...8 марта 1999 года с борта атомного ледокола «Россия», работавшего в Карском море, на ледовую разведку отправился вертолет Ми-2 с инженером-гидрологом Валерием Михайловичем Лосевым. В этом вылете в проливе Югорский шар вертолет потерпел катастрофу, а известный исследователь Арктики Валерий Лосев погиб.
Арктические капитаны атомных ледоколов, долгие годы работавшие с Лосевым, и, прежде всего, Григорий Улитин и Александр Баринов, выступили с инициативой присвоить одному из безымянных мысов Югорского полуострова имя выдающегося гидролога. Эту инициативу поддержали Мурманское морское пароходство и «Ассоциация исследователей Арктики», направившие обращения в Собрание депутатов Ненецкого автономного округа и Правительство РФ.
8 мая 2002 года в «Российской газете» появилась статья «Новые имена на карте России», в которой говорится, что решением Правительства РФ «для увековечения памяти российского исследователя Арктики В.М. Лосева присвоить наименование «Мыс гидролога Лосева» безымянному мысу Югорского полуострова (координаты 69 градусов 37 минут 24 секунды северной широты и 60 градусов 13 минут 00 секунд восточной долготы)».
© ООО «Би-порт»Арктические капитаны атомных ледоколов, долгие годы работавшие с Лосевым, и, прежде всего, Григорий Улитин и Александр Баринов, выступили с инициативой присвоить одному из безымянных мысов Югорского полуострова имя выдающегося гидролога. Эту инициативу поддержали Мурманское морское пароходство и «Ассоциация исследователей Арктики», направившие обращения в Собрание депутатов Ненецкого автономного округа и Правительство РФ.
8 мая 2002 года в «Российской газете» появилась статья «Новые имена на карте России», в которой говорится, что решением Правительства РФ «для увековечения памяти российского исследователя Арктики В.М. Лосева присвоить наименование «Мыс гидролога Лосева» безымянному мысу Югорского полуострова (координаты 69 градусов 37 минут 24 секунды северной широты и 60 градусов 13 минут 00 секунд восточной долготы)».
http://www.b-port.com/info/smi/pp/?issue=3027&article=57666
Будьте счастливы люди и корабли
Нынешний, переломный во многом год в истории гражданского атомного флота стоило бы назвать годом "Арктики" - выдающегося атомохода-первопроходца Северного полюса. Даже не в формальной стороне дело - "Арктика" завершает свою активную деятельность на трассе Северного морского пути. Дело в том, что в судьбе этого ледокола как в капле воды отразилась биография всего нашего гражданского атомного флота, который в будущем году отметит свой полувековой юбилей. Вот почему мы решили рассказать о людях "Арктики" в преддверии отмечаемого в воскресенье Дня работников морского и речного флота. Судьбы героев этих публикаций пересеклись на борту знаменитого атомохода. Разница в том, что Игорь Домахин вошел в состав первого экипажа "Арктики", когда она еще строилась. Александр Баринов попал в этот экипаж чуть позднее, в 1978 году, но именно ему предстоит закрывать последнюю страницу в биографии атомного ледокола, возглавляя экипаж в предстоящем рейсе. Причем, может так случиться, что уйдет "Арктика" в рейс еще как судно Мурманского морского пароходства, а вернется уже будучи в составе предприятия "Атомфлот" государственной корпорации "Росатом". Вот такой символичный последний рейс уготовила судьба легендарному атомному ледоколу.
Все имеет свое начало и свой конец. Однако приходит на ум прекрасное, ставшее крылатым высказывание любимого моряками писателя и их коллеги по океанским странствиям Виктора Конецкого: "Будьте счастливы люди и корабли". У "Арктики" необычная, но счастливая судьба. Наверное, отчасти по этой причине счастливыми стали судьбы людей, о которых сегодня наш рассказ.
Незамеченное событие
- Вчера, около полуночи второй атомный реактор вышел на заданный рубеж - 175 тысяч часов выработки ресурса. Через полторы-две недели на эту отметку выйдет и другой реактор. Мы снова первопроходцы, - не скрывая своей радости произнес Александр Баринов, капитан атомохода "Арктика".- Нам разрешили в последнем рейсе перейти и эту черту.
Мы в одиночестве пьем кофе в салоне капитанской каюты. А самое время, чтобы загорались сейчас здесь вспышки фотоаппаратов и огни телекамер. Событие уникальное, хотя как заснять его для истории: атомное "сердце" ледокола ни на миг не приостанавливает свой мерный ритм и бесстрастно к человеческим эмоциям. Но ведь свершилось то, что стоит в одном ряду с фантастическим по дерзости броском на Полюс в 1977 году, неимоверно тяжелой по драматизму схваткой со льдами в году 83-м, когда Запад злопыхательски вещал голосами радиостанций: русские на грани краха в Арктике. В том же ряду беспримерный год в ледовых широтах без заходов в порты - и это на 25-м году эксплуатации атомохода... Да что за другими примерами ходить, само свершившееся вчера, 30 июня, событие - венец предыдущих, не менее впечатляющих. Конструкторы назначили "Арктике" свои пределы: сначала 100 тысяч проектных часов эксплуатации реакторов. Потом подняли планку до 150 тысяч часов - отчетливо помню тот изматывающий первый рейс после разрешения продлить энергетический ресурс атомной установки. Телевизионные камеры тогда на борту были, но и они не могли передать волнение и напряжение экипажа. Вчера же 175-тысячная отметка была пройдена совсем буднично, будто не стареет, а молодеет, набирает силу атомоход с годами и пройденными милями - их количество, кстати, давно уже перевалило за миллион. Это ж сколько надо делать записей в Книге рекордов Гиннеса! Да вот только забот у моряков и сегодня по горло, не до регистрации рекордов...
В своем доме
Отчего на ледоколе так уютно и современно, будто не было 33 лет плаваний, интересуюсь у капитана.
- Мы не только работаем, мы здесь постоянно живем. А люди свой дом стараются содержать в чистоте и порядке. Так что никакого секрета, - поясняет Александр Николаевич и чуть помедлив, дополняет. - Я ведь почему здесь столько лет? Просился на новый ледокол, но начальство мудро отказало: ты здесь все и всех знаешь, вот и веди атомоход до конца. И не возразишь: обшивку, железо, дерево - каждый квадратный метр нутром чувствую. Также с экипажем: есть люди, по 30 лет на "Арктике" отработавшие. Стабильность экипажа - лучшая гарантия хорошего технического состояния ледокола.
Что тут еще добавишь. Всего один, но удивительный пример. Старушка "Арктика" - единственный атомоход, на котором, несмотря на 33-летний возраст, не вышел из строя ни один парогенератор - этот технический бич преследует даже новые ледоколы.
Спокойный тон, неторопливая обстоятельность в разговоре, предупредительность - больше всего моряки с атомоходов напоминают мне древних мудрецов. Не раз в разговоре с этими собеседниками заново делал одно и то же открытие: сложнейшая, на грани умопостижения, техника без профессионализма ее операторов ничто - ни окриком, ни жестким приказом и уж тем более обвинениями и перепалками с ней не совладать. Здесь как раз тот случай, когда профессионализм подводит людей к дружеским или хотя бы человечески корректным отношениям. Иначе надо искать другое место работы. Такое тоже случалось, и еще не раз случится...
- Боязно нам было с Евгением Банниковым (известным арктическим капитаном, к несчастью, безвременно ушедшим. - В. Б.), - вспоминает Баринов. - Выдали нам в кадрах направление на "Арктику": там все герои после Полюса, а мы вчерашние курсанты. Но тут новое распоряжение: идите на "Сибирь". Приходим - старпом рукой машет: не до вас сейчас, ребята, готовимся к экспериментальному рейсу. Вернулись, откуда ушли... И что там пожалели, приняли, я буду вечно благодарен судьбе, что свела меня с людьми, благодаря которым полюбил ледокольную работу.
Поясняет капитан, что с точки зрения судоводительской специфики работа на атомоходе значительно интереснее, чем на обычном судне. Этот интерес перевешивает почти полное отсутствие заходов в порты, скудость и однообразие рейсовых впечатлений, да и экзотических пальм на ледовой трассе не встретишь. А вот о загаре... Загар арктический встречается - особый, как говаривал знаменитый гидролог Валерий Лосев - по шею свитер, а лицо ветром вперемешку с солнцем выдубит - не хуже чем на юге шоколадный оттенок...
И вот представьте: самое памятное в морской жизни Баринова оказывается и самое трудное. В июле 1996 года впервые пошел в рейс капитаном "Арктики". Планировался возврат с трассы на ремонт в Мурманске уже в сентябре, а рейс затянулся до Нового года. В пароходстве все обещали: вот сейчас выйдет "Ямал" и мы повернем вас в порт. Не тут-то было. Вышел и "Ямал", и ситуация вроде бы начала благоприятствовать - даже людей с попутными судами отправляли в отпуск, и от поставки продуктов на борт отказались, но словно рок навис над "Арктикой" и ее молодым капитаном. А потом он понял: непредсказуема тезка ледокола, все ее сюрпризы надо принимать как должное.
Баринову не довелось участвовать в самой драматической навигации 1983 года, когда в Восточном районе Арктики атомоход на пределе возможностей выводил из каменной твердыни льдов и караваны транспортов, и застрявших намертво своих коллег - дизель-электрические ледоколы. Но зато отчетливо помнит тот же Восточный район летом-осенью 1998 года с ранним ледообразованием, сжатиями судов в канале и привычной для смутного времени беспечностью чиновников, не позаботившихся о своевременной организации "северного завоза" для жителей побережья. Все переплелось, но робости первых лет уже не было. За спиной была школа выдающихся капитанов, передавших не только свой опыт, но и порядочность, честное отношение и любовь к делу.
- Они совсем были не похожи. Как два полюса - Кучиев и Голохвастов. Юрий Сергеевич - общепризнанный флагман атомфлота, можно сказать, его знамя, - рассказывает нынешний капитан "Арктики", - Василий Александрович - само воплощение опыта, немногословный, деликатный, словом, человек не публичный. Но вызывал восхищение, когда наблюдали, как он управляет ледоколом.
Как-то у одного из учеников Голохвастова капитана Станислава Шмидта непроизвольно вырвалось: ощущение такое, что он родился, держась за ручки управления атомоходом...
Однажды возвращались после длительного арктического рейса в Мурманск. Время встреч атомоходов с оркестрами на причале прошло, но тут даже буксира для швартовки к причалу базы атомфлота не оказалось. И Голохвастов принял решение, на которое и сегодня никто из капитанов-ледокольщиков не отважится. Сам ювелирно подвел к причальной стенке стальную громадину атомохода...
При всем при том беспокоило капитана Голохвастова, чтобы опыт арктического мореплавания, росший прямо на глазах, не оставался достоянием одиночек-профессионалов. Трудно поверить, но действительно было так: после тяжелых вахт Василий Александрович садился за письменный стол и без всякого приказа свыше писал наставление для своих последователей по ледовому мореплаванию. Как не верится, что позже был вообще курьезный случай: записям Голохвастова в соответствующих инстанциях присвоили статус документа "Для служебного пользования". И однажды вышедшему на заслуженный отдых ветерану просто отказали в выдаче собственноручно написанного наставления.
Память - основа традиций
- О людях, кто всю свою душу вложил в нас, молодых моряков, - надо помнить,- таково жизненное кредо капитана Баринова. Он его не раз подтверждал.
- Когда погиб Лосев, в эмоциональном порыве я отправил телеграмму всем капитанам ледоколов, - вспоминает Александр Николаевич. - Предложил увековечить имя гидролога на карте.
О Валерии Михайловиче Лосеве Баринов готов говорить, не скромничая в словах. "Гидролог до мозга костей, один из лучших в СССР. На генном уровне лед понимал. Образования высшего не имел, но столько прочитал - кладезь по истории освоения Севера. А сколько полезного сам написал".
В характере самого Баринова - не отступать от намеченного. С идеей сохранения памяти о Лосеве моряки, конечно же, его поддержали. Но оказалось, не так это просто - оставить имя на Земле. Писал прошения, получал ответы на запросы, опять писал... И добился: мыс гидролога Лосева расположен в Печорском море, перед входом в пролив Югорский шар. Всего в нескольких милях от места гибельной катастрофы вертолета ледовой разведки. Проходящим судам его теперь нетрудно определить: моряки "Арктики" установили в приметном месте большой крест с мемориальной табличкой...
Недалеко уже то время, когда памятный знак потребуется ставить самому атомоходу "Арктика". Эта идея приходит нам с Бариновым во время разговора. Хорошо бы сохранить какую-то деталь оснащения атомохода, как это было с ледоколом "Ермак" и установить ее на видном месте в городе. Может быть, у Морского вокзала, где скоро ошвартуется на вечную стоянку атомный ледокол "Ленин".
Еще Баринова волнует, куда сдать на хранение орден Октябрьской революции и грамоту о награждении ледокола. Что сделать с висящей в каюте бронзовой доской-барельефом, на которой расписались капитаны "Арктики" разных лет. Может быть, на "Ленине" зарезервировать в будущем музее места для отдельных экспозиций по истории каждого атомохода. Словом, действующая еще "Арктика" наводит на раздумья о сохранении памяти. И здесь она первопроходец среди ледоколов...
Мы долго возимся, извлекая для копирования листок из металлической обложки Книги записей Почетных посетителей ледокола. Тут "Арктике" повезло меньше: ни Горбачев, ни Путин на атомоходе не бывали. Хотя лишь время определит, кто был самым почетным. А пока мы находим последнюю запись первого капитана ледокола Юрия Сергеевича Кучиева, сделанную во время празднования 30-летия атомохода. Для моряков она самая дорогая. Читаем и будто оживает хорошо знакомый командирский, с высоким дискантом, голос Юрия Сергеевича, чей прах ныне покоится по его завещанию в географической точке Северного полюса. Помнят на "Арктике" своего капитана. Все помнят моряки.
Все имеет свое начало и свой конец. Однако приходит на ум прекрасное, ставшее крылатым высказывание любимого моряками писателя и их коллеги по океанским странствиям Виктора Конецкого: "Будьте счастливы люди и корабли". У "Арктики" необычная, но счастливая судьба. Наверное, отчасти по этой причине счастливыми стали судьбы людей, о которых сегодня наш рассказ.
Незамеченное событие
- Вчера, около полуночи второй атомный реактор вышел на заданный рубеж - 175 тысяч часов выработки ресурса. Через полторы-две недели на эту отметку выйдет и другой реактор. Мы снова первопроходцы, - не скрывая своей радости произнес Александр Баринов, капитан атомохода "Арктика".- Нам разрешили в последнем рейсе перейти и эту черту.
Мы в одиночестве пьем кофе в салоне капитанской каюты. А самое время, чтобы загорались сейчас здесь вспышки фотоаппаратов и огни телекамер. Событие уникальное, хотя как заснять его для истории: атомное "сердце" ледокола ни на миг не приостанавливает свой мерный ритм и бесстрастно к человеческим эмоциям. Но ведь свершилось то, что стоит в одном ряду с фантастическим по дерзости броском на Полюс в 1977 году, неимоверно тяжелой по драматизму схваткой со льдами в году 83-м, когда Запад злопыхательски вещал голосами радиостанций: русские на грани краха в Арктике. В том же ряду беспримерный год в ледовых широтах без заходов в порты - и это на 25-м году эксплуатации атомохода... Да что за другими примерами ходить, само свершившееся вчера, 30 июня, событие - венец предыдущих, не менее впечатляющих. Конструкторы назначили "Арктике" свои пределы: сначала 100 тысяч проектных часов эксплуатации реакторов. Потом подняли планку до 150 тысяч часов - отчетливо помню тот изматывающий первый рейс после разрешения продлить энергетический ресурс атомной установки. Телевизионные камеры тогда на борту были, но и они не могли передать волнение и напряжение экипажа. Вчера же 175-тысячная отметка была пройдена совсем буднично, будто не стареет, а молодеет, набирает силу атомоход с годами и пройденными милями - их количество, кстати, давно уже перевалило за миллион. Это ж сколько надо делать записей в Книге рекордов Гиннеса! Да вот только забот у моряков и сегодня по горло, не до регистрации рекордов...
В своем доме
Отчего на ледоколе так уютно и современно, будто не было 33 лет плаваний, интересуюсь у капитана.
- Мы не только работаем, мы здесь постоянно живем. А люди свой дом стараются содержать в чистоте и порядке. Так что никакого секрета, - поясняет Александр Николаевич и чуть помедлив, дополняет. - Я ведь почему здесь столько лет? Просился на новый ледокол, но начальство мудро отказало: ты здесь все и всех знаешь, вот и веди атомоход до конца. И не возразишь: обшивку, железо, дерево - каждый квадратный метр нутром чувствую. Также с экипажем: есть люди, по 30 лет на "Арктике" отработавшие. Стабильность экипажа - лучшая гарантия хорошего технического состояния ледокола.
Что тут еще добавишь. Всего один, но удивительный пример. Старушка "Арктика" - единственный атомоход, на котором, несмотря на 33-летний возраст, не вышел из строя ни один парогенератор - этот технический бич преследует даже новые ледоколы.
Спокойный тон, неторопливая обстоятельность в разговоре, предупредительность - больше всего моряки с атомоходов напоминают мне древних мудрецов. Не раз в разговоре с этими собеседниками заново делал одно и то же открытие: сложнейшая, на грани умопостижения, техника без профессионализма ее операторов ничто - ни окриком, ни жестким приказом и уж тем более обвинениями и перепалками с ней не совладать. Здесь как раз тот случай, когда профессионализм подводит людей к дружеским или хотя бы человечески корректным отношениям. Иначе надо искать другое место работы. Такое тоже случалось, и еще не раз случится...
- Боязно нам было с Евгением Банниковым (известным арктическим капитаном, к несчастью, безвременно ушедшим. - В. Б.), - вспоминает Баринов. - Выдали нам в кадрах направление на "Арктику": там все герои после Полюса, а мы вчерашние курсанты. Но тут новое распоряжение: идите на "Сибирь". Приходим - старпом рукой машет: не до вас сейчас, ребята, готовимся к экспериментальному рейсу. Вернулись, откуда ушли... И что там пожалели, приняли, я буду вечно благодарен судьбе, что свела меня с людьми, благодаря которым полюбил ледокольную работу.
Поясняет капитан, что с точки зрения судоводительской специфики работа на атомоходе значительно интереснее, чем на обычном судне. Этот интерес перевешивает почти полное отсутствие заходов в порты, скудость и однообразие рейсовых впечатлений, да и экзотических пальм на ледовой трассе не встретишь. А вот о загаре... Загар арктический встречается - особый, как говаривал знаменитый гидролог Валерий Лосев - по шею свитер, а лицо ветром вперемешку с солнцем выдубит - не хуже чем на юге шоколадный оттенок...
И вот представьте: самое памятное в морской жизни Баринова оказывается и самое трудное. В июле 1996 года впервые пошел в рейс капитаном "Арктики". Планировался возврат с трассы на ремонт в Мурманске уже в сентябре, а рейс затянулся до Нового года. В пароходстве все обещали: вот сейчас выйдет "Ямал" и мы повернем вас в порт. Не тут-то было. Вышел и "Ямал", и ситуация вроде бы начала благоприятствовать - даже людей с попутными судами отправляли в отпуск, и от поставки продуктов на борт отказались, но словно рок навис над "Арктикой" и ее молодым капитаном. А потом он понял: непредсказуема тезка ледокола, все ее сюрпризы надо принимать как должное.
Баринову не довелось участвовать в самой драматической навигации 1983 года, когда в Восточном районе Арктики атомоход на пределе возможностей выводил из каменной твердыни льдов и караваны транспортов, и застрявших намертво своих коллег - дизель-электрические ледоколы. Но зато отчетливо помнит тот же Восточный район летом-осенью 1998 года с ранним ледообразованием, сжатиями судов в канале и привычной для смутного времени беспечностью чиновников, не позаботившихся о своевременной организации "северного завоза" для жителей побережья. Все переплелось, но робости первых лет уже не было. За спиной была школа выдающихся капитанов, передавших не только свой опыт, но и порядочность, честное отношение и любовь к делу.
- Они совсем были не похожи. Как два полюса - Кучиев и Голохвастов. Юрий Сергеевич - общепризнанный флагман атомфлота, можно сказать, его знамя, - рассказывает нынешний капитан "Арктики", - Василий Александрович - само воплощение опыта, немногословный, деликатный, словом, человек не публичный. Но вызывал восхищение, когда наблюдали, как он управляет ледоколом.
Как-то у одного из учеников Голохвастова капитана Станислава Шмидта непроизвольно вырвалось: ощущение такое, что он родился, держась за ручки управления атомоходом...
Однажды возвращались после длительного арктического рейса в Мурманск. Время встреч атомоходов с оркестрами на причале прошло, но тут даже буксира для швартовки к причалу базы атомфлота не оказалось. И Голохвастов принял решение, на которое и сегодня никто из капитанов-ледокольщиков не отважится. Сам ювелирно подвел к причальной стенке стальную громадину атомохода...
При всем при том беспокоило капитана Голохвастова, чтобы опыт арктического мореплавания, росший прямо на глазах, не оставался достоянием одиночек-профессионалов. Трудно поверить, но действительно было так: после тяжелых вахт Василий Александрович садился за письменный стол и без всякого приказа свыше писал наставление для своих последователей по ледовому мореплаванию. Как не верится, что позже был вообще курьезный случай: записям Голохвастова в соответствующих инстанциях присвоили статус документа "Для служебного пользования". И однажды вышедшему на заслуженный отдых ветерану просто отказали в выдаче собственноручно написанного наставления.
Память - основа традиций
- О людях, кто всю свою душу вложил в нас, молодых моряков, - надо помнить,- таково жизненное кредо капитана Баринова. Он его не раз подтверждал.
- Когда погиб Лосев, в эмоциональном порыве я отправил телеграмму всем капитанам ледоколов, - вспоминает Александр Николаевич. - Предложил увековечить имя гидролога на карте.
О Валерии Михайловиче Лосеве Баринов готов говорить, не скромничая в словах. "Гидролог до мозга костей, один из лучших в СССР. На генном уровне лед понимал. Образования высшего не имел, но столько прочитал - кладезь по истории освоения Севера. А сколько полезного сам написал".
В характере самого Баринова - не отступать от намеченного. С идеей сохранения памяти о Лосеве моряки, конечно же, его поддержали. Но оказалось, не так это просто - оставить имя на Земле. Писал прошения, получал ответы на запросы, опять писал... И добился: мыс гидролога Лосева расположен в Печорском море, перед входом в пролив Югорский шар. Всего в нескольких милях от места гибельной катастрофы вертолета ледовой разведки. Проходящим судам его теперь нетрудно определить: моряки "Арктики" установили в приметном месте большой крест с мемориальной табличкой...
Недалеко уже то время, когда памятный знак потребуется ставить самому атомоходу "Арктика". Эта идея приходит нам с Бариновым во время разговора. Хорошо бы сохранить какую-то деталь оснащения атомохода, как это было с ледоколом "Ермак" и установить ее на видном месте в городе. Может быть, у Морского вокзала, где скоро ошвартуется на вечную стоянку атомный ледокол "Ленин".
Еще Баринова волнует, куда сдать на хранение орден Октябрьской революции и грамоту о награждении ледокола. Что сделать с висящей в каюте бронзовой доской-барельефом, на которой расписались капитаны "Арктики" разных лет. Может быть, на "Ленине" зарезервировать в будущем музее места для отдельных экспозиций по истории каждого атомохода. Словом, действующая еще "Арктика" наводит на раздумья о сохранении памяти. И здесь она первопроходец среди ледоколов...
Мы долго возимся, извлекая для копирования листок из металлической обложки Книги записей Почетных посетителей ледокола. Тут "Арктике" повезло меньше: ни Горбачев, ни Путин на атомоходе не бывали. Хотя лишь время определит, кто был самым почетным. А пока мы находим последнюю запись первого капитана ледокола Юрия Сергеевича Кучиева, сделанную во время празднования 30-летия атомохода. Для моряков она самая дорогая. Читаем и будто оживает хорошо знакомый командирский, с высоким дискантом, голос Юрия Сергеевича, чей прах ныне покоится по его завещанию в географической точке Северного полюса. Помнят на "Арктике" своего капитана. Все помнят моряки.
Владимир БЛИНОВ
Опубликовано: "Мурманский вестник" от 05.07.2008
http://www.mvestnik.ru/shwpgn.asp?pid=200807051419