Издание: Шнейдер И. Г. Дежневцы. — М.: Воениздат, 1978.
[1] Так помечены страницы, номер предшествует.
{1} Так помечены ссылки на примечания.
Шнейдер И. Г. Дежневцы. — М.: Воениздат, 1978. — 167 с., с портр. («Рассказывают фронтовики»). Тираж 65000 экз.
Аннотация издательства: Ледокольный пароход «Дежнев» с началом Великой Отечественной войны становится в боевой строй кораблей Северного флота. Плавает он, как и прежде, в водах Арктики, но теперь как сторожевой корабль — СКР-19. Дежневцы конвоируют караваны судов, доставляют в отдаленные пункты оружие, боеприпасы, продовольствие, успешно отражают атаки вражеских самолетов и подводных лодок. В августе 1942 года во взаимодействии с береговой батареей корабль вступил в неравный бой с тяжелым гитлеровским крейсером «Адмирал Шеер», вынудив его покинуть район Диксона. В боях и походах сложился дружный боевой экипаж «Дежнева», выросли его люди. Об этом и пишет в своих воспоминаниях рулевой Иван Григорьевич Шнейдер, ныне капитан 2 ранга запаса, капитан парусного судна «Крузенштерн».
Залпы над Диксоном
Операция «Вундерланд»
Читателю не трудно представить, что испытывал и о чем думал вахтенный рулевой, когда на мостике «Дежнева» читались вслух тревожные радиограммы, переданные открытым текстом с «А. Сибирякова». Эти радиограммы многое объясняли, но и многое оставляли загадочным...
...16 августа «Адмирал Шеер» вышел из норвежского порта Нарвик и взял курс на северную оконечность Новой Земли — мыс Желания. В районе этого мыса вечером 18 августа крейсер встретился с немецкой подводной лодкой. Командир крейсера, он же и руководитель операции «Вундерланд», капитан 1 ранга Мендсен-Болькен получил от подводников неутешительные сведения: ледовая обстановка в Карском море тяжелая, прямого, чистого ото льда прохода к проливу Вилькицкого не обнаружено. Тем не менее крейсер вошел в Карское море и, замысловато петляя во льдах, пытался выйти на курс следования каравана советских судов. При этом самолет крейсера почти непрерывно находился в воздухе, ведя разведку.
В один из дней самолет обнаружил караван, шедший во главе с линейным ледоколом «Красин». Мендсен-Болькену казалось, что добыча в его руках. Но внезапно погода испортилась, наплыл густой туман, и «Адмирал Шеер» потерял караван из виду. Когда туман рассеялся, караван был снова обнаружен. Однако подойти к нему крейсер не смог из-за надвинувшейся ледовой преграды. Фашистский корабль сам чуть не оказался в ледовом плену и прекратив преследование советских судов, отошел в западную часть Карского моря. Положение крейсера еще более осложнилось, когда потерпел аварию его самолет. Кораблю пришлось действовать практически вслепую. [61]
Мендсен-Болькену позарез нужны были сведения о ледовой обстановке. И тут на пути фашистского пирата оказался советский ледокольный пароход «А. Сибиряков». Захватить его в плен, получить нужные данные — казалось все так просто командиру «Адмирала Шеера»...{1}
Вот с этого-то момента, а точнее с середины дня 25 августа 1942 года, мы у себя на «Дежневе» становимся причастными к тем событиям, которые повлек за собой авантюристический рейд фашистского тяжелого крейсера по нашим арктическим коммуникациям. Как уже знает читатель, нами были приняты две тревожные радиограммы с «А. Сибирякова». Радиограммы вслух читал на мостике наш командир Александр Семенович Гидулянов. Я видел, как он хмурился, разглядывая принесенные радистом листки, и понимал его чувства.
Еще в начале своих воспоминаний я упоминал о том, что Гидулянов — полярник со стажем, что за трудную высокоширотную экспедицию он награжден орденом «Знак Почета». А ведь был он в той экспедиции на ледокольном пароходе «А. Сибиряков». Это было первое в биографии Гидулянова судно, на мостик которого он поднялся в качестве капитана. И, случалось, он рассказывал нам о тех днях, о самом судне, о «Саше», как любовно называлось оно среди моряков. Славная у него судьба. Еще в 1920 году этот пароход выполнял задание В. И. Ленина — вывозил хлеб из устья Оби для снабжения голодающих районов Поморья. Потом все годы «А. Сибиряков» неутомимо трудился на заполярных трассах. 1932 год принес ему мировую известность: тогда он первым в истории прошел Северный морской путь от Архангельска до Берингова пролива за одну навигацию.
С началом войны пароход вооружили. На его палубе установили четыре 76-миллиметровые и две 45-миллиметровые [62] пушки. Он был включен в состав ледокольного отряда Беломорской военной флотилии. Командовал пароходом старший лейтенант Анатолий Алексеевич Качарава — опытный полярник и судоводитель. Не раз курсы «А. Сибирякова» и нашего «Дежнева» пересекались в Баренцевом, Белом и Карском морях — он, собственно, выполнял ту же работу, что и мы: доставлял людей, материалы и продукты питания на заполярные станции, проводил во льдах транспорты. И вот радиограмма с «А. Сибирякова» из района острова Белухи: «Принимаю бой!..»
— Следите за эфиром, каждое сообщение «Сибирякова» немедленно докладывайте на мостик, — приказал Гидулянов радистам.
Томительно тянулись минуты. Весть о том, что «А. Сибиряков» атакован врагом, уже разнеслась по всему кораблю. На мостик поднимается то один, то другой моряк — хотят разузнать какие-нибудь подробности. А подробностей пока нет. Правда, наш радист еще раз прибегает к командиру. В радиограмме три слова: «Продолжаем бой, судно...» Сообщение оборвано.
Командир, комиссар, штурман молча склонились над картой, смотрят на маленький кружочек, которым обозначены координаты «А. Сибирякова». Ждут пять, десять минут. Радиограмм больше нет. Так же молча командир и комиссар отходят от карты, смотрят с мостика в туманную даль.
Потом, много времени спустя, нам станет известно, как трагично сложилась судьба экипажа «А. Сибирякова». И я берусь рассказать о ней подробно, опираясь на свидетельства очевидцев событий.
Свой последний поход «А. Сибиряков» начал в ночь на 24 августа 1942 года. Он вышел из бухты Диксон, имея в трюмах и на палубе около 500 тонн груза — оборудование и материалы для полярных станций. На борту парохода находилось 104 человека. Кроме экипажа и военной [63] команды здесь были полярники, отправлявшиеся на зимовку.
Первые сутки плавания прошли спокойно. Экипаж занимался своими делами, радуясь хорошей погоде. Но вот в полдень 25 августа сигнальщик Иван Алексеев, сидевший в бочке на фок-мачте, доложил командиру, что видит по левому борту силуэт неизвестного военного корабля. Качарава поднял к глазам бинокль. Действительно, на горизонте в туманной дымке просматривались очертания большого корабля. Командир сразу же отдал два распоряжения. Первое — отправить радиодонесение на Диксон о встрече с кораблем противника. Второе — объявить боевую тревогу. Он не сомневался, что корабль вражеский, что нападения не избежать. Важно было выиграть время, попытаться уйти к острову Белуха, до которого оставалось миль 15, и тем спасти экипаж.
По тревоге артиллеристы заняли свои места у орудий. Повернув вправо, «А. Сибиряков» спешил к острову. Но «спешил», пожалуй, не то слово. Как ни форсировала котлы машинная команда, судно, имевшее предельный ход 8,5 узла, двигалось медленно. Преследующий его корабль приближался.
Замигал прожектор. Сигнальщик доложил командиру, что с корабля на русском языке передан запрос: «Сообщите состояние льда в проливе Вилькицкого, где сейчас караван транспортов и ледоколов». Качарава приказал на семафор не отвечать. Прожектор корабля замигал снова. Но сигнальщики «А. Сибирякова» молчали. Только радист Шершавин отстукивал в своей рубке точки и тире, сообщая на Диксон о поведении неизвестного корабля.
Между тем корабль все более приближался к сибиряковцам. Теперь уже можно было разглядеть его в подробностях. Артиллеристы «А. Сибирякова» определили, что это крейсер или линкор, имеющий две трехорудийные башни главного калибра. В дальномер рассмотрели флаг — звездно-полосатый, американский. Но если это боевой [64] корабль союзной нам страны, то почему же он так странно ведет себя? Нет, тут явный обман!
Наконец рейдеру, видимо, надоела игра в прятки. Он поднял на своей мачте фашистский флаг, увеличил ход и семафором передал капитану «А. Сибирякова»: «Сдавайтесь». Почти тут же сверкнули огни орудийных выстрелов. Уверенный в безнаказанности, фашист решил покончить со своей жертвой.
Но моряки «А. Сибирякова» и не думали сдаваться. Решение Качаравы принять бой было единодушно поддержано экипажем. И в ответ на залпы крейсера артиллеристы ледокольного парохода открыли огонь из своих орудий.
Что и говорить, то был неравный поединок. Тяжелыми снарядами крейсера на судне срезало мачту, разворотило корму. На палубе и в трюмах заполыхало пламя. Падали убитые. Но оставшиеся в живых артиллеристы продолжали стрелять по врагу. Аварийная партия героически боролась с огнем. Никто не дрогнул перед лицом смерти.
Еще два тяжелых снаряда разорвались на судне. Упал, потеряв сознание, раненый командир.
Судно потеряло ход. Оставшиеся в живых моряки спустили на воду чудом уцелевшую шлюпку, уложили в нее раненых, в том числе все еще находившегося без сознания Качараву. Всего в шлюпке оказалось 19 человек. Гребя руками, сибиряковцы старались уйти к острову Белуха. А в это время их пароход, их гордый «А. Сибиряков», не спустивший флага перед врагом, погружался в морскую пучину.
Катер, спущенный с фашистского крейсера, догнал шлюпку и захватил вконец обессиленных, тяжелораненых моряков.
А шлюпка все же сослужила добрую службу одному из членов экипажа. Это был кочегар Павел Вавилов. Он спрыгнул в воду с палубы тонущего судна и, держась за бревно, греб в сторону острова. Тут-то и увидел он пустую [65] шлюпку, не представляя себе, что всего лишь несколько минут назад она находилась в плену фашистов. Забравшись в шлюпку, Павел обнаружил анкерок (небольшой бочонок) с пресной водой, спички в запаянной банке, топор, галеты. По пути к острову моряк подобрал плавающие вещи с погибшего корабля: меховой спальный мешок, мешок с отрубями...
Более месяца Вавилов жил один на необитаемом острове, надеясь, что его заметят с проходящего мимо судна или пролетающего самолета. Так оно и случилось. В один из сентябрьских дней сигнальщики парохода «Сакко», следовавшего мимо Белухи, заметили человека на скале. Был шторм, и пароход не мог спустить шлюпку. И лишь 29 сентября летчик Черевичный посадил свой самолет у берега острова и принял полярного Робинзона на борт.
Это был первый человек, который дал свидетельство о героическом бое и гибели «А. Сибирякова». И до конца войны считалось, что, кроме него, никого из сибиряковцев нет в живых. А потом пришла весть: в районе Данцига советские воины освободили из концлагеря группу пленных, и среди них был командир «А. Сибирякова» Анатолий Качарава...
* * *
В феврале 1974 года судно «Крузенштерн», на котором я плаваю, зашло в черноморский порт Батуми. В первую же свободную минуту я заспешил в здание Грузинского морского пароходства. Начальник этого пароходства Анатолий Алексеевич Качарава — седой, постаревший, но все еще красивый моряк — поднялся мне навстречу, раскинув для объятий руки.
Мы посидели, поговорили о былом. Это была далеко не первая наша встреча после войны, и каких-то длинных рассказов здесь не было. Но, глядя на Анатолия Алексеевича, я снова вспомнил все, что знал от него же об «А. Сибирякове», о его экипаже, который пошел на верную [66] смерть, приняв бой с фашистским рейдером. И в который раз я подумал о несгибаемой силе советских людей — наших моряков-полярников, горячо любящих Родину и ненавидевших врага.
Фашистский рейдер встретил в районе острова Белуха отпор, ничего не добился, ни на сколько не приблизился к поставленной ему цели. Ценою своей гибели «А. Сибиряков» спас западный караван от грозившей ему опасности. Арктика получила предупреждение о том, что в Карском море рыскает враг.
Фашистская операция «Вундерланд» с самого начала терпела крах.
{1} См. М. И. Белов. Провал операции «Вундерланд». М., изд-во «Морской транспорт», 1962, с. 8–13.