Страница 5 из 35

СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ И КАРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ

СообщениеДобавлено: 05 Август 2013 19:18
[ Леспромхоз ]
 01.jpg
 1.jpg
Н. СИБИРЦЕВ и В. ИТИН

СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ И КАРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ

С предисловием и под редакцией директора Научно-исследовательского института экономики севера
Б. В. ЛАВРОВА
ЗАПАДНО-СИБИРСКОЕ КРАЕВОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО НОВОСИБИРСК 1936




Иллюстрации New!


СЕВЕРНЫЙ МОРСКОЙ ПУТЬ И КАРСКИЕ ЭКСПЕДИЦИИ

СообщениеДобавлено: 06 Август 2013 10:33
[ Леспромхоз ]
 15.jpg
МОРСКОЙ ПУТЬ В СИБИРЬ ДО ОКТЯБРЬСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ

XVI и XVII ВЕКА

Документов, точно фиксирующих начало первого периода, не сохранилось. Возможность установить год первого плавания в Карское море и имя храбреца, руководившего первым пришедшим сюда судном, вероятно, утрачена для науки. Можно лишь предполагать, что смелое предприятие нужно отнести к первой половине XVI или к концу XV столетия, а может быть оно имело место в еще более раннее время. Факт тот, что первый; из западноевропейских моряков, подошедший к южным проливам в Карское морс и доставивший в Европу сведения о Вайгаче и Новой Земле, англичанин Стефан Бурроу, в дошедших до нас документах свидетельствует, что в 1556 г. он нашел у встреченных им русских моряков отчетливое представление о пути к устью реки Оби и полную готовность сопровождать англичан.
Чтобы получить такие знания условий плавания Карским морем, географии и гидрографии района, какими располагали русские поморы к концу XVI века, и создать своеобразную и сложную методику эксплоатации водного пути в Сибирь, требовался весьма значительный промежуток времени — не менее, чем несколько десятков лет.
Совершенно несомненно, что торговые сношения северо-восточной части Европы с Сибирью Северным морским путем были установлены значительно раньше, чем передовые вооруженные отряды феодально-крепостнического московского государства Под предводительством Ермака в 1579—1580 гг. перекатились через Урал и утвердили владычество московского государства в средней Сибири.
Уже к концу XVI столетия едва окрепшее Тобольское воеводство озабочено установлением таможенного контроля над водными путями сибирского севера. В этой связи по приказу царя Бориса Годунова в 1600 г. на север снаряжается военная экспедиция князя Шаховского с определенной задачей постройки острога на р. Таз. После поражения Шаховского в столкновении с северными племенами на р. Пур, экспедиция в следующем году повторяется под руководством воевод князя Масальского и Савлук-Пушкина и в 200 км от устья на р. Таз строит крепость, вокруг которой быстро возникает город Мангазея, за короткий срок становящийся крупным торговым центром с огромной областью влияния.
[15]
 16.jpg
От мангазейского периода осталось уже довольно много документов в виде записанных расспросов и особенно «отписок» тобольских воевод московскому правительству, восстанавливающих законченную картину путей и способов, которыми пользовались тогда для проникновения в Сибирь купцы и мореплаватели. Выходя системой внутренних водных путей на побережье Печерского моря, они на «кочах» — небольших плоскодонных, с малой осадкой, парусно-гребных судах, грузоподъёмностью 6-7 т и с экипажем в 10 чел. — двигались вдоль берега, через Югорский Шар входили в Карское море, пересекали южную часть его, по реке Мутной поднимались до ее истока — водораздела п/о Ямал — озер Ней-то, Янбу-то, перетаскивали суда через чрезвычайно удобные здесь волоки и по реке Зеленой спускались в Обскую губу. Дальнейший путь в глубь страны шел или на юг по реке Оби, или на восток через Тазовскую губу в бассейн реки Таза — Мангазею и далее по системе рек Таза и Турухана, также с помощью волоков на водоразделе, в бассейн Енисея. Насколько трудны были условия такого похода, можно заключить из того, что для путешествия в Мангазею требовалось 2-3 года.
Нижеприводимое описание такого путешествия в Мангазею в 1601 г., т. е. в. год основания города, составленное тобольскими воеводами со слов непосредственных участников плавания, говорит об исключительно отчетливом знакомстве моряков предшествовавшего времени с водными путями европейского и сибирского севера.
«Отписка» воевод царю рассказывает:
«Лета 7131, генваря в 15 день, боярину и воеводам Матвею Михайловичу Годунову, князю Ивану Федоровичу Волконскому, дияку Ивану Шевыреву, сказывал в распросе промышленой человек пенежанин Левка Иванов Шубин, прозвище Плехан: в прошлом во 109 году, блаженные памети при государе царе и великом князе Борисе Федоровиче всеа Русии, пошли они, Левка с товарыщи, собрався, на четырех кочах, с Колмогор в Мангазею, а был в те поры на Колмагорах приказной человек Рахманин Воронов, а были с ними на тех кочах торговые люди хозяева, Колмогорской жилец Молчан Ростовец, Меншик Панфилов Вондокурец, Агей Распопов Матигорец, Иван Мелентиев Позняков со товарыщи, человек сорок и шли от Колмогор Двиною вниз до урочища до Березовского устья день, а от Березовского устья большим морем окияном подле берег и через губу пособным морем с западу на восток по левой стороне берегу, влеве море, а вправе земля, и шли до устья Печеры реки, а в Мангазею того лета не пошли, для того, что опоздали; шли до устья Печеры реки мешкотно, потому что были ветры встрешные и льды великие, а как живут пособные ветры, а встрешного ветру и льдов не живет, и от Березовского устья поспевают парусные ходом до устья Печеры реки в ден десять; от устья Печеры реки шли вверех по реке Печере до Пустоозера парусным походьем, два дни и в Пу-
[16]
 17.jpg
стеозери зимовали, а приказной человек был в Пустеозери Микифор Вельяминов Воронцов. А во 110 году из Пустаозера о Петреве дни пошли в Мангазею, на четырех кочах, москвитин Первой Тарутин да пустозерец Семен Исаков Серебряник, да волочанин Михайло Дурасов, пустозерец Архин Боженик, а с ними торговых и промышленных людей человек с сорок; а он Левка с ними-ж был. А вышед на устье Печеры реки, и пошли в Мангазею большим же морем окияиом на урочище на Югорской шар, бежали парусом до Угорского шару два дни да две ночи, а шли на-прамо большим морем, переимаяся через губы морские, а на губах местами глубоко, а в иных местех мелко в сажень, а в иных местех и суды ставают».
«А Югорской Шар остров великой каменной, местами тундра, а местами камень голой, а леса нет, а называют тот остров Вайгач, а около его русские люди в Мангазею не ходят, потому что отшел далеко в море, да и льды великие стоят; а подле Югорской шар подле остров Вайгач ходу гребью день, проезд из моря окияна в урочище в Нярзомское море, а поперек проезду верст с пять, а инде и менши, а проезд местами глубоко, а инде мелко; а на острову Вайгаче место пустое, людей нет. А от Югорского шару Нярзомским морем через Карскую губу резвого ходу до устья Мутны я реки день да ночь. А как займут льды большие, ино обходят около льдов парусом и гребью недель с шесть, а иногда и обойти льдов немочно, и от тех мест ворочаютца назад в Пустоозеро. А Мутная река устьем пала в Нярзомское море с полуденные стороны, а река Мутная невелика, через мошно перебросить каменем, а река мелка, в грузу кочи не проходят, а дожидаюца с моря прибылые воды; а грузу у них было в кочах четвертей по сту и больше, в четыре пуда четверть, и тою Мутною рекою шли в кочах прибылою водою, тянулись бечевою двадцать ден и дошли до озер, из коих вышла Мутная река из трех озер невеликих, по смете версты по две озеро; вверх по Мутной реке по обе стороны пустое место, тундра, и растет мелкой лес в вышину с четверть аршина и с поларшина, а зовут тот лес ярник; а иного лесу никакого нет, и дрова они завозят с собою на кочах, сбирая наносный лес по берегу, что выносит в море сверху Печеры реки и из иных рек; а по обе стороны Мутные реки временем кочюет самоядь Карачея и иные роды, а дают та самоядь ясак в Пустоозеро. И дошед они до озера, до вершины Мутные реки, учали меж озерцами волочить запасы в павозках, а в павозок клали четвертей по десяти и больши, в четыре иуда четверть, а проводили павозки от озера до озера паточинами, тянули по воде бродячи, один павозок тянут два человека, а те между озерцами паточины тож в двух местах от озера до озера по версте и меньши, а кочи тянули конаты после запасов порозжие по тем паточинам всеми людьми; а от третьего озера шли на волок до большого озера, из которого вышла Зеленая река, а сухого волоку от озера до озера с полверсты и больши, а место ровное, земля песчана, и тем волоком запасы носили на
[17]
 18.jpg
себе на плечах и павозки волочили канаты, а кочи тянули через волок канатами же, делаючи вороты, для того, что людей было мало, а носили через волок запасы и павозки волочили и кочи тянули ден с пять. А большое озеро, из которого идет Зеленая река, в длину по омете верст с десять, а поперек версты с три и дальши; и шли они по тому озеру в длину от сухого волоку до Зеленыя реки с половину дни, а Зеленая река пошла из того озера с западу и пала: устьем в губу, а иные называют Обью рекою, а Зеленая, река меньше Мутныя реки да и мельче; и шли они на низ Зеленою рекою, повозили запас в павозках, а кочи тянули порозжие всеми людьми ден с десять; а от устья Зеленые реки губою бежали парусным погодьем до завороту день, а от завороту Тазовскою губою до устья Тазу реки парусным же погодьем бежали два дни да две ночи, а обе те губы, что от устья Зеленые реки, по обе стороны береги видеть, а вода в тех в обеих губах пресна, а не морская. А от устья Тазовского вверх Тазом рекою до Тазовского города бежали парусным погодьем двои сутки, а своею силою без парусного погодья итти ден с десять, а пришли они в Мангазею перед Покровом; а воеводы были в Мангазее князь Василий Масальской да Савлук Пушкин».
Другой промышленный человек, пинежанин Фомка Борисов, прибавил к этому рассказу еще следующие интересные подробности:
«Был в Мангазее при Степане Забелине, а шли большим морем окияном из Кулойского устья на Чесской волок, а пошли от устья Кулойского о Петрове заговенье, а шли до реки Чижи день пособным ветром, а река Чижа пала устьем в большое море окиян с востока на запад; а Чижа река невелика, поперег сажени с три; и шли они тою рекою вверх до Чесского волоку день да ночь, а по речке Чиже по обе стороны тундра, а лес мелкой ярник, а большого лесу нет, а кочуют по той речке Каменская самоядь, а ясак дают на Мезень в слободу, а кочуют невеликие люди. А через Чесской волок кочи их перевозила самоядь на оленях наймуючись, а волоку Чесского сажень с двадцать, место тундрянное, а в большую воду тот волок поимает водою. А перешед Чесской волок, пришли на речку Чошу, а речка Чоша невелика, ходят ею прибылою водою, как приходит вода с моря, а речкою Чошою прибылою водою вверех до Чесской губы версты с три, а Чесская губа с севера на полдень, а от Чесские губы на Тиунской берег, а через Чесскую губу бежали парусом до Тиунского берегу день да ночь и вышли на большое море, а подле Тиунской берег большим морем бежали парусом день до Бурлова берегу, и под Бурловым берегом заняли великие льды, и они сквозь льды пробиралися в том месте четыре недели, и как льды отнесло в большое море, и они пришли к Югорскому шару и шли большим морем гребью до Карские губы, а Карскую губу через бежали парусом день да ночь и пришли на устье Мутные реки, а Мутною рекою вверх шли до озера до Мутного восемь дней, а из того озера вышла Мутная река, а с Мутного озера че-
[18]
 19.jpg
рез сухой волок, потому же порозжие кочи по кадкам волочили канатами, поделав вороты, и шли от Оби и до Мангазеи тем же местом, на которые места сказывал Левка Иванов Плехан. А было де промышленных людей на штинатцати кочах сто шестьдесят человек» {1}.
Аналогичные документы, относящиеся ко второму десятилетию XVII века, свидетельствуют не только об оживленных морских сообщениях с Мангазеей («от Архангельского города в Мангазею по вся годы ходят кочами многие торговые и промышленные люди со всякими немецкими товары и с хлебом»), но и о плаваниях по Енисею, Енисейскому заливу и морем в бассейн Пясинги {2}, о знакомстве с Хатангой. Конечно, плавания не всегда были удачны.
«Ходил московитин Лука гость с товарыщи проведывати Обского устья тремя кочи, и те де люди с великие нужи примерли, а осталось тех людей всего четыре человека; и то де они слыхали, что от Мутныя реки и до Обского устья и к Енисейскому устью морем непроходимые злые места от великих льдов и всякие нужи».
Экономическим стимулом, толкавшим людей в те отдаленные времена на столь опасное и трудное продвижение в глубину сибирской приполярной полосы, служил огромный рынок ценнейших видов «мягкой рухляди», как тогда называли пушнину, который представляла собой Сибирь. Этот стимул вызвал вообще все движение русских на восток в XVI и XVII веках.
Дорогой и очень портативный соболь — валютная ценность с тех времен и до наших дней, исключительно выгодный товар, благодаря легкости «приобретения» его в Сибири, — был целью, за которой дальше и дальше на восток шли передовые отряды казаков и торговые и промышленные люди.
Ермак, резонно решивший, что ему не удержать завоеванной страны без помощи Москвы, послал в подарок Ивану Грозному 2 600 соболей.
Казак Васильев «в 1630 году достиг берегов величественной Лены и, воротившись, обогатил казну 2. 000 соболей и при этом украл такое же количество».
Несколько позднее, в «золотое время» пушной торговли с Сибирью, «промышленники выменивали соболей у якутов на железные и медные котлы, и брали за котел столько шкурок, сколько нужно для того, чтобы наполнить его до краев».
Основанная в 1601 г. Мангазея быстро разрослась, распространив свое влияние на Приенисейский север и бассейн Лены. Около 1610 г. «в Мангазее было уже две церкви, двадцать лавок,
{1} Б. Житков. — «Город Мангазея и торговый путь через Ямал». Ж. «Естествознание и география» ¹ 5, 1903 г.
{2} Впервые положена на карту по маршрутной съёмке Н. Н. Урванцева, в 1922 г. спустившегося в лодке из Пясинского озера до устья реки. Судоходство по Пясинге начато лишь в 1933 г., после работ Таймырской экспедиции Е. И. Иголкина, Ю. М. Патранди и Д. А. Богданова.
[19]
 20.jpg
до двухсот частных домов, образовавших 4 улицы, два хлебных магазина, пороховой и винный подвалы и два питейных дома». "Самая крепость, как значится в расписном списке города Мангазея, относящемся к 1626 г., состояла из деревянной стены три сажени вышиною и 131 сажень кругом длиною с 5-ю башнями, вооруженными каждая тремя или четырьмя затинными пищалями и запасом ядер и зелья".
Размах торговых оборотов Мангазеи может быть оценен цифрами ясачного и таможенного сборов, «Напр.: в 1621 году в Московскую казну поступило более 12710 соболиных шкурок и 110 бобров, есть предположение, что вывоз соболей в некоторые годы достигал более чем 100 тысяч шкурок в год». Не даром полярный город заслужил название «златокипящей государевой вотчины» {3}.
Рост торгового значения города, через европейский север связанного с заграницей, посещения его иностранными (вероятно, голландскими) торговыми «гостями» и чрезвычайная трудность фактического контроля над северной торговлей, проходящей вне сферы непосредственного наблюдения государственных чиновников, заставили насторожиться Тобольское воеводство, мимо рук которого проходили большие ценности. Перед Москвой был поставлен вопрос о закрытии морского пути в Сибирь.
Период, предшествовавший расцвету Мангазеи, совпал с рядом последовательных попыток англичан и голландцев и впоследствии датчан найти северный морской путь в Индию и Китай, так как другие пути в Южную Азию — юго-восточный вокруг Африки и юго-западный через Магелланов пролив — находились в монопольном владении: первый — Португалии, второй — Испании — могущественных морских держав той эпохи.
Попытки западно-европейских стран овладеть путем через Карское море кончились рядом неудач, сопровождавшихся затратой крупных средств, гибелью судов и людей, и вскоре были оставлены, как не достигавшие цели, по вместе с тем дали богатый научный материал. В Западную Европу были доставлены первые сведения о Новой Земле, проливах, ведущих в Карское море с запада, самом Карском море, опасностях и препятствиях, сопряженных с плаванием у сибирских берегов. Из плаваний иностранцев в этот период известны: английские — Виллоугби, Джерфурда и Ченслера в 1553 г.; Бурроу в 1556 г.; Басседина, Вудкока и Брауна в 1568 г.; Пета и Джакмена в 1580 г.; Гудзона в 1608—9 гг.; голландские — Брюнеля между 1577 и 80 гг. и в 1584 г.; Баренца, Ная, Татгалеса, Вангермскека, Райпа в 1594—1596 гг.; Ван-Керговена в 1609; Мая в 1611—12 гг.; Босмана в 1625 г.; Вангорна в 1612 г. и датская экспедиция — в 1653 г.
Останавливаться на деталях этих плаваний нет надобности, так как они широко освещены в имеющейся литературе. Заметим лишь, что в 1580, 1594 и 1596 гг. иностранные корабли вхо-
{3} Сибирская сов. энциклопедия — Мангазея.
[20]
 21.jpg
дили в Карское море. Есть сведения о гибели около этого времени какого-то европейского судна близ устья р. Оби.
Смутные сведения об этих плаваниях, истолкованных, как угроза возможной агрессии со стороны «немцев», послужили первым обоснованием борьбы Тобольского воеводства, в лице князя Ивана Куракина, против северного морского пути, результатами которой тобольский Геростат вписал свое имя в историю внешней торговли Сибири.
«А по здешнему, государь, по сибирскому смотря делу ни которыми обычаи немцом в Мангазею торговати ездить поволить немошно; да не токмо им ездити, инобь, государь, и русским людем морем в Мангазею от Архангельского городу для немец ездить не велеть же, чтоб на них смотря немцы дорог не узнали, и приехав бы воинские многие люди сибирским городам какие порухи не учинили; а в Мангазее и в иных сибирских городех люди немногие, стоять против многих людей некем»... — писал Куракин.
Но Москва ограничилась лишь запрещением торговли с «немцами». Тогда воевода поставил вопрос прямо. «Только поедут большим морем и учнуть торговать с немцы или с русскими людьми, утаясь на Югорском шару... на Колгуеве, на Канином носу, и твоей государевой казне в пошлинах потеря будет, а сыскать будет нечем, потому городов и приказных людей в тех местах нет... а только едут на сибирские и на русские городы и твоей государевой пошлине прибыль будет вдвое, потому: ехати им доведетца по городам, и товары их по проезжим грамотам будут явны... и в том твоей государевой казне будет прибыль в перекупной пошлине».
Этот аргумент оказался более действительным, чем «воинские многие люди». В 1619 г. из Москвы последовал «заказ крепкий», запрещавший торговлю через Карское море, нарушителям заказа предстояло «за то их воровство и измену быти кажнеными злыми смертьми и домы их велим раззорити до основания».
Исторические Ямальские волоки и Югорский Шар были перехвачены стрелецкими караулами. Морским сообщениям Сибири был нанесен смертельный удар.
Поколение отважных лоцманов, водивших кочи из Двины в Таз. вымерло и забылся их опыт.
Путь через Урал, на котором, кроме естественных трудностей, непреодолимым препятствием стояла ненасытная алчность администраторов, буквально грабивших проезжавших купцов, не мог содействовать дальнейшему развитию Мангазеи. Потеряв свое торговое значение, первый сибирский полярный город быстро захирел и, дважды пострадав от пожаров, уничтоживших большую его часть, во второй половине XVII века перестал существовать (1676 г. ).
Царским указом 1619 г. торговое мореплавание в устья Оби и Енисея было остановлено на 250 лет.
Плавания в Мангазею исчезли из народной памяти. Реки Мут-
[21]
 22.jpg
ная и Зеленая, грубо схематически, но для того времени довольно правильно положенные на первую карту района, изданную знаменитым Исааком Массой в 1612 г., с течением времени утратили русские названия, исчезли с карт последующего времени, превратились в географическую загадку. Сведения о когда-то оживленной торговле европейского севера с Сибирью через Карское море сохранились в иностранных источниках, в России же были найдены только в первой половине XIX века в случайно уцелевшей в государственных архивах переписке Москвы с Тобольским воеводством, частично цитированной выше. Истинное положение рек Мутной и Зеленой и Ямальских волоков па местности было установлено только в 1908 г. работами Б. М. Житкова. Небезынтересно упомянуть, что ключом к разгадке тайны Ямала послужило туземное название одного из озер в центре полуострова, остановившее внимание ученого: «Луце-Хавы-то». что в переводе значит: «русских погибших озеро», погибших в смысле — пропавших, околевших, издохших, умерших нехорошей смертью. Деликатные ненцы при русском стесняются буквально переводить это название. Так язык маленького полярного народа в презрительном названии небольшого озера пронес через века память о когда-то чинившихся здесь насилиях или какой-то полярной трагедии, происшедшей около трехсот лет тому назад. В верованиях туземного населения Ямала, «Луце-Хавы-то» было священным, возможно, в связи с тем, что после гибели какого-то последнего русского отряда насильники, бывшие дотоле постоянными гостями Ямала, с того времени прекратили свои посещения.