Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Макс Зингер. Штурм Севера

Макс Зингер.
Штурм Севера.
[Полярная экспедиция шхуны „Белуха". Гибель „Зверобоя” („Браганцы"). Жизнь зверобоев-зимовщинов на крайнем севере Советов.
Полет воздушного корабля „Комсеверопуть 2" с острова Диксон в Гыдоямо. Карский поход ледокола "Малыгин" в 1930 году.
С 27 фото]
Гос. изд-во худож. лит., М.-Л., 1932.
 1.jpg
 5.jpg
 4.jpg
 3.jpg

Содержание Стр.
Макс Зингер. Штурм Севера.pdf
(27.48 МБ) Скачиваний: 717

OCR, правка: Леспромхоз

Макс Зингер. Штурм Севера

«Малыгин» терпит бедствие

В штурманской рубке ледокола, согнувшись над тесным столом, два моряка, два старых полярных волка, Евгенов и Чертков, шагая по морской карте ножками блестящих измерителей, решали вопрос о том, начинать или не начинать поворот корабля.
«Малыгин» шел малым ходом, и за ним бодро двигались, светя ходовыми огнями, два советских лесовоза.
— Дмитрий Тимофеевич, ледокол стал, запершись в тяжелое поле! — крикнул в рубку вахтенный штурман Захарьин.
— Подтолкни немного!
Прозвенела ручка телеграфа, требуя среднего хода. Но «Малыгин» не разломал льдины.
— Уж не хватили ли мы грунта? — сказал Евгенов.
Капитан Чертков быстро поднялся на мостик и дал задний
ход.
[133]
Три раза коротко прогудел. «Малыгин», приказывая кораблям не следовать за собой.
Где-то в отдаленной каюте теленькала балалайка и перебирали пальцами надоевшую гитару да слышно было, как в красном уголке отчаянно стучали свободные моряки в «азики» {1}.
«Малыгин» впервые за все плавание отказался повиноваться своему командиру Черткову, не двигался ни вперед, ни назад и не ломал ледяного поля. «Малыгин» коснулся грунта. Перед тем, всего за десять минут, ледокол сверял свое счислимое место с судами, которые он патрулировал во льдах. С одним из лесовозов — «Сакко», который шел вторым, — место «Малыгина» не сходилось, но с «Крестьянином» разница была всего лишь в один градус, и ледокол продолжал поход.
В десять часов вечера 10 октября «Малыгин» уперся своим форштевнем в грунт, прошел немного по подводной банке и стал, будто не слыша приказаний своего старого командира.
Серые, едва заметные силуэты огромных лесовозов, приняв сигналы ледокола, повернули в сторону, где должны были лежать большие глубины. Видно было по ходовым огням, как вдруг изменили курс корабли, предупрежденные об опасности. Еще минута, и на грунте сидело бы три судна. Терпя бедствие, ледокол прежде всего помнил о кораблях, которые доверились ему при густом тумане и дрейфующем льде в этом малоизвестном заливе.
Ветер гнал гигантским помелом ледяные поля на корабль, зарывшийся в твердый песок. В тумане нельзя было ничего различить, кроме ходовых огней отходящих от мели лесовозов. Шуршали, ломились, стучали огромные торосы, взбираясь на борт вздрагивающего ледокола. Он скрипел, не поддавался молодому, по крепкому льду, не поддавался сжатию. Подвижной ледяной покров не позволял людям промерить глубины возле корабля. И люди не знали точно, куда направлять судно, чтобы не вылезти на новые банки.
{1} Азики — род домино. (Прим. авт.)
[134]
 173.jpg
Отойдя на большие глубины, советские лесовозы легли в дрейф во льду. Назавтра «Сакко» должен был с утра снимать «Малыгина» с грунта.
Всю ночь не спал Евгенов. Он забросал свою походную каюту и капитанский мостик окурками папирос.
Опасаясь за судьбу лесовозов, шедших с грузом экспорта за границу, начальник Карской отправил их с утра в дальнейший поход без конвоя. Навстречу им для проводки был вызван ледокол «Ленин», стоявший в резерве в Югорском Шаре.
В каждую полную воду, которую, задерживая течение могучей реки, нагонял сюда морской прилив, ледокол пенил своей машиной воду залива. Были откачаны балластные цистерны, заводили ледяные якоря, палубная команда выходила на лед для промеров вокруг корабля, но все было тщетно. Ни ум человека, ни героическая работа всего экипажа, ни две тысячи восемьсот лошадиных сил не могли вырвать ледокол из цепкого песка. Экипаж обессилел от бессонных ночей, спасая краснознаменный ледокол, творивший живую легенду у берегов Свальбарда.
Командир ледокола Чертков созвал в кают-компании судовой совет из представителей всего экипажа. Короткими, сжатыми фразами говорил капитан на совете, придя с мостика и еще не отогревшись после леденящего ветра. Один береговой человек, не знавший морского дела, и молодой военный штурман Беликов горячо высказывались за продолжение спасательной работы. С ними не сразу согласились: многие считали бесполезным спасение собственными средствами. Но к концу заседания было, решено возобновить работу машины и попытаться ночью при полной воде сняться с грунта. Огромные ледяные поля со скоростью двух миль в час выносились могучим Енисеем в море. Ударяясь о борт присмиревшего «Малыгина», они громоздились, лезли, брали приступом его палубу, образуя причудливые торосы.
В тот день, когда «Малыгин» коснулся грунта, последний караван иностранных судов выходил из карских вод в Баренцово море.
[135]
Блестяще закончив карские операции, беспримерные в истории полярного плавания, проведя сквозь льды пятьдесят океанских пароходов, «Малыгин» сам остановился из-за слепого случая, сбитый в тумане дрейфующим льдом и сильным течением сибирской реки.
На сотни километров от места аварии не было поселений. До ближайшей железной дороги было около трех тысяч километров.
На следующий день после аварии вдруг прояснилось и в полутора милях открылся низкий материковый берег, сплошь заваленный плавником, занесенным сюда Енисеем из сибирских лесов во время весенних ледоходов. Жилья нигде не было видно.
Промышленник Кузнецов долго рассматривал унылый берег в свою старинную подзорную трубку, которой пользовались когда-то поморы. На берегу заметил Кузнецов несколько человек, стоявших неподвижно и наблюдавших, очевидно, за ледоколом.
Днем, когда лед сжало, два юрака с малолетними детьми и два русских в одежде из звериных шкур, рискуя жизнью, прыгая по торосам дрейфующих полей, подошли к борту. Оказалось, что здесь на берегу, на семьдесят второй параллели, зимует научно-промысловая экспедиция Турухансоюза.
Начальник экспедиции Демидов долго сидел в походной каюте Евгенова. Из-под звериных шкур глядели черные, чуть детские глаза. Демидов пространно отвечал на расспросы о возможности зимовки малыгинцев здесь у Песчаного мыса.
Перед уходом с ледокола он несколько раз повторил, что окажет всяческую поддержку экипажу «Малыгина».
— Вас могут спасти западные ветры. При западах вода здесь поднимается на полтора метра, так нагоняет воду.
Ночью, когда прибыла вода, снова стала работать машина полными ходами. Двадцать футов была осадка «Малыгина»,
[136]
а сидел он на семнадцати футах. Дрейфующим льдом и ветрами его подтащило на мелкие места. «Малыгин» стал, упершись в подводную косу. Поднявшиеся остовые ветры гнали лед по заливу с бешеной силой, и возле ледокола стоял первозданный хаос: горы обломков ледяных полей, торосившихся друг на друга от нажимавшего ветра. Будто бык большого моста, «Малыгин» преграждал своим бортом путь ледяным полям, которые гнал на него сильный остовый ветер. Ледяные поля, ища выхода в морские просторы, всё шли приступом на ледокол и торосились до верхней палубы. Старик «Малыгин» стонал, но выдерживал этот страшный натиск.
Мощный винт корабля размыл под кормой огромную канаву, и корма стала ходить по ней. Вдруг задвигался нос и начал попрежнему, как совсем недавно, еще только вчера, рушить лед дерзко и шумно.
Люди выбежали из помещений корабля на верхнюю палубу, крича от восторга. Но ледокол будто умерил ход и снова стал, уткнувшись в грунт. Меняя ходы, командир Чертков вырвал ледокол из грунта, протащив его всего лишь на несколько метров. И снова гребной винт пенил воду, раскидывал обломки блестевших на солнце полей и намывал на них грязную гущу с грунта. Все льдины почернели от размытого дна, но «Малыгин» не двигался. Ему не хватало, быть может, еще одной тысячи сил, чтоб вырваться, выпутаться из этой песчаной косы, которая вплетала в себя его тяжелые обводы.
Последние советские лесовозы «Сакко» и «Крестьянин» с грузом экспорта благополучно продолжали путь, идя молодым льдом без конвоя к Югорскому Шару, единственным открытым сейчас воротам Карского моря.
Построенные рабочими ленинградской северной судостроительной верфи, советские лесовозы отлично выдерживали ледовое крещение.
Люди на ледоколе ждали «Ленина», который сквозь снежные заряды, ломая лед, шел к ним на помощь.
[137]

Пред.След.