Ритслянд (Ритсланд) Алексей Александрович (1904-1938)

[veligzhanin]

Макс Зингер "Летчик Козлов" И-во ГЛАВСЕВМОРПУТИ, Москва-Ленинград, 1941, глава 5 "Авария"
"Зимой 1933 года Козлов летал к берегам Новой Земли на «У-2». В 1934 году он снова пересел на двухмоторный «Дорнье-Валь» – «Н-9». Тяжелая морская машина большого радиуса действия могла выполнить любое задание на Карском севере. Посадочная скорость позволяла ей садиться на небольшие площадки чистой воды.

Близилась зима. «Н-9» должен был идти на юг, в Красноярск. Летняя навигация успешно закончилась. Появились забереги.

...Речка Дудинка, у которой стоял самолет Козлова «Н-9», покрылась за ночь льдом. На плоскостях лежали сугробы снега, наметенного пургою, жабры затянулись ледяной корой. Летчики долго счищали с машины этот опасный ледяной груз. Козлов выехал на моторном катере, чтобы взломать молодой осенний лед. По небольшому каналу, проложенному катером, пилот вырулил в Енисей на старт.

Непогода стояла до самой Игарки. Встречный ветер достигал семи баллов. От Дудинки до Игарки бреющим полетом шли на юг три машины. Только за Игаркой на горизонте показалась яркая голубая полоска неба. От Игарки машина Козлова продолжала путь одна. Пилот не сделал там посадки, надеясь «вылететь на хорошую погоду»...

Низкая облачность все еще прижимала самолет к тайге. Курс был проложен на Туруханск. Козлов увидел мчащийся навстречу заряд пурги и показал Власову знаками: «отжимай влево, обходи снегопад». Власов взял курс в сторону от Енисея. И когда реки не стало видно, вдруг одновременно тревожно замолкли оба мотора.

Высота, набранная самолетом, едва равнялась двумстам метрам. Козлов резко повернул к реке и попросил Власова подкачать бензин ручной помпой. Лес приближался к летчикам с необычайной быстротой. Вот днище лодки царапнуло по верхушкам наиболее высоких деревьев. Козлов поставил машину в положение парашютирующей. Послышался оглушительный треск ломающихся верхушек деревьев, будто множество дровосеков по команде одновременно занялись своим делом. Через несколько мгновений экипаж высадился на болотистый грунт лесотундры.

– Ну как? Живы? – спросил Козлов.

– Живы, – ответил штурман Ритслянд. – Но, похоже, у меня рука сломана, повернуть ее не могу.

Штурман поддерживал правую руку, лицо его исказилось от боли.

От места посадки до Енисея оставалось около ста метров. Если бы машина дотянула до воды, летчики исправили бы подачу бензина и продолжали полет домой, на юг. Но самолет сел на возвышенном месте. Выяснилось, что бензиновый фильтр забило льдом: из бензина при низкой температуре выкристаллизовалась влага.

Раненого товарища надо было спешно вести к ближайшему селению. Козлов вызвался провожать штурмана, обещая оставшимся на вахте вскоре вернуться. Штурман понуро шел вслед за Козловым по кочковатой почве. Бурелом преграждал путь. Козлов старался развлечь товарища рассказами из своей летной жизни...
Все, Алеша, кончится и у нас по-хорошему. И рука твоя заживет. И самолет отсюда вытянем...»

Козлов проводил раненого Ритслянда до Карасино и вернулся обратно к поджидавшим его бортмеханикам.

Ритслянд должен был передать в Игарку рапорт Козлова о вынужденной посадке.

Наутро после ухода Ритслянда невдалеке послышался шум моторов – Алексеев летел из Игарки, не зная о случившемся.