Полярная Почта

**ЧАЙКА СВ** » 15 Февраль 2012 13:30

Несколько статей о старейшем летчике Заполярья. Если кто знает его год смерти, добавте.

**ЧАЙКА СВ** » 07 Ноябрь 2013 14:27

Фотографии из Архангельского музея Авиации Севера.

**ЧАЙКА СВ** » 07 Ноябрь 2013 15:13

Добавляю по наградам.

**[ Леспромхоз ]** » 08 Ноябрь 2013 20:36

Пилот Максим Федорович Редьков

Шторм срывает с причалов баркас. Баркас — социалистическая собственность. Смотритель Жижмуйского маяка бросается к причалам и предотвращает гибель баркаса. Дело момента, но это чуть не стоило жизни смотрителю: от непосильного напряжения он опасно заболел.
Радио - аппаратура острова Жижмуя может только слышать другие радио-станции. Двое советских людей по движущимся льдам Онежского залива идут, рискуя жизнью, на ближайший берег материка, чтобы вызвать из Архангельска самолет санитарной авиации, спасти жизнь своему товарищу.
Радиограмма Серебренникова и Ерисько получена в Архангельске. Пилот и врач санитарной авиации понимают друг друга с двух слов. Стартуют. Но не на Жижмуй, а на остров Жижгин: в радиограмме написано Жижгин. Все, что известно пилоту и врачу, это — надо спасти жизнь человеку, лететь на Жижгин. Пилоту неизвестно главное: есть ли на Жижгине подготовленная площадка для посадки.
На Жижгине площадку выбирал сам пилот, он же определял направление ветра, чтобы садиться против него. Нужно быть очень опытным пилотом, чтобы совершить посадку в таких условиях. Пилот приземлил самолет прекрасно на ледяной припай.
Самолеты Архангельской санитарной авиации в двенадцати случаях приземлялись на песчаные отмели, в пятнадцати —на неудобные площадки и в восьми случаях — на ледяные припаи. Одним из восьми случаев и был случай посадки на Жижгине.
На Жижгине выяснили, что лететь следует на Жижмуй. Чтобы попасть туда, надо было бороться с сильным встречным ветром, пересечь Онежский залив, ориентироваться в сплошном тумане без пилотской карты (летели на Жижгин, а не на Жижмуй!), а на Жижмуе —- опять же самому пилоту выбирать место посадки.
Пилот прекрасно представляет опасности нового перелета, однако он живет одной мыслью: спасти человека, гражданина страны социализма. Снова старт. Под самолетом — Жижмуй. Площадка выбрана, пилот ведет самолет на посадку, пилот прижимает машину к земле. Вот она уже несется по площадке, сейчас пилот еще убавит газ, но он его вдруг прибавляет и прибавляет насколько это возможно: впереди, в каких-нибудь двадцати метрах, ледяной припай круто обрывается в воду. Машину, а может быть и жизнь находящихся в машине, спасает не раз выручавшее в подобных случаях хладнокровие пилота. Пилот ищет другую площадку и на ней приземляется.
Врач выясняет, что на месте больного оперировать нельзя. Ближайшая возможность — Сорока. Еще старт. В Сороке самолета никто не ожидал. Темно. Пилот ориентируется по электрическому освещению Сороки; видит подходящую площадку; она покрыта водой. Яма или ровное место? Кажется, не яма: лошадь тянет воз.
Приземлились на отлично. Больной оперирован, его жизнь спасена.
По подсчетам пилота, горючего до Архангельска едва ли хватит. Горючего в Сороке нет. Утром в плотном тумане, по неведомой трассе самолет возвращается в Архангельск: там может ждать его новый неотложный вызов. Самолет идет почти слепым полетом. По признакам, уловимым только опытными навигаторами, пилот определяет, что машина находится над окрестностями Архангельска. Бензин весь. Что под самолетом — не видно. Число оборотов винта уменьшено, машина резко идет вниз, туман редеет, внизу... посадочный знак. Посадка сделана на чужом аэродроме.
Чтобы прирулить машину на свой аэродром пришлось заправлять ее бензином. А до своего аэродрома едва ли 200 метров. Пилот провел самолет по неизвестной ему трассе почти слепым полетом, вышел точно на аэродром и благополучно сел, имея в баках самолета едва ли поллитра бензина.
***
Пилот два часа ведет машину из Архангельска на побережье Белого моря в село Лопшеньгу, чтобы спасти жизнь неизвестной ему Петровой.
Ширина посадочной площадки в Лопшеньге 10—15 метров. Слева — забор, справа и впереди — лес, площадка — вязкий песок. По расчетам пилота, длина площадки такая, что машина должна врезаться в лес. Пилот приказывает борт-механику залезть в хвост машины, чтобы предупредить „капот“, совершенно выключает мотор и совершенно благополучно совершает посадку.
В тот же день Петрову доставили в Архангельск, оперировали (кесарево сечение), извлекли двух живых младенцев. На этот раз архангельская санитарная авиация спасла сразу три жизни.
Назавтра пилот повторил полет в Лопшеньгу: при старте с больной Петровой борт-механик оказался лишним грузом.
***

Назовем фамилию пилота. Редьков, Максим Федорович.
Это он, Редьков, пилот санитарной авиации Архангельска, доставил к местам оказания медицинской помощи 57 больных только в 1936 году; это он, Редьков, не однажды приземлял свою машину на острове Моржовце, Березниках, Тотьме, Котласе, Усть-Усе, Сыктывкаре, Няндоме, Онеге, Пушлахте, Неноксе, в Поное на Кольском полуострове, в Шойне на Канином носу, в Варандее. О его многочисленных полетах красноречиво рассказывает прилагаемая карта.
Товарищ Редьков стартовал в штормовую погоду, преодолевал снежные вьюги, водил свою машину в густых туманах и снегопадах и всегда одинаково благополучно приземляя ее и на кочковатой площадке, и на талом болоте, и на неудобном ледяном припае. Всегда это делал и будет делать Редьков потому, что он считает своим социалистическим долгом немедленно прибыть с врачом туда, где подвергается опасности самое ценное в нашем отечестве —жизнь человека.
Мы описали только два из многих трудных полетов тов. Редькова, требовавших большой смелости и находчивости, большого хладнокровия. В 1936 году самолет тов. Редькова был в воздухе 250 часов, в 1937 году — 459 и в этом — свыше 400 часов.
М. Ф. Редьков родился в 1907 году. Отец его, паровозный машинист, умер, когда М. Ф. было 10 лет. Сына воспитывала мать — чернорабочая Витебского депо. Сам М. Ф. Редьков, до того как стать пилотом, был слесарем депо, помощником паровозного машиниста. Любовь к машине привела М. Ф. в пилотскую кабину, любовь к согражданам социалистического отечества, рука об руку с ним строящим свое счастье, — к работе в санитарной авиации.
Товарищ Редьков не только пилот. Он еще и пламенный агитатор. Его речи о значении авиации, в частности — санитарной, слышали почти всюду, где бывал его самолет. Не один юноша Архангельской области, слышавший тов. Редькова, мечтает стать пилотом таким, как товарищ Редьков.

Д. Петухов.