БОРТМЕХАНИК ВИКТОР ЧЕЧИНВ 1932 г. пилот Порцель и начальник полярной авиации т. Шевелев летели на «СССР Н-3» от острова Вайгача к Маточкину Шару. Бортмехаником воздушного корабля, совершавшего ледовую разведку в Карском море, был Виктор Чечин. Моторы работали бесперебойно и дружно. Вот уже показались величественные заснежен-
ные горные берега новоземельского пролива. Машина неожиданно провалилась.
Чечин не помнил обстоятельств катастрофы. Он очнулся в ледяной воде. Носовая часть самолета погружалась медленно в воду. На корме держался раненый Шевелев. Чечин подтянулся к остаткам самолета. Вот показался и второй механик Проворихин. Чечин помог товарищу выбраться на самолет.
[76]
Бортмеханик В. С. ЧечинДуглас «Н-206», на котором летал В. С. ЧечинНа самолете «Н-170», принимавшем участие в полетах к каравану «Садко», меняют лыжи на колеса, (Тикси, 1938 г.) Из воды показалась голова Порцеля, командира самолета. Чечин вмиг сбросил с себя сапоги и кинулся в студеную воду, движимый замечательным чувством товарищества. Но Порцель исчез.
Самолет был сломан пополам. Уже не стало видно носовой части воздушного корабля. На плаву держалась только его корма, и она быстро погружалась в воду. Оставались минуты до погружения на дно кормы, а вместе с ней и уцелевших людей.
— Клипербот! Скорей клипербот! — закричал Чечин и прыгнул в кормовой отсек.
Он вытащил оттуда резиновую лодку, успел накачать ее насосом, усадил товарищей и пошел к берегу.
В Маточкином Шаре на унылом галечном, запорошенном снегом берегу высадились три товарища. Они глянули в ту сторону, откуда пришли на клиперботе. Самолета уже не было видно. Заровнялась студеная вода, поглотив самолет и трех пионеров советской северной авиации.
Товарищи двинулись к полярной станции Матшар. Впереди босиком по снегу (сапоги во время аварии смыло в воду) быстро шел Чечин. Он словно звал товарищей за собой. Первым начал отставать раненый Шевелев. Решили его оставить на берегу и скорей добраться до полярной станции, чтобы оказать ему помощь.
Пробираясь ночью через горы, они только к рассвету увидели огонек на мачте радиостанции. Проворихин едва шел: при катастрофе его сильно ранило в голову.
Сильный Чечин помогал итти товарищу, терявшему силы, а у самого ноги совсем занемели и казались будто чужими. С трудом они все же добрались до полярной станции.
Полярники Маточкина Шара немедленно организовали розыски т. Шевелева и вскоре нашли его.
Причина катастрофы для всех была очевидна. Нисходящим воз-
душным потоком самолет повергло вниз со страшной силой, словно попал он вдруг в воздушную яму. Машина ударилась о воду, будто о камни, и разломалась. Погибли товарищи Чечина, с которыми он вместе коротал нелетные дни на полярных зимовках и вместе летал по хмурым, заснеженным и часто туманным воздушным путям Севера.
Но и после катастрофы не устрашился Чечин, не изменил взятого направления, будто его совсем не касались пережитые беды.
Начав полярные полеты вместе с летчиком Алексеевым, ныне Героем Советского Союза, Чечин летал затем с Порцелем, Козловым, Героями Советского Союза Головиным и Леваневским и с полярным летчиком Черевичным.
Каждый год работы на Севере приносил бортмеханику много нового.
В 1933 г. часть становищ на западном берегу Новой Земли оказалась слабо снабженной. Недостаток продовольствия влек за собой цынгу. Необходимо было спешно доставить промышленникам продовольствие и вывезти больных на материк.
Ледокол «Красин» пробился зимой 1933 г. к северному острову Новой Земли. На борту мощного ледокола стояла маленькая машина «У-2». Летчик Козлов и бортмеханик Чечин выбрали эту машину для полярной экспедиции, потому что она не требовала большой площадки для взлетов и посадок.
Отмелые берега в Архангельской губе на Новой Земле не позволяли «Красину» подойти к становищу ближе пятнадцати километров. На помощь пришли летчики.
Самолет «У-2» превратился в воздушную телегу, а Козлов с Чечиным — в ломовых извозчиков. Вместе с моряками они грузили на самолет муку, масло, мясо, овощи и другие продукты, таскали на плечах тяжелые мешки. Затем под-
[77]
нимались в воздух, беря направление к становищу.
Весь груз помещался в кабине, где обычно находится бортмеханик. Чечину сидеть было негде, а без бортмеханика Козлов не пускался в путь. Но Чечин и не отказывался от полета. Лишившись места в машине, он садился поверх груза, находясь наравне с центропланом и держась за него, чтобы не выпасть во время полета.
Стояли крепкие морозы. Чечин поморозил лицо и руки. Кожа почернела — бортмеханик перестал быть похожим на самого себя. А тут еще поднялся сумасшедший Новоземельский ветер всток {1}, началась подвижка льда. Лед угрожал маленькой машине, стоявшей на небольшом аэродроме, под бортом ледокола. Надо было спасать машину от наседавшего льда. Ветер сшибал людей с ног, свистел в растяжках. Словно птица, пойманная в силки, рвалась машина из рук летчиков и моряков. После долгой борьбы с ветром машину наконец водрузили на верхнюю палубу, где ее надежно закрепили.
Маленький самолет «У-2», мотор которого работал безотказно благодаря стараниям Чечина, помог большому ледоколу выполнить ответственное задание правительства. Товарищ Сталин приветствовал энергию и настойчивость моряков «Красина» и его летного состава, закончивших операцию раньше установленного срока.
По возвращении в Москву пилот и бортмеханик были вызваны в Кремль. Михаил Иванович Калинин лично вручил двум товарищам ордена Трудового Красного Знамени — первые их награды.
В Москве на улицах и площадях уже продавали сирень и черемуху, Козлову и Чечину же предстоял новый полет в Арктику, на ледовые разведки.
Чечин летал с Козловым и на эверобойки. Перевыполняя план полетов, летчики разыскивали для зверобоев новые и новые залежки
зверя. Трюмы ледокольных пароходов наполнялись добычей. Экипаж самолета помогал зверобоям возвращаться с трудовой победой домой, в Архангельск.
Не было такого мотора на самолетах, которого не знал бы бортмеханик Чечин. Он не терялся, когда судьба готовила удары его машине. На реке Ленивой поздней осенью 1936 г. Козлов во время старта разбил лодку своего самолета. Опытного летчика обманула вода, скатившаяся накануне отлета машины. Ленивая коварно обмелела, и там, где еще вчера было глубоко, сегодня оказались подводные камни, пропоровшие днище лодочного самолета. До окончания навигации оставались считанные дни. Полярные реки уже шуговали. Аварийная комиссия пришла к печальному выводу, что спасти самолет в столь позднее время вдали от ремонтных мастерских невозможно.
Уныло смотрел командир на свой самолет, который еще только час назад был готов к любым полетам. Теперь, с пробитым днищем, он стал подобен захромавшему коню, на котором далеко не уедешь. Это была авария перед концом блестяще завершенной навигации.
— Думаю, Матвей Ильич, что не все потеряно, — сказал Чечин командиру Козлову. — Попробуем сами подлатать днище.
— Да тут клепка не простая, — нерешительно возразил Козлов, а у самого затеплилась надежда. — Днище пропороли как раз на редане. Тут клепка сложная!
— Осилим и ее, — сказал Чечин.
Козлов знал, что бортмеханик не станет говорить зря, — не из таких людей, чтобы хвастать.
Для того чтобы начать ремонт воздушного корабля, надо было строить деревянный помост. Плавника поблизости не было; пришлось разобрать пристройку у сарая. Доски перетаскивали по тундре километра за два. В снегопад, стужу и ветер тащили летчики
{1} Восточный ветер (слово поморское).[78]
доски и бревна к месту будущего ремонта.
Когда помост был закончен, самолет подняли на него. Чечин осмотрел пробоины. Три большие заплаты предстояло положить на днище, причем одна из них— на редане — должна была быть фигурной.
Шесть дней стучали молотки. Когда работа была закончена, пригласили аварийную комиссию для осмотра произведенного ремонта.
Дюралевые листы, закрывшие пробоины, плотно прилегали к самолету. Тонкая работа бортмеханика вызвала всеобщее восхищение, но сам он был как будто недоволен.
— Целый мешок заклепок схарчили на это хозяйство! — говорил рачительный хозяин, сияя от удовлетворения проделанной работой.
После чечинского ремонтa лодка больше не текла.
Вскоре машина прибыла в Красноярск на зимнюю стоянку. Инженеры осмотрели произведенный летчиками ремонт и сказали, что лучше заклепать не смогли бы и в мастерских. Переклепывать не придется.
Летать с таким бортмехаником — значит иметь надежное моторное хозяйство и обеспеченную материальную часть. Не зря приглашали Чечина в ответственные полеты на новых машинах и Головин и Леваневский. Не зря поручали Чечину производить запуск сложных моторов на новом американском четырехмоторном гиганте «Глен-Мартин», базировавшемся близ Москвы.
Чечин летал на «Консолидейтед» и на «Дугласе» — новейших американских самолетах. Он дважды побывал за границей, знакомился с французскими моторостроительными заводами, жил в Кали-
форнии вместе с Леваневским и Побежимовым, совершенствуя свои познания в моторном деле.
Молодые бортмеханики учились у знатока авиационных моторов — Чечина. Обширные познания были у него в деле, к которому он обнаружил влечение с юных лет.
В горячее время навигации бортмеханик Чечин иногда забывал о сне и отдыхе. Осмотр материальной части и заправка машины горючим отнимали так много времени, что он часто безвыходно находился в самолете, спал в кормо-
В. С. Чечин на фронте во время борьбы с финской белогвардейщиной в 1940 г.[79]
вом отсеке «Дорнье» или на мягких креслах «Дугласа». Чечин всегда обеспечивал бесперебойную работу своей машины, будь то маленькая «У-2» ищи громадный «СССР Н-170», на котором вместе с Героем Советского Союза Головиным он блестяще слетал в район дрейфа каравана «Садко».
Каждое дело требует навыка и любви. Чечин всегда находит в своем деле удовольствие. Ему без работы скучно. Он стремится к ней, ищет ее.
Чечин побывал почти во всех уголках советского Севера — от Баренцова моря до Охотского. Полярники называют Чечина «богом техники» и уверяют, что он может починить буквально все. И, действительно, Чечин следит за развитием техники, читает журналы, знакомится с новейшими достижениями в области авиации, не отстает от жизни, не плетется в хвосте, а идет в первых рядах советской авиации.
Когда советские горнисты протрубили боевую тревогу на финской границе, Чечин ринулся вместе со своим другом Головиным на фронт защищать родину от поджигателей войны. Правительство наградило его за боевую доблесть орденом Красной Звезды. Ему вручили эту высокую награду одновременно с медалью «За трудовое отличие» как самоотверженному труженику-полярнику.
Бортмеханик Чечин в навигацию 1940 г. налетал вместе с Черевичным 65 тысяч километров. Никто не скажет, что это мало, кроме... самого Чечина. 100 тысяч километров налета за одну навигацию— вот о чем мечтает бортмеханик! И это не пустая мечта. Он обеспечит бесперебойную работу моторов и для такого астрономически долгого пути.
Чечина любят пилоты, которым приходилось летать с ним, любят товарищи по экипажу.
Летать с таким бортмехаником радостно каждому.
МАКС ЗИНГЕР