящая русская-то аристократия, они плевать хотели! Служить им — без надобностей, денег не нужно, да еще и унижаться не привыкли. И повыродились, конечно, многие. А эти — засранцы из купцов, так и вовсе ничегошеньки не поняли. Думали, что можно годами играть в парламент. Научился, болван, сухой херес пить за обедом и думает, что уже спикером стать может!

- Да вы — марксист настоящий!

— Монархист я, батенька, а не марксист! Вашего этого Маркса и не читывал никогда и читать не буду. Все ждут умных советов от евреев! Каждый губернатор держал около себя умного еврея, советовался с ним, себе не верил, других русских считал глупее... Конечно, евреи — народ умный, огонь и воду прошел, так ведь если считать, что ум от страданий, то русские не глупее должны быть! А ваш Маркс — он у вас, как умный еврей при губернаторе... Да-с. Разваливается Россия. И каждый от нее урвать хочет, хоть чем-нибудь поживиться... Бардак я застал в Петрограде поистине вавилонский. Служить некому, да и незачем...

И Рощаковский немедля уехал из России. Он стал первым эмигрантом. Он прибыл в Стокгольм почти одновременно с приездом в этот город маленькой группы политических эмигрантов, ехавших в Россию из Швейцарии, через воюющую Германию, в «пломбированном вагоне»... Рощаковский — с его знаниями, энергией и репутацией — довольно быстро нашел себе высокооплачиваемую работу в судостроительной фирме, казалось, что он навсегда отошел от какой бы то ни было политической деятельности.

Пока не началась гражданская война. Здесь он занял позицию настолько странную для человека его убеждений, что к нему приезжали убеждаться в том, что это так — делегаты от Колчака, от Деникина. Технический директор судостроительной фирмы начал выступать в печати, на собраниях, писать брошюры и страстные статьи, обращаться к русским офицерам в белых армиях... Рощаковский всех их убеждал, что победа «белого дела» означает полное крушение России как суверенного и великого государства. Победа белогвардейцев означает, что Россия станет на десятки, если не на сотни лет — фактической колонией иностранцев. Что за победу в гражданской войне бывшие правящие классы заплатят страшной ценой расчленения империи и полной потерей независимости. И что в России есть лишь одна сила, способная сохранить единую и неделимую Россию,— большевики. Только победа большевиков может сохранить Российскую империю и воссоздать, да и расширить ее могущество.

Фирма уволила своего директора, впавшего в большевизм, имя его было проклято как изменника, в него стреляли белогвардейцы, а Рощаковский упрямо отбивался от всех нападок и заключал пари с теми представителями шведской аристократии, которым было смешно и весело продолжать дружить с этим взбесившимся русским.

В начале тридцатых годов овдовевший Рощаковский, совершенно одинокий, не имевший детей, дико страдавший от ностальгии,— попросился на Родину. В Москве его приняли с редким почтением. Он был назначен главным консультантом по военному судостроению, ему дали почти все, что могли дать: высокое жалование, квартиру, пайки, машину... С ним беседовал Сталин, он бывал часто у Ворошилова. В 1937 году его, натурально, посадили и после того, как долго держали в тюрьме без допросов, постановлением «Особого совещания» дали пять лет как СОЭ — «социально опасному элементу». В этом качестве я его и застал в этапной камере Бутырской тюрьмы.

Рощаковский был мне бесконечно интересен. Настолько, что я почти все время проводил в разговорах с ним. Он был для меня настоящим открытием. Начать с того, что впервые я понял, что значит быть «воспитанным человеком». И не в том дело, что все, что этот старик делал,— было изящно, красиво, элегантно. Он ел деревянной ложкой тюремную баланду так красиво, что невозможно было отвести глаз... В дикой и омерзительной жизни огромной камеры, набитой людьми, которые тут же, при всех, едят невкусную пищу, отрыгивают, мучаются распирающими их газами, пользуются вонючей парашей, отравляют воздух зловонием немытых потных тел — в этой обстановке Рощаковский вел себя так, что ничто в нем не раздражало окружающих. Не оскорбляло слуха, зрения — ничего! Он был прост, совершенно естествен в обращении с любым человеком, в нем не было ни тени фамильярности, высокомерия, желания подладиться под собеседника или же чем-то его унизить, загнать в угол эрудицией, опытом...

Это было просто удивительно! Он был убежденный монархист, националист и антисемит. Я был коммунистом, интернационалистом и евреем. Мы спорили почти все время. И выяснилось, что можно спорить с полностью инаковерующим не раздражаясь, не впадая в ожесточение, с уважением друг к другу... Для меня это было подлинным открытием...

Но не воспитанность была главным, что отличало его от всех людей, с которыми я встречался в тюрьме. Он был единственным, кто был счастлив. Да, да — он был совершенно счастлив и этого не скрывал. Я знал людей, которые внешне тоже выражали свое удовольствие. Но это не было никаким счастьем, это было самое обыкновенное злорадство.

Таким, например, был Цедербаум — брат Мартова. Это был высокий, неумный и недобрый человек. Он множество лет провел в ссылке и был весьма развращен бездеятельной и привилегированной жизнью знатного ссыльного в относительно либеральные времена. Цедербаум с удовольствием вспоминал, как он жил ссыльным в каком-то областном или окружном городе — не помню в каком. До революции он имел отношение к аппарату Второго Интернационала, его знали — вероятно, больше как брата Мартова — все деятели Второго Интернационала, которым повезло больше, нежели их русским коллегам. В день его рождения к особняку, где жил ссыльный, подкатывали — одна за другой — машины с начальниками местного ГПУ. Каждый привозил огромный торт, поздравлял своего подопечного и вручал телеграмму от одного из премьер-министров «дружественных» стран. Тогда почти все европейские премьер-министры были социалистами — Франции, Бельгии, Швеции, Норвегии, еще где-то... Пышными и многозначительными словами они поздравляли своего друга, и тень их правительственного величия падала на Цедербаума, который начинал себя чувствовать почти премьером...

Конечно, все это идиотское благополучие в 1937 году лопнуло, Цедербаума посадили и привезли в Москву. Но он так ничего и не понял и был убежден, что и дальше он будет жить в привилегированной ссылке и ждать лучших дней. Он не подозревал, что его ждет каторжный труд в лагере или голод тюремной камеры, а под конец — пуля в затылок при очередной «ликвидации» по присланным из Москвы спискам. Пока что он упивался радостным чувством мести, злорадства. Демонстрируя, что его — старого тюремного сидельца — ничто не смущает, он непрерывно ходил по камере, перешагивая через лежащих на полу людей, и мурлыкал под нос какие-то французские песенки. Иногда он останавливался перед каким-нибудь совершенно убитым и раздавленным человеком, внимательно в него всматривался и сочувственно спрашивал:

— Что с вами, коллега? Что случилось? На вас смотреть просто страшно! Что произошло?.. А-а-а! Не понял сразу. Вас посадили в тюрьму! Вот что, оказывается, вас огорчает, поражает, удивляет, убивает! А когда это вы делали с другими, то вас это не огорчало, не поражало, не удивляло, не убивало... Других, значит, можно, даже нужно! А вот вас, оказывается, нельзя! Ох-хо-хо!... Нет, голубчик, про все это уже давным-давно было написано: и в Библии, и в элементарном учебнике истории... Просто вы никогда ничему не учились. Ну, поучитесь, коллега — может, и поумнеете...

Рощаковский совершенно не злорадствовал, ему не было присуще чувство мести, он был счастлив от того, что он — по его убеждению — наконец-то дождался того, во что он страстно верил.

— Да, вы молоды, вам этого не понять: пройти через такие муки разгрома всего дорогого, главного в жизни, жить в страданиях, веря в воскрешение этого дорогого — и дождаться, наконец! Бог надо мною смилостивился, дал мне к концу моей жизни увидеть это счастье!

— Какое же?

— А хотя бы вот этой тюрьмы. Я дожил до того, что увидел, наконец, тюрьмы, набитые коммунистами, этими, как их — коминтерновцами, евреями, всеми политиканами, которые так ничего совершенно не понимают, что же с ними происходит. Вот поглядите на них, милейший Лев Эммануилович,— крупные посты занимали в государстве. По-нашему, по-старому — директора департаментов, товарищи министов, члены Государственного совета... Ну, при нас такие хоть политикой не занимались, а ведь эти всю жизнь только политикой и занимались... И все равно — ничегошеньки не понимают! Ни того, что с Россией происходит, ни того, что с ними происходит. Все думают, дурни, что ошибка какая-то случилась! А я — не политик, а просто думающий русский человек — все время ждал этого и надеялся на него, на великого человека, наконец-то ниспосланного нашей многострадальной родине...

— Ну, объясните мне — одному из дураков,— что же происходит?

— А происходит, батенька, сызнова — как когда-то после Смутного времени — становление великого русского национального государства с его великими национальными задачами.

— Это какими же?

— А это — превращение России в самое могучее, диктующее другим народам свою волю государство! Это воссоединение России в ее старых границах, это присоединение Галиции, это захват Балкан, это решение вопроса о Дарданеллах и выход России в Средиземное море. это укрепление России на Ближнем Востоке, это наше проникновение в сердце Европы — в Богемию и Моравию, в Чехию и Словакию, наш выход на Венгерскую равнину... Объединить, железом и кровью объединить всех славян в сверхмогучее государство — вот исконная и великая задача, которую не сумели выполнить Романовы и что суждено сделать другим — более великим людям...

— Ну, вот — уже и мадьяров включили в славянское государство! А они славян терпеть не могут... А у румын — кроме православия, что общего со славянами? А народы Средней Азии, они что — тоже входят в славянский союз?

— Ну, батенька,— сартам там, киргизам, башкирам — всем им суждено быть нашей колонией всегда и до конца веков! Да и вообще, государство — это не благотворительное заведение! Вам, евреям, уже давно забывшим о собственном государстве, этого не понять! Вы заняты вещами благородными и красивыми: философией, искусством, социальными там теориями... А государство — оно может быть только национальным, и делается такое государство не поэтами и музыкантами, а холодными, железными людьми... Ах, как я был бы счастлив: дожить бы, когда этот великий, нет — величайший человек!— поймет полностью свою задачу, станет основателем новой русской династии — Иосифом первым!..

— Так он же не русский. И никакой не славянин...

— Ну и что? Во всех государствах основателями новых и прочных династий были чужаки. В Англии — ганноверы, в Швеции — бернадоты, в России — голштин-готорпы... Это не имеет никакого значения! Слушайте, а дети у него есть? Сыновья?

...Я вспомнил Яшу Джугашвили, его фанатичную скромность, одержимую честность и рыцарственность, его нелюбовь к отцу, отцовскому коварству...

— Я хорошо знаю человека, которого вы прочите в цесаревичи. Нет, из него царя не сделать!..

— Ну и что! Убьет его. Как это сделал Иван, как сделал Петр. А младшего сына воспитает, чтобы был царем! А нет младшего — родит, возьмет на воспитание — нет, человек, который основывает династию, уж всегда подготовит себе преемников!

— В одном своем фельетоне Михаил Кольцов писал, что это так же невозможно, как невозможно себе представить Сталина во фраке или мундире с генеральскими погонами...

— Дурак ваш этот фельетонщик! Кольцов — еврей, наверное, и не понимает государственного таланта. А Сталин — он еще будет ходить в эполетах фельдмаршальских, и вокруг него свита будет в генеральских погонах, и трястись перед ним будут так, как перед Петром, не тряслись, и Николай Павлович будет по сравнению с ним либералишкой жалким...


http://www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pages.xtmpl?Key=9202&page=129
Каждый заблуждается в меру своих возможностей.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Рощаковский Михаил Сергеевич

Сообщение [ Леспромхоз ] » 15 Ноябрь 2008 01:19

МЫ РУССКИЕ, С НАМИ БОГ!

Я

Был год 1915-й, май месяц.

Германский рейдер "Метеор", окрашенный в цвета русского архангельско-мурманского пароходства, миновал без особых проблем линию английских дозоров, поднялся до мыса Нордкап, оттуда поворотил к осту, переждал у Канина короткий снежный шторм и втянулся в беломорское Горло… Как раз начинались белые ночи.
- Место, - сказал штурман.

Командир корабля корветтен-капитан Кнорр самолично глянул в оптический пеленгатор, фиксируя чуть видный на горизонте остров Сосновец, и склонился к переговорной трубе:
- В минной палубе. Начать постановку.
- Есть! - отозвалась труба.
- Под навесом кормы распахнулись дверцы лоц-портов.
- Первая… Пошла!
- Первая мина шлепнула в кильватерную струю.
- Вторая - пошла!..

Потом были третья, четвертая, десятая и т.д. За неполные сутки "Метеор" выставил на фарватере Горла десять минных банок (в общей сложности 285 мин) и, так никем и не опознанный, удалился восвояси…
Теперь вопрос - а зачем это немцам понадобилось минировать беломорский фарватер?
Ответ простой.

* * *

Балтийское море (наше традиционное "окно в Европу") подобно бутылке с узким горлышком. Так же, как и Черное. С началом Великой войны оба "горлышка" были перекрыты. Все грузы, адресованные в Россию, пошли единственным оставшимся путем - в Архангельск. А что это были за грузы?
Едва ли кто будет спорить, что порох - это "хлеб войны". Без пороха много не навоюешь. А порох, как известно, изготавливается из двух компонентов. Первый - азотная кислота. Второй - клетчатка. Кислоту добывали в то время из натриевой селитры, которую поставляла всем воюющим державам единственная в мире страна - Чили. Клетчатку же давал специальный сорт хлопка (длинноволокнистый), который выращивался в американском штате Вирджиния. Вот вам и компоненты - чилийская селитра, вирджинский хлопок. А путь у них один - через Архангельск. Позже подсчитали, что северным путем были доставлены в Россию половина всех употребленных за войну взрывчатых веществ, почти треть пулеметов и винтовок и практически все самолеты, авиационные двигатели, грузовые автомобили. Добавьте сюда ещё высокосортный уголь кардиф (которым отапливался тогда весь петроградский промышленный район), медь, каучук и даже кожу для солдатских сапог… Теперь, надеюсь, понятно, почему немцы постарались напакостить нам именно в Горле.

***

Мина - штука нехорошая. Первым подорвался в Горле английский пароход "Арндейл", вторым русский барк "Николай", третьим - либерийский "Африкан Монарх"… Против мины существует лишь одно средство - трал, отсюда и название специального военного судна - тральщик. Таких на Севере никогда не водилось, а потому в беломорскую партию траления, спешно созданную, были зачислены все суда, которые могли худо-бедно передвигаться по водной поверхности.
Кстати. Флагманом партии траления стал пароход "Вера" флотилии Соловецкого монастыря, в экипаже которого все - начиная с капитана и кончая кочегаром - состояли в монашеском сане… Тогда же на Северном театре была учреждена Служба связи, которой полагалось "всё видеть, всё слышать и всё знать". Начальником её был назначен капитан 2-го ранга Михаил Сергеевич Рощаковский.
Это был человек непростой судьбы. В японскую войну он командовал миноносцем "Решительный", который повторил подвиг "Варяга" - с той лишь разницей, что тут моряки дрались с японцами буквально голыми руками, поскольку корабль был перед этим разоружен в китайском порту Чифу. Затем Рощаковский через Америку добрался в Россию, где изъявил желание снова идти на войну - с эскадрой адмирала Небогатова. Тот сказал Михаилу Сергеевичу:
- Командования кораблем предложить не могу. Но ежели вам уж так хочется воевать… Есть вакансия командира башни на броненосце "Адмирал Апраксин"… Возьмете её?
- Почту за честь!

А дальше был тяжелейший океанский поход, и была Цусима. Потом были японский плен, попытка побега и каторжная тюрьма (упаси Боже кому-нибудь из европейцев попасть в неё!), потом - возвращение в Россию, где Рощаковского ждал неправедный суд и обвинение в "трусости перед лицом неприятеля". Михаил Сергеевич отказался от адвокатов и защищал себя сам. Постановление суда - "Полностью оправдан".
- Вы можете продолжить службу на флоте, - сказали ему.
- Нет уж! - ответил он.

До 1914 года Рощаковский служил по ведомству Иностранных дел, бывал за кордоном, и даже завел близкую дружбу с греческой королевой, которая, как известно, была в девичестве русской великой княжной (имя-отчество - Ольга Константиновна). Вот она-то ему и сказала:
- Михаил Сергеевич. Сейчас война. Вы моряк… Отличный моряк! Ну так сделайте милость - возвратитесь на флот.

* * *

В Архангельске Рощаковский получил под начало Службу связи, а в придачу - старенький пароход "Лейтенант Пахтусов", который поднял на стеньге (согласно Уставу) начальственный флаг и потому стал именоваться высоким званием флагмана… В один из дней "Пахтусов" отправился в море, чтобы доставить на Терский берег оборудование и команду наблюдательного поста. Поблизости Семи Островов ему встретился двухмачтовый рыбацкий карбас. По правилам флотской вежливости карбасу полагалось "обрезать корму" военному судну - то есть, совершив поворот "оверштаг", пройти впритирку за кормой "Пахтусова". Рыбаки так и сделали. Рощаковский не мог не выразить восхищения:
- Лихо сработали! Настоящие моряки!

- Рулевой "Пахтусова" (бородатый дяденька лет шестидесяти) с досады даже сплюнул:
- Да вы глаза-то разуйте, ваше благородие. Какие моряки? Это ж бабы!
Действительно. На шканцах карбаса, полоща юбками, застыл в парадном строю его экипаж - восемь женщин-поморок. А девятая (видимо, "капитан") отдавала честь приложением руки к головному платку. По приходе в Архангельск Рощаковский распорядился:
- Этого "капитана"… Разыщите пожалуйста.
Вскорости ему доложили:

- Капитаном там - девка! Немужняя. Всего-то двадцать один год. Вера Николаевна Зотова. С успехом окончила мореходные классы. Навигацию, лоцию, девиацию… Всё знает!
Спустя несколько дней состоялся приказ по флоту и Морскому ведомству: "Ввиду тяжелых обстоятельств военного времени и недостатка офицеров, к исполнению должности флагманского штурмана Службы связи Белого моря временно допускается девица В.Н.Зотова…"
В истории случалось всякое. Порою женщины делались и морскими штурманами. Но чтобы флагманскими… Такого не было. Ни до, ни после!
- О, брат, - говорили старики-поморы. - У нас тут особенная война… У нас тут - бабья война!-

* * *

Среди северян бытовало предание. Рассказывали, что в древние времена жил на выходе из Горла гигантский "морской червь" и держал там "крепкую заставу". Нельзя было православному народу выйти на вольную дорогу, в "окиян-море". Но пришел однажды на мыс великий молитвенник, святой человек и заклял червя. Тот убрался куда-то к Мезенскому берегу, а мыс (по-местному "нос") так и называется с тех пор - Святой. На Носу "для пользы мореходцев" поставили маяк, а во время Великой войны стал Святой Нос важнейшим пунктом северного пути. Тут, на входе в Горло, формировались караваны, чтобы пройти за тральщиками беломорский фарватер, а здешний маячный смотритель был чем-то подобен регулировщику на сложном перекрестке - с той лишь разницей, что нёс он ответственность несравненно большую, и к тому ж работа его не прерывалась ни днём, ни ночью… Рощаковский каждый день связывался по телефону с маячным постом. И что удивительно - всякий раз отвечал ему тоненький голосок, не то детский, не то женский… Но все доклады с поста были вполне вразумительны. Например: "Пароход "Арланца" прибыл в 22 часа, положил якорь. Ему сигнал по международному своду: "Ваш курс ведет к опасности". На рейде… (дальше перечисляются суда). Орловский маяк предупредил: 1-е отделение тральщиков прошло маяк, идет к нам. Завтра караван идет в Архангельск. № 25367. Святой Нос. Телефонограмма окончена".
Рощаковский недоумевал:

- И что это маячник там такой писклявый? Или у меня слуховые галлюцинации?..
Настал день, и "Пахтусов" отправился к Святому Носу. Застопорил ход на рейде. Спустил шлюпку. Гребцы налегли на весла. Несколько минут, и Рощаковский ступил на берег…
Вот он маяк. Вот сигнальная мачта. Вот маленький домик смотрителя. Невдалеке пасется большая черная коза.
- Эй! - крикнул Рощаковский. - Есть кто живой?

Ответом было молчание. Затем откуда-то явилась маленькая девочка - лет одиннадцати-двенадцати. Чтобы стать с нею вровень, кавторангу пришлось присесть на корточки.
- Здравствуй, милое создание… Ты кто?
- Маша, - был ответ. - Маша Багрецова.
- Замечательно! - сказал Рощаковский. - А кто-нибудь из взрослых тут поблизости есть? Отец, к примеру?..
Девочка вдруг расплакалась.
- Отец… на фронте. А дедушка… Вот уже почитай шестой месяц лежит больной. Не встает…
Кавторанг сдвинул фуражку на затылок.
- Постой-постой… А кто же смотрит за всем этим хозяйством?
- Я…
- Кто же зажигает маячный огонь?
- Я…
- Ну а сигналы? По международному своду?..
- Я…
- Ну а дом? Кухня? Помыть-постирать? И всякое такое… За дедом уход… И вот эта коза, с нею заботы… Тоже ты?
- Я… - всхлипнула девочка. - Тут боле никого нет…
Кавторанг обнял её и подхватил на руки. Тельце было почти невесомое.
- Машенька! Милая моя… Ты сама-то хоть понимаешь, какой ты есть человек? Ты - герой!
Дальше цитирую официальный документ:

"…В воздаяние отличной доблести, спокойствия и редко добросовестного отношения к службе в тяжелых обстоятельствах военного времени девица Мария Багрецова награждается серебряной медалью на Георгиевской ленте".
Война только ещё начиналась. Потом на Севере было вручено немало боевых наград, и в том числе самых высших… Но эта серебряная медаль была первой.

© Николай Кедров.


http://www.risorden.ru/publi/pub_ja.htm
Каждый заблуждается в меру своих возможностей.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Рощаковский Михаил Сергеевич

Сообщение [ Леспромхоз ] » 15 Ноябрь 2008 01:21

Герой Порт-Артура, погибший в сталинской тюрьме Михаил Рощаковский хотел взорвать свой корабль, чтобы не сдаваться в плен

ОЛЬГА ПАШКОВА

КОГДА командир броненосца "Адмирал Сенявин" в конце Цусимского боя принял решение капитулировать, одним из немногих офицеров, решительно выступивших против сдачи, был 29-летний лейтенант Михаил Сергеевич Рощаковский. Офицер уже успел отличиться в бою, где под обстрелом противника корректировал направление огня орудий "Сенявина". Теперь он требовал затопить корабль, а если это невозможно - просто его взорвать. О взрыве корабля боялись говорить даже самые смелые офицеры, ведь это означало, что шансов на спасение практически не останется. Рощаковский готов был решиться, но вынужден был отступить, когда командир Григорьев, уже свыкшийся с мыслью о неминуемом плене, отверг все предложения этого сорви-головы, а большинство офицеров и матросов поддержали командира.
Михаил Рощаковский, несмотря на молодость, был хорошо известен на флоте. Энергичен, честолюбив, за словом в карман не полезет. Однажды адмирал Бирилев, развивая какую-то мысль в компании офицеров, обмолвился, что "он как боевой адмирал считает...". И тут же раздался предельно вежливый голос тогда еще мичмана Рощаковского, попросившего адмирала рассказать что-нибудь поучительное из своей боевой практики. В кают-кампании наступила тишина: все знали, что Бирилев в боях не был и имел репутацию "паркетного адмирала", тесно связанного с царским двором. Покрасневший флотоводец выдавил из себя, что боевой адмирал он потому, что уделяет большое внимание боевой подготовке команд. Триумф мичмана был полным.
В начале русско-японской войны Рощаковский командовал миноносцем "Решительный" в Порт-Артуре. Под огнем противника он прорвался в нейтральный китайский порт, где разоружился. Однако в нарушение всех международных правил японский корабль пытался захватить "Решительный". Но Рощаковский оказался достоин названия своего корабля: он вступил в рукопашный бой с японским офицером, схватил того за шиворот и выбросил за борт.
Избежав плена, Рощаковский героем вернулся в Россию. Он выступал перед восторженными аудиториями - на фоне поражений России в войне решительный поступок командира "Решительного" был одной из немногих утешительных новостей. Но долго находиться в тылу, когда война еще не закончена, он не мог. Рощаковский подал рапорт о зачислении на эскадру адмирала Небогатова, которая готовилась к выходу в море на помощь эскадре Рожественского (так он стал одним из считанных участников обороны Порт-Артура, принявших участие в походе к Цусиме). Что было дальше, известно: бой, вынужденный плен (которого он избежал в Китае) и печальное возвращение на Родину.
Впрочем, Рощаковского никто пленом не попрекал - наоборот, на суде отмечалось его мужественное поведение. Но ему от этого было не менее горько, ведь плен стал его личным позором. Поэтому он подал в отставку и перешел на дипломатическую службу. Он служил в российских миссиях при греческом королевском дворе, а затем в Дармштадте, небольшом германском государстве, откуда была родом императрица Александра Федоровна. Великосветские балы, знакомство с коронованными особами... Но к такой жизни бравый вояка приспособлен не был. В Греции он читает нотации королеве (кстати, бывшей русской великой княжне Ольге Константиновне) о том, что молодые принцы из королевского Дома плохо-де относятся к России. Королева терпела-терпела (она все же была посаженой матерью на свадьбе Рощаковского и сама приглашала его на службу в Афины), а потом попросила перевести докучливого дипломата куда-нибудь подальше. А его непосредственный начальник в Дармштадте говорил своему знакомому дипломату: "Смотря на Рощаковского, я всякий раз представляю себе океанский дредноут, спущенный в садовый пруд, в котором ему некуда повернуться".
Неудивительно, что в самом начале первой мировой войны Рощаковский добивается возвращения на флот. Он быстро становится капитаном 1-го ранга, командует эсминцем, некоторое время исполняет обязанности адъютанта морского министра. Перед самой Февральской революцией его посылают на север, в город Романов-на-Мурмане (нынешний Мурманск) в качестве главного представителя морского министерства в этом стратегически важном для России районе.
После октября 17-го Рощаковский эмигрирует в Норвегию, но, подобно тысячам других офицеров, не находит себя на чужбине - там не нужен ни его морской, ни дипломатический опыт. И тогда он принимает роковое для себя решение - вернуться на Родину. Ведь флот существует (пусть не русский, а советский), может быть, он сможет быть полезен своей стране. Некоторое время его не трогали, но вскоре за ним пришли из НКВД (такова была судьба многих "возвращенцев"). Из тюрьмы Рощаковский уже не вернулся.
Последние данные о судьбе Рощаковского сообщил недавно умерший писатель Лев Разгон, который в конце 30-х сидел с ним в одной камере. Яркость личности Рощаковского, его необычная судьба навсегда запомнились писателю, и он посвятил ему целую главу в своей книге "Непридуманное", впервые опубликованной лет 10 назад. Ветеран Порт-Артура и Цусимы предстает в ней не тем забиякой, которым он был в молодости, а уже немолодым, много повидавшим и по-настоящему мудрым человеком.


© Издательство "Семь Дней", 1999-2000
Редакция: Сегодня@
http://www.7days.ru/w3s.nsf/Archive/2000_113_time_text_pashkova2.html
Каждый заблуждается в меру своих возможностей.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Святоносский маяк

Сообщение [ Леспромхоз ] » 15 Ноябрь 2008 02:49

padsee пишет:МЫ РУССКИЕ, С НАМИ БОГ!

"…В воздаяние отличной доблести, спокойствия и редко добросовестного отношения к службе в тяжелых обстоятельствах военного времени девица Мария Багрецова награждается серебряной медалью на Георгиевской ленте".
Война только ещё начиналась. Потом на Севере было вручено немало боевых наград, и в том числе самых высших… Но эта серебряная медаль была первой.

Николай Кедров.

http://www.risorden.ru/publi/pub_ja.htm

Интересна история смотрителя маяка Святоносский Евлампия Багрецова.

С 1896 по 1917 год он был смотрителем Святоносского маяка. В 1905 году начал терять зрение. Управляющий беломорскими маяками полковник Васильев нашел возможным оставить его на службе при условии, чтобы ему помогала жена, много лет исполнявшая обязанности служителя, и чтобы он нанял себе грамотного помощника.

Все последующие годы служба на маяке при полуслепом смотрителе исполнялась безупречно. Однако нашлись недоброжелатели, видимо, из числа желавших занять пост смотрителя, которые периодически посылали письма в Главное гидрографическое управление с сообщениями о том, что на нормальную работу маяка полагаться нельзя, так как им руководит слепой человек.

В 1913 году с ревизией на маяк прибыл заместитель начальника Главного гидрографического управления контр-адмирал Бухтеев. Он был удивлен отличной организацией службы на маяке, и доложил начальнику управления, что "Багрецов, будучи слепым, настолько сжился с маяком, что чувствует его работу, как свой организм. Ему заметны любые сбои в освещении, любой непорядок на вахте, он входит во все маячные дела, ему хорошо помогает его жена и помощник, который производит метеонаблюдения. Полагал бы справедливым, чтобы он за многолетнюю исправную службу был представлен к очередной награде".

После этого Е. Багрецов проработал смотрителем еще четыре, года и в 1917 году передал дела своему сыну".

http://lighthouse21v.narod.ru/


"Вторая дочь Александра Кузьмича Куковерова – Антонина имела слабое зрение, образование не получила. Была выдана замуж за сына смотрителя Святоносского маяка Павла Евлампиевича Багрецова и жила в г. Кандалакше, где и умерла в 1946 г. "

http://rodmurmana.narod.ru/Volkova5.htm

Надо полагать, что девица Мария Багрецова, это дочь.
Каждый заблуждается в меру своих возможностей.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Рощаковский Михаил Сергеевич (1876-1938)

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 12:08

© Бьорн Братбак.
Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА: капитан I ранга Михаил Сергеевич Рощаковский
Перевод с норвежского Елены Гончаровой


Михаил Сергеевич Рощаковский. 1905 год. Фото из фотоальбома королевы Греции Ольги. ЦВММ : 4.jpg
Приключений, выпавших на долю Михаила Сергеевича Рощаковского, хватило бы, как говорится, на несколько романов. Участник обороны Порт-Артура и Цусимского сражения, дипломат, пользовавшийся особым доверием императорской семьи, он проявил себя как талантливый, энергичный администратор, под руководством которого в годы Первой мировой войны на Севере была создана служба наблюдения и связи. "Энергия этого человека казалось совершенно неестественной, особенно в русской среде", - отзывался о нем один из его современников. Другому он напоминает "дредноут, спущенный в садовый пруд, в котором ему некуда повернуться". Это был убежденный монархист, националист и антисемит, но при этом горячий патриот и человек врожденной интеллигентности. Революция и гражданская война заставили Михаила Сергеевича вместе с семьей покинуть Россию, но он не мог остаться в стороне, когда его страна взялась за восстановление разрушенного хозяйства и укрепление оборонной мощи. Ему казалось, что СССР стал преемником Российской империи, а его партийное руководство является продолжателями начинаний Петра Великого.
Искреннее желание принести пользу Родине обернулось разрывом с семьей и друзьями, а вместо благодарности Рощаковского ожидала нищета и смерть в сталинских лагерях.
Вплоть до недавнего времени многие страницы жизни этого замечательного, незаурядного человека оставались неизвестными российскому читателю. Благодаря усилиям норвежского историка Бьорна Братбака нам впервые предоставляется возможность ознакомиться с материалами из семейных архивов потомков Рощаковского, оставшихся в Норвегии, и открыть для себя еще одну волнующую историю судьбы представителя русской военно-морской эмиграции.
В рассказе о драматических перипетиях жизни семьи капитана Рощаковского можно отыскать ряд неточностей, свидетельствующих о том, что автор недостаточно знаком с отечественными источниками и последними публикациями на эту тему, но это нисколько не уменьшает достоинств статьи, содержащей совершенно новые, неизвестные ранее нашему читателю сведения. Так, автор предоставил читателям возможность впервые ознакомиться с фотографиями из семейного архива Рощаковских, никогда ранее не публиковавшимися в России.
Многое о семье Рощаковских рассказали семейные записки Марии Рощаковской (1970) и записи, собранные ее сыном Алексом Бувиком и внуком Гуннаром Бувиком.

Оглавление


Об авторе
Бьорн Братбак - норвежский писатель-историк. Родился в 1937 году. Получил военное образование, после службы в армии работал в государственных и коммерческих предприятиях Норвегии, связанных с нефтедобывающей индустрией. После ухода на пенсию целиком посвятил себя журналистике и историческим исследованиям.
Автор нескольких книг и многочисленных публикаций об истории российско-норвежских отношений. Принимал активное участие в дискуссии о так называемых "фактах вторжения иностранных подводных лодок" в территориальные воды Норвегии и Швеции, занимая в этом вопросе принципиальную, объективную позицию. Среди его последних работ следует отметить книгу, посвященную истории пребывания в Норвегии зимой 1779 года русского фрегата "Храбрый" из-за повреждений, полученных им во время шторма, а также очерк о крушении яхты "Боривой" в норвежских водах во время ее перехода из Архангельска в Копенгаген в феврале 1919 года.
Еще раньше вышла в свет книга Бьорна Братбака "На войне страдает безоружный", рассказывающая о судьбе матроса с подводной лодки "К-21" Алексея Лабутина, оказавшегося в немецком плену после трагического инцидента, произошедшего в апреле 1943 года, когда советская лодка расстреляла несколько норвежских рыболовных траулеров.
И, наконец, в 2009 году вышла в свет монография Бьорна Братбака, посвященная истории жизни российского генерала норвежского происхождения Ивана Холмсена, благодаря которому накануне Первой мировой войны в руках командования русской армии оказались важнейшие оперативные документы турецкого генерального штаба.
Бьорн Братбак неоднократно бывал в России и на страницах периодических изданий опубликовал серию путевых очерков, например, рассказ о посещении усыпальницы адмирала Ушакова в Санаксарском монастыре и истории из жизни выдающегося российского флотоводца.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 12:28

Учеба

Весной 1918 года в Норвегию прибыл бывший русский морской офицер и дипломат Михаил Сергеевич Рощаковский. За его плечами была не только успешная карьера на флоте, но и выполнение ряда ответственных дипломатических миссий. Кроме того, он входил в круг приближенных императора Николая II, его супруги и других членов царской семьи. Наряду с другими отличиями он заслужил титул камергера императорского двора. Спасаясь бегством из России, он смог вывезти драгоценности жены, упрятанные в широком ватном поясе; а вместе с ними крупные российские ассигнации, зашитые в подкладке зимнего пальто. Перебраться в Норвегию ему посоветовал один норвежский предприниматель и его супруга, обосновавшиеся в Архангельске: они считали, что сам ход событий подсказывает такое решение. Жена Михаила Рощаковского Мария Сергеевна, происходившая из богатого дворянского рода с запада Украины, бывала в Норвегии и раньше. В юности они с отцом посетили эту страну в качестве туристов.

Михаил Рощаковский родился в 1876 году в родовом поместье, расположенном в Херсонской губернии на юге Российской империи. Эти земли находятся на территории современной Украины. Родословная семьи уходит корнями в историю старинных русских и украинских дворянских фамилий. Многие представители этого семейства подвизались на военной и государственной службе Российской империи. Отец Михаила Сергеевича был по образованию юристом. Управляя родовым поместьем в Херсонской губернии, он еще и занимал высокую должность в царской администрации в Киеве и являлся членом судейской коллегии в этом городе.

Михаила отправили учиться в Морской Кадетский корпус в Санкт-Петербурге. Учился Михаил Рощаковский прилежно и за успехи был даже удостоен престижной премии имени Нахимова. Осенью 1896 года в двадцатилетнем возрасте Михаил окончил учебу и был произведен в мичманы. Одноклассником Рощаковского оказался двадцатилетний двоюродный брат царя Николая II – великий князь Кирилл Владимирович.

Во время Февральской революции 1917 года великому князю Кириллу суждено будет сыграть довольно неоднозначную роль в событиях того времени, а после окончания Гражданской войны он объявит себя главой дома Романовых. В 1924 году Кирилл Владимирович примет титул императора Всероссийского, но это произойдет уже в эмиграции. Его притязание на престолонаследие не имело большого практического значения, оно лишь привело к дальнейшему расколу между многочисленными русскими эмигрантами.

Еще будучи кадетом Михаил завязал в Санкт-Петербурге тесные связи с другими членами семьи Романовых. Помимо великого князя Кирилла, он поддерживал хорошие отношения с великой княгиней Ольгой, ставшей позднее королевой Греции, и познакомился с будущим Российским императором Николаем II. Свою военную карьеру Рощаковский начал на Балтийском флоте, но вскоре был переведен на Черноморский флот, где в 1897 году получил назначение на должность вахтенного офицера броненосца "Чесма". В отличие от некоторых своих товарищей, Рощаковский не обнаруживал желания перебраться поближе к столице или устроить штабную карьеру, а, напротив, стремился получить настоящую морскую выучку. В 1901 году желание Михаила Сергеевича исполнилось: он был переведен на Тихий океан, где продолжил службу на броненосце "Наварин" в должности артиллерийского офицера.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 12:34

Русско-японская война

Во время русско-японской войны 1904-1905 годов М.С. Рощаковский несколько раз отличился в боях. Впервые его храбрость была отмечена во время боевых действий с участием броненосца "Полтава", на котором он теперь служил. А в мае 1904 года Рощаковский стал командиром корабля, получив под свою команду миноносец "Решительный". Вскоре Рощаковский зарекомендовал себя способным, не теряющим самообладания командиром, успешно справляющимся с выполнением ответственных боевых заданий. В июле 1904 года командующий 1-й Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал В.К. Витгефт поручил Рощаковскому выполнить особенно трудную задачу. Рощаковский должен был прорвать японскую блокаду и доставить секретное послание российскому консулу в Чифу – порт соблюдающего нейтралитет Китая. По законам военного времени китайские власти обязаны были интернировать корабль вместе с его экипажем.

Миноносец "Решительный" и М.С. Рощаковский. 1904 год. Фото из журнала L'Illustration : 2.jpg
Рощаковский успешно справился с поручением, а затем прибыл к китайскому адмиралу, чтобы получить приказ об интернировании. Экипаж приступил к разоружению корабля. Был спущен бело-голубой Андреевский флаг – военно-морской флаг России. На следующую ночь к кораблю подошли два японских миноносца, и с двух шлюпок на борт "Решительного" высадился японский десант. Рощаковский оказался поставлен перед выбором: сдаться и отдать корабль врагу, или вступить в бой с превосходящим его по силе противником. Когда японские десантники попытались поднять свой военный флаг на русском корабле, это переполнило чашу терпения Рощаковского и его команды. На палубе завязалась драка между русскими и японцами. В схватке Рощаковский свалился за борт, не выпуская из объятий японского офицера, чуть не откусившему ему пальцы, а команда врукопашную дралась с японцами – в ход пошло всё, что попадалось под руку. Русские попытались взорвать свой корабль, при этом погибло несколько японцев. Потери среди членов экипажа "Решительного" были невелики: один матрос убит, двоих взяли в плен, сам Рощаковский получил огнестрельное ранение в бедро.
Схватка на борту миноносца "Решительный" при попытке захвата его японцами в 1904 году. Иллюстрация из журнала L'Illustration : 7.jpg
"Решительный" вместе с экипажем был интернирован. Европейцы, проживавшие в Чифу, восхищались храбростью русского командира корабля и его команды. В больницу, где Рощаковский лечился, потоком шли цветы и приветствия, а симпатии европейцев к Японии быстро перешли к России.

Во время пребывания в Чифу Рощаковский отправил телеграмму императору Николаю II следующего содержания:

"…11 августа я прибыл из Порт-Артура со своим миноносцем "Решительный", чтобы доставить важное сообщение в Чифу. Мне пришлось прорваться через две линии вражеской блокады. Согласно приказу адмирала Григоровича я разоружил судно и спустил флаг. Все формальности были соблюдены. В ночь на 12 августа, когда мы стояли в гавани, мы были самым варварским атакованы прорвавшимися туда японцами, боевое соединение которых состояло из двух эсминцев и крейсера. Японцы выслали боевую группу под командованием офицера для переговоров. Поскольку у меня не было никакого оружия, чтобы защищаться, я отдал приказ подготовить взрыв судна.

Когда японцы начали поднимать свой флаг на нашем корабле, я ударил японского офицера в лицо и потом бросил его за борт. Я отдал приказ команде оказать сопротивление японским солдатам. Тем не менее, наше сопротивление было бесполезно, японцы завладели судном. Хотя мы взорвали склад боеприпасов на носу корабля, а также машинное отделение, "Решительный" остался на плаву. Японцы на буксире вывели его с затопленной носовой частью из порта. Но я надеюсь, что довести корабль до какого-либо своего порта им не удастся. Все члены команды и офицеры за исключением двух человек были спасены. Четырех человек легко ранило. Мичман Петров, который пытался помешать японцам поднять флаг, был ранен в грудь выстрелом из ружья, что привело к внутреннему кровотечению. Сам я был ранен в правое бедро. Пуля все еще не удалена. Мораль и боевой дух офицеров и команды были на высоте. Вице-консул хорошо принял нас…"

Спустя какое-то время Рощаковскому удалось освободиться из плена. Он вернулся обратно в Санкт-Петербург через Северную Америку. Оказавшись в России, он попросил отправить его опять на Дальний Восток, но военно-морское начальство отказывало ему в этой просьбе, опасаясь, что офицеру угрожает смертная казнь, окажись он снова в японском плену. Тем не менее Рощаковский воспользовался возможностью обсудить этот вопрос лично за завтраком с Николаем II. Царь вмешался в решение военно-морского ведомства, и в январе 1905 года Рощаковский вернулся на Дальний Восток, на этот раз в должности старшего вахтенного начальника на броненосце "Адмирал Сенявин".
На борту "Адмирала Сенявина" ему довелось принимать участие в последних морских сражениях русско-японской войны. После Цусимского сражения в мае 1905 года Рощаковский вновь оказался в японском плену. Но никаких репрессий с японской стороны за эпизод с "Решительным" не последовало. В конце войны Рощаковского вместе с другими военнопленными освободили, и он вернулся домой в Санкт-Петербург. Боевые заслуги офицера в русско-японской войне были отмечены орденом Святой Анны IV степени, полученным в 1904 году, орденом Святого Станислава II степени с мечом, за храбрость, проявленную в схватке с японцами на "Решительном", а также орденом Святого Владимира 4-й степени, врученным офицеру уже после окончания войны.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:11

Свадьба в Павловском дворце

Осенью 1906 года состоялось бракосочетание Михаила Сергеевича Рощаковского и Марии Сергеевны Мезенцевой – фрейлины императрицы Александры Федоровны. Браку не помешала довольно большая разница в возрасте: Мария Сергеевна была старшего своего мужа на семь лет. Вместе с братом она владела поместьем Ново-Звягель на Волыни, то есть на западе Украины. Мария Сергеевна и ее брат Борис унаследовали имение своего деда по материнской линии С.И. Уварова, который происходил из старинного дворянского рода, ведшего свою родословную с XIV века.

Церемония венчания проходила в дворцовой часовне Павловского дворца в пригороде Петербурга. Михаил в течение нескольких лет поддерживал близкие дружеские отношения с великой княгиней Ольгой, ставшей к тому времени греческой королевой. Когда она гостила на родине, то обычно останавливалась в Павловском дворце своего венценосного брата. Это обстоятельство объясняет выбор столь необычного места для свадьбы. К тому же Великая княгиня Ольга всегда благоволила и покровительствовала морякам военного флота. Молодая пара обосновалась в Санкт-Петербурге. Михаил Сергеевич продолжил военно-морскую службу, но вскоре был отправлен в отставку.

Одной из причин, вероятно, стала его привычка свободно высказывать свои суждения - в частности, резкая критика действий верховного командования военно-морского флота, приведших к поражению в войне с Японией. В довершение всего Рощаковский разработал масштабный план реорганизации военно-морского флота, что было неблагосклонно воспринято многими высокопоставленными лицами, в том числе великим князем Алексеем Александровичем, занимавшим в звании генерала-адмирала пост Главного начальника флота и морского ведомства. В июне 1906 года великий князь ушел в отставку, а звание генерал-адмирала и его должность упразднены. Во время пребывания в Петербурге Рощаковский принимал активное участие в различных общественных инициативах и благотворительных акциях, добиваясь, в частности, достойных пенсий для военных моряков, участников русско-японской войны
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:12

На дипломатической службе

В феврале 1907 года Рощаковский вышел в отставку, оставив службу на флоте, и перешел на дипломатическое поприще. Осенью того же года супруга подарила ему двойню. Малышей окрестили Марией и Сергеем. Но мальчик умер в младенчестве. В январе 1908 года Рощаковский получил назначение на должность секретаря российской миссии в Греции, вероятно, по причине своего близкого знакомства с императорской фамилией и греческой королевской семьей. Семья Рощаковских поселилась в Афинах, поддерживая и дружеские отношения с августейшими супругами. Лето жена и дочь Рощаковского проводили на Украине в родовом поместье Ново-Звягель.

Рощаковскому часто приходилось путешествовать по всей Европе, выполняя дипломатические поручения Николая II. Через какое-то время Михаил Сергеевич получил новое назначение в Константинополь, в то время как его жена с дочерью остались в имении жены в Ново-Звягеле. В начале 1914 года Рощаковский получил распоряжение прибыть в русскую дипломатическую миссию в Дармштадте в Германии, где находился двор великого герцога Гессенского Эрнста Людвига. Герцог приходился братом русской императрице Александре Федоровне. Семья Рощаковского вместе со всем имуществом перебралась в Дармштадт и в апреле 1914 года обосновалась там. Дом дипломата, приближенного ко двору, отличался особым гостеприимством и многочисленностью немецкой и русской прислуги.

Во время одной из своих поездок по Европе Рощаковский посетил Норвегию. В пользующемся большой популярностью среди яхтсменов городке Ханкё он познакомился с Бернером Гарвиком, уроженцем маленького рыбацкого поселка Эспевэр в Хордаланде. Бернер Гарвик был в то время богатым рыботорговцем и владельцем нескольких судов. Еще он владел элегантной моторной яхтой "Виргиния" и дачей в Ханкё, где обычно проводил лето вместе с семьей. Это знакомство позднее сыграет большую роль в жизни семьи Рощаковских.

Весной 1914 года русское посольство отбыло из Дармштадта в Россию, а Рощаковский остался в качестве поверенного в делах. Ему предстояло руководить миссией в напряженной ситуации, сложившейся летом 1914 года в отношениях Австрии и Германии с одной стороны и России с ее союзниками на Западе с другой. Рощаковскому довелось несколько раз беседовать с великим герцогом Эрнстом Людвигом. Русский дипломат с пессимизмом смотрел на дальнейшее развитие событий, а великий герцог полагал, что дело не зайдет так далеко, чтобы между европейскими державами разгорелась война.

Война все-таки началась, и русской дипломатической миссии пришлось покинуть Дармштадт. Дочь Рощаковских Мария, которой в ту пору было шесть лет, вспоминала много лет спустя, каким ей запомнился отъезд из Дармштадта. Она рассказывает о прощальном визите отца к великому герцогу Эрнсту Людвигу, о том, как они добирались до железнодорожного вокзала из задания миссии, и о путешествии на поезде через Германию, Швецию, Финляндию – и далее домой в Санкт-Петербурег. До железнодорожного вокзала русских дипломатов и их семьи сопровождал военный эскорт, о котором распорядился великий герцог. Мария так описывает эту поездку по городу:

"…Я видела возбужденные толпы людей на улицах. Слышала крики, которые не могла разобрать. В повозки бросали камни, но все обошлось благополучно. Мы доехали до вокзала, нас проводили до поезда. Мама сказала мне, что я должна, несмотря ни на что, вести себя тихо, ни о чем не спрашивать. Мы сели в поезд, он стоял какое-то время, а потом мы поехали в Берлин. В Берлине нам пришлось сойти с поезда. Отец, который должен был договориться о нашем дальнейшем путешествии, посадил меня на свой чемодан с документами и сказал, что я должна сидеть на нем, пока он или мама не придут, чтобы забрать меня. Куда подевались остальные люди, с которыми мы вместе ехали, я не знала. Я просто сидела и ждала. В принципе, я не боялась, все было так интересно, я никогда ни в чем подобном не участвовала. Ничего плохого со мной не случилось…"

Хотя путешествие прошло без осложнений, оно заняло много времени, потому что их поезд постоянно переводили на запасные пути, чтобы уступить дорогу эшелонам с войсками, идущими на фронт. Рощаковские вернулись в Санкт-Петербург, показавшимся шестилетней Марии унылым и неприятным. Ей казалось, что в воздухе висело тяжелое, печальное настроение. По улицам с песнями маршировали войска. Газеты печатали длинные списки погибших на фронте. Каждый раз, когда жена Рощаковского читала эти имена, она осеняла себя крестным знамением.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:15

Возвращение на флот

Михаил Рощаковский мечтал быстрее вернуться на службу в военно-морском флоте, и его желание было удовлетворено. 2 августа 1914 года он получил назначение на эсминец "Пограничник", которому наряду с другими задачами поручалось минирование Балтийского моря. Каждое утро он отправлял жене телеграмму с единственным словом: "Жив".

Мария, обучавшаяся в юные годы сестринскому делу и освоившая обязанности операционной сестры, стала добровольно ухаживать за ранеными. Она уходила на работу рано утром и пропадала в лазарете целый день. Религиозная вера матери произвела сильнейшее впечатление на ее шестилетнюю дочь. На вопрос ребенка о сущности веры Мария Сергеевна ответила, что это – большой дар, который невозможно обрести, предаваясь философическим размышлениям. Главное - ясно понимать свои слабости, полагаясь в остальном на промысел Божий. Когда дочь спросила у отца, обладает ли он такой же силой веры, как его жена, он ответил, что разделяет ее религиозные чувства. В детской памяти остался день, когда отец, собираясь в море, пришел с ними проститься. Отец, мать и маленькая дочь вошли в спальню. Там Михаил Сергеевич прочитал необычную молитву, прекрасные слова которой были известны еще его отцу. Для маленькой девочки эта общая молитва стала торжественным и незабываемым мгновением в ее жизни. Казалось, что молитвенное обращение матери возносится прямо к небесам. Вот так звучали слова семейной молитвы Рощаковских:

"Господи, не покинь меня, заблудшего!
Имя твое – Сила, укрепи ж меня слабого и бессильного!
Имя твое – Свет, освети душу мою, померкнувшую в жизненной борьбе и страстях!
Имя твое – Покой, дай неприкаянной душе моей обрести покой!
Имя твое – Милосердие, смилуйся над нами!"

Эсминец "Легкий", которым Рощаковский командовал с января по июль 1915 года. 1915 год : 1.jpg
Михаил Рощаковский служил на "Пограничнике" до декабря 1914 года. С января 1915 года он получил под свою команду эсминец "Легкий". На нем он находился до июля того же года, после чего получил назначение в морское министерство, занимавшее здание Адмиралтейства в Петрограде (такое имя получил Санкт-Петербург в 1914 году). В том же году его жена и дочь еще раз посетили родовое поместье Ново-Звягель на Волыни. Как оказалось, это была их последняя встреча с родными местами. Визит на Украину был коротким, вскоре они воротились в Петроград, и мать вернулась к своим прежним заботам по уходу за ранеными. Большая физическая и психическая нагрузка начинали сказываться все сильнее: нервы Марии Сергеевны были истощены. Врачи порекомендовали ей покинуть беспокойный, вечно бурлящий Петроград. Всем семейством Рощаковские отправились в Хельсинки и сняли там квартиру. Отец, пробыв с семьей несколько дней, был вынужден вернуться на службу в морское министерство. По воспоминаниях дочери Рощаковского, в Хельсинки они с матерью впервые оказались одни: мать не взяла с собой ни свою камеристку, ни гувернантку дочери.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:18

Поручение в Архангельске

Следующую зиму мать и дочь снова провели в Финляндии. На этот раз в поездку они отправились вдвоем. Причина по-прежнему заключалась в нервном истощении Марии Сергеевны. Только теперь они остановились в курортном местечке под названием Гранкулла. Рощаковского в августе 1915 года направили в Архангельск, где он пробыл до лета 1916 года. Ему было поручено установить надежную связь между Петроградом и побережьем Белого моря. Помимо всего прочего, это означало взять на себя организацию постройки сети радио- и метеостанций, а также наблюдательных пунктов Службы связи недавно созданной Флотилии Северного Ледовитого океана. Именно Рощаковскому принадлежит заслуга ввода в строй, наряду с другими объектами, радиостанций на мысах Канин и Святой Нос.

Организация работ такого масштаба на Севере сопряжена с большими трудностями. Основной проблемой являлась нехватка рабочих рук. Но Рощаковский нашел выход: он попросил высочайшего разрешения на привлечение к работе 300 заключенных из местных тюрем. С их помощью он успешно справился с возложенным на него поручением. На первой же встрече с арестантами Рощаковский недвусмысленно разъяснил, что лично застрелит любого, кто попытается украсть провиант или деньги из казенного ларца, и показал свой револьвер. Было много ситуаций, в которых он зарекомендовал себя офицером, добивающимся своей цели "неправедными" методами.

Рощаковскому было крайне необходимо судно для обследования побережья Белого моря и выбора подходящего места для строительства радиостанций. С судами было туго, но он приметил пароход "Пахтусов", стоявший в Архангельском порту с поврежденным гребным валом. Рощаковский отыскал двух рабочих, которые смогли самостоятельно справиться с ремонтом вала и двигателя судна, но возникла другая проблема, связанная с набором команды. Он потребовал откомандировать в его распоряжение нескольких заключенных из архангельской тюрьмы, где содержались под стражей военные моряки. Их появление на борту "Пахтусова" в неснятых наручниках вызвало изрядный переполох.

Даже при подборе командного состава для своего судна Рощаковский воспользовался необычным подходом. После неудачных попуток отыскать штурмана, хорошо знающего местные условия, он принял на эту должность молодую женщину Веру Николаевну Зотову. Она отлично знала район плавания и обладала хорошим практическим опытом навигации. На всякий случай Рощаковский приказал выставить караул возле ее каюты. Теперь можно было начинать работу по строительству радиостанций. Даже монахи из Соловецкого монастыря оказались привлечены к этой работе и помогали возводить и налаживать радиостанции. Рощаковский, широко привлекавший к обслуживанию наблюдательных и метеорологических станции на Белом море и на Кольском побережье местное население, проявлял заботу о том, чтобы помощь и заслуги поморов оценивалась по заслугам. Среди подписанных им лично представлений к наградам, оказалась даже представление на девочку, подменившую на боевом посту своего заболевшего дедушку. В течение осени 1915 года работа по организации службы связи и наблюдения на Белом море была завершена. Теперь Рощаковский мог посвятить свои силы других задачам, к решению которых он подходил со свойственной ему изобретательностью, не опасаясь нетрадиционных подходов. Понимая, что с наступлением зимы и ледостава морские перевозки прекратятся, а с ними прекратятся поставки оружия и других военных грузов с запада, Михаил Сергеевич предложил командованию флота воспользоваться для их транспортировки оленьими упряжками и санями. В ответ начальство только покачало головой. Тогда Рощаковский в ноябре 1915 года поехал в Петроград, где наряду с различными деловыми встречами, состоялся прием у императрицы Александры Федоровны. Он поделился с ней своей идеей об организации перевозок, а также соображениями о том, как можно улучшить сообщение между Архангельском и Петроградом, добившись увеличения пропускной способности железной дороги как минимум в семь раз. Царица сочла его планы настолько интересными, что попросила представить их в письменном виде – она хотела ознакомить с ними Николая II. Царь находился тогда в своей ставке, в непосредственной близости от района боевых действий. Рощаковский выполнил просьбу императрицы, а Александра Федоровна передала его предложение Николаю II, сопроводив его следующими словами: "Я посылаю тебе идеи Рощаковского – они совершенно личного характера. Я попросила его записать все, чтобы сделать понятнее для тебя. Я уверена, что ты в основном согласишься с ними. Это такой энергичный человек, полный самых лучших намерений. Он видит совершенно ясно, что, если исправить несколько небольших моментов, железная дорога будут значительно лучше функционировать, так что, будь добр, прочитай это все…"

В начале января 1916 года царь Николай II удостоил Рощаковского личной аудиенции и тот сумел убедить царя в полезности своего плана. Заручившись поддержкой императора, Михаил Сергеевич смог довести свои предложения до членов Государственного Совета. Стоило ему добиться положительной реакции столичной администрации, как он срочно направил своего помощника, старшего лейтенанта Коркунова в Мурманск для организации санного транспорта. Было мобилизовано 15 тысяч оленей, которые на санях и розвальнях занимались доставкой привезенных кораблями грузов на берег. В течение зимы русская армия благодаря такому оригинальному решению транспортной проблемы получила не менее 250 тысяч винтовок.

Рощаковский позаботился о переезде жены и дочери в Архангельск на время его службы там осенью 1915 года и весной 1916 года. В своей городской квартире им довелось испытать все прелести русской северной зимы. Морозам под 35 градусов здесь никто не удивлялся - писала дочь Рощаковских много лет спустя.

К концу лета работа по созданию сети станций наблюдения и связи завершилась. Рощаковский с семьей вернулся в Петроград. Ему было приказано вернуться на службу в Морском министерстве, на этот раз адъютантом Морского министра адмирала И.К. Григоровича. Семья Рощаковских получила в свое распоряжение служебную квартиру в здании Адмиралтейства неподалеку от Зимнего дворца – места пребывания царской семьи.

Перед отъездом из Архангельска в марте 1916 года Рощаковский отправил императрице Александре Федоровне письмо, а в начале апреля 1916 года несколько раз посещал ее в Петрограде. В письме супругу Александра Федоровна пишет, что Рощаковский, которого она характеризует, как энергичного моряка, заметно постарел и успокоился. Она рассказывает мужу, что дала Рощаковскому понять, что царь будет рад встретиться с ним.

Вскоре эта встреча состоялась. Рощаковский был вызван в Ставку и 9 апреля 1916 года принят государем. Позднее, летом этого же года, на его имя пришла письменная благодарность царя за его деятельность на севере России. Михаил Сергеевич был произведен в звание капитана II ранга, а заодно удостоен мечами к ордену Святого Владимира, которым был награжден еще в 1905 году за заслуги во время русско-японской войны.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:20

Революция

На службе в Морском министерстве Рощаковскому приходилось много заниматься вопросами связи и шифрования. К этому времени он понял, что политическая ситуация в России быстро ухудшается и ведет, может быть, даже к революции или государственному перевороту, если политика царского правительства окажется прежней. Политическое мировоззрение Рощаковского становилось все более социал-демократическим. Он общается с людьми, которые считают необходимым изменить существующий порядок государственного управления, чтобы сохранить Российскую империю. Со времен кадетской юности у него завязались тесные контакты с членами царской семьи, в том числе с великим князем Кириллом Владимировичем, считавшим, что Николая II следует лишить престола. Рощаковскому довелось также познакомиться с юристом и политиком Александром Керенским, умеренным социалистом, одним из руководителей Думы, выступавшим с резкой критикой Николая II и его правительства.

После Февральской революции 1917 года Керенский стал одним из ведущих политиков в новом буржуазно-демократическом правительстве, а в марте 1917 года – военным министром. Керенский предложил Рощаковскому взять на себя руководство Мурманским районом и проследить, чтобы военные поставки и снаряжение, поступающие сюда в огромном количестве от союзников, бесперебойно отправлялись на юг России, а оттуда - на фронт для обеспечения нужд русской армии, продолжавшей сражаться с австро-германскими войсками. Мурманск, основанный в октябре 1916 года, получил название Романов-на-Мурмане. Город должен был стать крупнейшим портом России на Баренцевом море - конечным пунктом железной дороги, только что проложенной от Петрограда к Кольскому полуострову. После Февральской революции и отречения царя первая часть названия города по понятным причинам отпала, и город обрел свое настоящее имя - Мурманск.

Рощаковский счел, что отречение царя освобождает его от офицерской присяги. Поэтому он принял предложение Керенского и отправился на Кольский полуостров, где начал сотрудничать с представителями стран Антанты в этом регионе, в том числе с британским контр-адмиралом Томасом В. Кемпом, с которым ему уже доводилось встречаться зимой 1915-16 годов. Рощаковский поселился в г. Александровске (ныне г. Полярный). Оттуда он руководил мероприятиями по усилению обороны района новой военно-морской базы: это была первостепенная задача дня. В эти дни ему было присвоено Временным правительством звание капитана I ранга. В мае 1917 года Рощаковский издал приказ о координации действий военно-морских частей и армейский подразделений и распоряжение о создании солдатских советов в местных воинских частях и подразделениях. Центральный комитет, состоявший из 84 солдатских и матросских депутатов, должен был обеспечить координацию деятельности различных армейских и флотских частей. В соответствии с приказом № 382 от 5 мая 1917 г. прерогативой Центрального комитета стало принятие решений политического и военного характера, обязательных к исполнению на всей территории Кольского района. Из 84 депутатов 44 выбирались флотом, еще 40 – армейскими частями, среди которых должно было быть 8 военно-морских и 10 армейских офицеров.

Задолго до свержения царского режима Англия и Франция начали вести через Мурманск и Архангельск поставки вооружения для нужд русской армии. Военные грузы продолжали поступать и после февральской революции, весной и летом 1917 года. В этих городах оказались сосредоточены на складах значительные запасы оружия. Обеспокоенные сложившейся ситуацией англичане направили в начале 1918 года в Мурманск небольшое морское подразделение на борту старого крейсера королевских ВМС "Глори" под командованием адмирала Кемпа. Одновременно в Архангельске британцы оборудовали большие склады и подтянули для их охраны надежные подразделения из состава русского военно-морского флота. Основной причиной появления воинского контингента стран Антанты в Мурманске и Архангельске являлось опасение того, что немцы могут захватить эти портовые города на берегу Северного Ледовитого океана, а склады вместе со всем их содержимым окажутся в их руках. Однако политическая ситуация в районе изменилась: за зиму 1917-18 годов большевики заметно упрочили свое положение и в Мурманске и в Архангельске.

Жена и дочь Рощаковского вместе с прислугой какое-то время продолжали жить в своей петроградской квартире, но после беспорядков во время большевистской революции осенью 1917 года перебрались на север в Архангельск. Им хотелось быть как можно ближе к мужу и отцу. Под Архангельском Рощаковские подыскали себе жилье у крестьянина на острове Соломбала, что на другом берегу Двины. Когда они добрались до Архангельска, зима уже вступила в свои права. На станции их посадили в сани с лошадью и повезли по льду через Двину в их новое пристанище. Их хозяйкой стала сестра матроса Котцова, бывшего когда-то вестовым у Михаила Сергеевича. Несколько дней спустя к ним присоединились гувернантка дочери и камеристка жены Рощаковского.

К лету 1917 года Рощаковский оказался настолько измотан работой в трудных условиях и беспокойной ситуацией на Мурманском фронте, что решил взять отпуск на несколько дней. Он приехал в Архангельск, взял жену и дочь и отправился вместе с ними на речном пароходе на восток к Уралу. Это небольшое путешествие оказалось своего рода отпускным и оздоровительным туром для всей семьи. Проведя несколько спокойных дней вдалеке от войны и революционных беспорядков, Рощаковские вернулись обратно в Архангельск. Здесь Михаил Сергеевич опять покинул жену и дочь и вернулся к выполнению хлопотных обязанностей в Александровске. К этому времени он стал командующим соединением боевых кораблей, основная задача задачей которых заключалась в защите подходов к Кольскому заливу.

В дни октябрьской революции 1917 года Рощаковского не было в Александровске. Дочь пишет, что он находился на Черном море, и это, вероятно, спасло ему жизнь. Потом, он вернулся, должно быть, в Мурманск, потому что там его сменил контр-адмирал Казимир Кетлинский, признавший большевистское правительство. Кетлинский, однако, успел пробыть в своей новой должности всего неделю: он был застрелен мятежными матросами в феврале 1918 года.

События, произошедшие зимой и весной 1918 года в Мурманске, удивили и обеспокоили Рощаковских и их окружение. Большевики укрепили свои позиции, и ходивший когда-то кочегаром на судах Добровольного флота Алексей Михайлович Юрьев стал председателем местного Совета. Бывший кочегар успел поработать до этого в Нью-Йорке и там завязать тесные отношения с Троцким, принимавшим участие в издании эмигрантской газеты "Новый мир". Юрьев попал в Мурманск в ноябре 1917 года на пароходе "Вологда", входившим в состав судов Добровольного флота. От экипажа "Вологды" он был избран представителем в Совет рабочих, солдатских и матросских депутатов, созданный в Мурманске, а затем стал одним из его руководителей.

Поначалу экспедиционный корпус союзников, в основном британцев и французов, сотрудничал здесь с большевиками как при планировании военных операций, так и в других вопросах. Весной 1918 года в Мурманске сложилась парадоксальная ситуация: большевистская администрация сама обратилась к англичанам с просьбой о высадке вооруженного контингента. Большевики опасались, что части финской армии генерала Маннергейма смогут овладеть большими складами с вооружением, поступившим от союзников, и установят свой контроль над железной дорогой, связывающей Кольский полуостров с Петроградом. В марте 1918 года 13 британских морских пехотинцев высадились на берег в Мурманске с линкора "Глори" при полной поддержке со стороны местных большевиков. Вскоре после этого в Мурманск прибыл еще один корабль королевских ВМС Великобритании – крейсер "Кокрен", доставивший на берег несколько французских артиллерийских расчетов и отряд британских морских пехотинцев. Вместе с оказавшимися ранее в Мурманске британскими пехотинцами они вошли в состав персонала сформированного здесь бронепоезда, который отправился по железной дороге на юг области.

В начале мая 1918 года прошла на редкость примечательная военная операция. На борт "Кокрейна" вместе с отрядом русских красноармейцев и революционных матросов общей численностью 40 человек поднялись британские морские пехотинцы. С этим сборным отрядом на борту "Кокрейн" направился в район Печенги, откуда поступили тревожные известия о том, что местную власть захватили финские белогвардейцы.

Соединенный десантный отряд с "Кохрейна" вступил в бой с финнами. Боевые столкновения в районе Печенги продолжались несколько дней. Британцы выслали подкрепление, а со стороны русских к десанту присоединились 15 пограничников местного гарнизона. Здесь на Севере сложилась удивительная ситуация: британские солдаты сражались бок о бок с русскими большевиками и красноармейцами против белогвардейцев генерала Маннергейма. Попытки финнов закрепиться в Печенге были отбиты, и немцам не удалось создать никаких опорных баз в этом районе вплоть до Второй мировой войны, начавшейся двадцать лет спустя.

Нельзя не отметить еще один поразительный факт из истории тех дней: в конце марта 1918 года над Кольским заливом прогремел торжественный орудийный залп корабельных орудий крейсера "Глори", приветствовавшего военным салютом главу Мурманского Совета кочегара Юрьева, который подошел к эскадре союзников на своем маленьком суденышке с развевающимся красным флагом. Представителю США, оказавшемуся свидетелем этого события, такое проявление дипломатической вежливости показалось на редкость чрезмерным. В голове у него крутился вопрос: "А как бы британский адмирал Кемп приветствовал флаг местных прогермански настроенных анархистов?"

Советская власть в Мурманске продержалась до лета 1918 года. На смену ей пришло русское Временное правительство Северной области. Красный флаг, несколько месяцев развевавшийся над зданием Мурманского Совета, был спущен. Его сменил прежний российский триколор. Кочегар Юрьев, сыгравший такую заметную политическую роль во время короткого периода установления Советской власти в Мурманске и которого американский представитель описал как "невежественного, но честного моряка со здравым смыслом" занял второстепенную должность в администрации нового правительства. Позднее его взял к себе на работу переводчиком американский консул в Мурманске Пирс. Когда Советская власть снова укрепилась на Мурмане, Юрьева арестовали. В июле 1920 года он предстал перед судом и был осужден на 10 лет тюремного заключения.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:22

Эмиграция

Рощаковский видел, что Россию, истощенную несколькими годами войны и плохим управлением, ожидают большие потрясения, которые могут привести к большому кровопролитию и гражданской войне. Находясь на севере, он взялся изучать организацию рыбного промысла, полагая, что в будущем это может весьма пригодиться. Весной 1918 года в Архангельске он даже попытался приобрести рыболовное судно "Харитон Лаптев", ранее использовавшееся также для промысла тюленя, но из-за царившей тогда неразберихи сделка не состоялась.

Михаил Рощаковский с супругой понимали, что им, возможно, придется покинуть Россию и поселиться за границей. Постепенно укрепилось намерение перебраться в Норвегию. Рощаковский сначала отправился туда один, вероятно, на одном из пассажирских судов, поддерживавших сообщение между Мурманском, Архангельском и норвежскими портами. Хотя в этих целях можно было воспользоваться услугами экспедиционного корпуса союзников, корабли и суда которого по пути из России на родину делали заходы в норвежские порты. С собой Рощаковский взял зашитые в ватный пояс драгоценности супруги и большую сумму денег, укрытых в подкладке пальто.

Многие близкие знакомые Рощаковского по Петербургу, такие, например, как бывший военный министр и глава Временного правительства Александр Керенский, давно уже покинули Россию, воспользовавшись помощью британцев. Керенский в течение нескольких месяцев скрывался от большевиков, пока не добрался до Мурманска в мае 1918 года. К этому времени он смог обзавестись фальшивыми документами и чужой одеждой, а заодно отпустить длинные волосы и бороду. Британцы помогли ему добраться на вооруженном траулере до Великобритании. Керенский прибыл в Лондон 20 июля 1918 года. Там он принял участие в переговорах с британским премьер-министром, а затем отправился в Париж, где встретился с премьер-министром Клемансо. Но после нескольких непродолжительных, прохладных встреч стало ясно, что ни англичане, ни французы, больше не принимают его во внимание в своих политических расчетах.
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

Бьорн Братбак. Герой Порт-Артура и узник ГУЛАГА

Сообщение [ Леспромхоз ] » 25 Март 2012 14:25

В Норвегию

Весной 1918 года Рощаковский благополучно добрался до Осло, где попытался получить у норвежских властей разрешение привести в Норвегию семью и осесть в этой стране. Первая попытка оказалась неудачной. Рощаковский понял, что не остается ничего иного, как обратиться за помощью к своим знакомым по временам кадетской юности в Санкт-Петербурге. Он обратился с письмом к вдовствующей королеве Греции Ольге, находившейся в то время в Лондоне. Ее супруг, король Георг I, был убит в 1913 году. Рощаковский попросил королеву написать королю Норвегию Хокону и поручиться за добропорядочность семьи Рощаковских. Без содействия короля трудно было рассчитывать на получение разрешения норвежских властей остаться в Норвегии. Греческая королева не отказала ему в этой услуге. Король Хокон VII принял определенное участие в деле Рощаковских, во всяком случае, норвежские власти разрешили им поселиться в Норвегии. Спустя некоторое время Рощаковский получил разрешение на личную аудиенцию у короля Хокона для того, чтобы выразить свою признательность за помощь. Позднее Рощаковский, делясь своими впечатлениями от этой встречи с домашним, рассказывал, что король показался ему на редкость обаятельным человеком.

Находясь в Норвегии, Рощаковский возобновил отношения со своим старым знакомым Бернером Гарвиком из Эспевэра. Кроме привезенных в Норвегию денежных средств у Рощаковского остались большие ценности в России. Он вместе с Бернером Гарвиком решили заняться совместным бизнесом в России, для чего ими была учреждена компания "Эспевэрское зверобойное и рыболовное общество". Основным направлением деятельности компании являлся рыболовный промысел и добыча морского зверя. Продукты переработки, в первую очередь, рыбий жир и другие рыбопродукты должны были экспортироваться в различные страны Европы. Для этого компании следовало наладить хорошие деловые связи с партнерами в России, и к этому имелись все необходимые предпосылки: старые связи с русской администрацией и коммерсантами и, наконец, общие экономические интересы.

В то время на верфи Кнута Сколаса в Росендале стояла готовая к спуску на воду деревянная шхуна, рассчитанная на плавание в северных водах: судно имело длину 103,8 метра и водоизмещение 174 брутто-регистровых тонн. В качестве судового двигателя использовалась двухцилиндровая паровая машина Бергенского механического завода. Судно было построено в 1917 году и тогда же прошло регистрацию в норвежском судовом регистре как принадлежащее Бернеру Гарвику. По-видимому, судно строилось также по заказу Гарвика. Когда он стал компаньоном Рощаковского, то право собственности на судно формально перешло к их совместной компании, а судно получило имя "Малюля" в честь дочери Рощаковского Марии. Так ее звали когда-то домашние в России.

Рыболовный сейнер "Малюля" на стапелях в Эспевэре. 1920 год. Фото из архива Алекса Бурвика. В России публикуется впервые : 3.jpg
Осенью 1918 года "Малюля" совершила два рейса из Эспевэра в Архангельск, а весной 1919 года – еще один, доставив на своем борту сельдь и другие товары. В Архангельске этот груз обменяли на продукцию местного производства, доставили в Норвегию и там продали с известной прибылью. В первый рейс шхуны вышел в море и сам Рощаковский. Благополучно добравшись до Архангельска, он сразу же направился к своим родным, по-прежнему обретавшим в Соломбале. Вместе с гувернанткой и камеристкой Рощаковские поднялись на борт "Малюли", взявшей курс на Норвегию. Во время короткой стоянки в Тромсё по городу поползли слухи о богатом русском, сбежавшем из большевистской России на запад. Люди в Тромсё шептались, будто на борту "Малюли" целый запас серебра, а русский с семьей собирается плыть дальше в Америку
Аватара пользователя
[ Леспромхоз ]
Редактор
Редактор
 
Сообщения: 10685
Зарегистрирован: 02 Июль 2007 00:17
Откуда: Петрозаводск

След.

Вернуться в Персоналии



Кто сейчас на конференции

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 3

Керамическая плитка Нижний НовгородПластиковые ПВХ панели Нижний НовгородБиотуалеты Нижний НовгородМинеральные удобрения