Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Макс Зингер. Штурм Севера

Макс Зингер.
Штурм Севера.
[Полярная экспедиция шхуны „Белуха". Гибель „Зверобоя” („Браганцы"). Жизнь зверобоев-зимовщинов на крайнем севере Советов.
Полет воздушного корабля „Комсеверопуть 2" с острова Диксон в Гыдоямо. Карский поход ледокола "Малыгин" в 1930 году.
С 27 фото]
Гос. изд-во худож. лит., М.-Л., 1932.
 1.jpg
 5.jpg
 4.jpg
 3.jpg

Содержание Стр.
Макс Зингер. Штурм Севера.pdf
(27.48 МБ) Скачиваний: 717

OCR, правка: Леспромхоз

Макс Зингер. Штурм Севера

Белушатники

Михаил Ильич Буторин — потомственный зверобой. Отец его промышлял тюленя, навагу, белуху в Белом море, а с двенадцати лет стал и Михаил помогать отцу. В лодку еще не мог заскакивать, лодки были высокие, а Михаил — росту маленького. Ходил Буторин в заднем нашесте поваренком и варил на артель. Много слыхал мальчонка про тресковый промысел и нравился он Михаилу по рассказам старых промышленников. В первый год женитьбы подобрал Буторин товарищей, построил карбас и сам пошел в море. Ребята в артели были все земляки из села Долгошелья Мезенского уезда. Но не только на промысел пошел тогда Буторин, не только сети и харчи погрузил зверобой в карбас. Буторин
[41]
увез с собой политического ссыльного и высадил его у норвежских берегов. В 1905 году много ссыльных направлялось в Мезень, и в одном Долгощелье их было до сорока человек. От них Буторин и грамоте научился.
В Мезени жил в ссылке Ворошилов. Несколько месяцев пробыл в Долгощелье.
— Он у меня и на свадьбе гулял, — рассказывал Буторин. — Я его по зубной болезни в Мезень из Долгошелья возил. Степенный человек, любил собрания собирать, беседы проводил и на оленях ездил отлично. Меня недавно разыскали. Я еще дом показывал, в котором Ворошилов жил. Он-то меня, быть может, теперь и не признает, я стал пошире и зарос, как медведь, шерстью, да на голове волоса не осталось. Весь волос в бороду ушел.
Несколько лет промышлял Буторин после женитьбы, а потом организовал коллектив, семгу солил.
Капитан «Белухи» Бурке направил Буторина в 1929 году с коллективом на Диксон.
 57ф.jpg
Старый норвежский промышленник Свенсон, которому, Комсеверпуть платил валютой за его опыт, передал коллективу Буторина свои познания по лову белухи. Буторинцы оказались хорошими учениками.
В январе 1930 года Буторин снова получил от капитана Бурке предложение поехать в Сибирь, чтобы выстроить бот для Комсеверпути в Енисейске.
И вот Буторин в некогда шумном городе, где прежде роскошествовали сибирские золотопромышленники, где в царское время деньги лились рекой и был простор безудержному разгулу, — Буторин в Енисейске.
Был у Буторина чертеж для постройки бота, да не пришелся он ему по нраву, и бот строили по своим чертежам, а больше на-глаз.
Обложили его (стали строить) первого апреля. Не шуточный получился бот, 22 июня он был на плаву. Его назвали ботом «Диксон».
Взял Буторин фансботы и шлюпки, прибуксировал к но-
[42]
вому боту, погрузил нефть и поплыл со своим караваном. Пороги енисейские прошел «Диксон», миновал камни и перекаты и пришел в Усть-Порт 14 июля. Отсюда Карским морем нужно было итти на остров Диксон промышлять белуху.
В газетах не писали заметок об этом необычайном походе, в журналах не помещали фотографий буторинского бота. Никто не знал о том, когда он ушел из Енисейска на Диксон сквозь льды Карского моря, не раз сжимавшие огромные корабли в своих смертельных объятиях.
18 июля с бота завидели радиостанцию Диксон. Вся бухта еще стояла по-зимнему. «Диксон» входил в тяжелый лед. Мелко битые льдины подавались в сторону, уступая флотилии дорогу, и мотор тарахтел двумя дюжинами лошадиных сил. В последний день пришлось пилить лед пилой. Метр за метром, караван подвигался ближе к Диксону. 20 июля бухта начала вскрываться, а 25-го уже поставили сети, установили наблюдательный пост за ходом белухи и построили шалаш. В расселину диких и черных скал водрузили красное знамя. Алое полотнище развевалось на постоянном холодном ветру Диксона.
Почти две с половиной тысячи километров прошел Буторин со своей необычайной флотилией от Енисейска до Диксона. Сюда по расчетам знатоков моря должна была заходить белуха.
В бухте Диксон сторожко жили зверобои, поглядывая на воды залива, высматривая — не зашла ли белуха, не выбивает ли она свои приметные высокие фонтаны.
В артели Буторина установилось такое правило: когда постовой с наблюдательного пункта давал тревогу, сообщал о том, что в бухту, Диксон идет белуха, все, как один, кто в чем, хоть босиком, бежали к лодкам. Каждая минута была дорога: белуха могла уйти, не обогатив промысла своими ценными шкурами, которые шли на приводные ремни для фабрик и заводов, и салом, в котором остро нуждалась наша мыловаренная промышленность.
— Она, белуха, всего боится, — говорил Буторин. — Ее уме-
[43]
ючи и катерком можно загонять. Некоторые белухи прорывают сеть, но им не уйти из западни. Они ходят по большой тоне, и приходится их по второму разу вылавливать. Крупную тоню тянут человек шесть, а на двух лодках люди подгоняют, чтобы она к берегу шла, в сеть не путалась.
— Если позади дыхла четверти на полторы ударишь, в момент зверя убьешь, — рассказывал Буторин. — Кроме этого места ее нигде сразу не прикончить, когда влепишь в нее гарпун второпях не туда, куда следует, она начинает тебя таскать с лодкой по свободному месту, буксирует по заливу. Бывает так, что зверь входит в сеть вместе с детенышем. Он у ней на спине лежит, присосанный будто. Одну мы белуху достали, она в родах была. Выкинули ее на берег, а у нее в проходе дитя не меньше восьмидесяти кило было. Вытянем мы белуху на берег, обдерем ее, строжим жир, от кожи его отделим и в бочки, а шкуры солим. У нас недавно шторм пришел с северо-запада, сорвало белушью сеть вместе с закрытой белухой и понесло в море. Вызываю бот, он стоял неподалеку, и пошли мы на нем сеть искать. Вышли на остров Морянку и видим: наш фансбот с сетью у острова Вернс волной бьет. Насилу сеть выручили.
Морской зверь белуха — тупомордый и огромный, с хвостом, напоминающим рыбий, шел большими стадами с северо-востока на Диксон. Старые звери-вожаки не раз хаживали в бухту и знали отлично путь в Диксон. В бухте было много мелкой рыбы и планктона, — вот что привлекало зверя и заставляло его уклоняться от своего курса на юг Карского моря. За вожаком стадо шло послушно, выставляя попеременно белые спины из воды, выбивая фонтаны и шумно дыша, словно мехи в кузнице. Несколько звериных семейств, — отцы, матери с детьми—перекочевывали из северной части Карского моря в южную, где сейчас еще не было смерзания, реже выпадал снег и держалась мелкая рыба. Белушьи дети — обрамки — синекожие звереныши послушно плыли рядом со своими родителями, а самые маленькие лежали на спинах своих матерей. Если обрамок сваливался на волну, отец
[44]
помогал ему взбираться на спину матери, где звереныш чувствовал себя как наездник в дорогом седле.
За островом Пирожком в бухте Диксон было самое тихое и любимое место зверя.
Белухи резвились здесь, и глупые обрамки иногда близко подходили к берегу. Белухе, подобно морскому кораблю, были страшны мели и каменистый берег. Выскочив на мель, зверь вскоре выбивался из сил и погибал, как судно, которое волна бьет о камни. Вот почему боялись взрослые звери отмели.
Зверобои изучили повадки белухи, ее любимые места по карским берегам.
Первым заговорил о белухе в Карском море летчик Чухновский. Высоко с полярного неба следил за ходом белухи первый летчик Карского моря. Умный зверь не знал, что человек объявил поход за белушьим салом и кожей.
В бухте Диксон за островом Пирожком лежит еще один остров, которому пока никто не давал названия. Груда огромных иссиия-черных камней раскидана по острову, и все дно вокруг усеяно камнями.
На этом каменном острове маячил красный флаг. Здесь в палатке военного образца жил коллектив промышленников с Михаилом Ильичем Буториным во главе.
 59ф.jpg
На камнях острова сушилась крепко просоленная шкура белого медведя. Возле нее лежал медвежий череп, оскалив острые зубы. Зеленоватая пятнистая нерпа валялась тут же, выставив окровавленную морду. Рядами устилали берег раушки — туши белух, которых накрыл Буторин еще на прошлой неделе. Сало этих белух было сложено в бочки, а просоленная шкура сушилась на берегу.
— Белуха, белуха идет! — закричал постовой промышленник.
Буторин выбежал по тревоге из палатки, вскинул бинокль, осмотрел горизонт. Впереди, милях в двух, морские звери выбивали фонтаны.
В бухту Диксон шло стадо белух.
[45]
— С полсотни будет! Ребята, не зевай!
Каждый промышленник знал свое место, знал, что ему нужно делать.
Несколько лодок бесшумно зашли в тыл пугливому белушьему стаду. Чтобы не скрипели уключины, их обмотали тряпками.
Диким голосом, будто впереди была смертельная опасность, с лодок сразу закричали люди, загоняя белуху в нарочно открытые ворота большой сети. И как только весь зверь попадал в западню, его продолжали гнать в следующую сеть, диаметр которой был меньше.
Испуганные звери, тяжело и часто дыша, пенили бухту всплесками. Бухта наполнялась шумом от могучих вздохов белухи. Но, видя, что его не трогают, зверь быстро успокоился, перестал тяжело дышать и мирно поплыл по небольшому кругу, очерченному сетью.
— Закрывай ворота! — скомандовал Буторин, и зверобои заторопились вылавливать вытяжные сети.
Снова не своим голосом закричали люди, и снова заметался испуганный зверь, ища выхода в просторы моря. Вот белая спина показалась у края сети, где плавали буйки, вот перекинулась одна белуха через сеть и ушла в большую тоню. Но остальные звери, преследуемые человеческими криками, со страха мелились, выскакивали на берег или запутывались в сети.
Несколько ударов копьем-гарпуном, и иззелена-синие студеные воды полярной бухты темнели, словно окрашенные заходящим солнцем. Смертельно раненый зверь шлепал хвостом из последних сил, вздыбливал и пенил воду. К вечеру все стадо белух было вытащено на берег.
Гигантские ободранные туши морских зверей лежали на прибрежных камнях. Промышленники большими ножами-клепиками нарезали белушье сало и укладывали его в бочки. Тары на острове почти не было, и в дело шли пустые бочки из-под авиагорючего, принадлежавшего лётной экспедиции Чухновского.
[46]

Пред.След.