Я ПОМНЮ - воспоминания ветерановhttp://iremember.ru/memoirs/grazhdanski ... isaakovna/Мирер Раиса ИсааковнаМоя тетя Раиса работала юристом в Главсевморпути. Первое время все складывалось прекрасно. Работа нравилась, появились друзья. Самые близкие - Николай Александрович М. и Николай Петрович Степанов часто бывали на Арбате, стали друзьями семьи, что очень украшало нашу жизнь. Оба Николая поддразнивали Раису: к ней, мол, неравнодушен начальник морского управления Крастин - мужик видный и популярный среди моряков. Словом, жилось Раисе интересно и приятно - пока не пришел 37-ой год. И тут начались у взрослых бесконечные шушуканья. Все чаще звучало: "Вчера посадили..". В Главсевморпути сажали старых прославленных капитанов, сажали работников управления. Посадили начальника политуправления
Бергавинова - его взяли в Мурманске, в купе служебного вагона. Раиса не любила Бергавинова, он был высокомерным партийным начальником. Но когда с ним случилось несчастье, Раисина сослуживица и подруга Виктория Уманская прибежала к ней в слезах: призналась, что Бергавинов ее любовник. Почти одновременно посадили и ее отца, челябинского прокурора. Виктория была в отчаянии, поэтому Раиса почти не разлучалась с ней. В начале ноября посадили и Крастина, который незадолго до того был назначен заместителем О. Ю. Шмидта, начальника Главсевморпути... Почти сразу же начала работать комиссия по чистке. Когда вызвали Раису, она сказала, что была с Крастиным в хороших отношениях, считает его прекрасным человеком и убеждена, что произошла ошибка. О том, что Крастин к Раисе неравнодушен, знали все. Но ее, как и Викторию, почему-то оставили в покое.
С середины 30-х Раиса сблизилась с
Владимиром Яковлевичем Канторовичем, молодым, но уже довольно известным экономистом, социологом и публицистом. Он много печатался, много ездил по стране, был неглуп, честолюбив, энергичен. Отношения у них складывались вроде бы вполне серьезные, но Владимир сохранял независимость, женитьба не намечалась. Был он хорош собой, чем-то, по моему представлению, походил на английского аристократа - гордая посадка светловолосой головы, красивый нос, надменный рот. К тому же и верхом ездил, и в теннис играл. Говорил с петербуржской отчетливостью, слегка грассировал... Со мной Владимир обращался по-дружески и разговаривал чрезвычайно серьезно, как со взрослой. Один такой разговор мне запомнился, на то есть причины.
Указом правительства были запрещены аборты. Об этом много говорили, поэтому я не очень удивилась, когда Владимир Яковлевич спросил меня, как я отношусь к указу. Я ответила, что не согласна. Владимир захохотал - смех у него был неожиданно громкий, отрывистый, со знаком восклицания после каждого "ха" - и закричал: "Поразительно! И откуда у вас такое сложившееся мнение на сей счет?" Я пожала плечами: "Право на аборты революция дала женщине, как и все другие права. Почему же это право решили отнять?" Оказалось, что известный социолог думает совершенно так же, как и я, и при этом столь же наивен. Возмущением своим Владимир делился во всех редакциях и в дружеских компаниях, вообще с любыми собеседниками.
Брат Владимира, Анатолий, возглавлял в "Известиях" международный отдел. До этого занимал видное положение в Наркомате иностранных дел. Когда одна за другой начали слетать с плеч головы международников и журналистов, Анатолий Яковлевич, человек умный и мужественный, понял, что дни его сочтены. Он пригласил Владимира покататься верхом в Сокольниках, а там сказал ему: "Я решил с тобой попрощаться". Арестовали его месяца через два, летом, когда Владимир с Раисой отдыхали в Сочи. Жена Анатолия, Ада Блинова, прислала телеграмму с текстом, уже превратившимся в трагическое сообщение: "Анатолий заболел". "Болезнь" оказалась смертельной: Анатолию дали десять лет без права переписки, а на самом деле расстреляли...
Вскоре арестовали и выслали Аду. Она была секретарем наркома иностранных дел М. Литвинова, но он даже и не пытался ее спасти. Впрочем, все равно не смог бы, сам ждал ареста. Эренбург писал, что, начиная с 1937 года, Литвинов клал на ночной столик револьвер: застрелиться, если за ним придут ночью...
Владимир не сомневался, что и с ним это произойдет - его внезапно перестали печатать. Редактор "Нового мира" задал странный вопрос: "Зачем это Владимир в поездке по Сибири сопровождал бывшего секретаря Восточно-Сибирского обкома Разумова, который оказался врагом народа?" "Позвольте, - ответил изумленный Владимир, - ведь вы же сами меня посылали в командировку!" Но редактор, очевидно, этого не помнил...
Да, срок уже был близок. Чтобы не томиться в ожидании ареста, Владимир съездил на Кавказ, на осенние тренировки теннисистов. Вернулся 13 ноября, а 15-го был арестован. Получил пять лет лагерей за антисоветскую агитацию и пропаганду - редкий случай, когда была указана реальная причина: возмущался указом об абортах...