1925 год
Купил в киоске журнал "Радиолюбитель". Прочитал с захватывающим интересом. Меня всегда интересовали книжки, где описывались различные электрические устройства. Но здесь появилось неистребимое желание сделать приёмник и услышать...Пришлось содрать проводку от звонка в коридоре, смыть несколько старых фотопластинок, долго собирать станиоль... Самое трудное было сплавить кристалл для детектора. Но наконец приёмник готов. Я прикладываю к уху трубку от старого телефона фирмы "Эриксон и Ко". Шевелю проволочкой на детекторе, слышны шорохи, потрескивания и наконец чёткая дробь сигналов азбуки Морзе , как я позже узнал это работала искровая радиостанция Ленинградского порта. Позывные RDB и таинственная дробь азбуки для меня стали такими привлекательными , что я не мог от них оторваться, пытаясь записать хотя бы одну-две буквы. Но куда там; радисты береговой станции были отменные и скорость 120 знаков в минуту оказалась для меня посильной только , когда я записался в кружок по изучению азбуки Морзе, что организовала СКВ ОДР на Мойке. Руководителем кружка был один из радистов RDB ( Александр Ефремович Войтович-прим. М.К.) и мы у него научились чёткой красивой передаче на ключе и принимали 120 знаков на карандаш. Товарищами моими по кружку были: Борис Харитонович, Авраменков и другие... Накопив опыт сооружения ламповых приёмников , я построил 0-V-2 на короткие волны с верньерным устройством системы В.Ходова ( с фибровым диском и резинкой на оси нониусной ручки).
Получил позывной RK-1618 (1928 год) Меня уже допустили к самостоятельному ночному дежурству на коллективной радиостанции EU3KAC. Купив пачку печенья "Мария" и налив графин воды я приступил к дежурству. Место расположения EU3KAC было плохое, на верхнем этаже Дворца труда. Днём там вообще ничего кроме помех, вероятно, не было слышно. Но ночью эфир был довольно чист и можно было кое-что услышать. Я дал CQ... Слышу меня зовёт дальняя станция; сигналы совсем слабые "EU3KAC de XEU3BG ( ? не точно) . Моей радости не было предела. Дождавшись конца вызова я "как учили в школе" начал выстукивать : "XEU3BG de EU3KAC= ge dr om=qrk r5 tone fb t8= pse qra? my qra leningrad" и т.д. К моему огорчению корреспондент мой больше не ответил. Позднее меня "проработали" на собрании секции за то, что я сразу не узнал своего старшего ОМа Женю Андреева, который перед этим незадолго уехал в Среднюю Азию в экспедицию. Меня это очень огорчило. Только сейчас, кажется мне, что вина моя была невелика . Что мог сделать начинающий паренёк? Ведь тут вся нервная система была мобилизована на правильное проведение сеанса связи; мог и забыть кое что...А вот Женя вёл себя не педагогично...
Мы "молодые" поклонялись и восхищались "стариками": чёткий бисер Лёвы Гаухмана (EU3AS); классический стиль работы Володи Доброжанского( EU3AJ); строгая передача EU3CF( Ходов); лихой почерк EU3BN( Стромилов).EU3BN особенно вызывал у нас восхищение. Мы- это EU3DB, 3DG, 3DD, и т.п.
Начало 1929 года. На Мойке, там где сейчас институт Связи им. Бонч-Бруевича, на самом верху заседает комиссия по приёму экзаменов от желающих получить разрешение на индивидуальный передатчик. Меня экзаменует строгий экзаменатор в очках - Володя Доброжанский. Как сейчас помню , я должен был нарисовать трёхточечную схему передатчика и ещё ответить на несколько вопросов. Ура! Я уже настоящий коротковолновик . Мой позывной EU3DD !!!
Прошло с тех пор 47 лет. Передо мной лежит пачка QSL. Разбираю её и в памяти оживают те годы. Передатчик у меня был построен по типовой конструкции, что была описана в журнале "Радиолюбитель" - пуш-пул с самовозбуждением на двух лампах УТ-5, но корреспонденты давали Т3, Т4. Вот QSL : AU7BG, YL2G, ON3HQ, SM7RV, SP3MB, EU3AN ( Кандалакша), G5CM, OH2PG, DE1123(Берлин), EU4BB, EU3CN, AU-RK-651(Ташкент), EU3CF, W2ALU, F8RKL, F8GDH, XEU3CN ( л\к Ленин, Архангельск), RPX( Земля Франца Иосифа) и другие.
Нам разрешили перенести EU3KAC в здание яхт-клуба , что на Каменном острове против Елагинской стрелки. Трамвай далеко, местных установок мало. Эфир должен быть кристально чистым. Вася Ходов где-то достал ломовую лошадь с большой телегой, на которую легко уместилось всё имущество EU3KAC. По булыжной мостовой через мост лейтенанта Шмидта, через Васильевский остров, Петроградскую сторону, Каменный остров- часть пешком , а часть восседая на телеге мы благополучно перебазировались в яхт-клуб.Мачт не было. Натянули однопроводную "американку" на флагшток и столб. Установив наш передатчик и приёмник , мы с замиранием сердца дали CQ... Результаты превзошли все ожидания....
Я в то время уже работал электромонтёром на заводе "Вулкан". После работы , пообедав где-нибудь в столовке, а то и не обедая , запасшись пачкой печенья, ехал в яхт-клуб и там незаметно пролетала большая часть ночи.Что там только не было ! Особенно "крупные" DX "ловились" на рассвете... Поспав 3-4 часа на диване, я снова ехал на завод.
Весна 1930 года. На собрании LSKW рассматриваются кандидатуры для командирования в " Союззолото". Многочисленные прииски Союззолота , удалённые от основных дорог работают без связи. Ранее в Иркутск уехал для организации радиосвязи старый коротковолновик В.И.Ванеев. Он то и дал запрос в LSKW о командировании добровольцев. В.Ходов готовился для работы в какой-то очень важной экспедиции, которую организовывал Арктический институт ( кажется тогда ещё был не институт, а комиссия).
Я в это время работал оператором на мощной электродуговой медеплавильной печи на заводе "Вулкан". Медеплавильный цех постоянно был наполнен едким чадом горелой меди, копотью печей "Мечта", жаром печей и холодом сквозняков. После 6-ти часового рабочего дня , ещё много часов из легких и носоглотки отхаркивалась чёрная пыль. У меня обнаружились туберкулёзные явления в железах и меня взяли на учёт в диспансер.В семье тяжело болела туберкулёзом 18-ти летняя сестра Таня. Я подал заявление о желании поехать в Союззолото.
В Иркутске меня встретил Владимир Иванович Ванеев. В гостинице "Красная звезда" меня поселили в отдельный номер. Мастерские по изготовлению радиоаппаратуры Союззолота располагались в подвале какого-то каменного здания за речкой Ушаковкой. Днём мы неустанно трудились в мастерской. Вечером с В.И.Ванеевым гуляли по Иркутску. Пили кефир, ели мороженное.
Не ожидая окончания изготовления серийных передатчиков я набрал деталей, приборов, двигатель Л-2 , генератор "Маркони" 500 Герц и ПН-10, аккумуляторы, приёмник 0-V-2 с корзиночными катушками ( тип не помню). Всё это запаковал в ящики , погрузили в багажный вагон и поездом отправился на станцию Большой Невер. Там погрузили на грузовой автомобиль "Бюссинг" и повезли на север. От В.И. Ванеева я получил задание наладить радиосвязь между прииском "Тырканда" и центром Алданского золотопромышленного района пос. Незаметный (ныне г.Алдан), а также с Иркутском. Автомагистраль в 1930 году от станции Большой Невер была доведена до п . Чульман. Далее пришлось везти мои ящики на двух конских повозках. Во время перегрузки в Чульмане я пошёл на речку и внимательно поглядев , на дне увидел блёстки "золота". Я долго их собирал , но на поверку вышло, что это не золото, а "обманка"-слюда.
На лошадях до Незаметного мы ехали несколько дней, останавливаясь на ночлег в постоялых домах-зимовьях. В Незаметном меня снова погрузили в автомашину и довезли до посёлка Томмот на берегу р.Алдан. Здесь готовилась к отправке в Тырканду группа работников во главе с начальником Приискового управления Вольдемаром Петровичем Бертиным и груз продовольствия. Нас погрузили на плашкоут ( небольшая плоскодонная баржа) и оттолкнувшись от берега поплыли вниз по течению до пристани Учено (?) мы плыли несколько дней. Стоял июль. Вода была тёплая, мы купались , плавая вокруг плашкоута. Однажды вдвоём мы решили доплыть до берега. Когда мы вышли на берег, то увидели что наш плашкоут отнесло далеко-далеко. Бросились бежать по берегу. Куда там! Берег каменный, в воздухе мошка и комары, а течение быстрое... Пришлось снова заходить в воду и плыть в догонку за плашкоутом. Хорошо, что товарищи догадались выслать нам навстречу лодку.
Река Алдан изумительно красива. То один, то другой берег подступает к воде отвесными скалами и "столбами". Вода прозрачная. Особенно яркими красками играют берега летом в солнечную погоду. Попадались нам рыбаки, которые ловили громадных тайменей. В береговых озёрах полно уток. В лесу растут всевозможные ягоды. Встречается даже дикий виноград.
От пристани "Угено" до прииска Светлый, что расположился у слияния рек Малая и Большая Тырканда, вела только тропа (120 км). Мне пришлось все ящики перепаковать так, чтобы вес каждого не превышал 3-х пудов. Пришлось на части разобрать двигатель.Ящики с одной и другой стороны лошади должны быть симметричны по весу. Вереница из 30 лошадей отправилась по таёжной тропе. Я ехал верхом... Ночевали у костров. Весь переход сделали за три дня.Вот я и в Тырканде. Вокруг сопки высотой до 400 метров. По берегу разбросаны деревянные бараки. "Техника" на уровне керосиновой лампы. И железной печки.
Для радиостанции выбрал площадку на возвышенности вблизи посёлка так, чтобы в направлении радиосвязи не было препятствий в виде сопок и тайги.
Поставили две мачты метров по 20.Построили дом, в котором разместились помещения аппаратной, агрегатной и жилой комнаты. Мне был присвоен позывной SZ1, что означало "Союззолото первый". Проезжая через Незаметный, я договорился со старшим радистом радиостанции RTH, тов. Корейшей, что работать буду на 35 метров и запасная волна 70 метров. Оказалось , что на расстоянии 400 км волна 35 метров "не проходит". Я несколько дней после того, как закончили строительство и монтаж радиостанции, тщетно вызывал RTH. Неизменно RTH заявлял : " вас гухор ". Каждый день на рацию приходил начальник приискового управления Бертин и авторитет мой начал падать. Наконец RTH догадался: " на 35 вас гухор, слушаю 70 ". Мгновенно перестроил свой пуш-пул на 70 и облегчённо вздохнул, когда RTH заявил: " вас QRK r10"
Передатчик я собрал на двух ГТ-5 пуш-пул , питание от генератора 500 Герц, через повышающий трансформатор со средней точкой. Такая схема давала довольно приятный тон (т4). Эфир в то время в Якутии был удивительно пустой. Днём слышна работа Якутска (RTO),Булуна, Незаметного(RTH) (все минсвязи). Да, Хабаровск : телеграф и вещание на 70 метров. С наступлением темноты эфир заполнялся DX-сами. На любительских диапазонах много японцев, Филиппины, американцы. Хорошо слышны вещательные станции Японии, Манила, Сайгон. Московское вещание проходилло только к концу ночи... и то QRK r3. В свободное время я перестраивался на 40 метров и давал "CQ de XEU3DD". Слышно меня было хорошо и я постоянно связывался с интересными DX. Однажды я связался с XEU3CF. Очень хотелось установить постоянную связь с ним, но почему-то больше связь установить не удалось.
Конфуз получился у меня с В.Е.Кругловым. Однажды летом я установил связь с XEU2BV. Оказалось , что он находится в устье реки Анадырь. Он попросил меня принять msg для передачи в Москву, я с радостью согласился. Принял у него на первый раз несколько msg Но...Я не знал как обрабатываются проходящие сообщения. Был я в то время достаточно наивным, пунктуальным мальчишкой. Я решил посоветоваться с Бертиным, которого считал непререкаемым авторитетом. Он мне сказал: " отнеси эти сообщения за мой счёт". Я очень огорчился. Передал сообщения как исходящие из Тырканды за свой счёт, т.к. не посчитал возможным "грабить" начальника. И больше явиться на связь к Владимиру Емельяновичу не рискнул...
Я проработал в Тырканде с июля 1932 по октябрь 1933. Постепенно эфир Якутии начал заполняться. Появились ещё и мои коллеги по Соэюззолоту. Особенно мне полюбился SZ6- Андрюша Гупенец, который работал из прииска Калар( где-то около Могочи). Радист виртуоз, хороший техник... Мы с ним почти ежедневно перекидывались новостями... Пока не пришло предупреждение от какой-то контрольной станции, которая появилась к 1933 году и в Якутии.Пришлось"трепатню" сократить. Андрюша Гупенец глупо погиб. Во время переезда из Калара на Незаметный. Так лично я его и не увидел. В 1933 году появился центр связи Союззолота, который возглавил Васильев.Меня сменил в Тырканде Г.Добровольский. После Тырканды я ни с кем из них не встречался.
Климат в Тырканде , которая расположена на северных отрогах Станового хребта, резко континентальный. Вечная мерзлота с деятельным слоем до 1 метра( под мхом полметра). Воздух летом +35 , а ночью 0 -7. Зимой морозы достигали -65 градусов. Речки промерзают до дна. Весной рыба идёт вверх метать икру, а осенью "скатывается" обратно.
Я увлекался охотой и рыбной ловлей. Рыбу я ловил, перегораживая речку сплошным забором - "заездком" с воротами, в которые вставлялась "морда" из ивовых прутьев.Попадало осенью много хариуса и даже таймени. Охотился я осенью на зайцев, которых было много в окрестных сопках. Зимой на белых куропаток, а весной на перелётных уток. Особенно интересна охота на куропаток. Но для этой охоты мне пришлось приобрести широченные лыжи подбитые камусом ( лошадиной шкурой ворсом назад). Дело в том, что зимой там совсем не было ветров. Снег лежал пушистой периной толщиной до 1 метра и без лыж нельзя было пройти и 100 метров.Первое время я охотился с мелкокалиберной винтовкой "Винчестер", которую мне подарил Вася Ходов. Это была 10 зарядная "элегантная" вещь. Но у неё было два недостатка: 1) патронник был сильно разъеден ржавчиной. При выстреле гильза раздувалась, плотно заклинивалась в патроннике и после каждого выстрела приходилось стреляную гильзу выбивать шомполом;2) на сильном морозе курок "ходил пешком" не разбивая капсюль; это давало частые осечки. У одного из отъезжавших "на Большую землю" охотников я купил двустволку 12 калибра "GEKO" и тогда сделался заправским охотником.
Однажды я охотился на куропаток. Табун штук 20 перелетел через речку и расселся на другом берегу. Я скатился на лыжах вниз с крутого берега и попал в "наледь", скрытую под снегом. Унты промокли, а мороз был градусов 50-55. Пока я бежал до дому полтора километра, ноги мои отмёрзли. Пришлось оттаивать в воде, кожа почернела, ногти потом сошли, но пальцы не отвалились... На уток я охотился из "скрада"- шалаша устроенного на берегу речки, где образовалось озерко талой воды.
В Тырканде я два раза болел цингой, причём в довольно сильной форме. В то время медицина ещё не открыла витамин С. Лечили "лимонной кислотой" в порошке.Те кто заболевал зимой, к весне умирали. К моему счастью я заболевал в 1931 и в 1932 годах в мае. Ноги раздувались, становились синими, чёрными, зубы все шатались. Выздоровление наступало очень быстро( в течение недели) как только я съедал большое количество зеленцов голубики, появляющихся на кустах около моей радиостанции в начале лета.
Я, двадцатилетний мальчишка познакомился в Тырканде с настоящими Джеклондоновскими золотоискателями. Любители выпить(спирту) суровые мужики были прямолинейными, честными людьми. Правда попадались и всякого рода проходимцы. Женщин было много меньше, чем мужчин и это налагало своеобразие на весь быт удалённого на 400 км от ближайшего "центра" посёлка. Мне пришлось развивать не только радиосвязь с внешним миром. Поставили телефонный коммутатор на 10 номеров для связи внутри посёлка. Соорудили целую сеть телефонной связи из печной проволоки. Для экономии проволоки сделал сеть однопроводной. В качестве второго провода использовал землю, но с наступлением зимы мои телефоны замолчали. Тут я впервые обнаружил , что электропроводность земли в мёрзлом состоянии резко ухудшается.По столбам и домам потянули два провода "радиофикации". В рабочих бараках подключили наушники, а на радиостанции, когда не было телеграфной связи, я включал вещание Хабаровска и через усилитель на двух УТ-5 давал его по всему посёлку. Однажды летом во время грозы молния ударила прямо в телефонную линию в месте, где она переваливалась через сопку. Провода испарились на участке около 200 метров.Разряд перекинулся на линию радиофикации, а далее, через наушники висящие в изголовьях коек, даже на людей. У двух человек след разряда был заметен на коже в виде извивающейся, расходящейся линии от головы по туловищу. К счастью смертельного исхода не было. Коммутатор, который был установлен в конторе прииска на расстоянии двух км от места попадания молнии , разнесло в щепки. Вообще я часто наблюдал образование больших разрядов на проводах антенны в грозовую погоду. Когда антенна была отключена от вводного изолятора, на каркас передатчика тянулась тощая голубая искра (дуга) длиной до 10 см.Приходилось антенну опускать на землю, чтобы избежать неприятного явления.
К третьему году своего пребывания я сделал "передвижку", обучил одного парня азбуке Морзе и организовал выносную радиостанцию на пристани Угено. Хоть мой радист был сырой, но связь проходила довольно уверенно. Учитывая опыт связи с Незаметным ,я выбрал диапазон , где-то около 100 метров ( расстояние 100км).
В 1933 году геологи обнаружили новое месторождение рассыпного золота в 20 км выше по реке Большая Тырканда. Через тайгу туда пришлось также протянуть провод, но уже настоящий, телеграфный. Но связь шла очень плохо до тех пор пока не сделал заземление в талики на дне реки ( для двухпроводной линии не хватало провода).
Выехал я из Тырканды в октябре 1933 года. Мороз уже доходил до минус 50. Сначала ехали на оленях по зимнику на речках и перевалам через сопки. Ночевали в зимовьях - рубленных избушках, где были сделаны нары, потолок засыпан землёй ( крыши не было). Около железной печки лежала вязанка дров , заготовленная предыдущими путниками. Я вёз с собой передвижку и с каждого зимовья связывался с Тыркандой, проверяя прохождение по диапазону на различных расстояниях.В Ленинград вернулся благополучно в ноябре 1933 года.
В Ленинграде летом 1934 года я получил новое свидетельство на право работать индивидуальным передатчиком с позывным U1BQ, но воспользоваться этим позывным не довелось, т.к. поехал на Диксон.
В начале 1934 года В.В.Ходов предложил мне поехать на о.Диксон, участвовать в строительстве первого арктического радиоцентра. После недолгих раздумий я с радостью согласился.
Мне была поручена работа по комплектованию оборудования и материалов в Ленинграде. Передатчики "Норд-2000" ,"Диксон", "Садко", " Норд-К" конструировались и изготовлялись в ОРЛ, куда я, как представитель начальника строительства(В.В.Ходов) , имел неограниченный доступ. Поскольку первое время дел по снабжению было мало, я принимал участие и в конструировании. В частности разработал конструкцию блока питания задающих каскадов "Норд-2000". В ОРЛ работал цвет ленинградских коротковолновиков : Гаухман, Доброжанский, Стромилов, Харитонович и др.
Приближалось лето-время отъезда. В Ленинграде один за другим грузились пульмановские вагоны и с сопровождающими полярниками отправлялись в Архангельск. Ежедневно в 23-00 я отправлялся на Московский вокзал и в ящик почтового вагона "Красной стрелы" опускал конверт с рапортом о проделанной за день работе на имя В.В.Ходова. Наконец пришло время и моего отъезда.Архангельск представился мне гудками пароходов, сутолокой причалов, горами досок, деревянными мостовыми в городе.Стояла жаркая погода, можно было даже загорать , а любителям даже купаться. Пароход " М. Томский" вместил в свои трюмы все наши Архангельские грузы. Строительные материалы шли через Игарку. Впервые в жизни плыву по настоящему морю , сначала Баренцево, а затем Карское. Заходим зачем-то в бухту Варнека( на Вайгаче). Насколько я помню , море было чисто от льда.Через несколько дней мы увидели на горизонте тонкую спицу 120- метровой мачты о. Диксон.
Основная задача была построить передающий центр на мысе Кречатник - это на морской стороне о. Диксон. А пароход хотел разгрузиться обязательно в бухте Дикси. Бухта Дикси- замечательное творение природы. Закрытая от всех ветров и дрейфа льдов, достаточно глубокая для крупных кораблей - бухта Диксон является естесственной гаванью в Карском море. А нам выгружаться в этой бухте было крайне не выгодно. Пришлось бы по тундре перетаскивать грузы через весь остров.( 4 км) Было принято решение перебросить грузы водным путём. К борту парохода подогнали деревянную речную баржу и на неё выгрузили все грузы передающего центра. Синоптики предсказали, что западных ветров не ожидается и небольшой буксирчик оттащил баржу на западную оконечность о.Диксон . Причалил к берегу в закрытой со всех сторон, кроме запада ,бухточке. Сразу же начали выгрузку, но наступила ночь, буксирчик ушёл. Выгрузку пришлось прекратить , т.к. люди умаялись за день и заснули тут-же на барже. Разбудил нас ночью скрип и подрагивание корпуса баржи. Разыгрался западный ветер, который гнал в нашу бухточку громадные волны. Наша баржа начала тереться о прибрежные камни и вскоре в трюмах показалась вода. Баржа села на дно , заполнившись почти до краёв водой. Тут и ветер затих. В затопленых трюмах были трансформаторы, двигатели, мебель, быстродействующая аппаратура, части и шкафы передатчиков...Люди работали всю ночь, таскали, кидали на берег всё что было можно,но тяжёлые ящики остались в трюме и всё покрыла морская вода. На следующий день прибыли водолазы.
Спустились водолазы в баржу, цепляли там один ящик тросом, а мы лебёдкой по наклонным доскам вытаскивали его на "свет божий". Из всех щелей ящика лилась вода, мы его кантовали на берег , а водолазы цепляли другой ящик и так несколько дней. К нашему счастью западных ветров больше не было. Водолазы заделали пробоину. Буксир откачал воду и нашу баржу увели обратно.На берегу лежали штабеля ящиков, которые немедля надо было распаковывать и принимать меры к спасению подмоченной аппаратуры и машин.
Дома ещё не были готовы, хотя строители работали не щадя сил и времени. Начали разборку в холодном сарае. Моя бригада в составе: Б.Харитонович, Н.Златоверховников, М. Жуков распаковывали ящики с радиоаппаратурой. Аппаратуру проливали пресной водой, а затем поскольку сушить было негде , погружали в бочки с керосином.Особенно хлопотно было с высоковольтной аппаратурой. Анодные трансформаторы пришлось перематывать. Но и перемотанные сухим проводом они пробивались. Оказалось, что пресшпан тоже выкупался и даже высушенный совершенно потерял изолирующие свойства. Пришлось делать баки и трансформаторы погружать в масло.
Бригада Л.Старова собирала и ставила радиомачты 65 метров и 35 метров. Механики ( Скубков, Юмберг, Толстопятов, Филипов и др.) монтировали дизеля, генераторы, аккумуляторные батареи С-10.
Поскольку здание передатчиков ещё не было готово моей бригаде поручили собрать и установить ветродвигатель ВД-8. Работа была для нас совсем незнакомая. Надо было выкопать котлованы под фундамент на 2 метра в глубину, а почва была мёрзлая скала. Ветродвигатели раньше видел только "Торгсин"(Златоверховников) Он нам рассказывал как устроен ветряк Уфимцева с инерционным аккумулятором в вакуумной камере, но от этого у нас котлованы откапывались не легче. Большой оптимист и шутник был Боря Харитонович; он нам рассказывал с самым серьёзным видом разные смешные истории... Сборка ветряка тоже оказалась нелёгким делом. Инструкция была на украинском языке и нам особенно понравилась фраза, , где описывалось , что может быть, если ветряк раскрутится в обратную сторону и ..."змаху крылья можут отлетети тощо ни на 100 метрив". И как нарочно, только мы подняли хвост и одели ветровое колесо , как наш ветряк начал крутиться со страшным свистом... С привеликим трудом, страшно боясь, чтобы крылья не улетели "тощо ни на 100 метрив", мы тросом за хвост повернули колесо поперёк ветра и остановили "норовистый" ветряк. Чтобы он больше не раскрутился, мы его тросом привязали за крылья к башне. Когда пришло время снова его пробовать , оказалось, что одно крыло, которое было привязано- погнулось. Началась целая эпопея с подвешиванием вместо крыла узкоколейных рельсов со съёмом крыла, его ремонтом и вновь подвешиванием. Всё таки мы его пустили и наш ВД-8 давал свет в дома, пока не пустил Юмберг свои дизеля.
Строительство Диксонского РЦ стало для меня хорошей школой практического опыта как положительного, так и отрицательного. В частности , конечно, было ошибкой, что до установки передатчиков мы не сделали кабельные каналы , а протащили кабели в пространстве между чистым и чёрным полом.
В 1934 году Диксон был нетронутым уголком Арктической природы. Гуси гнездились в 300-500 метрах от нового передающего центра. Зимой за Долгим островом образовывалась полынья, и с наступлением дня в феврале мы-мужчины передающего центра регулярно выходили на охоту . На нерп и лахтаков, которые плавали в этой полынье. Стоило оригинально свиснуть или громко постучать по борту маленькой лодки "ледянки", как из воды показывалась голова любопытной нерпы. К концу зимовки мы сдали на заготпункт, что-то около 700 туш нерпы.
В памяти остался прилёт на Диксон самолёта Р-5 под командованием Молокова. Прилетели два корреспондента : "Правды"- Борис Горбатов, "Известий"-Эль-Регистан. С ледового аэродрома вёл репортаж В. Доброжанский. Я дежурил на ПРЦ : всю программу репортажа передавали по передатчику "Диксон" на волне 1500 метров.Слышно его было отлично по всему Карскому морю. Позднее антенну "Диксона" обстроили кругом всякими другими антеннами и потери в антенном контуре возросли настолько, что слышимость его на Челюскине упала и едва оценивалась как R6.
Молоков в обратный рейс Горбатова не взял и Борис остался с нами дозимовывать до парохода. Надо отдать должное Б.Горбатову. Он показал себя деятельным человеком. Он вёл на передающем кружок по изучению политграмотности на тему "Правый и левый уклон в партии". Лучшего" кружка" я в своей жизни не посещал. Вёл занятия Боря интересно и содержательно. На старом Диксоне по случаю 1-го Мая состоялся концерт. Вёл концерт Василий Максимович Пашукевич. Выступления были разные, но запомнилось мне только одно- Бориса Горбатова: "... Медведь учёный там ходит по цепи кругом... Русалки носят ватные штаны, они скрывают для проформы неописуемые формы... Где этот остров я не знаю, он среди моря и реки , затеряны материки. Но я там был и спирт там пил..."
Приехала "правительственная" комиссия по приёму в эксплуатацию нашего радиоцентра. Нашли всё отлично. Мы остались на острове вчетвером для передачи опыта эксплуатации: В.Доброжанский,Л.Старов, В.Кочетов и я. На повторную зимовку оставались Ходов и Харитонович. Наконец наступил и день нашего отплытия. На передающем состоялся банкет, затем мы направились на санях за трактором на северную оконечность Диксона, где нас ждала шлюпка с л/п "Сибиряков".
На фотографии 1935 года в окне слева направо : Б.Харитонович, Н.Златоверховников, В.Доброжанский, В.Волков. Сидят: С.Юмберг, Г.Новиков, С.Генденрейх, Н.Филипов, И.Поддубный, Л.Старов.