Матиясевич А. М. В глубинах Балтики. 21 подводная победа. — М.: Яуза, Эксмо, 2007
Эсминцы в полярных льдахКак известно, впервые по Северному морскому пути прошел за одну навигацию с запада на восток в 1932 году ледокольный пароход «Сибиряков». В следующем году в этом же направлении прошел до островов Диомида в Беринговом проливе пароход «Челюскин». Капитаном этих пароходов был В. И. Воронин.
С востока на запад по Северному морскому пути в 1934 году прошел за одну навигацию ледокол «Литке» (капитан Н. М. Николаев). Затем этим же путем в 1935 году прошли пароходы «Сталинград» (капитан А. П. Мелехов) и «Анадырь» (капитан П. Г. Миловзоров).
Впервые доставили груз из Мурманска во Владивосток, пройдя Северным морским путем, пароходы «Искра» (капитан В. Ф. Федотов) и «Ванцетти» (капитан Г. П. Бютнер).
Памятен рейс парохода «Рабочий», доставившего под командованием капитана М. П. Панфилова груз из Ленинграда в бухту Амбарчик в устье реки Колымы и вернувшегося обратно в ту же навигацию.
Морская дорога по арктическим морям вдоль северных берегов нашей Родины уверенно осваивалась.
В газете «Известия» за 26 февраля 1937 года было опубликовано постановление ЦИКа: «Центральный Исполнительный Комитет Союза СССР постановляет: за настойчивость и преданность при выполнении важнейшего задания в северных морях наградить следующих работников Главного управления Северного морского пути и лиц рядового и начальствующего состава морских сил РККА...» — далее следовал большой список награжденных орденами и медалями моряков и подписи: «Председатель ЦИК Союза СССР М. Калинин. Секретарь ЦИК Союза СССР И. Акулов. Москва, Кремль, 25 февраля 1937 г.».
В списке лиц, награжденных орденом «Знак Почета», значилась и моя фамилия. В это время я был в Ленинграде. [42] Телефонные звонки и письменные поздравления, а главное, сам факт награждения прямо-таки опьяняли, и последние дни отпуска были сплошным праздником. Когда состоится вручение наград — никто сказать мне не мог, и по окончании отпуска я выехал в порт Николаев на Южном Буге. Там стоял пароход «Моссовет», на который я был назначен старшим помощником капитана.
Закончив погрузку угля для порта Оран на северном побережье Африки в Средиземном море, мы вышли в рейс. Когда прошли Очаков, радист принес на мостик радиограмму с приказом: «Зайти Одессу, старпому Матиясевичу подготовить дела сдаче, дальнейшие указания получит на месте». Стало как-то тревожно. В чем дело? За что меня снимают? Часа через три, когда отдали якорь на Одесском рейде, все разъяснилось: меня направляли в Москву для получения правительственной награды.
Быстро сдав дела временно назначенному старпому, я явился в отдел кадров Черноморского пароходства. Несмотря на то что пароход «Моссовет» принадлежал Балтийскому пароходству, в отделе кадров уже было выписано командировочное предписание и заготовлен билет для проезда в мягком вагоне скорого поезда Одесса-Москва. В Москве было забронировано место в гостинице. Большую группу лиц, награжденных орденами и медалями Советского Союза, пригласили на заседание Президиума ЦИК. 19 марта 1937 года, когда мы, минут за пять до точно назначенного времени начала заседания, собрались в Георгиевском зале Большого Кремлевского дворца, пришел секретарь Президиума и, обратившись к собравшимся, попросил не выражать очень страстно своих чувств, не жать и не трясти руку председателя, когда он будет вручать награды.
— Ведь вас много, а он один и уже немолод, и рука заболеть может от ваших сильных рукопожатий, — напутствовал нас товарищ Акулов. По первым двум рядам кресел, где разместились моряки, прошел веселый шумок. Не успел он стихнуть, как в зал вошли [43] члены Президиума во главе с Михаилом Ивановичем Калининым. Мы стоя приветствовали их громкими аплодисментами.
Товарищ Калинин мягким, спокойным голосом объявил повестку дня. Она состояла из трех вопросов. Два первых требовали обсуждения и принятия решения, третий вопрос — вручение правительственных наград.
— Есть ли какие-либо замечания по повестке дня? — спросил, обращаясь к членам Президиума, Михаил Иванович.
Кто-то сказал:
— Да, есть. Предлагаю третий вопрос решить первым, чтобы не томить товарищей.
— Ну, что же, согласен. Возражений нет? Принимается.
Тут же секретарь стал называть фамилии награжденных. Вручая награды, товарищ Калинин каждого поздравлял, говорил какие-нибудь пожелания и напутствия и пожимал руку. Все очень волновались, но руку Михаила Ивановича берегли.
Наконец очередь дошла до меня. Вручив мне орден и красивую красную коробочку с орденскими документами, на которой значилась тисненная золотом моя фамилия, Михаил Иванович поздравил меня, пожелал крепкого здоровья и новых больших успехов в работе и протянул мне руку. Поблагодарив за оказанную мне высокую честь, я пообещал работать так хорошо, чтобы еще не раз побывать в Кремлевском дворце.
В дальнейшем я получал правительственные награды, но встретиться с нашим «всесоюзным старостой», простым, обаятельным человеком Михаилом Ивановичем Калининым, мне, к большому сожалению, больше не пришлось. Тот день остался у меня в памяти на всю жизнь.
Несколько лет в печати не говорилось, за выполнение какого задания наградили орденами и медалями большую группу моряков. Затем все было «расшифровано». [44]
После успешных плаваний по Северному морскому пути торговых судов настало время проверить, смогут ли пройти этим же путем военные корабли.
Честь стать кораблями-первопроходцами выпала двум кораблям Краснознаменного Балтийского флота: эскадренным миноносцам «Сталин» (командир — капитан-лейтенант В. Н. Обухов, инженер-механик — военинженер 3 ранга В. К. Ольховиченко, комиссар — старший политрук Н. Н. Мильграм) и «Войков» (командир — капитан 3 ранга М. Г. Сухоруков, инженер-механик — военинженер 3 ранга В. Ф. Бурханов, комиссар — политрук П. Е. Смирнов).
Командиром отряда назначили капитана 1 ранга Петра Александровича Евдокимова. Технической частью подготовки кораблей к ледовому плаванию руководил военинженер 3 ранга А. И. Дубравин.
У военных моряков в то время не было опыта плавания в полярных морях, поэтому на каждый миноносец направили в качестве ледовых лоцманов опытнейших полярных капитанов торгового флота. С командиром Обуховым пошел П. Г. Миловзоров, а с Сухоруковым — Н. М. Николаев.
К предстоящему ответственному плаванию необходимо было всесторонне подготовиться. Корпуса миноносцев не рассчитывались для плавания в арктических льдах. Чтобы предохранить их от ударов о лед, военинженер А. И. Дубравин разработал специальную конструкцию. Часть корпуса миноносца обшили деревянными брусками, а в районе форштевня поверх них закрепили тонкие стальные листы. Как показала практика, эти специальные «шубы», как назвали такую обшивку, не раз спасали миноносцы при ударе о лед и во время ледового сжатия.
Для дальнего арктического похода военных кораблей потребовались значительные силы обеспечения.
Ледовую проводку поручили ледоколу «Литке» (капитан Ю. К. Хлебников, старший помощник капитана С. В. Гудин, помощник по политчасти И. П. Федоров, старший механик Ф. Ф. Лиходеев, начальник [45] радиостанции Е. Н. Гиршевич). На ледоколе находился и главный метеоролог-синоптик К. А. Радвиллович.
Вторым судном обеспечения стал пароход «Анадырь». Как и «Литке», он был ветераном арктических плаваний.
После рейса из Владивостока в Ленинград Северным морским путем капитан «Анадыря» П. Г. Миловзоров ушел в отпуск. На время плавания парохода в европейских водах в командование вступил старший помощник В. С. Рудных.
В начале июня 1936 года мне предложили перейти с парохода «Уссури», на котором я плавал уже год в порты Западной Европы и Средиземного моря, старшим помощником на «Анадырь». С Рудных я был знаком по работе на Дальнем Востоке и не прочь был поработать с ним на западе. Мы и не подозревали, что «Анадырь» в то время уже был включен в состав группы судов новой экспедиции в Арктику, и стали готовиться к рейсу в Гамбург и Ливерпуль.
Закончив бункеровку в Угольной гавани, перевели пароход к грузовому причалу. Здесь неожиданно на борт прибыл наш бывший начальник Северо-восточной полярной экспедиции Александр Павлович Бочек. Оказалось, что ЦУМОРФЛОТ назначил его на время ответственного плавания капитаном «Анадыря». Рудных снова стал старпомом, а я пошел в рейс вторым помощником капитана. Помощник по политчасти П. Ф. Борисов и старший механик П. М. Миронов остались на своих прежних должностях.
Обеспечение миноносцев топливом поручили небольшим танкерам «Лок-Батан» (капитан Г. Г. Кучеров) и «Майкоп» (капитан К. А. Зайцев).
Уголь для «Литке» и «Анадыря» должны были доставить с Дальнего Востока на трассу Северного морского пути пароходы «Ванцетти» (капитан Г. П. Бютнер) и «Искра» (капитан В. Ф. Федотов).
Начальником экспедиции назначили О. Ю. Шмидта, возглавлявшего в то время Главное управление Северного морского пути. [46]
Газета «Известия» направила в экспедицию своего спецкора М. Э. Зингера, а «Союзкинохроника» — кинооператора Марка Трояновского.
Пароход «Анадырь» был самым большим судном экспедиции. Мы приняли годовой запас продовольствия, зимнего обмундирования и прочего снабжения для личного состава всей экспедиции, а также снятое с миноносцев вооружение. Кроме того, во время похода мы должны были снабжать суда пресной водой, овощами и свежим мясом.
Перед отходом от причала Мурманского порта палуба «Анадыря» представляла собой настоящий Ноев ковчег. Двадцать коров, столько же крупных откормленных свиней, несколько баранов, куры в клетках. Сколоченные из досок стойла для скота, тюки с сеном, бочки с солеными помидорами, огурцами и квашеной капустой не оставили на палубе ни одного свободного сантиметра. Для прохода со спардека в носовые и кормовые помещения пришлось поставить мостки прямо по грузовым люкам. Мне кроме штурманских обязанностей, как второму помощнику капитана, ведающему грузовыми операциями, пришлось заняться этим «зверинцем». Отличными помощниками в уходе за животными были боцман К. Я. Якобсон, плотник Е. В. Михайлов и матрос Сергей Гаскевич.
Суда экспедиции выходили из разных портов, но к определенному сроку должны были прийти в назначенную точку встречи.
Миноносцы вышли из Кронштадта 2 июня 1936 года, прошли Беломорско-Балтийским каналом в Белое море и направились, как тогда говорили, «в точку В».
К месту встречи у полярной станции в проливе Маточкин Шар, разделяющем Новую Землю на две части, «Анадырь» пришел первым. «Литке» с начальником экспедиции О. Ю. Шмидтом, миноносцы и танкеры подошли 1 августа. Миноносцы пополнили запас топлива с танкеров, а с «Анадыря» получили свежие овощи. В тот же день «Литке» провел караван судов в Карское море. До острова Диксон прошли легко. [47] Отдельные скопления льда «Литке» преодолевал с ходу, за ним шел «Анадырь», расширяя проход, затем миноносцы и замыкающими — танкеры.
В бухте острова Диксон снова бункеровка всех судов экспедиции. «Анадырь» сходил в Енисейский залив и заполнил все свободные емкости отличной пресной водой.
По донесению летчика Матвея Ильича Козлова, невзломанный лед, плотно прижатый к берегу, был на всем протяжении от острова Скотт-Гансена до пролива Вилькицкого.
Действительно, всего несколько часов мы прошли на восток в разреженном льду, а дальше до самого горизонта простирался тяжелый неподвижный лед. Пришлось поставить ручки машинных телеграфов на «стоп» и пришвартоваться к кромке неподвижного льда. В нескольких милях к северу от нашего отряда стояла затертая льдами большая группа транспортов вместе с самыми мощными в то время ледоколами «Ермак» и «Ленин».
Август подходил к концу. Всем наскучила длительная вынужденная стоянка. Вначале несколько развлекали игра на ледяном поле в волейбол, хождение в гости с корабля на корабль, просмотр кинофильмов, игра в шахматы.
Военные моряки начали беспокоиться. Командиры то и дело задавали вопрос ледовым лоцманам:
— Долго ли придется еще стоять?
Павел Георгиевич Миловзоров, пользовавшийся наибольшим авторитетом как знаток капризов Арктики, неизменно отвечал:
— Терпенье, терпенье и еще раз терпенье. Вот подует нужный ветерок, отожмет лед от берегов, мы и проскочим.
— Ну а если не подует? Что тогда? Зимовка? А впрочем, лучше зазимовать и на будущий год пройти на восток, но только не возвращаться обратно на запад...
К нам на «Анадырь» тоже приходили и командиры, и краснофлотцы, и все разговоры шли только о ледовых походах и зимовках. Мы были уже искушенными [48] людьми в полярных плаваниях и зимовках, и нас слушали с большим интересом.
На «Анадырь» пришел начальник экспедиции О. Ю. Шмидт. Он внешне был спокоен, сел за шахматный столик. Случилось так, что капитан Александр Павлович Бочек не успел выйти сразу, чтобы встретить Шмидта, так как проводил урок английского языка, и Шмидта встретил я. Отто Юльевич предложил сыграть партию. Предложение было полной неожиданностью, но я не отказался от такой чести. Когда пришел Александр Павлович, партия была в разгаре. Шмидт играл рассеянно, было видно, что он думал совсем не о шахматах. Еще два хода, и Отто Юльевич признал себя побежденным. Александр Павлович предложил выпить по чашке кофе и увел Шмидта к себе в каюту.
Когда через некоторое время Бочек и Шмидт вышли на палубу, мне показалось, что лицо Отто Юльевича как-то посветлело. Прощаясь, он весело сказал мне:
— А с вами еще сядем за столик, и я отыграюсь.
В том, что в случае реванша придется проиграть мне, я не сомневался.
У Александра Павловича была любимая поговорка, которую он вспоминал всякий раз при задержке в пути: «Поехали жениться — не надо торопиться». Вот и теперь он ее произнес и добавил:
— А с Отто Юльевичем мы славно побеседовали. О том, чтобы возвратиться в Мурманск, не может быть и речи. Надо еще подождать. По моим наблюдениям, скоро придет ветер нужного нам направления.
На «Литке» главный синоптик К. А. Радвиллович колдовал с получаемыми от разных метеостанций сводками, но о прогнозе погоды говорил очень осторожно и неопределенно.
— Да, жду, должна наступить перемена погоды.
— А когда? Как скоро?
— Возможно и скоро. Вот подует ветерок, и ледовая обстановка изменится...
В спорах о вынужденной стоянке разыгрывались страсти. [49]
— Что мы — парусные корабли, которым без ветра нет движения? На что же тогда ледоколы? Стоим без дела, только харч зря переводим!
«Перевод харча» нам был особенно заметен: за месяц на палубе «Анадыря» стало свободнее. Закололи восемь коров и одну свинью. В рационе питания всегда было свежее мясо.
Военным морякам, в особенности краснофлотцам, служившим «по первому году», была непонятна тактика плавания во льдах Арктики и возможности ледоколов. Ледовые лоцманы Миловзоров, Николаев и комиссары кораблей провели с молодыми моряками беседы.
Наконец 1 сентября, на рассвете, потянул слабый ост-норд-ост и постепенно стал набирать силу. К полудню сила ветра достигла шести баллов. Лед пришел в движение. Появились темные полоски чистой воды, и лед начал отходить от берега. Снова зазвенели машинные телеграфы. На «Литке» подняли сигнал «Приготовиться к движению». Но вот вопрос — какой выбрать путь? Лед отжимало от берега и выносило ветром из архипелага Норденшельда. А в районе обычной трассы, где стояли группа транспортов и ледоколы, сжатие усилилось; и их понесло на норд-вест. Капитан «Литке» Хлебников провел радиосовещание. Капитаны поддержали его предложение, и Хлебников повел караван по образовавшейся прибрежной прогалине чистой воды.
Единственным широким проходом между многочисленными островами архипелага Норденшельда был пролив Матисена, но по нему еще ни разу не проходили большие суда. На карте было показано всего несколько глубин на большом расстоянии одна от другой. На «Анадыре» к планширю фальшборта правого борта, у самого полубака, прикрепили лотовую площадку. На других судах также приготовились к измерению глубины моря ручным лотом. Шли переменными ходами, непрерывно измеряя глубину. Ледяная вода жгла руки матросам. Лотовых меняли каждые пятнадцать минут. Узкие перемычки годовалого, сильно [50] вытаявшего льда проходили легко. Иногда стопорили машины, так как по цвету воды можно было ожидать, что впереди по курсу малые глубины. Но это были ложные тревоги, глубины оказывались достаточными для прохода наших судов.
Караван благополучно прошел проливом Матисена среди островов архипелага Норденшельда. Мы сделали стремительный бросок на восток, а транспорты с ледоколами продолжали дрейфовать в тяжелом льду.
На подходе к проливу Вилькицкого лед стал мощнее. 5 сентября, медленно продвигаясь в сплошном битом льду, вошли в пролив и попали в полосу льда, дрейфовавшего вдоль южного берега к мысу Челюскина. Вскоре все суда так зажало, что работа машинами стала бесполезна да и небезопасна. Винты ежеминутно заклинивались в сплошной ледяной массе. Напиравшие льды разворачивали суда как скорлупки.
Миноносец «Сталин» несло лагом, а «Анадырь» — кормой вперед. Такое положение по отношению к движению льда было крайне опасно. Лед напирал все сильнее, и миноносец начал крениться, трещали и лопались бруски защитной «шубы».
— Подрывную партию на лед! — скомандовал командир корабля Обухов. Инженер Дубравин спустился на лед вместе с подрывниками и указал место, куда закладывать взрывчатку. Скоро высоко в воздух взлетели куски льда, напиравшая льдина треснула, и корабль выравнялся.
Под кормой «Анадыря» пришлось подрывать лед нам вместе с плотником Егором Михайловым. Взрывы оказались удачными, руль и винт были освобождены.
Вокруг всех судов то и дело гремели взрывы, фонтаны воды и ледяной каши белыми столбами подымались вверх. День был ясный, солнечный. Кажется, Марку Трояновскому повезло, он сделал много эффектных снимков. А взрывы не только спасали корабли от ледовых, объятий, но и явились салютом полярной станции на самой северной точке Евразии — мысе [51] Челюскин, к которому несло нас вместе со льдом со скоростью около трех миль в час.
Когда затих грохот взрывов, мы услышали шум самолета. С востока быстро приближалась черная точка. Летчик Василий Сергеевич Молоков низко пролетел над караваном, качнул крыльями и передал по радио, что в нескольких милях к северу лед значительно реже. Суда отсалютовали ему гудками.
Внезапно нажим льда прекратился. Льды как бы расступились в стороны. Стало возможно работать винтами. «Литке» удалось быстро развернуться на курс, указанный Молоковым. А узким миноносцам никак не удавалось развернуться и начать движение. «Литке» сумел подойти к «Войкову» и взять его на короткий буксир. «Анадырь» пробился к «Сталину» и тоже подал буксир.
Прошло около часа, и мы попали в полосу разреженного льда, медленно дрейфовавшего на восток. Отдали буксиры, и миноносцы пошли самостоятельно, держа в кильватер за своими лидерами.
Мыс Челюскин остался далеко к югу. Уже темнело, но домики полярной станции четко вырисовывались на берегу, припорошенном свежим снежком.
На судах включили ходовые огни. Полярники заметили их и, приветствуя нас, зажгли на берегу яркий белый огонь. Начальник экспедиции О. Ю. Шмидт передал по радио привет от моряков и сообщил, что пароход со сменой скоро придет.
Вечером 6 сентября вышли в море Лаптевых. Лед был разрежен, но в темное время суток пришлось идти малым ходом, чтобы не напороться на какую-нибудь предательскую льдину. А утром навалился туман. За «Литке» шел «Сталин», за ним «Анадырь» и «Войков».
Неожиданно «Литке» встретил тяжелую льдину и остановился. «Сталин» шел на близком расстоянии и, чтобы не врезаться в корму ледокола, дал задний ход, одновременно подав сигнал свистком. Мы тотчас дали полный ход назад. Но у «Анадыря» инерция больше, чем у легкого миноносца, и, чтобы его не протаранить, Бочек скомандовал: «Лево на борт!» Миноносец [52] не пострадал, но наш пароход скулой левого борта ударился о тяжелую льдину. В трюме появилась пробоина. Вода стала поступать в трюм, загруженный мешками с мукой и гречневой крупой. При составлении плана погрузки мы учитывали возможность повреждения корпуса в самом уязвимом при ударе о лед трюме № 1, поэтому и приняли в этот трюм груз, который сравнительно легко и быстро можно поднять на палубу и который меньше других грузов боится воды. Такая загрузка себя оправдала. Подмокло лишь несколько десятков мешков с мукой. После просушки она была вполне пригодна в пищу.
С помощью военных моряков мы быстро добрались до места повреждения. Наши механики и водолазы надежно заварили трещины в шпангоутах, а на обшивку корпуса поставили небольшую заплатку. Боцман Якобсон вместе с плотником Михайловым работали умело и быстро. Они поставили со стороны трюма цементный ящик, закрепив его к шпангоутам. Корпус парохода в районе повреждения стал крепче, чем был до этого.
Пока мы возились с заделкой пробоины, туман рассеялся. «Литке» повел колонну полным ходом, лавируя среди обломков ледяных полей и отдельно плавающих льдин.
Как и намечалось планом, пароходы с углем «Искра» и «Ванцетти» с помощью ледокола «Красин» прошли с Дальнего Востока, и мы встретились с ними в море Лаптевых. «Литке» и «Анадырь» до отказа загрузили углем бункера и взяли несколько тонн на палубу. Во время бункеровки все суда лежали в дрейфе в разреженном льду. Из Тикси на гидросамолете прилетел Иван Иванович Черевичный. Он мастерски посадил свою летающую лодку на озерцо чистой воды, пришвартовал ее к льдине, у которой стоял миноносец «Сталин», и поднялся на борт. Черевичный сообщил свежие данные о состоянии льдов на восток до Колымы. Правда, оттуда только что пришли пароходы-снабженцы, но обстановка могла и измениться. Черевичный вскоре улетел на базу. «Литке» повел «Искру» [53] и «Ванцетти» через тяжелую перемычку льда к проливу Вилькицкого. На юг, к проливу Дмитрия Лаптева, лед был разрежен, во главе колонны пошел «Анадырь», миноносцы держали в кильватер.
По мере приближения к проливу, льда становилось все меньше и меньше, и наконец мы пошли по чистой воде. Это сказывалось влияние вод реки Лены. При подходе к проливу лидерство передали миноносцу «Сталин», как кораблю с наименьшей осадкой и лучше оснащенному навигационной техникой. «Литке» нагнал нас в проливе и, когда район мелководья остался позади, стал во главе каравана. Изредка попадались отдельные льдины, а слева по борту в двух-трех милях простиралась кромка сплошного крепкого льда. Шли полным ходом.
16 сентября прошли мимо мрачных Медвежьих островов. Далее снова ледовое плавание. Непрерывно звенели машинные телеграфы: малый ход, стоп, полный назад, полный вперед, снова стоп... Айонское скопление льда дало о себе знать. Приближался мыс Шелагский. Здесь зачастую бывало трудно пробиться, но на этот раз льды отступили, и мы быстро проскочили на восток.
18 сентября нас встретил ледокол «Красин», его молодежно-комсомольский экипаж возглавляли капитан М. П. Белоусов и старпом М. В. Готский — молодые дальневосточники. Во льду они работали хорошо, уверенно. Начальник экспедиции О. Ю. Шмидт временно перешел на ледокол, и «Красин» повел колонну на восток.
В это время получили сообщение летавшего на разведку летчика Михаила Николаевича Каминского, что в проливе Лонга поля многолетнего льда, но есть полынья с мелкобитым льдом. «Красин» пошел по пути, указанному Каминским.
Ночью 19 сентября на «Анадыре» получили радиограмму с «Искры» и «Ванцетти». Капитаны судов сообщали, что ледоколы «Ермак» и «Ленин» провели свой караван в море Лаптевых, а затем вывели их в Карское море. Воспользовавшись полученными от [54] нас сведениями, они следуют на запад архипелагом Норденшельда. Мы были рады успешному движению наших снабженцев на запад и послали им ответную радиограмму с пожеланием благополучного завершения рейса.
Но вот и пролив Лонга. 20 сентября «Красин» провел караван через скопление льда в самой узкой части пролива. Впереди чистая вода. Полный ход!
22 сентября 1936 года, впервые в истории мореплавания, военные корабли прошли Северным морским путем из Баренцева моря в море Беринга, обогнув мыс Дежнева.
Через два дня в бухте Эмма, одной из красивейших бухт на юге Чукотского полуострова в Беринговом море (впоследствии ее назвали Комсомольской), суда экспедиции отдали якоря. Здесь заканчивалась работа парохода «Анадырь» по участию в проводке и обеспечению военных кораблей в арктическом походе. К борту парохода по очереди подходили миноносцы. Старпом В. С. Рудных, используя мощные грузовые стрелы, поднимал из трюма «Анадыря» торпедные аппараты, снятые с миноносцев перед ледовым походом, а военные моряки, когда аппараты, раскачиваясь на талях стрелы, повисали над палубой миноносца, принимали их и устанавливали на штатное место. Такую же операцию выполнил и я с артиллерийским вооружением миноносцев.
Когда минеры и артиллеристы привели свое оружие в полную боевую готовность, командир отряда капитан 1 ранга П. А. Евдокимов и начальник экспедиции О. Ю. Шмидт дали «добро» произвести прострелку орудий.
Миноносцы отошли подальше от судов, стоявших в бухте, и вскоре высокие красивые горы бухты повторили многократным эхом гром артиллерийского залпа.
Дальше на юг в порты назначения суда экспедиции пошли самостоятельно. За время перехода по арктической ледовой трассе забыли о качке, а теперь всем судам пришлось крепко поштормовать. Крен у миноносцев, [55] как рассказали мне уже во Владивостоке военные моряки, доходил до 40 градусов. Тихий океан устроил им славное крещение. Но балтийцы не подкачали, справились с океанской стихией, вошли в Охотское море, пересекли его прямиком к мысу Елизаветы и через Татарский пролив прошли в бухту Де-Кастри, где их встретили корабли Тихоокеанского флота.
17 октября 1936 года эскадренные миноносцы Краснознаменного Балтийского флота «Сталин» и «Войков» пришли во Владивосток. Задание партии и правительства было выполнено.