9 августа 1921 года из Архангельска вышла крохотная шхуна «Шарлотта» водоизмещением всего 80 тонн. Двигатель работал плохо, потому, едва простившись с буксиром, который вывел суденышко на простор Северной Двины, капитан И. Ф. Воронин приказал поднимать паруса. Сильно накренившись, «Шарлотта» побежала к Белому морю... Дул холодный ветер, давно ушли вниз руководитель экспедиции Р. Л. Самойлович, ботаник Назаров, почвовед Маляревский и все другие ученые. Кутаясь в ветхую шинелишку, укрывшись за рубкой — там меньше пронизывало, — долго стоял ассистент Самойловича двадцатичетырехлетний моряк Михаил Рудницкий.
Рудницкий любуется Белым морем, зеленоватыми холодными волнами. Он впервые попал на Север, и все ему в диковинку. Через двадцать один год он вновь окажется на Севере, но совсем в ином качестве. Он пойдет на сконструированном и построенном под его руководством могучем подводном корабле, самом большом в советском флоте и одном из самых крупных в мире. И невольно вспомнит маленькую «Шарлотту», ее слабый, вечно ломавшийся движок с калильными шарами. Поскольку он был ненадежен, его старательно берегли, использовали лишь при швартовках да проходе узкостей...
За год до рейса «Шарлотты» при Высшем совете народного хозяйства была создана Северная научно-промысловая экспедиция (от нее ведет свою историю прославленный «штаб полюсов» — Арктический и антарктический научно-исследовательский институт). В программе Северной экспедиции — работы на Новой Земле. Туда и бежит «Шарлотта» августовским днем 1921 года. Позади хлопоты по организации рейса, труднейшая работа по снабжению экспедиции всем необходимым. Вспоминая годы молодости, инженер-контрадмирал в отставке Михаил Алексеевич Рудницкий напишет спустя более чем полвека: «Членам экспедиции пришлось много потрудиться, добывая имущество и продукты в Петрограде, Москве, Архангельске, Все доставалось с большим трудом и проволочками. Много времени было затрачено на погрузку и размещение всего этого на шхуне».
В горле Белого моря «Шарлотта» попала в жестокий шторм и трое суток отстаивалась у острова Моржовец. Едва лишь ветер стих, И. Ф. Воронин — впоследствии знаменитый ледовый капитан — повел шхуну из Белого моря в Баренцево. Вскоре достигли Новой Земли, и экспедиция сошла на берег, познакомилась с немногочисленными жителями, в том числе с Тыкой Вылкой, который потом стал председателем Новоземельского Совета. На острове Пуховый увидели самый большой на Новой Земле птичий базар. Как вспоминает Рудницкий, «он располагался на обрывах скал высотой более 50 метров. На верхнем ярусе гнездились кайры, нижний же занимали чайки и другие птицы. При нашем приближении кайры в большинстве случаев сидели спокойно. Около них лежали яйца без какой-нибудь подстилки или пищали птенцы». Товарищи попросили Рудницкого выстрелить из ружья. Он с юмором описывает, что произошло после этого, как «дневной свет померк» от взлетевших птиц и как были наказаны люди, столь неосторожно вспугнувшие сотни тысяч птиц...
«Местные жители, — вспоминал Рудницкий, — бьют кайр палками на корм собакам, собирают яйца для отправки в Архангельск в бочках, где они используются при производстве мыла. Яйца кайр больше куриных и имеют коническую форму и зеленоватый цвет с белыми крапинками. При поджаривании яичницы их белок остается прозрачным и не белеет, как у куриных яиц. Мы с удовольствием ее ели».
Как отличалась эта первая советская экспедиция в Арктику от современных нам! Крохотное суденышко, одна кормовая каюта, где всего две койки — для капитана и начальника экспедиции. Экипаж — в носовом кубрике. Все остальные члены экспедиции жили в трюме, где стояла плитка, над которой колдовал кок — белокурая эстонка. В первый же день плавания она попотчевала экспедицию супом... на морской воде. Есть его никто не смог. Призвали кока к ответу. Смешно путая русские и эстонские слова, она заявила, что так поступают на ее родине в рыбачьем поселке — экономят соль. С трудом растолковали ей существенную разницу в солености вод Балтийского и Белого морей.
В середине августа «Шарлотта» встала на якорь в ледовой губе. Начались поиски каменного угля. Группы, на которые разбилась экспедиция, исходили сотни километров по Новой Земле, но угля не нашли. Наступил октябрь. Температура упала ниже нуля, выпал снег. Шхуна приняла промышленников с десятками бочек добытого ими и засоленного гольца — крупной северной рыбы. Бочки для нее использовались из-под бензина. Готовили их под засол гольцов очень просто: в открытую бочку бросали горящую паклю. Вспыхивал огонь, валил дым. Как только цвет дыма менялся — это означало, что горят уже не остатки бензина, а сама бочка, — ее накрывали крышкой. Огонь задыхался. Вот и все. Не оставалось ни следов бензина, ни запаха. В этом участники экспедиции убедились сами, купив у промышленников бочку гольцов.
В середине октября «Шарлотта» благополучно ошвартовалась в Архангельске. Зимой 1921/22 года в Москве организовали выставку по итогам работы всех отрядов Северной экспедиции. Рудницкий бережно хранил фотографию тех времен, сделанную в общежитии, где размещались участники походов. На снимке Самойлович и будущий знаменитый ученый-полярник О. Ю. Шмидт, художник и друг Георгия Седова Н. В. Пинегин, уже тогда известный этнограф В. Г. Тан-Богораз. Бывший политический ссыльный, он рассказывал Рудницкому про нравы и обычаи чукчей и юкагиров, о том, как ссыльные ловили рыбу в Колыме, чтобы прокормить свою колонию...
Михаил Алексеевич любил рассказывать о своих странствиях по Новой Земле, но подчеркивал, что знакомство с Арктикой не вызвало у него желания стать исследователем полярных широт.
Стволинский Ю. М. Конструкторы подводных кораблей. — Л.: Лениздат, 1984.с.216-218