Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Макс Зингер. Штурм Севера

Макс Зингер.
Штурм Севера.
[Полярная экспедиция шхуны „Белуха". Гибель „Зверобоя” („Браганцы"). Жизнь зверобоев-зимовщинов на крайнем севере Советов.
Полет воздушного корабля „Комсеверопуть 2" с острова Диксон в Гыдоямо. Карский поход ледокола "Малыгин" в 1930 году.
С 27 фото]
Гос. изд-во худож. лит., М.-Л., 1932.
 1.jpg
 5.jpg
 4.jpg
 3.jpg

Содержание Стр.
Макс Зингер. Штурм Севера.pdf
(27.48 МБ) Скачиваний: 717

OCR, правка: Леспромхоз

Макс Зингер. Штурм Севера

Недогруз и перегруженность


Мощный теплоход «Красноярский рабочий» пришел на Диксон к вечеру 7 сентября. Диксон был неузнаваем. Несколько дней назад он еще чернел своими скалами. Лишь отдельными пятнами выделялся снег в ложбинах. Сегодня весь остров Диксом затянуло снежным покровом. Быстрыми шагами надвигалась зима. Остров становился не только суровым, но и унылым. Табунились гуси, собираясь, в теплые края. Раскормившаяся дичь летела низко над водой, с трудом неся свои жирные тела.
Олени, почуяв запах дыма пароходов, ушли далеко в глубь материка. Случайно, милях в пяти от берега доктор «Малыгина» Чечулин обнаружил небольшое стадо оленей и пошел им в обхват с двумя охотниками. В самый разгар охоты показался в воздухе самолет Чухновского и громом своего мотора разогнал испуганных зверей. Охотники вернулись на ледокол с пустыми руками.
За день до прихода теплохода на Диксон забрела опять белуха. Михаил Ильич Буторин накрыл сетями штук сорок зверей!
Чухновский, летавший на северо-восток от острова Диксон
[64]
к Миддендорфа, видел Неисчислимые стада белухи, которая шла, держась близко к берегу, по направлению с востока на запад.
Этот зверь, которого так ценят за его кожу и сало, живет где-то на востоке, и там на этом востоке и должен быть большой промысел белухи. Туда стремилось моторное судно «Белуха», чтобы проведать о звере, имя которого оно носило на своем борту и спасательных кругах.
Белуха, тюлени, песцы, платина, уголь, свинец и лучший в мире лес — вот богатства этого края. С каждым годом сюда все больше и больше будет приходить людей промышлять зверя, копать уголь, грузить лес.
Норильские уголь и платима, экспорт леса из Игарки, островные богатства пушниной и зверем через несколько лет сделают этот край, мертвый и унылый, неузнаваемым.
После зимовок во тьме полярной ночи люди не будут выходить на улицу с лимонными лицами. Ученые найдут средства, чтобы сохранить здоровье человеку на далеком и богатом Севере.
Совсем недавно люди боялись входить в Карское море, когда в новоземельских проливах они встречали льды.
В 1924 году только три парохода прошли Карским морем.
В 1925 году уже четыре парохода приняли участие в Карской операции, в 1926—пять, в 1927—шесть, в 1928— восемь, в 1929—двадцать шесть и наконец в 1930 году пятьдесят пароходов прошли через Карское море под конвоем советских ледоколов к сибирским портам на Оби и Енисее. Этого и не снилось пионерам Карских экспедиций — купцам Сибирякову, Михайлову и Сидорову.
Но стихия Арктики далеко еще не побеждена. Если льды благоприятствовали в этом году Карским операциям, то на могучих реках Сибири штормы раскидали плоты по берегам, разбили их, и целыми «челеньями» сидел на мелях комсеверпутский экспортный лес. Сегодня шторм, а завтра неожиданный спад воды — вот откуда шли угрозы Карской экспеди-
[65]
ции, угрозы оживлению Севера советов. На реках нехватало буксиров, и плоты нередко шли на-авось, самосплавом.
Никогда еще Карское море не видало столько вымпелов, не слыхало столько гудков, никогда так не был загружен эфир, как в этом, 1930 году. Никогда одновременно не приходили из Карского в Баренцово море два парохода, огибая глетчеры и ледники северной оконечности Новой Земли, мыса Желания.
Однако никто не мог поручиться за то, что во-время проведенные Северным морским путем в сибирские порты суда не уйдут обратно с порожними трюмами.
Комсеверпуть решал вопрос об устройстве рыбацкого и зверобойного каравана в Игарском порту. Полуморские суда такого типа, как бот «Диксон», сооруженный Михаилом Ильичем Буториным, вот что нужно было сейчас для овладения зверем Карского моря и его бесчисленным рыбным богатством.
— Мы пустим лиственницу вместо грейнхарта, попробуем крепость нашего сибирского дерева, может быть, лиственница не уступит иноземному грейнхарту. Мы заселим Север. На первое время пошлем в Усть-Порт двести семейств и двадцать пять семейств на Диксон. Это будут рыбаки и зверопромышленники — пионеры края, — так говорил мне председатель правления комсеверпути Лавров.
Десять тысяч рублей тратил ежегодно Комсеверпуть на гидрографические работы в Карском море и около миллиона — на изыскательские и геологические.
В этом году впервые была выпущена полярным исследователем Н. И. Евгеновым лоция Карского моря — шестьсот экземпляров объемистой книги о море, которое несколько лет назад считалось малодоступным.
Евгенов, предвидя нехватку экспортных грузов в Игарке, приказал по радио двум судам, шедшим к Юшару, следовать в Архангельск. Радиограмма-«молния» путешествовала по станциям трое суток, суда прошли уже за кромку льдов. Пришлось распоряжение отменять.
[66]
Устаревший искровые береговые станции нужно было заменить новыми, усовершенствованными и кроме того поставить рации на острове Белом и на мысе Желания. Восемь мощных станций Севера владели бы всем бассейном Карского моря и давали бы возможность синоптикам СССР правильно строить прогнозы погоды. Юшар, Вайгач, Матшар, Марре-Сале, Ямал, Диксон, остров Белый, мыс Желания должны быть радиоцентрами Севера. Тогда не будет такого положения, при котором один ледокол с другим не может сноситься по неделям. Ледокол «Ленин» стоял у Юшара, «Малыгин» — у Диксона. Телеграммы «Малыгина» передавали на Диксон, с Диксона — на Матшар, с Матшара— на Юшар, с Юшара наконец их ловил «Ленин». Молнии шли целыми сутками, и Евгенов, ложась спать в своей, заваленной запоздалыми радио каюте, порой не знал, сколько у него прошло, сколько вышло из Карского моря лесовозов.
Необычайное количество судов заполнило Карское морс. Пароходы перекликались между собой по радио, брали радиопеленги, определяя в туман свое местонахождение. Радиостанции Маточкин Шар, Югорский Шар, Вайгач были завалены радиограммами, которые требовалось передать незамедлительно. Сутками напролет работали зимовщики на радиостанциях, и, несмотря на эту работу, телеграммы подолгу залеживались на берегу. Радисты ледоколов и пароходов тщетно препирались с береговыми рациями.
На видном месте в радиорубке ледокола висел приказ:

    Заврадио Л/К Л/К „Малыгин" и „Ленин"
    В связи с имеющимися у меня сведениями о нарушении радиостанцией Юшар основных правил связи, выражающемся в передаче по адресу радистов ледоколов слов оскорбительного характера, предлагаю всем радистам ледоколов соблюдать хладнокровие в переговорах с береговыми рациями, не отвечая на резкости, и фиксировать в журналах приема все нарушения ими правил и основ радиопереговоров.
    Начальник морской части Карской экспедиции
    Евгенов.
    21 августа 1930 года.
[67]
Не хватало людей на рациях, не хватало самих раций. Если пять лет назад радиосеть Севера еще могла обслу­живать нужды этого сурового края, то теперь, при неве­роятном оживлении Карского моря, необходимо было хотя бы на время навигации увеличить личный состав рации и снабдить их дополнительным оборудованием.
Север требовал новых радиостанций, новой радиоаппара­туры взамен устаревшей и пришедшей в негодность.

Пред.След.