Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Кирилин А.И. В КАЭ-3 (1957-1958 гг.)

 МАО САЭ-3 1957-1958.jpg
© А.И.Кирилин
В КАЭ-3 (1957-1958 гг.)
(Дневник бортмеханика морского авиаотряда 3-й КАЭ А.И.Кирилина *)

Об авторе: Кирилин Алексей Иванович родился в 1911 г. в г. Балаково Саратовской области. После службы в армии в 1934 г. поступил учиться в Саратовскую высшую коммунистическую сельхозшколу. После окончания в 1937 г. Ульяновской летно-технической школы по специальности младший авиатехник А.И. Кирилин два года проработал в Туркмении. С 1939 г. А.И. Кирилин в Московской авиагруппе особого назначения (МАГОН). Во время Великой Отечественной войны служил бортмехаником в авиации Северного морского флота. После демобилизации продолжил работу в полярной авиации и был участником экспедиций в Арктику ("Северный полюс-5") и Антарктиду (2-я и 3-я КАЭ).
А.И. Кирилин - член Всесоюзной ассоциации советских полярников, Почетный полярник, действительный член географического общества СССР, ветеран Великой Отечественной войны. А.И. Кирилин награжден многочисленными правительственными наградами.


Лето 1957 года.

Отпуск кончился… И сразу встреча с Каминским.
Говорит: «Собирайся в Антарктиду, готовь наш самолет для перегона опять в Калининград. Нам надо закончить аэрофотосъемку Антарктиды».
Спрашиваю: «А не будет претензий со стороны коллег, которым еще не приходилось бывать в Антарктиде?». Вот что ответил Михаил Николаевич: «С претензиями бывают чаще всего льстецы, которые своего мнения не имеют, а вот начальству поддакивают во всем, ни слова возражений, потому, что не умеют и не хотят работать. Таких в Полярной авиации не держат – на них нельзя положиться, подведут. Через Полярную авиацию прошли тысячи. А задержались в ней и отважно работают сотни». Возразить нечего, тем более что сам был свидетелем, как льстецы и пустозвоны не ценились.

Во вторую Антарктическую экспедицию нам предстоит отбыть на корабле «Обь». Дизель-электроход «Лена» по возвращении из Антарктиды был поставлен на профилактический ремонт в сухой док. Дефектовщики мелом обозначили места вмятин и пробоин в днище корпуса, а ночью сварщики стали вырезать поврежденные места и подожгли скопившиеся в килевой части солярку (за время двух рейсов в Антарктиду трюмы заполнялись бочками с дизельным топливом и бензином. Некоторые бочки давали течь, и горючее стекало вниз и скопилось в нижней части судна).
Горело всю ночь, до прихода утренней смены. Утром ремонтники открыли шлюз и затопили док. В некоторых каютах «Лены» жили моряки с семьями. В первые часы пожара они покинули корабль, ибо могли сгореть. Надстройка — она с пятиэтажный дом — сгорела и рухнула.

Морская экспедиция отличается от континентальной тем, что континентальная исследует материк и ледовый панцирь Антарктиды, а морская составляет подробную гидрографическую карту всего побережья Антарктиды. Корабль экспедиции оборудован измеряющими и записывающими глубину приборами. Такими же приборами оснащен катер «Пингвин», идущий параллельно кораблю ближе к берегу, где глубина не позволяет пройти судну с большой осадкой. А с нашего самолета аэрофотосъемщики снимают контур берега и ближайших островов. В прошлом году была составлена карта с глубинами только на половину побережья. И вот мы выбываем для завершения съемочных работ — надо обойти вокруг всей Антарктиды.
Совершу ошибку, если не оставлю внукам и правнукам содержания своих дневников о работе в Антарктиде.

Как и в прошлом, 1956 году, я был вызван со всей экспедицией в ЦК КПСС (10-й подъезд на Старой площади).
Войдя в этот подъезд, у лестницы, ведущей на второй этаж, видишь двух рослых офицеров КГБ. Они берут мой паспорт, сличают с каким-то бланком. А у меня возникла мысль: «Вот такие истязали и умертвляли Косарева, Блюхера, Тухачевского и других».
Но стерпел, сказал: «Тяжелая у вас работа, одному не справиться с паспортом». Посмотрели на меня неприветливо, как и я на них. Один назвал номер кабинета на втором этаже. Там сидят и читают декларации знакомые мне по экспедиции люди. Подошел к хозяину кабинета, тот подает мне декларацию со словами: «Почему без галстука?». Ответил: «Это на работе не отражается». А рядом сидящий представитель Главсевморпути пояснил, что такая привычка у бортмехаников — ходить без галстука.

Содержание:


* © ЦМАМЛС (Центральный московский архив-музей личных собраний). Фонд 261. Опись 1. Дело № 3.

Ноябрь.

1 ноября 1957 года.
В 9.00 вошли в порт Кейптаун. Пришвартовались для заправки топливом и водой. В город с этого причала ходить дальше, чем в прошлом рейсе – целых три километра. На всем этом маршруте, на множестве причалов, везде – образцовая чистота и порядок.
На всех причалах есть система заправки водой и топливом. Длинных шлангов нет. Рядом со швартовыми тумбами – два красивых вентиля с фланцами для шлангов большого диаметра. Голубой вентиль – вода, коричневый – топливо. Подъезжает малогабаритное авто с неграми, они вынимают соответствующие шланги и подсоединив их в темпе пожарных – на корабль.
Нигде – ни пятна солярки, которая растворяет асфальт. Помню причал в Калининграде: повсюду намазано, обувь липнет к мягкому асфальту. С обуви грязь натаскивают в каюты...
На корабль прибыл чехословацкий посол, через которого решаем все денежные вопросы, так как нашего посольства в ЮАР нет.
Получил валюту: 11 фунтов стерлингов и 7 шиллингов. Это за 35 суток плавания в загранводах. Каждый фунт соответствует нашим 11 рублям. В каждом фунте 20 шиллингов. Мне за месяц плавания причитается в наших деньгах 111 рублей. Из этого расчета и выдается валюта.
С обеда до ужина гулял по городу с Каминским и Чагиным, сделали некоторые покупки. Одна из них (курточка Вите) оказалась с браком. Завтра понесем менять. Она куплена в универсальном магазине, который называется «ОК». Его размер значительно больше нашего Детского мира, между этажами – эскалаторы.
Погода позволяет гулять в костюмах.

2 ноября 1957 года.
День хорошей погоды. Горы открыты, а вчера были закрыты облаками. Высота прибрежных гор – 1 км. Ближайшая, с плоской вершиной называется «Столовая гора».
Гуляя по Кейптауну, зашли в магазин. Куртку заменили, и в порядке извинения подарили коробочку носовых платков.
Если верить нашему коммунистическому режиму – в ЮАР унижают достоинство негров. Мы подобного не замечали, а слышали от работников чехословацкого посольства, что ЮАР навлекла на себя гнев сталинского режима за то, что осудила действия коммунистов с тридцатых годов; за раскулачивание и коллективизацию крестьян, за разгром церквей и расстрел духовенства, за физическое уничтожение интеллигентов, светил науки, командного состава нашей армии. К 1941 году тиран Сталин этим открыл фронт Гитлеру.
В город пешком не ходим.
На причале возле нашего корабля стоят легковые машины, принадлежащие владельцам магазинов, на этих машинах нас бесплатно везут к магазинам.
Если желаешь с покупкой вернуться на корабль, привезут и обратно. Или можно оставить сверток с покупкой, надписав название корабля и номер каюты – все будет доставлено. Это свидетельство того, как высока культура и уровень жизни.
Технический прогресс Южно-африканской республики выше всяких похвал: механизация порта, городской транспорт, шоссейные дороги, по которым ехали на маяк, тому подтверждение. Вот цивилизация Африки!

3 ноября 1957 года.
Утром мы еще в Кейптауне. За вчерашний день погружено много свежих овощей и фруктов.
В полдень вышли из порта. Курс на Антарктиду, к Мирному. Вечером корабль дал три гудка в районе мыса Игольного: известил, что из Атлантического океана мы перешли в Индийский.

4 ноября 1957 года.
Идем полным ходом. Небольшой шторм к вечеру усилился

5 ноября 1957 года.
Ночью океан так бушевал, что невозможно было спать: то головой, то ногами упираешься при качке. Утром стало известно, что на втором трюме сместился груз.
Это металлические сани для санно-тракторного поезда, который отправится вглубь Антарктиды.
Каждые сани весят 6 тонн. Таких саней на втором трюме десять, между собой они сварены, и на них установлен самолет «Ил-12». При сильной качке сварка разрушилась, и все сместилось на правый борт. Хорошо еще, самолет не повредило. В такой шторм не только крепить груз, выходить на палубу нельзя – смоет волной. Мы, авиаторы, поднялись на капитанский мостик посмотреть, как самолет подвергается опасности.
В рубке, на локаторе, штурманы увидели айсберг. К нему и стали держать путь. Часа через два зашли в затишье громадного айсберга. Тишина, матросы немедленно приступили к сварке саней и креплению самолета.

6, 7 ноября 1957 года.
Шторм стихает. Индийский океан. На полпути от Кейптауна до Мирного.
Айсберги видны не только на локаторе, но и простым глазом. Привлек внимание один айсберг. В него вмерз огромный валун. Этот айсберг и на локаторе ярче других светился. Когда и как попал валун на лед Антарктиды? Очевидный или невероятный случай?

11 ноября 1957 года.
Увиденное за три дня надо описать гладко и грамотно, а я этому не учился. Значит, как получится.
Вокруг – айсберги от малых до великих, как армия, охраняющая неприступность Антарктиды. С трудом пройдя эту опасную неприступность, мы попадаем на чистую воду, но ненадолго. Снова – фронт могучих айсбергов. Корабль медленно продвигается между ледяных стен: коварны скрытые части айсбергов, они опасны как скалы. Теперь, если усиливается ветер, то шторма нет – айсберги и битый лед гасят волнение океана.
Пользуюсь этой тишиной. Из опыта знаю, что скорость сборки самолета снижается при шплинтовке болтов. В болтах имеются отверстия диаметром от 2-х до 8-ми мм. При навернутой корончатой гайке шплинт трудно попадает в отверстие. Поэтому второй день я делаю на болтах раззенковку отверстий. Это понравилось и инженеру Слободскому. Приятно, что он стал помогать нам с Барановым.
А вот с Михаленко видимся только за обеденным столом. Его разговор и интерес – рисовать айсберги. В это время в прошлом году Мазурук бывал часто у самолетов, общался с механиками, что-то подсказывал. Нас же такое его внимание вдохновляло.

15 ноября 1957 года.
Все эти дни судно шло среди льдов. Сегодня наш самолет поставили вместо колес на лыжи, с тем, чтобы при выгрузке на лед быстрее ввести в строй. Выгрузка начнется, видимо, дня через два. Мы – на подходе к Мирному.
Сегодня день рождения командира моего самолета Михаила Николаевича Каминского. Ему исполнилось 52 года, он на 6 лет старше меня, мне 46 лет. Михаил Николаевич предложил отметить эту дату в более свободное время, так как сейчас все заняты подготовкой к выгрузке и сборке самолета к началу аэрофотосъемки.

16 ноября 1957 года.
Скорость корабля снизилась, пробиваемся в тяжелых льдах. На некоторых льдинах видим пингвинов.

17 ноября 1957 года.
Несмотря на тяжелые льды, корабль, хоть и тихо, идет вперед. Временами останавливается, упираясь во льды, отрабатывает задним ходом и с разгону по нескольку раз пробивается все-таки вперед. Этот битый годичный лед не опасен для корпуса корабля.

18 ноября 1957 года.
 Обь .jpg

Подошли к Мирному, но встали в 3-х километрах от поселка. Погода тихая, солнечная. В южном полушарии – начало лета. Здесь у берегов Антарктиды, температура – 5ºC, но из-за яркого солнца и высокой солености припайного льда снег сырой и липкий. Километрах в трех в сторону Мирного на льду видим два самолета «Ли-2». Ими выбрано место, куда надо пробиться нашему кораблю под разгрузку.
У той кромки льда, где мы стоим, чистая вода, так как зыбь на море откалывает частями припайный лед, а ветер, который всегда южный, с купола Антарктиды, относит куски льда дальше. На кромку выгрузили с корабля малый самолет «Як-12» для связи с Мирным и двумя самоле-тами «Ли-2».
На одном из них бортмеханик – Ананьев Валентин Николаевич. Ему передали посылку с письмом от жены Ирины Михайловны.
В нашей 44-й каюте встретились и угощались вместе с нами два американских метеоролога, один из них, мистер Картрайт, отзимовал на Мирном, а другого, Рубина, везли на смену из Кейптауна. Это происходит по договоренности с Америкой об обмене метеорологами. Наш метеоролог зимовал, и еще будет зимовать на американской зимовке в Антарктиде, которая называется «Маленькая Америка».
Справа от нас, если смотреть на Мирный, «стамуха» – айсберг, севший на мель, а в затишье неисчислимое множество пингвинов.

19 ноября 1957 года.
Корабль вбивается в припай, чтобы безопасней произвести выгрузку. Продвижение очень медленное. Надо пробиться до трещины.
В Мирном повстречался с зимовщиками Мельниковым, Загорским, Шестериковым. Хочется увидеться с Любарцом, но он, как сообщил Загорский, находится в отъезде на санно-тракторном поезде. Также не видел еще Анатолия Межевых.

20 ноября 1957 года.
 0_f58f_6c19817d_XL.jpg

Решено выгрузить и собрать наш самолет «Aн-2» H-620. Собираем его всем экипажем: Каминский, Кириллов, Кирилин, Мурик. Помогает Баранов и аэрофотосъемщики.
Чагин свой самолет собирает своим экипажем, им помогают Емельянов и специалисты выносных «РЫМов». Координирует всю эту работу инженер Слободской, а Михаленко с фотокамерой и этюдником с красками на треноге все это «запечатлевает».
Пингвины, проявляя любопытство, так и вертятся под ногами. Шутники говорят: «Алексей Иванович, эти птицы перетаскают у тебя инструменты». Императорские пингвины в своем клюве свободно могут унести молоток, но этого не делают.

21 ноября 1957 года.
Круглые сутки светло. Работали всю ночь по 4 часа с перерывами. Отдыхать поднимаемся по штормтрапу на корабль. В кают-компании через 4 часа для вахты всегда готово питание. Сон нас не берет и не возьмет, нам важнее по хорошей погоде собрать самолет.
В то время как мы собираем самолет, идет разгрузка корабля. С обоих бортов на лед выгружена техника, сани с множеством ящиков и тягачи. Но на Мирный пока ничего не транспортируется. Константин Михаленко готовится фотографировать панораму и снять ее на кинопленку.
К вечеру закончили сборку своего самолета. Заправили топливом, опробовали двигатель – дефектов нет. Теперь самолет надо облетать, но Каминский, считая, что мы устали, переносит это на раннее утро, после восьмичасового отдыха.

22 ноября 1957 года.
После завтрака пришли на облет. А куда взлетать? Повсюду группами бродят пингвины. Но как только запустили двигатель, испугавшись шума, они потеснились, и мы взлетели. Сделали три круга, сели. Все в порядке, показания приборов в норме.
После осмотра и дозаправки топливом полетели на поиски площадки для базирования. Подобрали место на низком айсберге. Длина его 3 км., ширина 2 км. Хороший аэродром и безопасный в смысле разрушения, чего нельзя сказать о припайном льде. Есть также возможность подойти туда кораблю бортом.
Прочно укрепив самолет на «мертвляки», сообщили на корабль, чтобы нас вывезли. Прилетел на «Як-12» Михаленко и грубым тоном запрещает оставлять самолет на айсберге, самолет якобы нужен ему для полной панорамы разгрузки корабля.
Каминский убеждает, что длительная тишина в районе Мирного опасна из-за возможности внезапной перемены погоды. Случись что с нашим самолетом, оборудованным дорогостоящей аппаратурой, сорвется вся экспедиция. У Михаленко аргументов больше не было, и «Як-12» доставил нас к кораблю, где Чагин с экипажем продолжают сборку своего самолета.
Нашу помощь они не приняли.

23 ноября 1957 года.
На лед, кроме самолетов, выгрузили много тракторов и металлических саней весом по 6 тонн. На некоторых санях был груз в ящиках.
Началась метель, и стало не до панорамы. Те трактора, на которых запустились двигатели, цепляют сани и – на Мирный. Чагин с экипажем Карелина продолжали сборку своего самолета. Если в первые, тихие, дни температура поднималась до нуля, то сейчас, в метель, солнца не видно и температура – 15ºC. Если в хорошую погоду был виден айсберг с нашим самолетом, то теперь все скрыто метелью.
Вечером команда Чагина закрепила свой самолет за сани, а «Як-12» – за другие и поднялась отдыхать на корабль в плохом настроении, так как сборка их самолета не завершена.

24 ноября 1957 года.
Рано утром до подъема объявили тревогу – аврал по спасению груза и техники, выгруженных на лед. От шторма повсюду стал разрушаться лед, его уносит в бушующий океан.
Что можно спасти за минуты? Самолет «Aн-2» Чагина – уже за трещиной. Успели поднять самолет «Ли-2», но при подъеме так поломали, что он не подлежит ремонту, а годится только на запасные части. «Як-12» тоже подняли на корабль поломанным. Какая потеря, какое несчастье! Разбирайся теперь, кому нужна была эта панорама!
С капитанского мостика прозвучала команда «подняться всем на корабль». Я этот ералаш наблюдал с борта, где стоял с умнейшим молодым человеком Виктором Ивановичем Хреновым. Такое совпадение: в прошлом году мы с ним так же наблюдали с борта за упавшими в море людьми. И сейчас помочь ничем не можем, можем только испытывать жалость. Виктор, как я его всегда называю, помогал Чагину в сборке самолета, и ему вдвойне печально видеть, как между санями и самолетом прошла трещина, а через минуту она уже так разошлась, что в нее «булькнули» сани с самолетом.
К вечеру погода начала стихать, стало видно айсберг с нашим самолетом. В конце дня увидели льдину с выгруженными на нее крыльями для «Ли-2». Корабль подошел, поднял крылья на борт, также удалось спасти несколько саней.
Виктор – смуглый, кудрявый, ему вдвое меньше лет, чем мне. Он удивляет своей высокой грамотностью и знанием сложной аппаратуры «РЫМ». Все гидрографы, даже те, что старше, называют его Виктором Ивановичем. Мы живем с ним в одной большой каюте. Через несколько дней после этой беды он дарит блокнот со стихами:

С Вами часто мы встречались,
За чаем глаз на глаз.
Может, вспомнишь, как шатались,
Где Макар телят не пас!

Вспомнив ночь усиленной работы,
Много можно рассказать,
Как тонули наши самолеты,
Как погибли шестеро саней.

Наша «Обь» у Мирного стояла,
Носом прочно врезавшись в припай,
А команда трюмы разгружала,
Прибывшие с грузом в этот край.

Затянуло белой пеленою,
Скалистый гранитный Хасуэлл.
С ног сшибая силой ледяною,
Ураган внезапно налетел.

Ветер озверело рвет и мечет,
Разыгралась страшная пурга,
Вьюга песню старую лепечет,
Вдоль несутся белые снега.

Свистом заунывным докучая,
Душу раздирает скрежет льдин.
Начала погода штормовая,
Беспокоить глубь морских пучин.

Ледников зияющие раны,
Открывает бурная волна.
И уходят глыбы в океаны,
По частям разломанного льда.

Вот – куски наезженной дороги,
Сани проплывают, самолет.
И сигналом водяной тревоги,
Вызывают смельчаков на лед.

Опустилися за борт с канатом,
Моряки в ревущий океан,
Загибая трехэтажным матом,
Подбодрял команду капитан.

Реактивный самолет полярный,
Застропили мигом кое-как…
Подняли. Но лопнул окаянный
Шкентель, и смайнало гак.

Грохнулась машина всем прикладом,
О фальшборт высокий. Не пустяк!
Хорошо, что не стояло рядом,
Фоторепортеров и зевак.

Как всегда, где тонко, там и рвется.
Корпус перегнуло пополам.
Долго ремонтировать придется,
Или просто выбросить, как хлам.

А пурга сильнее завывает,
На дыбы становится волна,
Новую добычу накрывает –
К саням закрепленный Aн-2.

Покачав крылами в знак прощальный,
Накренилась бедная Aн-2,
И в последний рейс, такой печальный,
Нехотя отправилась она.

Вслед за ней, понуро и угрюмо,
Словно сговорившись заодно,
Выползший не вовремя из трюма,
Трактор булькнул и пошел на дно.

И сомкнулись снова волны злые,
Заметая свой преступный след,
Жертву принимают не впервые,
Повидав немало всяких бед.

Смертью угрожает вал девятый,
Держатся матросы кое-как.
Подняли лебедкой весь измятый,
И хлебнувший горя малый «Як».

Люди тянут ящики и грузы,
От воды спасая барахло:
Шапки, валенки, рейтузы,
Остальное – море унесло.

Чуть заметна айсберга вершина,
Из-за горизонта не видать –
Летчика Каминского машина,
Уходила в море дрейфовать.

Прояснилось. Солнце смотрит робко,
На опустошенный лед.
Утонула Чагина коробка,
А с коробкой вместе самолет.

Автор Виктор Иванович Хренов.


Когда я прочел стихотворение, горячо поблагодарил. Но задал вопрос (свойственно мне в корявой форме):
«Реактивный самолет полярный застропили мигом кое-как…». Но «Ли-2» – поршневой, а не реактивный.
А Виктор, в свойственной ему вежливой форме, пояснил, что этот самолет оборудован реактивными ускорителями, поэтому он и назвал его реактивным.
И рассказал, как он узнал об ускорителях. У экипажа самолета при изучении ускорителей возник вопрос по электрической схеме, и Виктора пригласили разобраться. Долго разбираться не пришлось: схема устроена так, чтобы включение обоих ускорителей обеспечивалось синхронно и исключало возможность включения одного ускорителя, так как при этом произойдет разворот самолета.
Возник вопрос: почему же они, пять человек, не разобрались в этом? Виктор ответил: они читают схему как первоклассники, по слогам, а я электро - и радиосхемы читаю с листа, как пианист играет с листа по нотам, которые впервые видит. Говорю: «Ты, Виктор, достоин похвал и того уважения, которым пользуешься». А он ответил: «В Арктике и Антарктиде малейшая оплошность может кончиться трагично».

25 ноября 1957 года.
Шторм стих, и ломка льда прекратилась. Корабль опять вошел в припайный лед. Сюда прилетел самолет «Ли-2» и отвез наш экипаж на айсберг, где мы запустили мотор и улетели оттуда на Мирный. Там нас поселили в отдельный домик, в котором установлена командная радиостанция, а рядом – домик-радиомастерская Александра Ивановича Мельникова.
С этого дня начались наши полеты, но не по аэрофотосъемке, а организационные. Взлетаем с Мирного при нулевой температуре, производим посадки с гляциологами на куполе Антарктиды при – 30ºC. Снег глубокий и рыхлый. Опасно садиться и ходить, так как под снегом может быть трещина во льду: провались в нее – и полетишь сотни метров в пропасть. Как только самолет сядет, первыми выходят гляциологи с металлическими прутами, имея между собой стропу страховки. Трещины обозначают бамбуковыми шестами.

28 ноября 1957 года.
Привезли с собой палатку КАПШ-1 на Оазис (300 км. от Мирного). Здесь будем базироваться в течение нескольких дней.

Пред.След.