Полярная Почта

(Продолжение. Начало в номерах за 5,12, 19, 26 и 30 апреля)

О том, как Матвей Козлов спас девушку Шуру и еще почти сорок пассажиров с «Марины Расковой» (из 73 человек, спасенных всеми экипажами самолетов за десять после гибели БД-5 дней), я попытался рассказать в книге «Впереди - ледовая разведка». И сразу после выхода книжки - в 1984 году - получил письмо из Архангельска от первого помощника капитана теплохода «Советская Якутия» Александра Григорьевича Сомкина. Он писал, что прочитал мой очерк о Матвее Ильиче Козлове, и просил прислать фотографию «этого замечательного человека», извинялся, что в силу специфики работы в Ленинграде быть не может, письмо написал в море на переходе из Франции в Архангельск.

Судьба наказала

Далее Александр Григорьевич сообщал: «Я сам моряк более чем с тридцатилетним стажем, работаю в Северном морском пароходстве. Как все моряки-северяне, много плавал в Арктике... Как моряк, я очень хорошо знаю силу разъяренного моря, штормовых волн, и то, что совершил М. И. Козлов, то, что он столько часов вел самолет по штормовому Карскому морю, просто невероятно».

Первый помощник с «Советской Якутии» попытался по рассказам очевидцев и архивным материалам восстановить судьбы погибших во время войны судов Северного морского пароходства. И в конце своего письма рассказал о судьбе повара, утаившего продукты от голодавших в кунгасе людей (завпрод, или стюард, как он значится в судовой роли п/х «Марина Раскова»). Далее следовала фамилия, но, думаю, не стоит здесь ее приводить - остались у того человека близкие люди, быть может дети. Зачем их позорить? Судьба и так его наказала. Архангельский моряк откопал такой факт: «Уже после войны, плавая на пароходе «Хосе Диас», пронырливый завпрод где-то в Германии хватанул вместо шнапса уксусной эссенции и помер».

Александры Михайловны не стало в 1985-м, а в 2009 году через отдел кадров ААНИИ я попытался отыскать ее родственников и попросить у них фотографии тех военных лет.

Наконец достал телефон внука, и вдруг оказалось, что мы не раз встречались, - тот работает в одной знакомой мне турфирме. Всегда он мне казался доброжелательным и любезным, но когда я стал расспрашивать его об Александре Михайловне, оказалось, он даже не знал, что его бабушка ходила на «Марине Расковой», чуть не погибла, что спас ее Матвей Ильич Козлов. Да и когда я стал рассказывать ему о том полете на «Каталине», отвечал неохотно и равнодушно, повторяя одну и ту же фразу:

- Я об этом ничего не слышал…

Поняв, что разговор бесполезен, я попросил телефон его матери - дочки Александры Михайловны. Номера он не дал:

- Я о вашем звонке скажу, если она захочет - вам перезвонит.

Лишь с третьей попытки телефон удалось получить и с трудом добиться встречи. И опять я понял, как тесен мир. С дочкой Александры Михайловны мы встречались в одной крупной ленинградской интуристовской гостинице, где она когда-то была не то администратором, не то дежурной по этажу.

Начал объяснять, что хочу написать о судьбе Александры Михайловны, и услышал:

- А кому это надо?

И вдруг брезгливый вопрос:

- А в грязном белье Дриацких вы тоже собираетесь копаться? Ведь Мария Дриацкая тоже была на «Расковой» - они спаслись в одной лодке с мамой.

За информацию о том, что Мария Дриацкая - жена знаменитого начальника дрейфующей станции «Северный полюс-6» и Шестой советской антарктической экспедиции, я готов был простить и не слишком любезный тон беседы, и нежелание вспоминать историю своей семьи.

Мария с «Марины Расковой»

И опять удивился, сколь тесен этот мир. Моя первая жена училась на Петроградской в одной школе с Еленой Дриацкой, будущей известной певицей и актрисой Театра музкомедии, и не раз вспоминала, что папа Лены Дриацкой - известный полярник - подарил школе чучело пингвина, диковину поставили в классе в шкаф и чучело вдруг стало испускать такие запахи, что хоть нос зажимай, - пришлось выставить его в коридор. Но Елену Дриацкую я уж быстренько найду - надо лишь позвонить в театр.

В театре секретарша директора беспардонно поинтересовалась:

- А она что, еще жива?

Неутешительная мысль, что, наверное, кто-то может так спросить и по поводу моей персоны - ведь скорее всего с Еленой Дриацкой мы приблизительно одного года рождения (самая серединка прошлого века), - мелькнула в голове, но ее я сразу отогнал: ну сидит там в секретарях какая-нибудь молоденькая бестактная дурочка - да и черт с ней. Главное, что телефон когда-то популярной певицы, Клариче из музыкальной кинокомедии «Труффальдино из Бергамо», у меня есть, осталось только договориться о встрече.

Мама Елены Дриацкой - Мария Андреевна Алипова - тринадцатая в списке пассажиров «Марины Расковой». Напротив ее фамилии написано: «работник управления полярных станций ГУСМП».

…Судьба свела их в Ленинграде еще в студенческие годы, когда Мария Алипова и Валентин Дриацкий учились в ЛЭТИ. Оба они были северянами - Мария с Вологодчины, Валентин из-под Архангельска. Поженились они до войны. После загса разбежались по своим общежитиям - вместе им жить было негде. Мария до войны закончить Электротехнический институт так и не успела - на свет появилась дочка.

На самом деле на полярной станции Мария не работала, а, как и многие жены полярников, в начале войны эвакуировалась вместе с мужем - сотрудником Арктического научно-исследовательского института - в Красноярск.

В Красноярск Дриацкие приехали с маленькой дочкой, Аллочке шел четвертый год. Вскоре геофизик Дриацкий отправился дальше на север - на зимовку на полярную станцию на Новой Земле, а жену с дочкой оставил на материке. В эвакуации Мария познакомилась с одинокой женщиной. Та стала частенько навещать скучающую по общению молодую мать, любила возиться с ее ребенком. И только когда Аллочка заболела, выяснилось, что у маминой подруги - открытая форма туберкулеза. Выходить зараженную малышку не удалось - Аллочка умерла в четыре года.

Убитая смертью дочки Мария решила пробираться на полярную станцию к мужу - от него давно не было вестей. Так она оказалась пассажиром «Марины Расковой», погибшей в Карском море 12 августа 1944 года. И чудом была спасена Матвеем Козловым.

- Но я помню, как мама вспоминала, что тонула дважды, - рассказывает Елена Дриацкая. - Она была упорной, очень любила отца и после гибели «Расковой», после того как пришла в себя на Диксоне, решила продолжить свой путь в Арктику. Села на попутный пароход, где ее разместили в каюте в центре судна, и отправилась к отцу на полярку. Но как только пароход отошел, выяснилось, что не хватило койки для одной из пассажирок с грудным младенцем на руках. Мама решила уступить ей свое место в каюте, а сама отправилась в забитый людьми кормовой трюм. А на следующий день этот пароход то ли наскочил на немецкую мину, то ли был обстрелян с подлодки, но взрыв пришелся на центр парохода, выжили и спаслись лишь те, кто оказался на корме и носу. В том числе и моя мама… К отцу на полярную станцию она так и не добралась. Встретились они уже в послевоенном Ленинграде.

Только в Ленинграде Мария узнала, что летом 44-го Валентину Дриацкому сообщили: с «Мариной Расковой» в Карском море погибли его жена и дочка. Он вспоминал потом, как после работы шел на берег океана и часами выл от горя.

Судьба не только дважды уберегла Марию от гибели, но и после войны наградила Дриацких тремя детьми - у Елены Дриацкой двое старших братьев.

С одним из них - Алексеем - я встретился в Комарове. Он уже на пенсии и почти круглый год живет на даче, которую когда-то, еще в пятидесятые годы, отцу дали как герою-полярнику. Их дача невдалеке от участков, где когда-то жили начальник Первой советской антарктической экспедиции Герой Советского Союза Михаил Сомов и начальник Второй САЭ Герой Социалистического Труда Алексей Трешников. Алексей еще помнит те времена, когда Дриацкие ходили в гости к Сомову и Трешникову и знаменитые полярные исследователи качали на руках его младшую сестру - Лену. Алексей до сих пор дружен с сыном Сомова - Глебом, иногда вместе они отправляются в лес - за валежником для сомовской козы.

Алексей, в прошлом инженер-приборист, ведет деревенский образ жизни - с утра до вечера возится на участке. «Дети полярников рукастые - в отцов». Его старший брат Евгений - электрик, 1946 года рождения.

Алексей вспоминает, как отец рассказывал, что судьба оберегала его, как и его жену, от гибели не раз.

Еще до того, как «Марина Раскова» затонула в Карском море, на полярную станцию, где зимовал геофизик Дриацкий, напал «Адмирал Шеер». Полярники опасались, что фашисты высадят десант, и с оружием в руках залегли за береговыми валунами, собираясь сражаться до последнего патрона. Но на линкоре, видимо, решили, что никуда с острова полярники не денутся, выжить им все равно не удастся - в следующий заход разгромят, и, дав пару залпов, от острова отошли. Один из залпов угодил как раз в тот камень, за которым за несколько минут до этого прятался Валентин Дриацкий. Но в последний момент он почему-то решил сменить позицию.

- В этом плане у отца и у матери судьбы схожие, - говорит Алексей. - В годы войны Господь их уберег. И ушли из жизни они почти одновременно: отец скончался в 1982 году, а на следующий год умерла и мама… Обычно любящие люди либо уходят с горя следом, а если после смерти родного человека один из них выживает, то уж живет долго-долго…

(Окончание следует)