I. НАЧАЛЬНИК ЭКСПЕДИЦИИ
Серый невзрачный дом во дворе. У ворот черная полированная доска и серебряные буквы на ней: «Управление Северного морского пути». Часто хлопает дверь. Выходят люди в высоких сапогах и кожаных куртках, в морской форме. В коридорах толчея, как во всяком новом, недавно организованном учреждении. Масса посетителей, особенно много журналистов. Июнь месяц, — через две-три недели начнется полярная навигация, и сейчас самый сезон для сообщений о новых походах в Арктику. Люди в очках, юркие и расторопные, снуют от двери к двери в надежде получить интересные беседы. Журналисты воюют с секретарями, убеждая их, что «для редакции чрезвычайно важно интервью с товарищем таким-то». Секретари с неприступными лицами отвечают журналистам, что «товарищ такой-то занят, что интервью он все равно не даст и что лучше обратиться к его заместителю».
Прежде чем найти то, что мне нужно, я долго плутаю по лабиринту коридоров, у каждого кабинета наблюдая скучные поединки журналистов и секретарей. Наконец я останавливаюсь у стеклянной двери. Она выходит в темный коридор, и, к удивлению своему, я не нахожу здесь грозного секретаря и назойливых посетителей. Через стекло видна внутренность комнаты. Широкий письменный стол и рядом другой, покрытый красным сукном, для заседаний. Человек в сером костюме наклонил над столом бритую лысеющую голову. Потухшая трубка лежит на стопе бумаг. Надпись на двери не сообщает поста обладателя кабинета, она говорит только о его фамилии: «Б. В. Лавров».
На вопрос: «Можно войти?» Лавров утвердительно кивает головой.
— Я сотрудник газеты...
— Понятно. Интересуетесь Ленской экспедицией? Хотите знать маршрут, цели и задачи? Сейчас я занят. Могу принять вас завтра утром.
Я ухожу озадаченный сухостью тона Лаврова и лаконизмом разговора. По дороге я строго предположения о том, с кем предстоит завтра беседовать. Имя Лаврова хорошо известно каждому,кто сколько-нибудь интересовался вопросом освоения севера. Пять лет он руководит хозяйственным строительством Обь-Енисейского края. Под его руководством организованы регулярные рейсы торговых судов через Карское море. Он возглавлял строительство первого сибирского заполярного порта—Игарки. Теперь он назначен начальником Ленской экспедиции — самой крупной полярной экспедиции 1933 года. Надо полагать — большой хозяйственник; об этом говорит хотя бы простая надпись на двери: для работников севера достаточно красноречиво одно только имя Лаврова.
Он не похож на тот тип полярных исследователей, который я привык представлять себе. В его внешности нет ничего экстравагантного. Одет просто: городской костюм, легкая обувь по летнему времени. Сух, но вполне корректен. Видимо, не гонится за вниманием печати, хотя и понимает значение ее. Посмотрим, что будет завтра.
На следующий день точно в назначенный час я пришел к Лаврову. Подняв голову от бумаг, он сдержанно кивнул мне, предложив сесть. Все это молча. Он набивал трубку, долго шарил в ящиках стола. Наконец обратился ко мне:
— У вас есть спички?
Я протянул ему коробку.
— Так вот, мы должны провести в устье Лены караван грузовых морских судов. — Лавров начал сразу, без предисловия, я едва успевал записывать.— Дело в том, что бездорожье Якутии затрудняет развитие этой молодой национальной республики. Грузы на Якутск идут сейчас по железной дороге до Иркутска, оттуда автогужевым трактом до Качуга и дальше по Лене. Это очень дорого,— он внимательно посмотрел на меня и прибавил раздельно: — и очень длительно.
Морской путь в Якутию, в устье Лены, несомненно, экономически целесообразен. Пройти этот путь — вот задача для мореплавателя. Путь в Лену с запада вокруг Таймыра труден и в ледовом и в навигационном отношении. Его прошли немногие. В 1878 году — Норденшельд на судах «Вега» и «Лена»...
На столе звонит телефон. Пока Лавров берет трубку и разговаривает с кем-то, я внимательно всматриваюсь в его лицо.
Высокий лоб, бритые щеки в морщинах. Тонкие губы, над верхней коротко подстриженные усы. Черные монгольские глаза посажены глубоко. По телефону он говорит тем же ровным, чуть глуховатым голосом.
— Продолжим. — Лавров кладет трубку, обращаясь ко мне.— В 1893 году Таймыр обогнул в одну навигацию Нансен на «Фраме». Барон Толь в 1900—1902 годах и Амундсен в 1918—1919 годах достигли Лены с зимовками.
С востока доходили до Лены: в 1913 и 1914 годах Вилькицкий на «Таймыре» и «Вайгаче» и в 1927 году капитан Миловзоров на «Колыме». Впервые весь путь от Новоземельских проливов до Беринга без зимовок прошел в прошлом году «Сибиряков».
Нам предстоит закрепить опыт плавания мелких экспедиционных судов походом целой грузовой флотилии. Нам нужно не только обогнуть Таймыр, но после разгрузки в бухте Тикси, в устье Лены, вывести пароходы обратно. Путь вокруг Таймыра — наиболее трудный участок Северного морского пути, и мы должны пройти его дважды в течение одной навигации. Кроме морских судов, в Лену с Оби и Енисея мы проведем речные суда, которые останутся там для постоянной работы...
В дверь просунулась чья-то голова.
— Борис Васильевич, на совещание пожалуйте.
— Буду через десять минут,— ответил Лавров и продолжал беседу со мной: — В составе экспедиции три грузовых морских суда: «Сталин», «Володарский» и «Правда». Первые два идут в Тикси с грузом для Якутии, последний — в бухту Нордвик с группой геолога Урванцева для разведок на нефть на Хатангском побережьи. Затем, речные суда: с Оби теплоход «Первая пятилетка» с лихтером на буксире, с Енисея — пароход «Партизан Щетинкин». Флагман похода — ледокол «Красин». Моим помощником по морской части идет опытный полярный капитан Сорокин. Начальник речной части — капитан Модзалевский, уже неоднократно проводивший речные суда через Карское море. Командир «Красина» — капитан Легздин.
Нас опять прервали. Вошел большой грузный человек в морском кителе с серебряной птицей на рукаве. Он обратился к Лаврову:
— Борис Васильевич, я уезжаю сегодня. Когда вас можно ожидать в Красноярске?
— Я выберусь не раньше июля. Привет Липпу, я опять буду летать с ним, — Лавров встал и протянул руку вошедшему. — Поклон Игарке, Анатолий Дмитриевич.
Когда дверь за посетителем закрылась, Лавров пояснил мне:
— Это летчик Алексеев. Он будет командовать авиоразведкой нашей экспедиции.
Самое главное, что должно решить успех похода,— это точное и неуклонное соблюдение сроков. Мы должны быстро разгрузиться в Тикси и вывести суда обратно через пролив Вилькицкого не позднее начала сентября. Малейшая задержка грозит зимовкой. К нашему приходу в Тикси Ленское пароходство должно подготовить в бухте тоннаж для выгрузки и уголь для бункеровки морских судов.
Я встал и поблагодарил за интервью. А к Лаврову шли уже новые люди: седоусый капитан и высокий мужчина в очках, по виду научный работник.
Еще несколько встреч в Москве дополнили мне облик Бориса Васильевича Лаврова.
Редакция газеты получала частые телеграммы из Ленинграда — рабочие Канонерского завода ударно ремонтировали «Красина». Я приносил Лаврову сообщения о ходе ремонта. И как бы ни был он занят, всегда находилось у него время просмотреть телеграммы, в сутолоке делового дня, между двумя совещаниями, рассказать, как готовится экспедиция.
И всегда тесный кабинет его был полон народу. Здесь были зимовщики и ученые, промышленники и капитаны, летчики и хозяйственники. Они приезжали из Игарки и Обдорска, из Тобольска и Красноярска. И в лабиринте коридоров невзрачного дома на Варварке безошибочно находили дверь с простой надписью: «Б. В. Лавров».
Борис Васильевич обсуждал с ними планы лесоэкспорта через Карское море, рассматривал проекты новых консервных заводов, расспрашивал о ледовых прогнозах, интересовался жизнью ездовых собак в далекой Дудинке, отдавал распоряжения о помощи енисейским рыбакам, терпящим бедствие.
Кругозор государственного деятеля и живой интерес к мелочам жизни севера сочетались в нем. Вдумчивый советский хозяйственник и страстный путешественник-спортсмен — таковы были характерные черты Лаврова, которые мне удалось уловить еще при беглом знакомстве с ним в Москве.
Сроки выхода судов Ленского каравана приближались. Назначенный специальным корреспондентом в экспедицию, я в последний раз зашел в управление Севморпути.
— Поезжайте в Ленинград, там вы сядете на «Красина». А я завтра вылетаю в Игарку — Совет труда и обороны назначил меня своим уполномоченным по Карской экспедиции, — говорил Лавров. — На «Красин» я попаду с острова Диксона, когда туда стянутся морской и речной Ленские караваны. Там я приму командование.
Он обмакнул перо, и мой корреспондентский мандат перечеркнула наискось виза начальника первой Ленской.
