Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

В БУХТЕ ЛАВРЕНТИЯ


 f-440.jpg
Два месяца жизни в палатках на льду несомненно сказались на состоянии здоровья не одного челюскинца.
Однако в продолжение всей двухмесячной ледовой эпопеи в самом лагере Шмидта (если не считать болезни начальника экспедиции и отравления биолога Белопольского сырой медвежатиной) не произошло ни одного серьезного заболевания. Заболевания начались тотчас же после того, как челюскинцы ступили на твердую землю.
Это и понятно. В "почве" и воздухе лагеря Шмидта — никаких микробов. Инфекции не существовало. В лагере Шмидта легче замерзнуть, чем простудиться.
Кроме того в лагере Шмидта всегда царила атмосфера всеобщей нервной подтянутости, постоянного морального подъема. Атмосфера Эта безусловно помогала слабым в физическом отношении товарищам успешно переносить большие физические трудности и весь суровый режим лагеря.
[440]
 f-440А.jpg
Но как только самолеты высадили первых челюскинцев на твердую землю, начались заболевания, главным образом простудного характера.
Еще в Ванкареме у нескольких товарищей обнаружился грипп довольно-таки злокачественного характера.
Между Ванкаремом и Уэлленом около 500 километров пути берегом Чукотского моря. Половина всех челюскинцев проделала этот путь частью пешком, частью на собаках. Стояли сильные морозы, пурга; на промежуточных базах оказалось недостаточно продовольствия.
Несколько товарищей пришли в Уэллен больными, в самом Уэллене заболело еще несколько человек (в том числе часть товарищей, доставленных в Уэллен самолетами).
Заболевшие по возможности немедленно отправлялись из Уэллена в бухту Лаврентия, где расположена культбаза Комитета Севера; при культбазе — единственная на Чукотке больница.
В списке товарищей, отправленных из Уэллена в лаврентьевскую больницу, находились: летчик Бабушкин, кочегар Громов, биолог Ширшов, аэролог Шпаковский, метеоролог Комов, инженер-конструктор (судостроитель) Расс, инженер-физик Факидов, судовой механик Тойкин, матрос Киселев, печник Березин, зоолог Стаханов и некоторые другие. В самом конце апреля отправили самолетом и заместителя начальника экспедиции Боброва.
К 1 мая в лаврентьевской больнице скопилось 16 больных челюскинцев, из них шесть тяжело больных. Кроме челюскинцев в больнице лежало несколько чукчей, в том числе роженицы.
Единственная больница на Чукотке, надо признаться, достаточно убогая, плохо снабжена, примитивно оборудована, имеет малочисленный обслуживающий персонал. Несмотря на истинно героические усилия главврача Елизаветы Петровны Кузьминой и единственного помощника главврача Зинаиды Николаевны Котовой, больница конечно не смогла бы справиться с неожиданным наплывом больных.
Больнице помогли челюскинцы.
Пользуюсь случаем, чтобы отметить здесь изумительно сердечное, внимательное до трогательности отношение обоих врачей к больным челюскинцам, а также врача станции ГУСМП в Уэллене т. Леонтьева. Челюскинцы, жившие в бухте Лаврентия, никогда не забудут этого отношения. Привожу только один штрих: оба врача-женщины, чтобы сохранить больных женщин-челюскинок в чистоте, одевали их в собственное белье.
Здоровые челюскинцы взяли больницу под свое шефство. Силами
[441]
челюскинцев в больнице был проведен своеобразный ремонт: починены двери, устранен их скрип, исправлена ванна, починены кровати, примусы, лампы, наточены хирургические инструменты, бритвы.
В больнице не было угля. У местного пограничного отряда челюскинцы раздобыли уголь. Вид больницы изменился. В больнице стало тепло. Незакрывавшиеся двери стали" закрываться, скрипучие перестали скрипеть. В теплых коридорах наступила тишина.
У местного отделения кооперации челюскинцы получили несколько кусков ситцу. Местное население сорганизовали на пошивку постельного белья больным и здоровым челюскинцам.
Для обслуживания больницы и ухода за больными чукчами и челюскинцами выделили женщин-челюскинок; для ухода только за челюскинцами — восемь мужчин-челюскинцев. Новые больничные служители очень скоро отлично усвоили искусство ухода за больными. Многие стали большими специалистами: замечательно ставили банки, клизмы и прочее.
В недрах самой культбазы, у местной кооперации, у пограничного отряда, у местного населения разыскали добавочные продовольственные ресурсы: нашли не много, но это немногое позволило обеспечить всех больных правильным питанием.
Больничной кухней завладели повар и камбузник — челюскинцы. На трех примусах, починенных челюскинцами, и на крохотной больничной плите повар и камбузник умудрялись приготовлять различные диэтические кушанья для больных.
По утрам больничные печи, исправленные челюскинцем-печником, топил челюскинец-истопник. На эту почетную должность был выделен постоянный товарищ.
Грипп, который свирепствовал в больничных палатах, был достаточно зловреден. К 28 апреля врачи Кузьмина и Котова заболели сами. Кузьмина лежала в постели, а Котова еще бродила с температурой 38°. Третий врач -хирург Леонтьев находился по месту постоянной работы, в Уэллене.
Таково было., стратегическое положение на лечебном фронте" лаврентьевской больницы на 28 апреля 1934 года.
И надо же было случиться, что в этот вечер А. Н. Боброву стало плохо. Через пять минут все врачи собрались у постели больного.
Консилиум больных врачей установил у Боброва острый припадок апендицита, грозивший прободением. Требовалось немедленное хирургическое вмешательство. Ни одна из женщин-врачей, не будучи хирургом, не решалась произвести операцию. Что делать?
[442]
 f-443.jpg
Разбудили Колесниченко (он возглавлял лаврентьевскую группу челюскинцев). Решили вызвать по радио из Уэллена хирурга Леонтьева и находившегося там же заместителя Шмидта т. Баевского.
Радиостанция находилась в четырех километрах. Было уже 12 часов ночи. Вскочив на собачью упряжку, Колесниченко помчался на радиостанцию.
Между тем больные врачи занялись подготовкой к операции. Всю ночь приводили в порядок, отогревали замерзшую операционную комнату, готовили воду, бинты, тампоны, кипятили инструменты. Ждали известия от Колесниченко, что он связался с Уэлленом. Но связаться с Уэлленом в неурочное для связи время оказалось чрезвычайно трудно. Радист всю ночь просидел у аппарата, и только часов в десять утра ему удалось передать телеграмму, вызывавшую Баевского и Леонтьева немедленно в бухту Лаврентия.
В Уэллене не оказалось ни одного исправного самолета -все находились в полетах. В наличии, кроме совершенно неисправного «АНТ-4», имелся еще маленький, на одного пассажира, «У-2», полуразбитый, с неисправным мотором, перекошенными плоскостями. Полет на таком самолете требовал от летчика, кроме героизма, величайшего мастерства.
Лететь по предложению Баевского вызвался Сигизмунд Леваневский. Сейчас же откопали полузанесенный снегом самолет, принялись налаживать для полета.
Часам к двенадцати дня мотор кое-как заработал. Леваневский, не теряя времени, поднялся, унося на борту хирурга Леонтьева. Вслед за ними выехал на собаках Баевский.
В бухте Лаврентия о моменте вылета самолета узнали по радио. Все в ожидании. Расстояние между Уэлленом и Лаврентием «У-2» может покрыть в один час с минутами.
А самолет вылетел и пропал. Час проходил за часом, но ни в Уэллен, ни в бухту Лаврентия не поступало сведений о самолете.
Что же произошло?
Самолетик держался в воздухе на "честном слове". Вследствие неисправностей в моторе (перегрев масла) Сигизмунд Леваневский, пролетая над гористой тундрой, должен был сделать вынужденную посадку.
Как окончательно не угробили при посадке в тундре полуразбитый самолет или по крайней мере как не нанесли ему новых повреждений, пусть расскажет сам Леваневский. Мне этот номер (а также и хирургу, который летел с Леваневским) кажется маленьким чудом,
[444]
Не говорю уж о том, что сам Леваневский и врач не получили ни одной царапины.
"Чудо" произошло с Леваневским около часу дня. А в шестом часу вечера Леваневский снова поднялся в воздух и взял курс на бухту Лаврентия.
Ремонт самолета длился около пяти часов. Механика не было. Ремонтировал сам Леваневский. Леонтьев (хирург) ему усердно помогал, хотя и ничего не смыслил ни в самолетостроении, ни в авиации вообще. Но хирург (он, кстати сказать, кандидат партии) был очень счастлив, когда Леваневскому для ремонта понадобилась коробочка не то от зубного порошка, не то от мыла. Эту коробочку хирург не забудет: она спасла жизнь Боброву.
Поблизости от места вынужденной посадки пролегала "большая дорога" между Уэлленом и бухтой Провидения. По дороге проезжал один чукча. Пилот и хирург его привлекли к ремонту. Несмотря на взаимное незнание языков, обе стороны как-то договорились. И в результате чукча кое-чем помог ремонту.
В шестом часу самолет взял курс на бухту Лаврентия.
В бухте Лаврентия самолета с хирургом ждали около часу дня. На аэродром вышла бригада челюскинцев. Аэродром был блестяще подготовлен.
А самолет с хирургом не летит. Не летит час, не летит другой, третий, четвертый.
Аэродромная бригада челюскинцев ждала на лаврентъевском аэродроме долгие часы. Наконец наступил момент, когда ожидание стало невтерпеж: люди твердо решили, что Леваневский и хирург погибли.
В первую очередь убрали с аэродрома посадочный знак. Посадочный знак -это колоссальная буква "Т" из черной материи, расстилаемая на аэродроме.
Стала таять и аэродромная бригада. Надо итти домой! Что же делать, если «У-2» погиб?!
В этот момент на горизонте показался какой-то самолет. Он не летел, а ковылял в воздухе. Челюскинцы мгновенно признали самолет Леваневского.
Но как он ковыляет! Он переваливается с крыла на крыло. Зрителю кажется, что самолет на краю гибели.
Самолет неуверенно закружился над аэродромом. Для находившихся на земле было ясно: самолет узнал бухту Лаврентия и ищет точку, где он может опуститься, но не видит посадочного знака.
[445]
— Ребята, ложись!
Неизвестно, кто это крикнул, но каждый понял, что это означает. Все бросились на снег, образуя своими телами живое "Т".
Леваневский в воздухе понял маневр челюскинцев. Он стал снижаться, целя на живое "Т".
В хвосте живого "Т" пришлось лечь старичку-челюскинцу, судовому механику. Это был довольно забавный человек. Личность его хорошо характеризуется тостом, который он произнес на "Челюскине", когда мы встречали новый год:
"Да здравствует социализм и расточатся врази его!"
Тост был вполне искренний.
Так вот этому старичку пришлось лечь в хвосте живого "Т". Когда самолет Леваневского коснулся аэродрома и пошел на живое "Т", старичок страшно забеспокоился, как бы его не раздавило самодетом. Старичка тут же на месте успокоили очень дружескими словами: "Лежи ты спокойно, такой-сякой".
Самолет благополучно сел, и живое "Т" вскочило на ноги. Хирург вылез из кабины - его качало, он обалдел.
Через полчаса хирург Леонтьев оправился и произвел замечательную операцию Боброву. У Боброва начинался перитонит. Текли последние минуты, которые еще позволяли произвести операцию такого рода.
Операция происходила в операционной комнате, только что "размороженной". Семь тридцатилинейных ламп-молний создавали в операционной дикую жару. Со стен текло, с врачей и больного тоже текло.
Но жизнь Боброва была спасена.
Кроме ответственной операции Боброву Леонтьевым были произведены еще несколько серьезнейших операций. Все операции окончились более чем благополучно. Леонтьев — блестящий хирург.
Мало-помалу жизнь челюскинцев в бухте Лаврентия наладилась.
Во-первых, силами челюскинцев, прибывших первыми в бухту Лаврентия, было создано отличное общежитие. Каждого вновь прибывшего встречала чистая теплая комната, а в комнате — самодельная чистая койка, на койке — чистый матрац, накрытый ситцевой простыней.
Для каждого раздобыли одеяла. Нехватило подушек. Прибывшим последними пришлось подушки "сочинять".
[446]
Наладили отлично общую столовую. Нашли достаточное количество посуды. Повара собственные, пекаря — тоже, уборщики, подавальщики — тоже. Не забудем, что все это "действо" происходило на Чукотке!
Была даже вытоплена баня. Баня имелась на культбазе, но ее уже не топили целых полгода.
Для того чтобы вытопить ее, понадобилась тонна угля. Зато в бане, кроме челюскинцев, вымылось все население культбазы.
На складах культбазы челюскинцы разыскали неисправную динамо, испорченный киноаппарат и запас изорванных фильмов. Все это починили и организовали для всего населения культбазы периодические киносеансы. Сеансы давались через день.
1 мая челюскинцы вместе с местными работниками устроили торжественное заседание, а после заседания — большой самодеятельный вечер. На вечере организовали изумительное трехстороннее соревнование, в котором на равных правах состязались челюскинцы, европейское население культбазы и чукчи. Вечер закончился общими играми, продолжавшимися до четырех часов утра.
К празднику 1 мая выпустили стенгазету. Название продолжили от "Не сдадимся!" к "Не сдались!".
Из постоянных работ, производимых на культбазе, челюскинцы взяли на себя несение метеослужбы, наблюдение за лаврентьевским аэродромом и поддержание его в порядке.
После 1 мая началась вывозка челюскинцев в бухту Провидения (туда должен был прибыть "Смоленск"). Число челюскинцев в бухте Лаврентия стало быстро таять, и они уже были не в состоянии поддерживать свое сложное хозяйство собственными силами. Поэтому к хозяйству привлекли местное население — оно отозвалось чрезвычайно охотно.
К 14 мая, к моменту прихода "Смоленска", оставалось здоровых челюскинцев в бухте Лаврентия ровно столько, сколько было нужно для обслуживания больницы, больничной кухни и столовой для здоровых. Некоторые из больных к этому времени успели выздороветь и были отправлены самолетами в Провидение. Из шести тяжело больных выздоровели четверо. В рубрике тяжело больных оставались только двое: метеоролог Комов и инженер-конструктор Расс. У Комова грипп осложнился, и он к 14 мая лежал с температурой 40,4°, у инженера Расса грипп дал осложнение на сердце.
Но надо было двигаться на "Смоленск", который, выйдя из бухты Провидения, пробился сквозь льды и подошел к бухте Лаврентия.
[447]
Выход из бухты Лаврентия на соединение со всем коллективом челюскинцев (все, кроме лаврентьевских, находились уже на "Смоленске") начался в час дня. Еще с ночи население окрестных чукотских поселений мобилизовало 41 нарту -более чем 500 собак. К утру у больницы и жилого барака челюскинцев раскинулся живописный лагерь.
Три часа длились одевание больных и погрузка на нарты. Для тяжело больных Расса и Комова нарты пришлось на руках внести в помещение больницы и затем вынести обратно с больными.
На "улице" больных покрепче привязали к нартам и тронулись в путь — на "Смоленск", во Владивосток, в Москву.
Расстояние от больницы на берегу до того места, где остановился "Смоленск" в Беринговом море, — километров двенадцать. Расстояние крохотное. Но вся беда заключалась в том, что пять километров из двенадцати необходимо было сделать по торосам открытого моря.
Езда по торосам на собаках — как это могло отразиться на недавно оперированных больных, швы которых еще не зажили? Как это могло отозваться на больных с пониженной сердечной деятельностью, как например у Расса?
В час дня "поезд" тронулся в путь. Он растянулся на два километра. Врачи Леонтьев и Кузьмина сопровождали больных. Они все время перебегали от нарты к нарте, проверяя самочувствие больных. В сумках у них было все необходимое для оживления человека: камфара, шприцы и прочее.
Путь по морскому участку, по торосам, оказался очень тяжелым даже и для здоровых.
К четырем часам дня все нарты благополучно подошли к борту "Смоленска". Выбежавшие навстречу с судна товарищи помогли нам при переходе через трещину, проходившую недалеко от судна. Тяжело больные были подняты на борт при помощи лебедки. После долгого перерыва челюскинцы на "Смоленске" снова наконец соединились в привычный единый, сплоченный коллектив.
[448]


вклейкаБУХТА ОПУСТЕЛА
ПАРОХОД "СТАЛИНГРАД", 22 мая. (Радио специальных корреспондентов "Правды".) Опустела бухта Провидения, где в течение суток перекликались гудки трех советских пароходов с полутысячным населением, где па прибрежном льду "красинцы" и "сталинградцы" встречались с челюскинцами. Теплой заботой окружили москвичи и ленинградцы героев лагеря Шмидта и полярных нилотов, приглашали в гости к себе на пароходы, делились папиросами, угощали всем, что имели. Большую радость для челюскинцев представил комплект номеров "Правды".
Вчера начался "разъезд". На рассвете "Красин" и "Сталинград" ушли к мысу Дежневу. Жизнь на ледовой площадке возле "Смоленска" не прекращалась. Грузились самолеты. Ляпидевский, Каманин, Доронин, Молоков и Водопьянов выходили на борт взглянуть на свои машины. Неожиданно донесся нарастающий гул моторов. Над нами появился великолепный «АНТ-4»: это Леваневский прилетел из Уэллена. Самолет приняли на борт.
Сегодня в полдень снялись. Прощай, Чукотка! На юг!
И. КОПУСОВ
Л. ХВАТ

Пред.След.