Встречи на «Оби»
Последним годом его жизни был 1958-й, когда суда второй советской антарктической экспедиции через Аделаиду возвращались от берегов шестого континента. Начальником той экспедиции был будущий академик - знаменитый Алексей Федорович Трешников, и он часто вспоминал, как сэр Дуглас приходил на борт наших судов - «Оби» и «Кооперации». Трешников показывал этому еще крепкому на вид человеку лаборатории, рассказывал о наших экспедициях. На «Обь» Моусон приезжал и в 1956 году, когда она заходила в Австралию после первой экспедиции в Антарктику.
Дуглас Моусон был человеком удивительного упорства и отваги. Но эти качества присущи почти всем полярным исследователям начала прошлого века. Тот, кто ими не обладал, обрекал и себя, и своих спутников на бессмысленные лишения и невзгоды, а о его экспедициях говорили потом как о бессмысленных авантюрах… «Энергия, смелость и стойкость юности - вот что необходимо для борьбы с теми чрезвычайными трудностями и испытаниями полярных исследований, которые приближаются к границам человеческих возможностей и часто даже превосходят их», - писал Моусон в дневнике перед тем, как 2 декабря 1911 года «Аврора» отправилась из Гобарта к берегам Антарктиды.
Но внешне Дуглас Моусон ничем не напоминал отважного полярного первопроходца. Высокий лоб, тонкие черты лица, резко сужающегося к подбородку, костюм лондонского денди, накрахмаленный воротничок. Лишь жестко сжатые губы и какой-то пронзительный взгляд дают намек на его железный характер. Трудно представить, что этот рафинированный интеллигент сможет годами жить в собачьих условиях, запросто есть походную похлебку с оленьими волосами от линявших спальных мешков и по ночам в спальнике сушить на груди промокшие в дневных переходах носки. Да еще при этом подшучивать по этому поводу и над собой, и над своими товарищами…
Внешне он скорее походил на поэта, чем на ученого и путешественника.
А он в самом деле любил и отлично знал поэзию. Английскую поэзию он знал с детства - в Австралию его родители перебрались из графства Йоркшир.
Прекрасная игра
Моусон знал наизусть многие стихи знаменитого шотландского поэта Роберта Сервиса. Ему нравился сам образ жизни «счастливого бродяги с Юкона». Может быть, привлекала схожесть характеров. Сервис был на несколько лет моложе - он ровесник Эрнста Шеклтона - и в поисках приключений с пятнадцатью долларами в кармане отправился на заснеженные просторы - только не на крайний юг, а на крайний север, в канадскую Арктику, к бесценным золотым россыпям Клондайка. И именно там написал свои первые стихи - моментально став популярным. Как Джек Лондон в прозе, он прославил арктических искателей приключений в своих стихах.
Бороться, бороться,
хоть нет на победу надежды, -
Что может быть в жизни
прекрасней подобной игры!
- эти слова Роберта Сервиса Моусон поставил эпиграфом к одной из глав своей книги.
А главу он так и назвал - «Трудности и бедствия». Это страницы его дневника, написанные после того, как один из товарищей Моусона погиб в походе - «в недрах ужасного ледника».
Бороться, бороться,
хоть нет на победу надежды, -
Что может быть в жизни
прекрасней подобной игры!
Я вспоминал эти строчки, когда несколько лет назад прилетел из Новой Зеландии на Мак-Мердо - главную базу американской антарктической экспедиции. Она на острове Росса - там, где еще со времен Роберта Скотта стоит его деревянная избушка, откуда он отправился в свой последний поход к Южному полюсу.
Над островом возвышается двухметровая гора - Обсервейшн Хилл - Наблюдательный Холм. Карабкаться по крутому каменистому склону тяжело: «проржавевшие» камни играют под ногами, а наверху вечно дует ветер. Подъем долгий, с остановками, чтобы отдышаться. Но на вершину этого холма изо дня в день поднимались участники британской экспедиции: они все еще надеялись увидеть на горизонте возвращающегося с полюса Скотта. А перед отплытием поставили на вершине холма деревянный крест с именами погибших. На кресте вырезаны знаменитые строки английского поэта ХIХ века, воспевавшего подвиги короля Артура и его отважных рыцарей, - Альфреда Теннисона: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Слова эти каждый знает с детства, даже не имея представления о поэзии Теннисона, по каверинским «Двум капитанам». Они стали девизом всех, кто отправлялся в полярные широты. Наверняка и Дуглас Моусон знал эти строки, очень похожие на те, что написаны Робертом Сервисом.
Строчками Сервиса Моусон открывает несколько глав своей книги, считая, что они выражают суть его экспедиции и его характер.
Пойдем испытать
наше счастье в страну,
где молчанье царит,
где ветер ночной только шепчет: тот край мне пустынный знаком;
там в небе, наш путь направляя, звезда
одиноко горит…
А ветер зовет нас и манит: идем же, идем.
Перед отплытием к берегам Антарктиды в своем дневнике он повторяет эти строчки поэта. А как только снова оказывается на «Авроре», уже на пути домой, вспоминает Киплинга:
Ни пряностей, ни дорогих
алмазов,
Ни слитков золота с собой мы
не везем.
Но груз наш добыт дорогой
ценою -
Болезнями, и потом,
и трудом.
По уровню подготовки экспедиция Моусона сравнима, пожалуй, лишь с экспедициями Нансена, всегда считавшего, что половина успеха любого путешествия зависит от того, насколько четко оно продумано. Вес взятых в путь грузов он измерял до грамма. И когда на трех санях во главе своей партии двинулся из базового лагеря по Антарктиде, то точно знал, что складная палатка с брезентом для пола весит 20 кг 186 г, три односпальных мешка - 13 кг 608 г, кухонная утварь - 11 кг 771 г, продукты (девять недельных запасов для трех человек) - 215 кг 458 г, собачий корм - 317 кг 510 г, а вся поклажа в общем - 781 кг 285 г. Столь же доскональные расчеты были сделаны для всех шести партий, обследующих побережье Антарктиды. Сам Моусон возглавил самую дальнюю - восточную - партию, тоже из трех человек. И этой партии выпали самые трагические испытания.
Расчеты расчетами, но Антарктида всегда непредсказуема и коварна. Ее нрав порой не в силах выдержать даже самый выносливый.
Продвигаясь по ледникам, Моусон и его спутники попали в зону трещин. Порой оказывалось, что их палатка стоит на козырьке, нависающем над трещиной. Пошевелись неловко один из них - снежный мост обвалится. Но пока им везло. Проваливались только сани и собачьи упряжки, их чудом удавалось вытаскивать.
…Идущие впереди Моусон и Мерц даже не заметили, как исчез замыкавший партию Ниннис. Только когда оглянулись, поняли, что их товарища нет. Первым назад побежал Мерц - он шел налегке, без упряжки, на лыжах, выбирая дорогу. Следом подъехал Моусон.
Они стояли у трехметровой трещины. Снежный мост, по которому только что проехала упряжка Моусона, исчез. С другой стороны трещины обрывался след от саней Нинниса. Они с ужасом вглядывались в пропасть.
Последним годом его жизни был 1958-й, когда суда второй советской антарктической экспедиции через Аделаиду возвращались от берегов шестого континента. Начальником той экспедиции был будущий академик - знаменитый Алексей Федорович Трешников, и он часто вспоминал, как сэр Дуглас приходил на борт наших судов - «Оби» и «Кооперации». Трешников показывал этому еще крепкому на вид человеку лаборатории, рассказывал о наших экспедициях. На «Обь» Моусон приезжал и в 1956 году, когда она заходила в Австралию после первой экспедиции в Антарктику.
Дуглас Моусон был человеком удивительного упорства и отваги. Но эти качества присущи почти всем полярным исследователям начала прошлого века. Тот, кто ими не обладал, обрекал и себя, и своих спутников на бессмысленные лишения и невзгоды, а о его экспедициях говорили потом как о бессмысленных авантюрах… «Энергия, смелость и стойкость юности - вот что необходимо для борьбы с теми чрезвычайными трудностями и испытаниями полярных исследований, которые приближаются к границам человеческих возможностей и часто даже превосходят их», - писал Моусон в дневнике перед тем, как 2 декабря 1911 года «Аврора» отправилась из Гобарта к берегам Антарктиды.
Но внешне Дуглас Моусон ничем не напоминал отважного полярного первопроходца. Высокий лоб, тонкие черты лица, резко сужающегося к подбородку, костюм лондонского денди, накрахмаленный воротничок. Лишь жестко сжатые губы и какой-то пронзительный взгляд дают намек на его железный характер. Трудно представить, что этот рафинированный интеллигент сможет годами жить в собачьих условиях, запросто есть походную похлебку с оленьими волосами от линявших спальных мешков и по ночам в спальнике сушить на груди промокшие в дневных переходах носки. Да еще при этом подшучивать по этому поводу и над собой, и над своими товарищами…
Внешне он скорее походил на поэта, чем на ученого и путешественника.
А он в самом деле любил и отлично знал поэзию. Английскую поэзию он знал с детства - в Австралию его родители перебрались из графства Йоркшир.
Прекрасная игра
Моусон знал наизусть многие стихи знаменитого шотландского поэта Роберта Сервиса. Ему нравился сам образ жизни «счастливого бродяги с Юкона». Может быть, привлекала схожесть характеров. Сервис был на несколько лет моложе - он ровесник Эрнста Шеклтона - и в поисках приключений с пятнадцатью долларами в кармане отправился на заснеженные просторы - только не на крайний юг, а на крайний север, в канадскую Арктику, к бесценным золотым россыпям Клондайка. И именно там написал свои первые стихи - моментально став популярным. Как Джек Лондон в прозе, он прославил арктических искателей приключений в своих стихах.
Бороться, бороться,
хоть нет на победу надежды, -
Что может быть в жизни
прекрасней подобной игры!
- эти слова Роберта Сервиса Моусон поставил эпиграфом к одной из глав своей книги.
А главу он так и назвал - «Трудности и бедствия». Это страницы его дневника, написанные после того, как один из товарищей Моусона погиб в походе - «в недрах ужасного ледника».
Бороться, бороться,
хоть нет на победу надежды, -
Что может быть в жизни
прекрасней подобной игры!
Я вспоминал эти строчки, когда несколько лет назад прилетел из Новой Зеландии на Мак-Мердо - главную базу американской антарктической экспедиции. Она на острове Росса - там, где еще со времен Роберта Скотта стоит его деревянная избушка, откуда он отправился в свой последний поход к Южному полюсу.
Над островом возвышается двухметровая гора - Обсервейшн Хилл - Наблюдательный Холм. Карабкаться по крутому каменистому склону тяжело: «проржавевшие» камни играют под ногами, а наверху вечно дует ветер. Подъем долгий, с остановками, чтобы отдышаться. Но на вершину этого холма изо дня в день поднимались участники британской экспедиции: они все еще надеялись увидеть на горизонте возвращающегося с полюса Скотта. А перед отплытием поставили на вершине холма деревянный крест с именами погибших. На кресте вырезаны знаменитые строки английского поэта ХIХ века, воспевавшего подвиги короля Артура и его отважных рыцарей, - Альфреда Теннисона: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Слова эти каждый знает с детства, даже не имея представления о поэзии Теннисона, по каверинским «Двум капитанам». Они стали девизом всех, кто отправлялся в полярные широты. Наверняка и Дуглас Моусон знал эти строки, очень похожие на те, что написаны Робертом Сервисом.
Строчками Сервиса Моусон открывает несколько глав своей книги, считая, что они выражают суть его экспедиции и его характер.
Пойдем испытать
наше счастье в страну,
где молчанье царит,
где ветер ночной только шепчет: тот край мне пустынный знаком;
там в небе, наш путь направляя, звезда
одиноко горит…
А ветер зовет нас и манит: идем же, идем.
Перед отплытием к берегам Антарктиды в своем дневнике он повторяет эти строчки поэта. А как только снова оказывается на «Авроре», уже на пути домой, вспоминает Киплинга:
Ни пряностей, ни дорогих
алмазов,
Ни слитков золота с собой мы
не везем.
Но груз наш добыт дорогой
ценою -
Болезнями, и потом,
и трудом.
По уровню подготовки экспедиция Моусона сравнима, пожалуй, лишь с экспедициями Нансена, всегда считавшего, что половина успеха любого путешествия зависит от того, насколько четко оно продумано. Вес взятых в путь грузов он измерял до грамма. И когда на трех санях во главе своей партии двинулся из базового лагеря по Антарктиде, то точно знал, что складная палатка с брезентом для пола весит 20 кг 186 г, три односпальных мешка - 13 кг 608 г, кухонная утварь - 11 кг 771 г, продукты (девять недельных запасов для трех человек) - 215 кг 458 г, собачий корм - 317 кг 510 г, а вся поклажа в общем - 781 кг 285 г. Столь же доскональные расчеты были сделаны для всех шести партий, обследующих побережье Антарктиды. Сам Моусон возглавил самую дальнюю - восточную - партию, тоже из трех человек. И этой партии выпали самые трагические испытания.
Расчеты расчетами, но Антарктида всегда непредсказуема и коварна. Ее нрав порой не в силах выдержать даже самый выносливый.
Продвигаясь по ледникам, Моусон и его спутники попали в зону трещин. Порой оказывалось, что их палатка стоит на козырьке, нависающем над трещиной. Пошевелись неловко один из них - снежный мост обвалится. Но пока им везло. Проваливались только сани и собачьи упряжки, их чудом удавалось вытаскивать.
…Идущие впереди Моусон и Мерц даже не заметили, как исчез замыкавший партию Ниннис. Только когда оглянулись, поняли, что их товарища нет. Первым назад побежал Мерц - он шел налегке, без упряжки, на лыжах, выбирая дорогу. Следом подъехал Моусон.
Они стояли у трехметровой трещины. Снежный мост, по которому только что проехала упряжка Моусона, исчез. С другой стороны трещины обрывался след от саней Нинниса. Они с ужасом вглядывались в пропасть.
(Продолжение в следующем номере)