Жуков В., Исаков Д.
. Документальная повесть. Москва, ДОСААФ, 1980г. 128 с.
Вот уже несколько недель отдел осваивает новую технику. Главную тяжесть этого освоения там, на заводе, подполковник Миронов возложил на недавно призванного в армию
Стромилова, и все остальные отдельские работники, помимо исполнения основных своих обязанностей, должны были оказывать содействие новичку. Перевооружение провозглашалось в отделе направлением главного удара. Ведь «Север» не мог не повлиять на все, чем занимался отдел, и на его радиоузел в особенности.
Миронов думал, что каждый это понял. Но, оказывается, есть и другое решение. Личное решение стоящего рядом майора: поживем — увидим, как еще этот «Север» себя покажет; лучше уж пока по старинке, с упором на известное, проверенное. Майор ничего этого не говорил, за него говорила схема.
И еще промелькнуло в мыслях: может, ты сам, начальник отдела, слишком увлекся производством? Кое-кто в штабе упрекал: не своим, мол, делом занялся. А он не соглашался. Да, конечно, были специальные службы снабжения войск самолетами, танками, пушками, боеприпасами, средствами связи. У них контакт с промышленностью, они делали заказы, принимали от заводов снаряды и все другое, согласно заведенному порядку. Но где бы взяли эти службы малогабаритные рации в таком спешном порядке, в каком они потребовались? Где? И какой толк от оперативного руководства, если оно не подкреплено материально! Нет того, другого? Не дали? А ты сам найди, добейся.
Он так и поступал. И сегодняшний день был праздником не только завода, но и его, Миронова, праздником. Так что упрек «не своим делом» — позади, дело сделано. Может, просто неправильно распределил силы в отделе? Нет, тоже не получается. Человек, стоящий рядом, возле стола, не менее своего начальника опытен, инженер, академия за плечами. Никакой особой помощи ему не требовалось. Энтузиазма бы подбросить, инициативы — вот что!
Да, подумал Миронов, это и злит, это сердит. Школьное решение. Дано, требуется доказать.
Резко, недовольным тоном спросил:
— Сколько связей вы планируете осуществлять одновременно?
Майор ловким движением отбросил лист описания, показал на цифру, завершавшую аккуратные расчеты.
— Минимум, — вздохнул Миронов, — жалкий минимум.
Он сердился уже откровенно, даже подчеркивал это тоном, каким сказал. Слов нет, принеси майор такую схему в первый день войны, она бы ни у кого не встретила возражения. Но ведь теперь не первый день, теперь «Север» есть. А он, радиомалышка, опрокинул все прежние понятия о возможностях дальней и надежной связи с быстро перемещающимися, скрытыми корреспондентами. И число одновременных связей возрастало во много раз. И будет еще расти, потому что выпуск раций увеличивается с каждым днем. Как это не понять! Некогда ведь будет радиоузел перестраивать, сразу надо решать.
— Я же вас просил, — в сердцах произнес Миронов, — советовал консультироваться со Стромиловым. А вы, я вижу, пренебрегли советом.
— Я старше званием… Служу побольше. Чем вам конкретно не нравится моя работа?
— Старше званием! Ну, знаете, — Миронов вскочил, оттолкнул стул. — Я тоже не мальчик, а день и ночь готов учиться у Стромилова. Да-да! Вы не согласны? Думаете, Миронов преувеличивает, какого-то воентехника возвел в главные специалисты? Ладно, пусть я ошибаюсь. Но вот…
Он подошел к шкафу, торопливо извлек книгу в твердой синей обложке. Дернул за бумажную закладку.
— Вот смотрите: «Северный полюс завоеван большевиками» называется. И вот что пишет здесь Герой Советского Союза Отто Юльевич Шмидт. Смотрите: «О другом большом мастере еще мало писали — о радисте и радиотехнике
Н. Н. Стромилове. Работник Ленинградской радиолаборатории, он давно творчески участвовал в конструировании специальных радиоустановок для полярных станций, прекрасных, удобных и надежных установок, обеспечивавших связь с ледоколами и с самолетами, включая прошлый и нынешний полет Чкалова…»
— Простите, я не понимаю, зачем это? — недовольно вставил майор.
— А вы слушайте, слушайте: «Стромилов поехал, чтобы остаться на острове Рудольфа, держать связь со своим другом Кренкелем и, если нужно, разъяснять ему недоразумения, которые могли возникнуть с новой станцией». — Миронов произнес «разъяснять ему недоразумения» почти по складам, особенно громко. — Это Кренкелю-то! Понимаете? А вот дальше: «Но на деле Н. Н. Стромилов сделал гораздо больше. Он летал радистом в разведках Головина, флаг-радистом в отряде Молокова к полюсу. Это артист своего дела. Любо-весело смотреть, как этот длинный и худой человек с горящими глазами, Дон-Кихот по фигуре, уверенно колдует среди тонких деталей современной большой радиопередаточной аппаратуры. Его тонкие нервно-подвижные пальцы, какие бывают у скрипачей, казалось, непосредственно излучают таинственные волны». Видите, — заключил Миронов, — видите, какой замечательный товарищ рядом с нами работает. Ей-богу, не грех у него поучиться. Тут субординация ни при чем. По-умному надо. А доклад вам придется повторить, схему переделать. Без визы Стромилова не приходите!
Майор вышел. Дверь громко стукнула за ним, но Миронов не обернулся. Он стоял, задумавшись, с книгой в руке. Потом убрал ее в шкаф, погасил свет и раздвинул штору.
Уже рассветало.
Дома напротив четко обозначились в сизом недвижном воздухе. Миронов устало опустился на железную койку, дополнявшую теперь мебель его кабинета. Вытянулся, закрыл глаза…
Стромилов и Миронов были знакомы не один год. Более того — дружили. Все, что их связывало, так или иначе было на пользу радио — гражданскому и военному.
Революция определила беспризорника Колю Стромилова в петроградский детдом. Кормили. Одевали. Учили. До тех пор пока не стал на собственные ноги — начал работать монтером на стройках.
Еще в школе он «заболел» радиолюбительством. Мастерил приемники, искал в эфире голоса. У кого их не было, увлечений детства: голуби, авиамоделизм, городки! С годами интересы чаще всего меняются. У Николая, наоборот, страсть разрасталась, усиливалась.
Сколько их было по всему Ленинграду, парнишек, одержимых радио? Никто не считал, не составлял списков. Они сами как-то находили друг друга — Стромилов, Ходов, Гаухман, Евгений и Петр Ивановы, Андреев, Доброжанскпй, Ковалев, Камалягин и еще многие, многие другие. Вначале кружок юных друзей радио, потом «ЛСКВ» — Ленинградская секция коротких волн — со своим выборным президиумом. Руководителем ее в течение десяти лет пребывал комсомолец двадцатых годов, эрудированный, энергичный и мечтательный Лев Гаухман. Одним из его верных помощников считали Николая Стромилова