Страница 1 из 1

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 27 Июль 2012 09:53
[ Леспромхоз ]
Журнал «Радио» 1980, №3, с.18-19

 1980-3 - 0001.jpg
 1980-3 - 0002.jpg
Герои Советской Арктики
З. Каневский
АРКТИЧЕСКИЙ РАДИСТ


Вспоминаю себя двенадцатилетним мальчишкой...
Архангельск, пристань у правого берега Северной Двины и шхуна «Святой великомученик Фока». Толпа нарядных людей и Георгий
Яковлевич Седов, подтянутый, красивый. Кто мог тогда думать, что два года спустя, в 1914 году, та же шхуна, только обшарпанная, жалкая, подойдет к тому же берегу, но уже без Седова...
И мог ли я предположить, что через несколько лет займусь тем самым делом, которому он отдал жизнь?, -так начал свой рассказ Евгений Николаевич Гиршевич, один из старейших полярных радистов нашей страны, когда я попросил его поделиться воспоминаниями о прожитых годах.
За плечами у Евгения Николаевича — участие в самых разных и сложных плаваниях и зимовках. Двенадцать экспедиций в Ледовитый океан, пять сквозных рейсов по всей гигантской трассе Северного морского пути, с запада на восток и с востока на запад, четыре кампании по добыче морского зверя, четыре зимовки на полярных станциях и на затертом льдами судне, участие во втором в истории плавании вокруг всей Евразии... Редкий полярник мог бы похвастать подобным послужным списком!
Почему именно Евгению Николаевичу была доверена радиорубка во всех этих громких и небезопасных предприятиях? Очевидно потому, что он быстро сумел зарекомендовать себя как замечательный радист-профессионал, как полноценный полярный моряк и как славный доброжелательный человек, с которым хорошо и надежно в самых отчаянных ситуациях. Ведь его приглашали к себе «на службу» наиболее известные и весьма разнохарактерные руководители: знаменитый исследователь Северной Земли Георгий Алексеевич Ушаков, начальник Главсевморпути Отто Юльевич Шмидт, его преемник на этом посту Иван Дмитриевич Папанин, крутые нравом полярные капитаны — Владимир Иванович Воронин, Юрий Константинович Хлебников, Михаил Прокофьевич Белоусов, Николай Михайлович Николаев... И почти с каждым из них заврадио Гиршевич провел по две, три и более навигаций, всякий раз получая приглашение пойти в очередной рейс.
Скромность и упорство наиболее точные и справедливые слова для человеческой характеристики Евгения Николаевича. Скромность его поражает всякого, кто знаком с ним, и эта же самая скромность, в какой-то мере, в течение долгих десятилетий мешала всем нам узнать о незаурядной личности радиста Гиршевича гордости и славы Арктики
30-х годов.
Что же касается упорства... Он всю жизнь проявлял упорство и терпение, усердие и выдержку.
Удивительно, как быстро он рос, как улавливал все новое, что приходило в Арктику, как справлялся со все более сложной радиоаппаратурой. На флагманском ледоколе, вышедшем на трассу в конце 30-х годов, радиооборудование было уже совсем не таким, как на зимовках и стареньких судах в 20-е годы: многочисленные мощные передатчики и приемники, радиотрансляционный узел, радиопеленгатор нового типа, быстродействующие приборы и аппараты.
Вот какой человек сидел рядом со мной в один из теплых сентябрьских дней в уютной комнатке на улице Горпищенко в Севастополе, недалеко от легендарного Малахова кургана. Судьба привела полярника Гиршевича в этот южный приморский город в декабре 1945 года. Проведя всю войну на Краснознаменном Северном флоте, он получил назначение на Краснознаменный Черноморский флот, где достойно прослужил десять лет, пока после перенесенного инфаркта не вышел в отставку. Кавалер пяти орденов и одиннадцати медалей, почетный полярник и радист, ветеран флота подполковник Гиршевич стал пенсионером.
Этот беспокойный «покой» длится вот уже почти четверть века. Евгений Николаевич — один из самых страстных и преданных активистов ДОСААФ, четыре года избирали его секретарем парторганизации Нахимовского райкома ДОСААФ, сейчас он председатель первичной организации Общества в районе, где состоит на партийном учете.
Свыше двадцати лет занимается Гиршевич патриотическим воспитанием допризывников, учащихся.
Регулярно бывает в воинских частях и на кораблях Черноморского флота, выступает там с лекциями и беседами о Великой Отечественной войне, об истории исследования и освоения Советской
Арктики, рассказывает о своих давних друзьях-полярниках и, конечно, о любимом и всемогущем Радио.
Евгений Николаевич - частый гость в школах и профтехучилищах, а его переписке со школьниками-следопытами мог бы позавидовать профессиональный литератор.
— Все три мои брата были северными моряками, — продолжает свой неторопливый обстоятельный рассказ Евгений Николаевич. — Мне очень хотелось учиться, но в детстве, к сожалению, почти не пришлось: окончил три класса церковно-приходской школы да еще три класса архангельского городского высше-начального училища. А когда в 1920 году меня призвали на военную службу, то направили учеником в радиошколу. В том же году я отправился на первую в своей жизни зимовку в Заполярье — на радиостанцию «Канин Нос»».
Год зимовки пролетел быстро. Вернувшийся домой Гиршевич был назначен радистом на радиостанцию «Исакогорка» под Архангельском. Трудно было бы найти лучшую школу для любого молодого радиста!
«Исакогорка» была первой на Севере мощной радиостанцией и обслуживала связью весь громадный северный край. Превосходная профессиональная выучка, четкий «почерк» в эфире у каждого из радистов станции, предельная собранность и аккуратность в работе — вот что было характерно для воспитанников «Исакогорки», вот какие качества впитал в себя молодой военный моряк Евгений Гиршевич за два года службы на этой станции, где он вскоре вырос до главстаршины.
В 1923 году Евгений женился на девушке по имени Тина и отправился с нею в свадебное путешествие... на зимовку: его назначили начальником радиотелеграфной станции «Остров Харлово» в Баренцевом море.
По сути, это была служба на границе — станции на островах и побережье Баренцева и Белого морей входили в состав Северной пограничной флотилии Будучи начальником станции, он одновременно отвечал за неприкосновенность государственной границы.
Однажды в пролив между островком и материком вошел английский корабль.
На неоднократные сигналы с берега он не ответил, и
Гиршевичу пришлось вместе с двумя матросами (и одной винтовкой) отправиться на гребной шлюпке к непрошеным «гостям». Весь персонал зимовки с тревогой наблюдал с берега за происходящим — ведь силы были далеко не равными.
К счастью, все обошлось.
Англичане объяснили нарушение границы поломкой машины и вскоре снялись с якоря. Евгений Николаевич вспоминает, что у него и в мыслях не было поступить иначе — он выполнял долг пограничника, а сомнениям и страхам просто не оставалось места!
В середине 20-х годов мета Гиршевичей обосновалась на очередной заполярной точке — острове Моржовец в Белом море. Этот этап биографии Евгения Николаевича необычайно важен. Дело в том, что старейший морской радист Гиршевич фактически стал и одним из самых-самых первых советских воздушных полярных радистов: всего два года спустя после рождения нашей полярной авиации (это событие датируют 1924 годом) он летал вместе с пилотами М. С. Бабушкиным (будущим Героем Советского Союза), И. В. Михеевым и A. И. Томашевским над Белым морем. Летчики вели разведку лежбищ морского зверя на льдах моря и его Горла. На Моржовце располагалась авиабаза, обслуживавшая «эверобойку».
Штатных радистов на самолетах в ту пору не было, радиотелефонная связь возлагалась на штурмана, а полеты становились все сложнее и продолжительнее. Вот и получилось, что начальник станции Гиршевич начал летать на разведку, испытывая и налаживая в воздухе приемо-передающую аппаратуру на машине Ю-13, держа постоянную связь с берегом и промысловыми судами.
В сущности, можно сказать, что из тех воздушных разведок выросла, спустя считанные годы, наша знаменитая ледовая разведка, по сей день играющая ключевую роль в проведении навигаций по Северному морскому пути.
В 1926 году Гиршевич демобилизовался и на долгие пятнадцать лет ушел в запас. Он плавал в каботаже, малом и большом, побывал во многих зарубежных портах, но вскоре вновь вернулся на север, став старшим радистом (заврадио) на ледокольном пароходе «Георгий Седов», которым командовал капитан-помор B. И. Воронин (с ним Гиршевич проделал в общей сложности девять полярных рейсов). На «Седове» радист получил в 1928 году настоящее арктическое крещение: он принял участие в поисках экспедиции Нобиле в районе
Земли Франца-Иосифа.
К той поре относится тесное, ставшее многолетним знакомство Евгения Николаевича с прославленными полярниками конца 20-х начала 30-х годов: Р. Л. Самойловичем, В. Ю. Визе, О. Ю. Шмидтом, замечательными арктическими капитанами, летчиками, зимовщиками.
В перерывах между плаваниями Гиршевич работал на берегу. Занимал разные руководящие должности в Северном морском пароходстве, преподавал на радиокурсах при морском техникуме и с радостью видел, как уходят в море, уезжают на дальние зимовки его ученики.
В 1932 году последовал исторический сквозной рейс по Северному морскому пути ледокольного парохода «Александр Сибиряков», после которого имена многих участников этой экспедиции приобрели мировую известность. В их числе имя Эрнста Кренкеля. Однако сам Кренкель не раз говорил и писал, что был он на судне вторым радистом, а первым, старшим — Евгений Николаевич Гиршевич.
Можно с уверенностью утверждать, что Кренкельрадист во многом сформировался в результате дружеского и делового общения с Гиршевичем.
Рейс «Сибирякова» протекал успешно, но нелегко.
Особенно тяжело пришлось на восточном отрезке трассы, где судно вошло в сплошные толстые льды и потеряло гребной винт. Ледокольный пароход сумел-таки, миновав Берингов пролив, выйти под парусами в Тихий океан. После ремонта в Японии, обогнув весь материк Евразии с юга, через Суэцкий канал «Сибиряков» возвратился в Мурманск. Эту
«кругосветку» радист Гиршевич проделал в одиночестве, без помощника (Кренкель уехал в Москву поездом из Владивостока). На груди
Евгения Николаевича появился первый из пяти трудовых и боевых орденов орден Трудового Красного Знамени за номером 280.
Во второй половине 30-х годов последовал ряд выдающихся плаваний и научных высокоширотных экспедиций, в которых Евгений Николаевич Гиршевич неизменно исполнял роль старшего или флагманского радиста.
Гиршевич ежегодно уходил на кораблях во льды, но 22 июня 1941 года жизнь его резко изменилась: он был призван из запаса на Краснознаменный Северный флот. О той поре в его жизни, продолжавшейся четыре года, рассказано пока еще далеко не все. Он служил на материке, но то и дело улетал или уплывал на отдаленные арктические острова, посещал безлюдные скалистые берега, демонтировал и вновь пускал в ход трофейную радиоаппаратуру с подбитых вражеских самолетов.
Однажды перед входом в бухту крупного арктического острова неожиданно всплыла немецкая подводная лодка и начала обстрел стоявших на рейде кораблей. Ответным огнем наши артиллеристы заставили лодку погрузиться и уйти, но оперативная группа Гиршевича, находившаяся на берегу, начала особенно внимательно прослушивать эфир в надежде перехватить вражеские радиопереговоры. Вскоре это удалось сделать, наши радисты запеленговали местонахождение лодки, засекли ее курс.
А он был недвусмысленным — на сближение с ледорезом «Литке», славным судном, на котором не раз плавал Гиршевич до войны.
Теперь это был вспомогательный корабль Беломорской военной флотилии, и над ним нависла смертельная угроза. Гиршевичу удалось с помощью промежуточной рации связаться с «Литке» и предупредить об опасности. Ледорез сумел уйти от торпедной атаки врага и благополучно прибыл на базу...
Орден Красного Знамени и два ордена Красной Звезды были Евгению Николаевичу наградами за войну.

Каждый день по аллеям
Малахова кургана в Севастополе медленно прогуливаются два пожилых человека, Евгений Николаевич и Устина Ивановна, давно уже отметившие свою золотую свадьбу. Живут они вдвоем, сын Евгений, инженер и воин, участник сражений с гитлеровцами и самураями, обосновался с семьей на Севере, и их свидания не слишком часты.
«Мы гуляем в любую погоду, — пишет в одном из писем Евгений Николаевич. - Курган для нас — вроде личной зоны отдыха! Старость наступает на пятки.
17 марта 1980 года мне будет ровно 80... Мечтал переехать в Архангельск, но вот застрял в тепличных условиях юга. Стою на крепком севастопольском якоре, но все время с восхищением читаю и слушаю о том, что творится в нашей Арктике сейчас. Какая мощь эти новые атомоходы, какое обилие самолетов и вертолетов — нам подобное и не снилось! По-хорошему завидую нынешним, но и они могут завидовать нам, полярникам двадцатых и тридцатых годов...»

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 27 Июль 2012 10:35
[ Леспромхоз ]
© "Архангельская старина" 2009, №1

 АС - 0001.jpg
 АС - 0002.jpg
 АС - 0003.jpg
 АС - 0004.jpg
 АС - 0005.jpg
 АС - 0006.jpg
Из истории освоения Арктики:
Полярный радист Евгений Гиршевич
© Валентина Власова, историк

Один из самых замечательных людей, с которыми мне довелось в жизни встретиться, это Евгений Николаевич Гиршевич, легендарный радистполярник, участник многих арктических экспедиций в довоенные годы». Уже после своих дальних походов и зимовок Евгений Николаевич жил в стареньком архангельском деревянном доме, что на проспекте Павлина Виноградова. Скромно ходил по улицам, славой своей не кичился… Быть может, потому-то в сегодняшнем Архангельске врядли найдётся место, где помнят об этом замечательном человеке.

Евгений Гиршевич родился 17 марта 1900 года в династии моряков. Трое его братьев и племянник окончили Архангельское мореходное училище. Фотографии всех Гиршевичей – на стендах музея «мореходки». Участник гражданской войны, связистом Евгений Гиршевич стал в 1920 году.
Работал он главным старшиной радистов на знаменитой Исакогорской радиостанции (Белая гора), которая обеспечивала связь с кораблями в Белом, Баренцевом и Карском морях. Как вспоминает радист-полярник В. В. Ходов, именно «её радисты на протяжении двух десятилетий были законодателями стиля морской радиосвязи на Крайнем Севере. Этот стиль работы в эфире отличался предельной четкостью и корректностью, а «почерк» свидетельствовал о филигранном мастерстве»{1}.
Первую в жизни награду молодой радист получил в 1921 году за обеспечение радиосвязи с терпящими бедствие судами Карской хлебной экспедиции: корабли «Енисей» и «Обь» получили пробоины во льдах Карского моря.
Свое первое полярное крещение Е. Н. Гиршевич получил, зимуя на Канином Носу. Работал он и на других станциях побережья Белого и Баренцева морей, два года прожил на острове Моржовец.
Год 1929. Правительственная экспедиция на Землю Франца-Иосифа. Е. Н. Гиршевич – радист на «Седове». Из очерка Б. Громова «Мы завоевываем Крайний Север»:
«Судовой «наркомпочтель» радист Гиршевич – любимец всего экипажа. Это он доставляет радость получения весточки с родины и поддерживает постоянную связь с берегом. Благодаря его станции, где бы мы ни находились – затёртые во льдах или в открытом бурном океане – всегда имеем постоянную возможность снестись с далекими семьями. Гиршевич – энтузиаст своего дела. Посмотрите, как зажигается его лицо, как радостно вспыхивают и блестят глаза, когда он показывает вам свою гордость – новую радиотелефонную установку. На круглых металлических часах черная стрелка медленно подбирается к цифре два. Сейчас начнется передача метеорологической сводки на материк. Каждый день регулярно в радиобудке проявляется профессор Визе и приносит маленький лист бумаги, исчерченный столбцами непонятных многозначных цифр. И каждый день Гиршевич или его помощник Ворожцов посылают в туманную даль непонятные точки, тире, которые там, в Москве и Ленинграде, превратятся в стройные газетные фразы бюро предсказания погоды».
Радист на судне – уважаемый человек. От него во многом зависит настроение экипажа и научного коллектива. В критические минуты, когда «Седов» оказывался зажатым льдами, когда уже таяла надежда пробраться к ЗФИ, с надеждой смотрели участники экспедиции не только на капитана, но и на радиста.
«Радист Евгений Гиршевич поддерживал, например, связь с землей исключительно через советскую станцию Цып-Наволок, ни разу не прибегнув к помощи заграничных станций. Он и радист Цып-Наволока Пахолков соревновались в эфире Арктики на лучшую слышимость. Когда мешали далекие разряды – на юге были душные грозы, а у нас на Земле Франца-Иосифа трещал мороз, – сноситься с землей было очень трудно. Тогда Гиршевич становился угрюмым и злым. Корреспондентские телеграммы он принимал неохотно, в особенности, если они были многословными. Потеряв связь с Цып-Наволоком, он пускал в ход радиотелефон, выкрикивая в рупор через льды и эфир в неизвестность наши корреспондентские сообщения. Упорство его было неизмеримо, и лишь благодаря этому нам удалось получать даже личные радиограммы» {2}, – писал в своей книге И. Экслер Очень разные, порой неожиданные встречи происходили в радиоэфире. Об одной из них рассказывает И. Б. Экслер, в той экспедиции – представитель ТАСС:
Зарисовку с натуры в радиорубке сделал Б. Норд, один из журналистов в составе экспедиции на «Седове». Он назвал ее «Голоса Большой земли». Она представляет один из эпизодов работы судового радиста.
«Ночью Гиршевич установил связь с ждущим нас у Новой Земли ледоколом «Сибиряковым». Он привез уголь «Седову». В тесной радиорубке я узнал всю великую власть и силу радио. Только в полярном море можно узнать и оценить ее. РАНД... РАНД... РАНД... – выстукивает Гиршевич позывные сигналы «Седова». Как все полярные радисты, Гиршевич терпелив и великолепно настойчив. Он может скрипеть в своей радиорубке часами. Наконец, из эфира выходит ответ: РАНЕ... РАНЕ... РАНЕ... Говорит ледокол «Сибиряков»... Море Баренца... Море Баренца... Ледокол «Сибиряков».
Я выхожу из радиорубки. Туман. Бьют о борта невидимые волны. Морская густая, тревожная темь. Никого нет в бурной темноте. И попытки Гиршевича получить ответ из океанского мрака кажутся наивными и ненужными.
Вновь захожу в радиорубку. Скрипит аппарат. Синие и фиолетовые огоньки вспыхивают под стеклянными колпаками. Гиршевич быстро пишет на листке принимаемую радиограмму: «... Баренцево море. Ледокол «Сибиряков»... Туман, курс норд-ост, скорость 7,5 узлов.... Ледокол «Седов»... Туман. Шторм...»
Затем Гиршевич записывает пришедшие из мрака сигналы: «Ждем вас в Русской гавани... РАНЕ... Ждем у мыса Желания. Баренцево море... Ледокол «Сибиряков»... РАНЕ».
Все слышнее становятся голоса земли. Сегодня Гиршевич вывесил в кают-компании плакат с пойманными с материка радиограммами:
«На баре Северной Двины стоят суда Балтфлота «Комсомолец» и «Аврора».
«У берегов Мурмана терпят бедствие в океане три поморских елы. Вышел из Териберки спасательный бот». «В Хабаровске отпразднована годовщина ОДВА» (Отдельной Дальневосточной армии — прим. ред.). «Нью-Йорк. Товарищ американского министра финансов Лоумен разрешил выгрузку советской древесины, уже погруженной на пароходы в Архангельске».
На большой земле какой-то неизвестный нам политический конфликт. Какими далекими кажутся перехватываемые радио с материка вести!» {3}.
10 сентября в 20 часов 33 минуты с борта ледокольного парохода «Седов» была послана радиограмма в адрес Общества друзей радио, Наркомпочтеля, журнала «Радио всем», Архангельского Совторгфлота и УБЕКО Севера (Управление по обеспечению безопасности кораблевождения на Севере — прим. ред.). В радиограмме говорилось: «Заканчивая плавание считаем своим долгом отметить исключительную самоотверженную работу радиста ледокола «Седов» Гиршевича и радиста радиостанции Цып-Наволок Пахолкова тчк Лишь благодаря их упорству энергии «Седов» находившийся у 82 параллели ни разу не терял связи с землей тчк Неся круглые сутки бессменную вахту у аппарата радист Гиршевич положил много сил чтобы поддерживать непосредственную связь с береговой станцией Цып-Наволок ускорив тем самым продвижение служебных корреспондентских телеграмм тчк Гиршевичу и Пахолкову удалось достичь блестящих результатов в этих опытах непосредственной связи тчк Благодаря прекрасной работе этих двух товарищей «Седов» ни разу не прибегал к помощи заграничных станций работа корреспондентов не взирая на тяжелые условия связи протекала без перебоев тчк».
Телеграмма была подписана начальником экспедиции и правительственным комиссаром О. Ю. Шмидтом и корреспондентами Весеньевым, Громовым и Экслером. Именно с этого года Евгений Николаевич вёл своё знакомство и дружбу с Эрнстом Кренкелем, оставшимся зимовать на Земле Франца-Иосифа. Вторая их встреча произошла в 1930 году, когда привезли вторую смену полярников. В 1932 году они уже вместе работали на радиосвязи на «А. Сибирякове» при осуществлении сквозного плавания по Северному морскому пути в одну навигацию.
А тогда, в 1929 году, Гиршевич обнаружил во льду на острове Рудольфа (ЗФИ) золотую цепочку, оставшуюся от экспедиции 1900 года. Отто Юльевич Шмидт предложил ему оставить эту находку у себя – как память об экспедиции. Через много лет Евгений Николаевич передал её на хранение музею В. И. Воронина при северодвинской школе № 17; передал вместе со своими памятными карманными часами и костяным ножом для резки бумаги, исполненным чукотскими мастерами. Туда же передал он и множество фотоснимков и своих рукописных воспоминаний. Архангельскому областному краеведческому музею достался двухгодичный календарь-блокнот на 1903-1904 г., также найденный Евгением Николаевичем в бухте Теплиц на о. Рудольфа {4}. В АОКМ хранятся и его светозащитные очки, курительная трубка и финский нож – вещи, которыми он пользовался во время работы в Арктике и в годы Великой Отечественной войны.
1930 год. Е. Н. Гиршевичу исполнилось 30 лет. Он уже третий год радистом на «Седове». На этот раз «Седов» идёт к берегам Северной Земли. Экспедицией руководит О. КО Шмидт. …Большая Земля по радиограммам Гиршевича узнавала о том, как пробивается корабль к северному архипелагу.
Высокую оценку радисту «Седова» даёт участник экспедиции и коллега по радиосвязи В. В. Ходов. «С первых дней нашего знакомства его искусство поразило меня. Равного мастера среди моряков-радистов я не встречал ни до этого плавания, ни после», – пишет он {5}.
Каким он увидел Евгения Николаевича на «Седове»? «Невысокий, худощавый, всегда невозмутимо спокойный и скромный, с добрыми лучиками морщинок у глаз». Таким и выглядит Гиршевич на снимке в книге Ходова и Григорьевой, где он сфотографирован вместе с другими радистами – Э. Кренкелем, Г. Иойлевым, В. Ходовым и В. Ворожцовым. Когда работы по постройке станции для зимовщиков подходили к концу, Гиршевич передал сообщение Шмидта:
«Климат на Северной Земле суровый. Условия гораздо тяжелее, чем на Земле Франца-Иосифа, связь очень трудная. На зимовку остаются только четыре человека, но люди эти исключительные, за работой их будет следить весь мир. Их имена: Ушаков, Урванцев, Ходов и Журавлев.
Эти четверо собираются за два-три года объехать все побережье, полностью нанести на карту Северную Землю, выяснить ее охотничьи богатства и полезные ископаемые.
Все трудящиеся СССР поддержат их своим любовным вниманием».
После того, как это сообщение ушло в эфир, Евгений Николаевич Гиршевич не успевал принимать приветственные телеграммы. Одна из них была написана известным полярным исследователем, сподвижником Амудсена, шведским профессором Свердрупом.
«... Сообщение профессора Шмидта очень обрадовало всех, интересующихся исследованиями полярной области. Наконец-то возможно будет совершить вполне научное обследование и изучение этой малоизвестной арктической земли.
Достижение Северной Земли – новый этап научной работы. Лично я не сомневаюсь в том, что метеорологическая станция на Северной Земле сыграет большую роль в практической работе по научным предсказаниям погоды и вообще значительно поможет исследовательской работе по изучению приполярных областей.
То, чего давно добивались, то, о чем давно мечтали полярные путешественники всех стран, теперь достигнуто.
Крупный шаг к победе человека над полярными далями и льдами сделан еще раз, и сделали этот шаг ученые и моряки СССР.
Я поздравляю советских полярников с новой блестящей победой, столь важной для разрешения загадок «страны молчания» {6}. Вспоминая свою службу в Арктике, Евгений Николаевич рассказывал: «Когда Михаил Сергеевич Бабушкин летал на самолете на зверобойной кампании в Белом море в 1926 году, он базировался на моей радиостанции на острове Моржовец. Я был начальником станции. По крылу его самолета любил прохаживаться мой маленький сын Евгений. Я поддерживал его за руку, а он лепетал «панпан», потому что не мог еще выговорить слово «аэроплан». Тогда говорили не «самолет», а «аэроплан». Наблюдая эту сцену, Михаил Сергеевич ласково улыбался, и сам сажал моего сына в пилотскую кабину. Он очень любил детей». Сам Евгений Николаевич души не чаял в своём единственном сыне…
1932 год. Архангельск. «Сибиряков» отправляется в экспедицию по Северному морскому пути. Вот как это описывает в своей книге журналист Борис Громов: «Тепло провожал рабочий Архангельск «Сибирякова» в далекий тяжелый путь в Арктику. Много искренних слов, добрых пожеланий счастливого плавания, новых побед, успехов, а главное – выполнения заданий партии и правительства услышал состав экспедиции.
– Без победы не возвращаться! – так приказал пролетарский Архангельск.
Мощные звуки «Интернационала» сливались с криками «ура», с шумом, говором и пением огромной толпы. Флаги, знамена, сверкая на солнце, плыли по воздуху, Хотелось кричать или запеть что-то громкое, радостное. <…> Митинг закончен. Последняя связь с берегом – трапы подняты на палубу. Наступает гробовая тишина, только изредка прерывающаяся быстрыми, на ходу, поцелуями перегнувшихся через борт кочегаров. Радист Е. Н. Гиршевич долго не может расстаться со своим малышом. Он нежно прижимает его к себе, смотрит грустными, ласковыми глазами и лишь в последний момент, перемахнув через реллинги, передает свою ценность в протянутые руки жены».
1932 год. Исторический рейс «Сибирякова» по Северному морскому пути из Архангельска во Владивосток за одну навигацию. Повторюсь: радистами на «Сибирякове» работали в паре Э. Кренкель и Е. Гиршевич, сменяя друг друга в радиорубке.
У них в этом рейсе было очень много дел. О. Ю. Шмидт, возглавлявший Правительственную арктическую экспедицию на «Сибирякове», ежедневно радировал в Москву о ходе плавания. Экипаж и научные работники в свою очередь заваливали радиорубку депешами к родным, близким, знакомым. Журналисты отсылали в свои редакции многострочные репортажи и очерки.
Много неприятностей свалилось на голову капитана В. И. Воронина в этом рейсе. Не раз возникали экстремальные ситуации, потребовавшие авральные работы всего экипажа. Поломка лопастей винта и их замена прямо на ходу. Пришлось всем, в том числе и научным работникам и корреспондентам перетаскивать уголь с кормы на нос, чтобы поднять винт над водой и заменить его. А потом опять возвращать груз на место. Вторая поломка и полная потеря управления судном. Из брезентов срочно делали паруса. Шмидт прозвал их «портянками».
Вот как описывает Борис Громов эту картину в своей книге «Поход «Сибирякова», вышедшей в издательстве «Советская литература» в 1934 году:
«1 октября...«Сибиряков» дошел до Берингова пролива, а в 4 часа дня под громкое раскатистое «ура» и приветственные залпы винтовок раненый ледокол без винта и вала, на драных брезентовых парусах блестяще вышел из тяжелых льдов на чистую воду».
Радостной была встреча с траулером «Уссуриец» под берегами далекой Аляски. В тот же день, 1 октября, он пришвартовался к борту «Седова». «Три хриплых простуженных баса гудка победно вырвались в воздух. Траулер расцветился пестрой гирляндой флажков. С обоих бортов билось и клокотало радостное от безмерного счастья «ура», – пишет Громов «Уссуриец» взял «Сибирякова» на буксир и повел его на ремонт в Иокогаму.
Вечером радист Е. К Гиршевич передал радиограмму — «молнию» в Москву, в ЦК ВКП(б) Сталину, в Совнарком Молотову, наркомвоенмору Ворошилову, Каменеву, наркомводу Янсону, в ЦИК Ученому комитету, в газеты «Правда», «Известия», «Комсомольская правда» и в РОСТА.
Воспроизвожу ее содержание по книге Б. Громова «Поход «Сибирякова»: «Экспедиция Арктического института на ледоколе «Сибиряков» целиком выполнила задание правительства, прошла вдоль северных берегов Союза из Белого моря в Тихий океан. Это — третий в истории проход и первый, совершенный в одно лето без зимовки. Выйдя из Архангельска 28 июля, экспедиция совершила первый обход Северной Земли, достигла устьев рек Лены и Колымы с запада, что открывает новые большие возможности хозяйственного развития Якутской республики выходом на запад. Собраны научные наблюдения, освещающие новые морские пути.
Потеряв 10 сентября в тяжелом льду лопасти винта, ударной пятидневной работой сменили их среди льдов, не заходя в порт. Когда же 18 сентября сломался вал и потеряли винт, экспедиция не прекратила работы, а двигалась дальше к цели, пользуясь всеми средствами: морским течением, взрыванием ледовых препятствий, подтягиванием от льдины к льдине на тросах и поднятием самодельных парусов. Во время дрейфа собран научный материал освещающий неясную раньше картину морских течений.
В результате упорной борьбы со стихией 1 октября на парусах вышли на чистую воду, достигли цели – Берингова пролива.
Выполнив задание, отсюда на буксире вызванного нами тральщика «Уссуриец» пойдем в порт на ремонт ледокола.
Успех достигнут и трудности преодолены благодаря организованности и энтузиазму всего экипажа ледокола и всех научных работников. Благодаря развитию соцсоревнования смен и бригад, давшему рекордные темпы погрузочных работ, и почти поголовному охвату ударничеством.
Во время пути 8 матросов и кочегаров вступили в партию. Подано несколько заявлений от научных сотрудников.
Свою работу открытия и исследования новых морских путей считаем частью великого плана социалистического строительства и под этим знаменем преодолели преграды».
Телеграмму подписали начальник экспедиции О. Шмидт, капитан В. Воронин, заведующий научной часть В. Визе, председатель судкома машинист К. Крючков, секретарь ячейки ВКП(б) матрос Н. Адаев.
На борт «Сибирякоа» полетели телеграммы со всех концов страны Советов. Е. Н. Гиршевич немедленно вывешивал их в кают-компании. Пришли поздравления от замнаркомвоенмора С. Каменева, от Р. Л. Самойловича, от редакции «Известий», от Северного крайисполкома, от «треугольника» ледореза «Литке» и много других.
15 октября в 16 часов 15 минут по гринвичскому времени второй радист Э. Кренкель принял правительственную телеграмму, подписанную Сталиным, Молотовым, Ворошиловым, Янсоном.
Б. Громов воспроизводит эту картину:
«15 минут спустя в кают-компанию влетел бледный, запыхавшийся радист, с блестящими глазами и давно небритым лицом.
— Отто Юльевич, невероятно, прочтите... – смущенно сунул он телеграфный бланк в руку начальнику.
А на маленьком клочке бумажки корявым почерком, спешащей рукой были выведены исторические слова приветствия вождей»
Телеграмма заканчивалась словами: «Мы выходим в ЦИК Союза СССР с ходатайством о награждении орденами Ленина и Трудового Красного знамени участников экспедиции». На «Сибирякове» в тот день был праздник.
К слову сказать, через много лет, 1971 году, Борис Громов опубликует свою новую книгу «Наперекор стихии...» В первой части – «Александр Сибиряков» отправляется в экспедицию» – имена вождей уже не будут названы. А подпись под правительственной радиограммой будет звучать так: «Политбюро ВКП (б)».
Когда рейс был успешно завершен, администрация, ячейка ВКП(б), судовой комитет и штаб ударничества и соцсоревнования наградили Евгения Николаевича Гиршевича грамотой за активность и энтузиазм, проявленные во время авральных работ. Этот документ радист передал позднее в Архангельский краеведческий музей {7}.
1933 год. За участие в спасении челюскинцев Е. К Гиршевич был награжден Грамотой ЦИК СССС.
1935 год. Евгений Николаевич Гиршевич принимает участие в первой высокоширотной экспедиции на ледокольном пароходе «Садко» под руководством Г. А. Ушакова. Капитаном был Николай Михайлович Николаев. «Это был исключительной души человек, обаятельный, скромный, волевой. На судах, где он командовал, его моряки уважали и любили», – вспоминал радист-ветеран. «Грамота краснознаменцу и ударнику Евгению Николаевичу Гиршевичу от имени коллектива спецкоров центральных газет – участников экспедиции 1935 года на «Садко» по случаю открытия острова Ушакова», — такой необычный документ остался у него самого на память об этом рейсе. Сейчас он хранится в Архангельском краеведческом музее {8}.
Там же находится и пригласительный билет Е. Н. Гиршевича на прием участников героического дрейфа ледокола «Седов» в Большом Кремлевском Дворце. Этот прием был устроен 2 февраля 1940 года {9}..
Многотиражка «Сталинец», которую издавали партбюро и судком ледокола «И. Сталин», в своем новогоднем выпуске (1 января 1940 года) посвятила Е. Н. Гиршевичу целую полосу. Автор очерка «В ноль часов» Э. Виленский, специальный корреспондент газеты «Известия», писал:
«Мы познакомились с Гиршевичем в 1935 году на «Садко» во время первой высокоширотной экспедиции. Он был тогда старшим радистом. Он уже тогда таскал за плечами изрядный груз полярной работы. Он уже тогда был орденоносцем и пользовался славой одного из лучших радистов Арктики. Гиршевичу 39 лет, и половину своей жизни он отдал Арктике. Он первый вместе с Кренкелем на «Сибирякове» прошел Великий Северный морской путь. Он первый в этом, кончающемся году прошёл с Папаниным Северный морской путь дважды в одну навигацию на «И. Сталине». Он пять раз прошел Великий Северный морской путь. Наша экспедиция – одиннадцатая, в которой он участвует. Он плавал из Мурманска во Владивосток и из Мурманска в Черное море. Он участвовал в поисках Амундсена. Он бывал на Земле Франца-Иосифа и на Северной Земле. И всегда радисты всего мира с радостью слушали мерную радиоречь, охотно, с удовольствием предлагали услуги, беседовали с ним, принимали его корреспонденции.
Ровно в ноль часов Гиршевич начинал радиоразговор с «Седовым», находившимся в ледовых тисках. С радистом «Седова» А. А. Полянским Гиршевич были друзьями с 1916 года, «на одной улице парнями гуляли, раз даже за одной девушкой ухаживали». Э. Виленский приводит отрывок из их радиоразговора:
— А знаешь, Саша, я уже как-то привык встречать новый год не дома. Вот погляди, постой... 1921 – на Канином Носу, 1923 – Харлово, 1925 – Моржовец, 1927, 1928, 1929 — на твоем «Седове», 1933 – в Японии, 1934 – на Моржовце, 1937 – на «Литке», 1938 – снова на «Литке» – зимовка, 1939 — на «Сталине» и сейчас опять...
— А я, – сказал Полянский, – тоже. Да вот уже третий год все на «Седове».
В 1936 году впервые в истории Северного морского пути был осуществлен переход двух эскадренных миноносцев типа «Орфей» из Кронштадта во Владивосток. В Белое море корабли прошли по Беломорско-Балтийскому каналу.
Подготовка к этому походу велась еще с 1933 года. Была создана экспертная комиссия, в которую вошли профессор Ю. А. Шиманский (председатель), профессор В. Г. Власов, корабельные инженеры А. Э. Цукшвардт, А. З. Каплановский, А. И. Килессо, А. И. Дубравин. Принимал участие и профессор Э. Э. Папмель. Руководила работами по подкреплению корпусов миноносцев инженер Кронштадтского завода К. В. Голицына.
2 июля 1936 года миноносцы вышли из Кронштадта, поднялись по Неве, прошли Ивановские, а затем самые опасные Свирские пороги. В г. Сорока (ныне Беломорск) их окончательно подготовили к переходу. В Сороку прибыли на ледоколе «Ф. Литке» О. Ю. Шмидт (будучи начальником ГУСМП, он возглавлял переход), а также опытные лоцманы — капитаны П. Г. Миловзоров и Н. М. Николаев.
29 июля корабли вышли из Сороки. 1 августа они прошли уже пролив Маточкин Шар и бросили якоря у мыса Лагерного. На ледорезе «Ф. Литке» состоялось совещание, в котором кроме О. Ю. Шмидта принял участие известный полярный исследователь, гидрограф А. М. Лавров, начальник штаба соединения миноносцев В. Ф. Андреев, один из руководителей Таймырской экспедиции 1932 года инженер-гидрограф И. М. Сендик, командиры эсминцев В. Н. Обухов, М. Г. Сухоруков и другие.
2 августа корабли продолжили путь. Их сопровождали торгово-пассажирские судно «Анадырь» и танкеры «Лок-Батан», «Майкоп». Позднее к каравану присоединился ледокол «Ленин».
24 сентября 1936 года суда были уже в бухте Провидения. Впервые в истории освоения Арктики боевые корабли в течение одной навигации прошли через Северный ледовитый океан, вписав еще одну страницу в славную летопись освоения Арктики.
17 октября миноносцы вошли в бухту Золотой Рог (Владивосток). Они проделали путь в 7000 миль.
Через несколько дней миноносцы были поставлены в доки, с них сняли ледовое подкрепление, проверили состояние корпусов. Все судовые конструкции оказались в полной исправности. Миноносцы № 47, 48 стали первыми надводными боевыми кораблями советского Тихоокеанского флота.
Так излагает события корабельный инженер А. И. Дубравин в статье «Через Северный ледовитый океан на миноносцах», опубликованной в журнале «Судостроение» (№7 за 1966 год). Об этом походе можно прочитать в материале М. И. Белова «Путь через Ледовитый океан» («Морской транспорт», 1963), в публикации И. М. Сендика «Первый переход боевых кораблей Северным морским путем» («Морской сборник», №10, 1961)
Евгений Николаевич Гиршевич, принимавший участие в проводке эсминцев, писал позднее, в 1973 году: «Когда-то об этом мы умалчивали, сами понимаете почему, но теперь изредка в печати об этом проскальзывает.
Действительно, в 1936 году это проделано впервые. Но ведь во время Великой Отечественной войны такая проводка была повторена, и тоже эсминцы были переброшены по Северному морскому пути уже с востока на запад для пополнения надводными кораблями Северного военного флота. В частности, проведен эсминец «Баку». Кроме того, по трассе Северного морского пути с востока на запад перевозилась на транспортах масса военного снаряжения и продовольствия, а так же осуществлялся перелёт самолётов.
Мне припоминается, что, кажется, в 1940 году была впервые по Северному морскому пути проведена одна подводная лодка с запада на восток. Правда, я в этой операции не участвовал».
С начала и до конца Великой Отечественной войны Е. Н. Гиршевич в рядах Военно-Морского флота. Служил он на Севере, в Полярном. И даже жену — Тину туда перевез. Она тоже ветеран Великой Отечественной. На фронте оказался и его единственный сын Евгений.
«1 марта 1973 года, в день начала обмена партийных документов, в северодвинской заводской газете «Трибуна рабочего» была опубликована передовая статья под заголовком «Дни суровых испытаний» о моем сыне Евгении, о его боевых действиях на фронте в годы Великой Отечественной войны. Он кандидатскую карточку получил в окопе под открытым небом, под грохот орудий. Сын участвовал в боях за Могилев, был в ударной дивизии. Был храбр в боях: ему было 20 лет, а он брал на себя командование подразделением. В одном из боев от роты, численностью в 112 человек осталось в живых только четверо, в том числе мой сын. Для меня, как отца, эта статья дорога и радостна», – писал мне Евгений Николаевич. После войны я не раз видала его сына. Он жил тогда еще в Архангельске в квартире отца, в нашем доме на проспекте П. Виноградова, 75, в квартире на третьем этаже. Как потом мне писал Евгений Николаевич, эту квартиру известному радисту выделили по ходатайству О. Ю. Шмидта. Когда по двору проходил Евгений Гиршевич, все говорили – «Женька Гиршевич с женой идет». Он всегда был аккуратно, хорошо одет, подтянут. И было-то ему, наверное, лет двадцать с небольшим.
В том же подъезде жил еще один человек, вернувшийся с фронта, - Жданов. Он ходил, заправив пустой рукав пиджака в карман. Так и дрова колол одной рукой. Тут все было ясно, все на виду. А Евгений Гиршевич – живой, здоровый, руки-ноги на месте. И никому из нас, дворовых мальчишек и девчонок, не приходило в голову, что рядом с нами живет герой. Позднее Евгений Евгеньевич переехал в Северодвинск, работал в конструкторском бюро одного из заводов, был секретарем партийной организации.
После окончания Великой Отечественной войны старший Гиршевич служил на Черноморском флоте. В 1956 году в чине подполковника он был уволен в запас.
Евгений Николаевич Гиршевич любил детей. Будучи пенсионером, охотно откликался на просьбы выступить перед школьниками. В 1973 году он мне писал: «К детям я всегда относился и отношусь с пристрастием. В прошлом году в Северодвинске мне посчастливилось в школе № 17 выступить с воспоминаниями об освоении Арктики и встретиться с учениками пять раз. Не скрою, скажу: это были радостные дни и влили в мой организм новые силы и энергию».
К своей общественной работе Евгений Николаевич относился со всей ответственностью. «Я теперь кругом, между нами говоря, ветеран: ветеран гражданской и Отечественной войн... Имею теперь четыре нагрудных знака: «Ветеран Краснознаменного Северного флота», «Ветеран Краснознаменного Черноморского флота», «Ветеран разведчиков Черноморского флота» и «Ветеран связистов Черноморского флота», – подтрунивал он над собой. – А еще есть два «Почетных знака ДОСААФ СССР». Таких дважды почетных членов ДОССАФ у нас в городе есть еще два человека. Всё это – за активную оборонно-массовую работу». В письмах Евгений Николаевич сообщал, что его, пенсионера, четвертый раз избирают секретарем партийной организации: «Вот как навалились на 73-летнего старика». Он поведал, что пишет воспоминания об О. Ю. Шмидте для музея в г. Могилеве, на родине замечательного ученого, и пояснял: «Следопыты народного музея узнали мой адрес через Академию наук СССР». Писал, что открывал «Урок мужества» в одной из севастопольских школ и встречался с молодыми военными моряками.
В 1980 году отмечалось 80-летие Евгения Николаевича. Географическое общество пригласило его в Москву на специальное заседание по этому поводу. Присутствовало в зале более 200 человек. Было много молодежи, школьников. Ученый секретарь Шепилов зачитал приветственный адрес от Географического общества. Потом представитель редакции журнала «Радио» Н. А. Григорьева в свою очередь вручила юбиляру адрес. Писатель Зиновий Михайлович Каневский рассказал о жизни Е. Н. Гиршевича, его военной службе, работе в Арктике в 20-30-е годы, об активной общественной деятельности юбиляра. И самому Евгению Николаевичу предоставили слово. Заседание шло 4 часа. Много добрых, теплых слов услышал Евгений Николаевич от председателя Географического общества И. А. Мана. Юбиляр раздавал автографы.
Чуть позже Зиновий Каневский опубликовал о Гиршевиче специальную статью в журнале «Радио» (№3 за 1980 год), еще раз воздав должное старому полярнику. Он-то уж знал из личного опыта, что такое работа в Арктике. Выпускник географического факультета МГУ, Зиновий Михайлович в 1957-1959 г.г. был направлен на зимовку на станцию «Русская Гавань», чтобы вести систематические гидрологические наблюдения. Работая на льду Баренцева моря, он попал в сильный шторм. Порывы ветра достигали 150-180 км в час. Чтобы не быть унесенным в открытое море, Зиновий Михайлович вынужден был ползти по снегу почти 20 километров к берегу: идти было невозможно, даже согнувшись. Когда ураган закончился, спасательная группа нашла гидролога. Обморожение было таким сильным, что пришлось ампутировать обе руки ниже локтей.
Чествовали Евгения Николаевича и в Севастополе. В день рождения, 17 марта, пришли с поздравлениями представители партбюро, совета ветеранов-разведчиков Черноморского флота. И опять продолжились воспоминания. Свои приветствия направили Евгению Николаевичу и райком ДОССАФ.
В послужном списке Е. Н. Гиршевича – 12 арктических экспедиций, 5 промысловых кампаний, зимовки на судах, затертых льдами Арктики. Пять раз прошел он Северным морским путем на «Сибирякове», «Литке», «Сталине», причем на последнем с запада на восток и обратно в одну навигацию. Он участвовал в «малой кругосветке», когда «Сибиряков», пройдя Северным морским путем из Архангельска во Владивосток в 1932 году, через несколько месяцев вернулся в родной порт через Тихий, Индийский и Атлантический океаны. Евгений Николаевич Гиршевич – кавалер 15 правительственных наград. Похоронен он в городе славы русского флота, Севастополе.

Примечания:
1. Ходов В. В., Григорьева Н. А. Дороги за горизонт. – М., 1982. С. 53.
2. Там же. С.71-72. Норд, Б. Льды и люди. – Архангельск, 1931. С. 187 — 188.
3. АОКМ. Ф. № 17456.
4. Ходов В. В., Григорьева Н. А. Указ. соч. С. 53.
5. Цит. по. Муханов Л. В страну ледяного молчания. – Архангельск, 1932, С. 154.
6. АОКМ. Ф. № 17446.
7. АОКМ. Ф. № 17447.
8. АОКМ. Ф. № 17448.

На стр. 31-32 – фотографии из фондом АОКМ.
На стр. 31-36 – рисунки Льва Кантаровича из альбома Поход «Сибирякова». – М.-Л., 1933 г.
На стр. 34 – грамота из фондов АОКМ, художник Ф. Решетников.

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 24 Декабрь 2012 22:01
[ Леспромхоз ]
В НКВД с 20 февраля 1920 года 8)

Медаль «За боевые заслуги»
Приказ или указ: Архив ЦВМА фонд 3 опись 1 единица хранения 1202
Наградной лист: фонд 3 опись 1 единица хранения 1147
 указ-1.jpg
 указ-57.jpg
 нл-1.jpg
 нл-2.jpg

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 19 Июнь 2014 13:02
Георгий Паруирович
Гиршевич похоронен в Севастополе, городское кладбище у п. Кальфа на 5 км Балаклавского шоссе. Фото захоронения http://www.gpavet.narod.ru/Places/photo ... ch_mog.jpg

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 27 Октябрь 2015 19:10
fisch1
 1937_г._№10.djvu %281%29.png
 1937_г._№10.djvu.png
Радиофронт 1937 г. №10

РАДИО В ПОСЛЕДНЕМ ПОХОДЕ "ЛИТКЕ"

В навигацию 1936 г. ледокол «Литке» с караваном судов прошел сквозным рейсом по Северному морскому пути из Архангельска во Владивосток. Радиосвязь на ледоколе держал Е. Н. Гиршевич, работающий в Арктике с 1928 г.
Евгений Николаевич Гиршевич является одним из опытнейших и заслуженных радистов Арктики. За выдающиеся заслуги в области радиосвязи т. Гиршевич награжден орденами Трудового Красного знамени, Красной звезды и грамотой НИК СССР за радиосвязь при спасении челюскинцев в 1934 г.
Ниже мы печатаем статью Е. Н. Гиршевича об условиях радиосвязи на «Литке».


Краснознаменный ледокол «Литке» дважды прошел сквозным рейсом Северный морской путь. Первый рейс с востока на запад он совершил в навигацию 1934 г. н второй рейс, в обратном направлении, в навигацию 1936 г. с караваном судов.
В ледовом отношении прошедшая навигация была исключительно тяжелой. На пути от Диксона до мыса Челюскин ледокол около месяца простоял в сплошных льдах. К концу навигации ледовая обстановка несколько улучшилась, и «Литке» вышел на чистую воду.
Радиосвязь в навигацию 1936 г. осуществлялась подлинно стахановскими методами. Каждый работник проявлял исключительный энтузиазм и преданность своему делу.
Корреспонденция с «Литке» передавалась без замедлений, несмотря на сравнительно небольшие мощности, перекрывающие такие расстояния, как Диксон—Владивосток.
Оборудование радиорубки «Литке» состояло из трех передатчиков, одной приемов-передающей станции тина «вьючка» (на случай выхода на лед) и приемио-пеленгаторного устройства. В моем распоряжении находились:
1. Длинноволновый передатчик тина Норд-ДЗ, мощностью 300 W, телеграфно-телефонный на лампах Г-49 и модуляторной СО-106.
2. Коротковолновый передатчик типа Норд-КЗ (тоже телеграфно-телефонный), мощностью 300 W, на лампах СО-106 с диапазоном волн от 33 до 12 м.
3. Аварийный передатчик типа «Литке», мощностью 100 W, на лампах Г-47, питание автономное от щелочной батареи, емкостью 200 а-ч.
4. Приемно-передающая станция типа "вьючка" с питанием от аккумулятора и двигателем внутреннего сгорания на случай зарядки аккумуляторов при выходе на лед.
5. Радиопеленгатор типа Гониометр, выпуска 1936 г.
6. Длинноволновый приемник типа ПР-4 и запасный ПД-4, с диапазоном волн до 25 000 м.
7. Коротковолновый приемник типа КУБ-4.
8. Приемник типа ЭКЛ-5 Для трансляции по судну.
Передатчики Норд-ДЗ н Норд-КЗ питались одним генератором типа РМ-7 с переключением на специальном силовом щите.
Весь рейс, начиная с момента выхода ив Архангельска и до прихода во Владивосток, т. е. почти три месяца, связь не прерывалась ни на одни час. Радиовахту несли два радиста — я и мой молодой помощник, комсомолец Леня Столыпин — в две смены. Он — сибиряк, очень старательный парень, технически грамотный, любит свое дело, на вахте внимателен и аккуратен.
От Архангельска до Диксона связь велась на длинных и коротких волнах с радиоузлом Архангельска и другими рациями системы ГУСМП. В Карском море мы переключились на мощный радиоцентр Диксона, зная, что последний держит беспрерывную дуплексную связь с Москвой. Вначале мы с Диксоном работала на длинных волнах по условленному нами расписанию.
После мыса Челюскин нами были установлены шесть твердых сроков обмена. Диксон работал на длинных волнах с мощностью 1 квт, мы же переключились исключительно на короткие. Около Новосибирских островов слышимость Диксона на длинных волнах стала пропадать. Тогда он тоже перешел на короткие.
С удалением на восток и увеличением расстояния, при ослаблении слышимости, я все же твердо решил удержать связь с Диксоном до самого Владивостока, как самую выгодную свявь с материком. Настойчивость радистов победила. Диксоповцы дали слово и сдержали его. Связь «Литке» с Диксоном была бесперебойной вплоть до Владивостока. Помогали нам радисты мыса Челюскин, которые тоже были аккуратны в сроках и обеспечили нам связь до самого конца.
Работали мы на различных волнах. Приходилось комбинировать. Так например, Диксон в дневное время работал на 24 м, в вечернее и ночное — на 34 м; «Литке» — в дневное время на 36 м, в вечернее и ночное — на 48 м. С проходом Новосибирских островов «Литке» работал исключительно на волне 36 м.
Передача корреспонденции как с судна, так и с материка была организована исключительно четко и быстро. Отто Юльевич Шмидт во время пребывания на «Литке» имел возможность обмениваться корреспонденцией с Москвой через Диксон, за каких-нибудь час-полтора. Некоторые телеграммы шли ив Москвы до борта «Литке» всего лишь 20 минут. При случаях особой надобности этот срок прохождения можно было уменьшить.
Помимо связи с Диксоном мы обслуживали караван судов и собирали метеосводки, вели наблюдения за морем и работой самолетов во время ледовых разведок.
Несмотря на большую работу н загрузку по оперативной связи, мы ни на час не отставали от жизни нашей любимой родины. Ежедневно мы давали трансляцию «Последних известий» и информации ТАСС. Транслировали Диксон или сибирские станции.
Диксон работал с «Литке» преимущественно сложным дуплексом, одновременно с Москвой, -Архангельском и другими арктическими станциями.
По правде сказать, я не гнался за связью непосредственно с Москвой или другими отдаленными станциями материка. В этом не было надобности при наличии такой твердой и уверенной связи, как с о. Диксон н м. Челюскин и притом на любой точке Северного морского пути.
В восточном секторе нам пришлось частично обслуживать ледокол «Красин». Мы: принимали его корреспонденцию для Москвы и передавали на станцию о; Диксон» Не терялась связь и с ледоколом «Ермак», находившимся в это время в западном секторе.
Связь с самолетами была все время хорошей. В западном секторе двухсторонняя связь с самолетами поддерживалась на длинных волнах (550—600 м).
К сожалению, вследствие жесткого графика в связь с любительскими станциями я не вступал. Однако слышал любителей очень часто.
Меня почему-то раньше считали ТОЛЬКО ДЛИННОВОЛНОВИКОМ.
Однако после 1929 г. я все чаще и чаще работаю на коротких волнах. В Арктике они заняли сейчас ведущее место.
С большой радостью я прочитал на страницах «Радио- фронта» письмо Э. Кренкеля о широком развитии любительской коротковолновой связи. Целиком и полностью присоединяюсь к нему. Советские коротковолновики должны добиться серьезных успехов в освоении коротких волн.
А мы, старые радисты Арктики, окажем этому движению всемерную помощь и передадим свой опыт молодым работникам радиосвязи.

Е.Н.Гиршевич

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 16 Февраль 2016 19:45
fisch1
 Гиршевич Е.Н..jpg
Гиршевич Е.Н.

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 20 Октябрь 2016 14:03
ББК-10
Поход "Сибирякова" : [Альбом] / Рис. худож. Кантаровича, участника Экспедиции 1932 г. ; Предисл. нач. Экспедиции проф. О. Ю. Шмидта.
Москва ; Ленинград Ленизогиз 1933 Текст параллельный на рус., англ., нем. и фр. яз.
Радисты экспедиции — Эрнест Теодорович Кренкель и Евгений Николаевич Гершевич.

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 06 Декабрь 2021 14:39
ББК-10
Правда Севера, 1934, №139, 18 июня

 Правда Севера, 1934, №139_18-06-1934 ГИРШЕВИЧ ЧЭ.jpg
Через цепь полярных станций
Рассказ краснознаменца Е. Н. ГИРШЕВИЧА, награжденного почетной грамотой ЦИК СССР за радиосвязь с лагерем челюскинцев

ЦИК СССР наградил Почетной грамотой заведывающего радиосвязью Севморпути Евгения Николаевича Гиршевича за выдающуюся работу во время спасения челюскинцев.
Тов. Гиршевич был ранее награжден орденом Трудового Красного Знамени за участие в походе "Сибирякова".
В беседе с нашим сотрудником тов. Гиршевич рассказал о работе станции Севморпути во время кампании по спасению челюскинцев.
— После первых же известий о ледяном дрейфе "Челюскина", — говорит тов. Гиршевич, — мы установили прочную связь с арктической радиостанцией на Диконе.
— Первую телеграмму о гибели "Челюскина" благодаря прекрасной работе коллектива станции мы приняли вне расписания 13 февраля.
— Наша станция — коротковолновая. Опыта работы на коротких волнах у нас не было никакого. Правда, до этого на коротких волнах удавалось установить связь с отдельными станциями в Арктике, но такая связь была чисто любительской и никаких практических результатов не имела.
— Обслуживание кампании по спасению челюскинцев заставило нас одновременно с практической работой производить чисто научные опыты и изыскания. Удалось установить, что в разное время суток нужна для четкой связи разной длины волна. Удалось также установить зависимость слышимости от атмосферных условий. Все эти явления имеют большой практический интерес для дальнейшей работы радиостанций на коротких волнах.
— Нужно сказать, что обслуживание кампании по спасению челюскинцев было возможно только благодаря исключительной работе коллективов станций им. Тимме и Архсевморпути.
— Из работников станции Севморпути мне хочется отметить радистов Зайченко, Старцева, Кузнецова, Беляева и начальника станции Сысолятина.
Они работали, не считаясь с временем и условиями. Благодари им удалось обеспечить четкую, бесперебойную связь с Арктикой, где в это время на льдине дрейфовали доблестные челюскинцы.
— Каждый из нас принимал трагедию "Челюскина" близко к сердцу. Мы все стремились помочь спасательной экспедиции, чем могли. Для нас эта помощь заключалась в бесперебойной связи с лагерем Шмидта через цепь полярных станций. Поэтому мы делали все возможное по улучшению этой связи. За это время у нас накопилось немало омыта по освоению коротковолновых установок. Опыт работы коротковолновой станции Севморпути заслуживает того, чтобы его перенести на все станции Арктики.

Гиршевич Евгений Николаевич (1900-1980)

СообщениеДобавлено: 08 Февраль 2022 10:46
ББК-10
Правда Севера, 1935, №153, 6 июля

 Правда Севера, 1935, №153, 6 июля РЕЙС САДКО ГИРШЕВИЧ фото.jpg
Старший радист "Садко" тов. ГИРШЕВИЧ за работой в радиорубке.