В Японском море
С каждым часом «Ставрополь» все дальше отходил от дальневосточных берегов, пересекая Японское море. Курс корабля был проложен в порт Хакодате, который на-
[17]
ходился на расстоянии около 430 миль от Владивостока.
Крен судна, по результатам ряда замеров, составляв около 5—7 градусов, период качки — 7—8 секунд. Встречаемые ветровые волны в Японском море, по ряду наблюдений, имели длину 30—40 метров, высоту — 1,5 метра, гребень волны был несколько деформирован. Капитан судна П. Г. Миловзоров сообщил мне, что в Японском море длина волн, по его наблюдениям, может достигать значительно большей величины. По хорошо известным в то время наблюдениям французского лейтенанта Пари, в Японском и Китайском морях, при средней глубине моря около 950 метров, длина волн, по обобщенным данным, составляла 79 метров, высота — 3,2 метра {1}
Таким образом, судя по отношениям высоты волны к ее длине, наблюдения Пари были в известной мере сопоставлены с наблюдениями на «Ставрополе».
Пересекая Японское море, невольно находишься под впечатлением разыгравшихся здесь в мае 1905 года событий у мыса Цусимы. Гибель эскадры адмирала В. П. Рожественского, состоящей перед началом боя из 37 боевых кораблей и 13 транспортов, взволновала в то время все патриотические слои населения России.
В. И. Ленин указывал на причины, приведшие к поражению царского правительства в русско-японской войне. «Военное могущество самодержавной России, — писал
В. И. Ленин, — оказалось мишурным. Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей, организации военного дела, — того самого дела, которому царизм отдавался всей душой, которым он всего более гордился, которому он приносил безмерные жертвы, не стесняясь никакой народной оппозицией» {2}.
{1} Шокальский Ю. Океанография. Петроград, 1917, с. 260.
{2} Ленин В. И. Падение Порт-Артура. — Полн. собр. соч., т. 9, с. 151—159.
[18]
Трагедия при Цусиме, как нам, студентам кораблестроительного факультета, было известно, имела также непосредственное отношение к кораблестроению и эксплуатации кораблей главным образом в части их остойчивости и непотопляемости. На существующие недостатки кораблей обращали внимание адмиралы
С. О. Макаров, А. Н. Крылов, И. Г. Бубнов, Д. И. Менделеев, В. П. Верховский, и многие другие. Так, за два года до начала войны А. Н. Крылов писал, что предотвращение корабля от гибели заключается в «... использовании всего запаса его плавучести, определяемого объемом надводной части, что достигается выравниванием корабля, затопляя водой неповрежденные отделения» {1}. На «Ставрополе» имелось двойное дно, простирающееся от переборки форпика до переборки ахтерпика. По длине судна было расположено четыре поперечные водонепроницаемые переборки, доходящие до верхней палубы. Непотопляемость «Ставрополя», как это отражалось по документам, обеспечивалась таким образом, что судно, имея генеральный груз, при заполнении водою одного из отсеков оставалось на плаву.
С выходом «Ставрополя» из Владивостока на судне наступила вахтенная жизнь. Команда несла теперь вахту по четыре часа дважды в сутки. Я тоже нес одну вахту в кочегарке и одну на палубе как матрос. Вахта в кочегарке начиналась с очистки топок. Раскаленные угли и шлак выгребались из топок на плиты кочегарки и заливались водой, отчего с паром выделялся удушливый едкий газ, плотно насыщающий кочегарное отделение. Поэтому после «заливки жара» кочегары подбегали к трубе
{1} Крылов А. Н. Исторический очерк развития теории корабля — Судоходство и судостроение. Л., 1932, № 4—5, с. 177.
[19]
вентилятора и вдыхали свежий воздух. Но все же самым тяжелым и непроизводительным трудом было удаление с помощью эжектора еще дымящегося мусора, который нам приходилось выбрасывать лопатами из кочегарки. Эта работа требовала больших физических усилий и быстрых действий.
Во время такой изнурительной работы в кочегарке моему воображению рисовалась тогда электрифицированная силовая установка, не требующая паровых котлов. Во всяком случае мне казалось, что отопление котлов даже углем могло быть значительно усовершенствовано.
По мере приближения к японским берегам становилось теплее благодаря течению Куро-Сиво, главная, наиболее мощная струя которого проходит около восточных берегов Японии и только часть струи заходит в Японское море, называясь здесь Цусимским течением. Это течение благодаря вращению Земли придвигается к западным берегам Японии.
Спустя два дня после нашего выхода из Владивостока мы шли в тумане. Он держался до вечера и внезапно рассеялся, оставаясь позади корабля. Прямо по курсу, немного с правого борта, открылся остров Иошима с высокими зелеными берегами. Ночью моросил мелкий дождь и проходили полосы тумана.
Сегодня кочегарам было особенно тяжело, и даже всегда веселый Садкин помалкивал, а Венедиктов от усилившегося жара очень быстро выбивался из сил.
Ночью наш корабль входил в Сангарский пролив, соединяющий Японское море с Тихим океаном.
14 июля в пять часов утра «Ставрополь» встал на якорь в гавани порта Хакодате, расположенного на острове Хоккайдо в Сангарском проливе.
С палубы «Ставрополя» хорошо просматривался весь город и его окрестности. Главная часть города, расположенная на восточном берегу, была застроена каменными, преимущественно двух- и трехэтажными домами. Улицы
[20]
вымощены камнями с двухколейными трамвайными линиями.
Окраины города были живописны, много садов, где зелень переплеталась с розовыми и желтыми цветами, в садах утопали «чайные домики», красивые издали, но убогие, как мне пришлось убедиться вскоре, вблизи.
Ко времени прибытия «Ставрополя» наше представительство Совторгфлота в Хакодате уже заготовило необходимое доснаряжение корабля для полярного плавания. Утром подошли кунгасы с картофелем, луком и другими овощами, все это грузилось японскими грузчиками к нам на судно. Грузчики были одеты в кимоно из легкой материи, с какими-то белыми узорами и знаками на них. Среди работающих была одна пожилая женщина. Погрузочная работа японцами производилась быстро, уверенно и дружно.
Погружаемые овощи имели своеобразную упаковку. Так, например, яблоки, картофель и лук были не в мешках, как обычно, а в решетчатых, в настоящее время широко распространенных в других странах, небольших продолговатых ящиках, что, естественно, представляло удобство для погрузки и обеспечивало сохранность овощей при укладке одного ящика на другой.
Утром 15 июля «Ставрополь» вышел из гавани на внешний рейд и, подняв флаг — красный сигнал, начал приемку пороха с баржи, подведенной к борту судна. Порох погрузили на полубак судна, закрыв его брезентом и обтянув пеньковыми тросами.
Прибывшие еще днем проводить корабль сотрудники консульства в Хакодате во главе с консулом Киселевым дожидались в кают-компании и кубриках отхода судна и беседовали с командой.
К исходу дня боцман со старшим помощником, осмотрев все палубные и трюмные грузы, доложили капитану, что все закреплено. Немедленно начали выбирать якорь, и «Ставрополь» тихим ходом двинулся из Хакодакской
[21]
бухты в Сангарский пролив. Рядом с кораблем плыл советский катер, на который перешли теперь представители консульства, провожающие нас. Вскоре появилась большая волна, и катер начал глубоко зарываться в нее. Опять, как и во Владивостоке, раздался наш прощальный тройной гудок, и «Ставрополь» взял курс в Тихий океан.
От Хакодате до ближайшего нашего захода в Петропавловск-Камчатский мы должны были пройти около 1100 миль.
С каждым часом «Ставрополь» все дальше отходил от дальневосточных берегов, пересекая Японское море. Курс корабля был проложен в порт Хакодате, который на-
[17]
Крен судна, по результатам ряда замеров, составляв около 5—7 градусов, период качки — 7—8 секунд. Встречаемые ветровые волны в Японском море, по ряду наблюдений, имели длину 30—40 метров, высоту — 1,5 метра, гребень волны был несколько деформирован. Капитан судна П. Г. Миловзоров сообщил мне, что в Японском море длина волн, по его наблюдениям, может достигать значительно большей величины. По хорошо известным в то время наблюдениям французского лейтенанта Пари, в Японском и Китайском морях, при средней глубине моря около 950 метров, длина волн, по обобщенным данным, составляла 79 метров, высота — 3,2 метра {1}
Таким образом, судя по отношениям высоты волны к ее длине, наблюдения Пари были в известной мере сопоставлены с наблюдениями на «Ставрополе».
Пересекая Японское море, невольно находишься под впечатлением разыгравшихся здесь в мае 1905 года событий у мыса Цусимы. Гибель эскадры адмирала В. П. Рожественского, состоящей перед началом боя из 37 боевых кораблей и 13 транспортов, взволновала в то время все патриотические слои населения России.
В. И. Ленин указывал на причины, приведшие к поражению царского правительства в русско-японской войне. «Военное могущество самодержавной России, — писал
В. И. Ленин, — оказалось мишурным. Царизм оказался помехой современной, на высоте новейших требований стоящей, организации военного дела, — того самого дела, которому царизм отдавался всей душой, которым он всего более гордился, которому он приносил безмерные жертвы, не стесняясь никакой народной оппозицией» {2}.
{1} Шокальский Ю. Океанография. Петроград, 1917, с. 260.
{2} Ленин В. И. Падение Порт-Артура. — Полн. собр. соч., т. 9, с. 151—159.
[18]
С. О. Макаров, А. Н. Крылов, И. Г. Бубнов, Д. И. Менделеев, В. П. Верховский, и многие другие. Так, за два года до начала войны А. Н. Крылов писал, что предотвращение корабля от гибели заключается в «... использовании всего запаса его плавучести, определяемого объемом надводной части, что достигается выравниванием корабля, затопляя водой неповрежденные отделения» {1}. На «Ставрополе» имелось двойное дно, простирающееся от переборки форпика до переборки ахтерпика. По длине судна было расположено четыре поперечные водонепроницаемые переборки, доходящие до верхней палубы. Непотопляемость «Ставрополя», как это отражалось по документам, обеспечивалась таким образом, что судно, имея генеральный груз, при заполнении водою одного из отсеков оставалось на плаву.
С выходом «Ставрополя» из Владивостока на судне наступила вахтенная жизнь. Команда несла теперь вахту по четыре часа дважды в сутки. Я тоже нес одну вахту в кочегарке и одну на палубе как матрос. Вахта в кочегарке начиналась с очистки топок. Раскаленные угли и шлак выгребались из топок на плиты кочегарки и заливались водой, отчего с паром выделялся удушливый едкий газ, плотно насыщающий кочегарное отделение. Поэтому после «заливки жара» кочегары подбегали к трубе
{1} Крылов А. Н. Исторический очерк развития теории корабля — Судоходство и судостроение. Л., 1932, № 4—5, с. 177.
[19]
Во время такой изнурительной работы в кочегарке моему воображению рисовалась тогда электрифицированная силовая установка, не требующая паровых котлов. Во всяком случае мне казалось, что отопление котлов даже углем могло быть значительно усовершенствовано.
По мере приближения к японским берегам становилось теплее благодаря течению Куро-Сиво, главная, наиболее мощная струя которого проходит около восточных берегов Японии и только часть струи заходит в Японское море, называясь здесь Цусимским течением. Это течение благодаря вращению Земли придвигается к западным берегам Японии.
Спустя два дня после нашего выхода из Владивостока мы шли в тумане. Он держался до вечера и внезапно рассеялся, оставаясь позади корабля. Прямо по курсу, немного с правого борта, открылся остров Иошима с высокими зелеными берегами. Ночью моросил мелкий дождь и проходили полосы тумана.
Сегодня кочегарам было особенно тяжело, и даже всегда веселый Садкин помалкивал, а Венедиктов от усилившегося жара очень быстро выбивался из сил.
Ночью наш корабль входил в Сангарский пролив, соединяющий Японское море с Тихим океаном.
14 июля в пять часов утра «Ставрополь» встал на якорь в гавани порта Хакодате, расположенного на острове Хоккайдо в Сангарском проливе.
С палубы «Ставрополя» хорошо просматривался весь город и его окрестности. Главная часть города, расположенная на восточном берегу, была застроена каменными, преимущественно двух- и трехэтажными домами. Улицы
[20]
Окраины города были живописны, много садов, где зелень переплеталась с розовыми и желтыми цветами, в садах утопали «чайные домики», красивые издали, но убогие, как мне пришлось убедиться вскоре, вблизи.
Ко времени прибытия «Ставрополя» наше представительство Совторгфлота в Хакодате уже заготовило необходимое доснаряжение корабля для полярного плавания. Утром подошли кунгасы с картофелем, луком и другими овощами, все это грузилось японскими грузчиками к нам на судно. Грузчики были одеты в кимоно из легкой материи, с какими-то белыми узорами и знаками на них. Среди работающих была одна пожилая женщина. Погрузочная работа японцами производилась быстро, уверенно и дружно.
Погружаемые овощи имели своеобразную упаковку. Так, например, яблоки, картофель и лук были не в мешках, как обычно, а в решетчатых, в настоящее время широко распространенных в других странах, небольших продолговатых ящиках, что, естественно, представляло удобство для погрузки и обеспечивало сохранность овощей при укладке одного ящика на другой.
Утром 15 июля «Ставрополь» вышел из гавани на внешний рейд и, подняв флаг — красный сигнал, начал приемку пороха с баржи, подведенной к борту судна. Порох погрузили на полубак судна, закрыв его брезентом и обтянув пеньковыми тросами.
Прибывшие еще днем проводить корабль сотрудники консульства в Хакодате во главе с консулом Киселевым дожидались в кают-компании и кубриках отхода судна и беседовали с командой.
К исходу дня боцман со старшим помощником, осмотрев все палубные и трюмные грузы, доложили капитану, что все закреплено. Немедленно начали выбирать якорь, и «Ставрополь» тихим ходом двинулся из Хакодакской
[21]
бухты в Сангарский пролив. Рядом с кораблем плыл советский катер, на который перешли теперь представители консульства, провожающие нас. Вскоре появилась большая волна, и катер начал глубоко зарываться в нее. Опять, как и во Владивостоке, раздался наш прощальный тройной гудок, и «Ставрополь» взял курс в Тихий океан.
От Хакодате до ближайшего нашего захода в Петропавловск-Камчатский мы должны были пройти около 1100 миль.