Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Макс Зингер. Штурм Севера

Макс Зингер.
Штурм Севера.
[Полярная экспедиция шхуны „Белуха". Гибель „Зверобоя” („Браганцы"). Жизнь зверобоев-зимовщинов на крайнем севере Советов.
Полет воздушного корабля „Комсеверопуть 2" с острова Диксон в Гыдоямо. Карский поход ледокола "Малыгин" в 1930 году.
С 27 фото]
Гос. изд-во худож. лит., М.-Л., 1932.
 1.jpg
 5.jpg
 4.jpg
 3.jpg

Содержание Стр.
Макс Зингер. Штурм Севера.pdf
(27.48 МБ) Скачиваний: 745

OCR, правка: Леспромхоз

Макс Зингер. Штурм Севера

Под шапкой-невидимкой

В бухте Диксон стало необычайно тихо. Ушли пароходы. Заколотый гарпунами зверобоев морской зверь белуха частью лежал на берегу, обагряя кровью черные и синие камни Диксона, побеленные снегом, частью ушел в море, порвав комсеверпутские сети, поставленные Михаилом Ильичом Буториным. Даже чайки кричали тише прежнего. Самолеты бороздили воздушную полярную дорогу, и незримыми нитями бежали буквы Морзе волнами в эфире над Карским морем. Будто накрывшись шапкой-невидимкой, ходили по белу свету радисты полярного Севера, слушая, что творится на многошумной планете. С далекой «большой земли» из заново переделанной Москвы волны радио несли бодрые звуки музыки и команду утренней гимнастики или бодрую речь ораторов.
Сутки напролет посменно отсиживали радисты вахты в радиорубке ледокола «Малыгин». Сейчас они слушали Карское море. Матшар сообщал, что в проливе один балл льда и на горизонте чисто. Радист Матшара передавал одновременно телеграмму с ледокола «Ленин» о том, что последний
[71]
пароход «Володарский» с грузом угля для «Малыгина» полным ходом идет на Диксон.
У ледокола были свои планы, и для выполнения их ему нужны были еще четыреста тонн угля. У ледокола не было столь мощных стрел, чтобы поднять самолет Чухновского, лодка которого протекала, принимая в сутки до полутораста ведер воды. «Володарский» должен был поднять самолет, обнаружить место течи и устранить ее опасность.
Одев свою шапку-невидимку, свои наушники, радисты принимали все эти вести. Это они да начальник Карской Евгенов знали о том, что творилось и в Карском море, и на могучих реках Сибири: Енисее и Оби. Стопка телеграмм ждала всегда радиста в радиорубке, их нужно было просмотреть, раскидать по адресам и передать на ближайшую рацию.
В определенные часы текли по эфиру тучи цифр в радиоприемники — это были метеосообщения.
Латинскими буквами вызывали друг друга рации и корабли. Каждая страна имела свою отличительную начальную букву позывного сигнала: СССР — R, Англия — G, Норвегия — Z, Германия — D.
Но не было столько букв в алфавите, сколько стран делили на цветные пестрые клочки географическую карту. Если буквы некоторых стран совпадали, то к начальной отличительной прибавлялась еще одна буква.
Атмосферные разряды, грозы мешали приему.
— QRV? Готовы ли вы к приему? — так запрашивал радист своего товарища за сотни километров.
— Pse (please) — пожалуйста, — был ответ.
И начиналась передача радиограмм. Уныло пел свою пискливую песню разрядник-передатчик, выбрасывая сто двадцать букв в минуту.
Люди в наушниках пренебрегали расcтоянием. Люди пробирались над льдами, в туманах и снегопадах за тысячи километров, невидимо разговаривая друг с другом.
— Я слышал, как вчера радист Экштейн на короткой волне говорил с Москвой, — рассказывал радист «Малыгина»
[72]
Точилов. — Экштейн уславливался с коротковолновиком Москвы о приеме его большой телеграммы в триста с лишним слов на одиннадцать часов следующего дня. Я не дослушал разговора, почувствовав, что глушу их своим присоединением.
На каждой полярной рации, на каждом ледоколе сидел радист, который не раз зимовал на севере, кружал в пурге, переходил по льдам проливы, ездил на собачьих и оленьих упряжках. Однажды попав на крайний север, радист не расставался с ним никогда. Что влекло сюда человека?.. Неудачная любовь, разбитая семейная жизнь, жажда новых ощущений, первобытная природа, своей оголенностью вызывающая представление о лунном ландшафте, или вспышки огней северного сияния?
Каждый радист Севера любит охоту, и не раз его меткая пуля поражает белого медведя в голову или сердце, а поставленные им пасти давят ослепительно белых песцов.
Сысолятин с «Белухи», Точилов с «Малыгина», Миндельман с «Ленина», Юдихин с «Комсеверпути» лучшие свои годы проводили за полярным кругом в зимовках, на зверобойке и в карских экспедициях.
Глядя на небо, они задолго узнавали предстоящую погоду; на камнях, скупо поросших мохом и лишайником, они отыскивали :и узнавали следы зверя, побывавшего здесь. Голые камни севера говорили им о пройденных днях, о молодости, прожитой на этих северных форпостах республики.

Пред.След.