Изображение
31 июля 2012 года исключен из Регистровой книги судов и готовится к утилизации атомный ледокол «Арктика».
Стоимость проекта уничтожения "Арктики" оценивается почти в два миллиарда рублей.
Мы выступаем с немыслимой для любого бюрократа идеей:
потратить эти деньги не на распиливание «Арктики», а на её сохранение в качестве музея.

Мы собираем подписи тех, кто знает «Арктику» и гордится ею.
Мы собираем голоса тех, кто не знает «Арктику», но хочет на ней побывать.
Мы собираем Ваши голоса:
http://arktika.polarpost.ru

Изображение Livejournal
Изображение Twitter
Изображение Facebook
Изображение группа "В контакте"
Изображение "Одноклассники"

Попов С.В. Морские имена Якутии

 01.jpg
 exlibris_popov.jpg

 02.jpg
Попов С.В. Морские имена Якутии. Очерки по топонимии морей Лаптевых и Восточно-Сибирского. – Якутск: Кн. Изд-во, 1987-168 с., ил. 45 к. 10000 экз.
Серединные моря Северного морского пути - море Лаптевых и Восточно-Сибирское имеют богатую и героическую историю исследования. О ней с помощью географических названий этого района рассказывает инженер-гидрограф, почетный полярник С.В. Попов, долгое время занимавшийся их изучением.
Книга одновременно является топонимическим справочником морского побережия Северной Якутии. Она адресована всем, кто интересуется географией и историей полярных стран.

ГИДРОГРАФЫ ГОТОВЯТ ТРАССУ

... Северный морской путь,
по надлежащем изучении его и обследовании,
может быть сделан доступным для плавания,
а важность итого пути для России, разумеется,
не подлежит сомнению.
А. И. В и л ь к и ц к и й


О трех участниках экспедиции Э. В. Толля мы расскажем в этой главе, потому что они много сделали для исследования якутских морей после Русской Полярной экспедиции. Прежде всего это — боцман Никифор Алексеевич Бегичев. Он был своим человеком в тундре. «Житель Севера не уважает человека, не умеющего охотиться, — писал биограф Бегичева Н. Я. Болотников. — Чем лучше охотник, тем большим почетом он пользовался. Бегичев сразу проявил себя как опытный и удачливый охотник... Всему этому он научился у друзей-якутов за время странствий по Новосибирским островам»*.
* Болотников Никита, Последний одиночка, М., 1976, с. 93)

После плавания на «Заре» и похода на вельботе на остров Беннетта он помогал гидрографической экспедиции Бориса Вилькицкого, участвовал в походах геолога Н. Н. Урванцева, промышлял на Таймыре, где и умер в 1927 году. Но звездным его часом, несомненно, было открытие в Хатангском заливе островов Большого и Малого Бегичева. Открытие удивительное и даже не всеми признанное, ибо сделано оно было в районе, казалось бы, достаточно хорошо изученном, давно и часто посещавшимся людьми. Местные промышленники прекрасно знали о существовании большого острова Сизой, пользовавшегося у них дурной славой, что удерживало их от его посещения. Официально же на картах остров не значился, потому что здесь рисовали большой полуостров. А Малый Бегичева был не только открыт в 1739 году X. Лаптевым, но и назван им островом Св. Николая. Официальный справочник неверно утверждает, что Бегичевым он назван «о. Николая в честь своего спутника Н. Н. Семенова*. В то время как сам Бегичев пишет 25 мая 1908 года: «Поставили палатку, и я увидел в море трех белых медведей и против Хатангского залива остров Св. Николая. Он оказался небольшой, северная часть его высокая, глинистый обрыв, а юго-восточная сторона песчаная. В окружности острова Св. Николая -30 верст»**.
* Справочник по истории географических названий на побережье СССР. МО СССР, ГУНИО, 1976, с. 174.
** Болотников Никита. Указ. работа, г. 97-98.



А вот соседний остров Преображения Бегичев действительно перекрестил в «о. Броненосец». Участнику русско-японской воины Бегичеву он показался похожим на этот тип корабля. Впрочем, это было сделано не последний раз. В 30-е годы приказом по Главсевморпути от 9 сентября 1940 года остров переименовали в «о. Встречный». Однако ни то, ни другое название не прижилось. Карта упряма и своенравна.

Вторичное открытие островов Бегичева удивительно и тем, что всего за три года до этого в низовьях Хатанги работала солидная экспедиция Русского географического общества под руководством инженера И. П. Толмачева. Ее план предложил еще семь лет перед этим Э. В. Толль. Топограф этой экспедиции Михаил Яковлевич Кожевников (его именем в 1924 году названа большая бухта Кожевникова в Хатангском заливе) выполнил 6000 верст топографической съемки. Он считал, что остров Сизой «надо изведать», но обстоятельства не позволили ему этого сделать.

Кстати, в этой экспедиции в качестве коллекционера и наблюдателя метеостанции участвовал друг Бегичева — матрос с «Зари» Сергей Михайлович Толстов. Э. Толль назвал приземистый выступ западного берега острова Котельный мысом Толстова. Он очень ценил этого матроса за смекалку, грамотность и не проводил разницу между ним и офицерами. В мае 1906 года Толстова на его родине в тверской деревушке Глызино навестил Бегичев. Толстов снова собирался на туру ханский север для сбора этнографических коллекций по заданию Академии наук. Оп уговорил своего друга поехать с ним. Вот тогда и состоялось открытие островов в Хатангском заливе.

Через несколько лет далекие от «политики» Толстов и Бегичев стали участниками так называемого «туруханского дела». Они оказали помощь восемнадцати политическим ссыльным в побеге вдоль северных берегов Азии в Америку. В селе Хатангском беглых настигла погоня. Часть бежавших погибла в перестрелке, другие были казнены по приговору суда. Если Бегичеву удалось избежать наказания, то Толстое был осужден на три с половиной года арестанстких рот.

После отбытия наказания он поступил наблюдателем на метеостанцию в Окинском карауле Иркутской губернии. Здесь в 1914 году с ним произошло новое приключение. Пропал без вести горный инженер С. П. Перетолчин, которого Толстов сопровождал в походе по Восточным Саянам. Подозрение сразу же пало на бывшего «арестанта» Толстова. Толстова арестовали снова. Лишь через год останки Перетолчина нашли. Врачебная экспертиза очень неуверенно намекала на признаки насильственной смерти. Однако все. факты настолько определенно свидетельствовали о невиновности Толстова, что его освободили. Позже геолог С. В. Обручев на основании архивных данных уверовал, что Перетолчин умер от сердечного приступа. Недавно иркутский краевед А. Н. Гранина убедительно доказала, что его убили фанатически настроенные монгольские ламы, которые давно угрожали инженеру расправой. После освобождения Толстов перебрался в Иркутск, где и умер три года спустя...

Константин Адамович Воллосович, чье имя носит река Воллосовича на северо-востоке острова Котельный, родился в старинном белорусском селе Старчицы. Он не мечтал о Севере, ибо просто не знал что это такое. С Севером, помимо его воли, выпускника Варшавского университета Воллосовича познакомили жандармы. В архангельской политической ссылке он много сделал для усовершенствования смолокуренного производства, а затем настолько увлекся геологией, что после отбытия, ссылки вернулся в Архангельскую губернию, где выполнил исследование геологического строения берегов Северной Двины.

Во время очередной ссылки в Якутию Воллосович возглавлял вспомогательную партию экспедиции Э. Толля, создавшую на островах Анжу семь продовольственных депо на случай аварии «Зари». Зимовка в лагуне Нерпалах сдружила Толля и Воллосовича. Они часами обсуждали сделанные открытия, не. раз выезжали для осмотра интересных геологических обнажений. Воллосович фактически принял от Толля эстафету исследований северных районов Якутии, как Толль за десять лет до этого принял ее от умершего на Колыме И. Д. Черского.

В 1908 и 1910 годах Воллосович занимался палеонтологическими исследованиями в Якутии. Но самой большой его работой была экспедиция Министерства торговли и промышленности по съемке берегов между устьями Лены и Колымы для установления морского сообщения на восточном плече Северного морского пути в 1909 году. В этом Воллосовичу помогали топограф Н. А. Июдин и астроном Е. Ц. Скворцов. Последний так писал в своем дневнике о Воллосовиче: «Первые месяцы нашей совместной работы мы учились у него, и, благодаря его огромному опыту, достаточно было этого сравнительно недолгого его руководства, чтобы в дальнейшем мы уже вполне самостоятельно, помня его заветы, справились с возложенным на нас поручением»*.
* Скворцов Е. Ц. В прибрежных тундрах Якутии. «Труды комиссии по изучению Якутской АССР», т, XV. Л., 1930.


Воллосович — автор многих географических названий морей Якутии, о которых мы уже говорили. Сам он не успел издать материалы экспедиции, ибо трагически погиб 25 сентября 1919 года при крушении поезда под Харьковом. На северном побережье острова Октябрьской Революции Северной Земли воды моря Лаптевых омывают мыс и остров Воллосовича. Первый назвали гидрографы, второй — геологи. И те и другие признавали выдающуюся роль этого человека в исследованиях и на суше и на море.

Одновременно с экспедицией Воллосовича восточнее готовили Северный морской путь к приему первых транспортных судов с востока Чукотская экспедиция И. П. Толмачева и Колымская Г. Я. Седова. Они вышли одновременно 25 мая 1909 года, провожаемые всеми пятью сотнями жителей Среднеколымска. Через неделю достигли Нижнеколымска, где Седов восстановил метеостанцию и выполнил промеры на рейде. Затем Георгий Яковлевич выполнил съемку и промер Колымы до устья.

Работать приходилось в тяжелых условиях, нередко с риском для жизни. Промер производили с легкого юкагирского карбаса, тонкие доски обшивки которого были скреплены тальником, а пазы законопачены мхом и землей и залиты серой. Для заделывания пробоин шли в ход палатки, рубашки. А однажды Седов, спеша завести в установленное время хронометры, переправлялся через реку на двух бревнах и едва не утонул при этом. Работы были закончены во второй половине августа.

Интересно, что имя Седова утвердилось не на Колыме, где ему долженствовало быть, а в названии реки Седова на северо-западе острова Котельный, где он даже не бывал. А между тем Колымская экспедиция принесла Седову известность в ученом мире. О нем писали газеты, Академия наук благодарила за геологические и ботанические коллекции и за чучело редкой розовой чайки, Доклады Седова об экспедиции заслушали Русское географическое общество и Астрономическое общество и приняли его в число своих действительных членов.

«Надо думать, что русское мореплавание к берегам Колымы не замедлит развиться на общую пользу дела, — писал сразу после экспедиции Седов, — тем более, что наблюдения за погодой и льдами в море показали, что плавание в этой части Ледовитого океана для морских судов возможно в течение, по крайней мере, около двух месяцев»*.
* Седов Г. Я. Путешествие на Колыму в 1909 г. «Записки по гидрографии», т 41, вып. 2, 3, 1917, с. 37.


Его слова оказались пророческими: через год. из Владивостока в устье Колымы пришел первый морской пароход «Колыма». Кстати, именем ее капитана контрадмирала в отставке Петра Аркадьевича Трояна названа бухта между мысами Столбовым и Обрывистым на Колыме, где выгружался пароход.

 илл103-Неелов А.И..jpg
А на следующий год дошла очередь и до Лены. «Отыскать в устье Лены наиболее глубокий и удобный выход в море, обследовать его и, если возможно, обставить вход с моря в реку направляющими створными знаками» было поручено подполковнику Александру Ивановичу Неелову. Ему в это время было сорок четыре года. За плечами служба на боевых кораблях Балтийского флота, учеба в Морской академии. С 1896 года Неелов служил на Дальнем Востоке, где выполнил значительные гидрографические работы.

Помощником Неелова назначили капитана 2 ранга в отставке П. А. Синицына. Он не был новичком в Арктике. В 1905 году он стал главным героем проводки двадцати двух транспортных судов с запада на Енисей. Хотя в транспортной экспедиции Министерства путей сообщения участвовали многие полярные авторитеты, именно на его плечи легли все организационные и снабженческие трудности в начале экспедиции и в конце, когда он был назначен начальником каравана прибывших на Енисей судов.

«Служба в коммерческом флоте, — писалось в отчете об экспедиции, — дала ему большой навык в обращении с вольнонаемною командою, и это обстоятельство в связи с опытностью его в морском деле и энергией делали участие его в экспедиции крайне полезным»*.
* Северная морская экспедиция Министерства путей сообщения на реку Енисей в 1905 году. СПб., 1906, с. 22.

Помимо Неелова и Синицына в экспедиции было 12 постоянных рабочих. В качестве лоцмана, хорошо знающего реку, в промере участвовал житель селения Быковского Иван Расторгуев, а на топографических работах — якут Василий Борамыгин. Партия располагала шестивесельным вельботом с яхты «Заря» и небольшой шлюпкой.

12 июня 1912 года на пароходе «Лена» направились из Якутска на мыс Быков. Работы продолжались немногим более месяца. В результате были добыты первые, хотя и далеко не полные, навнгационно-гидрографические сведения о входе с моря в Лену. Газета «Якутская окраина» 25 ноября 1912 года со слов А. И. Неелова писала: «В отношении удобства для мореплавания, исследованная протока в лучших условиях, чем какая-то ни было из остальных в дельте р. Лены, ввиду нахождения вблизи нее бухты Тикси, где суда могут спокойно отстояться, ожидая более высокую воду и подходящую погоду. Если судоходство разовьется, то оно, в первую очередь, вызовет устройство ограждения, так как плавать в открытом море по входным фарватерам при течении, без такового весьма опасно, если не считать невозможно...» Насколько это верно, мы — полярные гидрографы, убедились даже полвека спустя, работая в этом районе.

По возвращении А. И. Неелов был произведен в полковники и назначен членом комиссии по обзору финских шхер. За отличие при выполнении гидрографических работ он получил чин генерал-майора корпуса гидрографов. Умер Неелов осенью восемнадцатого, занимая высокую должность директора гидрографического и штурманского дела Управления по обеспечению безопасности кораблевождения на Каспийском море. В 1920 году большая акватория в устье главной судоходной протоки Лены названа заливом Неелова, а проход в него между островами и материком — протокой Синицына.

Самой же результативной экспедицией в дореволюционный период в якутских морях была, несомненно, Гидрографическая экспедиция Северного Ледовитого океана. Ее ледокольные пароходы «Таймыр» и «Вайгач», пришедший в 1910 году южным путем из Петербурга во Владивосток, тут же начали методическое изучение Северного Ледовитого океана, продолжавшееся пять навигаций кряду. Лишь на второй год им удалось добраться с описью до устья Колымы. На обратном пути «Вайгач» впервые в истории обогнул с севера остров Врангеля.

Утром 15 сентября 1911 года «Вайгач» подошел к юго-западной оконечности острова — мысу Блоссом (носит имя 26-пушечного корабля «Блоссом» английской экспедиции Ф. Бичи, которая в 20-х годах прошлого века занималась морскими исследованиями у берегов Аляски). Гидрографы подняли русский флаг, установили металлический навигационный знак и провели научные наблюдения на берегу лагуны Вайгач неподалеку от мыса Фомы.
Первое название в честь ледокольного парохода появилось на картах уже после революции, а тогда командир «Вайгача» К. В. Ломан в ходе морской описи западных берегов острова, кажется, назвал здесь лишь реку Неожиданную. Название же мыса Фомы, судя по всему, появилось камеральным путем от ближайшей горы Томас, которая носила имя усмотревшего ее в 1867 году автора названия «остров Врангеля» китобоя Томаса Лонга. Это имя обычно передают на русский как Фома. Так и появился на русских картах мыс Фомы (на карте И. П. Толкачева даже «Святого Фомы»).

Затруднение вызывало и объяснение названия находящегося севернее мыса Занес. На первой карте острова Врангеля, составленной Робертом Берри в 1881 году, он обозначен, как Zanes cliff» — «Утес Зейна». В шлюпке, прошедшей вдоль западного побережья, был младший лейтенант Абрагам Зейн (1850-1919), который, впрочем, ни в экспедиции, ни позже ничем себя не проявил. Русские картографы вместо того, чтобы написать «мыс Зейна», транслитировали, то есть передали по буквам, это имя в родительном падеже. От экспедиции Берри на западном побережье острова Врангеля остались названия: мыс Флоренс («Цветочный»), гора и лагуна Дром-Хед (гора по своей форме напоминает голову шпиля, по-английски «дромгед», то есть верхнюю часть шпиля, которым выбирают якорь), мыс Эванса (участник экспедиции Берри).

Уже в наше время советские исследователи острова Врангеля Г. А. Ушаков, А. И. Минеев, Л. В. Громов (их имена носят мыс Ушакова и поселок Ушаковский, горы Минеева, гора Громова) поместили на карте западного побережья острова названия Птичий Базар и Западный (мысы), лагуна Нанауна (в честь старожила острова Василия Алексеевича Нанауна), озеро Кмо (по имени эскимоса, одного из первых поселенцев острова)...

1912 год стал для экспедиции годом исследования якутских берегов — были описаны Медвежьи острова и побережье до бухты Тикси. 13 августа на северную оконечность острова Малый Ляховский высадилась партия, определившая там астрономический пункт и построившая навигационный знак. Теперь это место называется мысом Вайгач. Затем судно посетило острова Столбовой, Васильевский и Семеновский.

Но самым результативным на географические открытия был 1913 год. Вместо внезапно заболевшего опытного, но чрезмерно осторожного, Ивана Семеновича Сергеева был назначен капитан 2 ранга командир «Таймыра» Б. А. Вилькицкий. Мы разделяли мнение, что мыс Сергеева восточнее Алазеи носит его имя, пока не установили, что на впадающей в море неподалеку реке Сергеева во времена Геденштрома находился стан Сергеева. Копии планшетов экспедиции, хранящиеся в Полярной гидрографии, подтверждают, что в 1912 году никто не называл мыса. Значит, и река, и мыс носят имя промышленника, подробности о котором мы теперь вряд ли узнаем...

Вилькицкий смело пошел на раздельное плавание судов, да еще во льдах и по белым пятнам. Результат не замедлил сказаться. В ночь на 20 августа вахтенный начальник «Таймыра» лейтенант А. Н. Жохов усмотрел слева по курсу неизвестный обрывистый остров. В этот же день группа моряков во главе с доктором Л. М. Старокадомским, описав его, положила начало целой цепочке последовавших за этим географических открытий экспедиции. Новый остров был назван только по возвращении приказом морского министра № 14 от 23 января 1914 года островом Вилькицкого. Не начальника экспедиции, а его отца, генерал-лейтенанта корпуса гидрографов Андрея Ипполитовича Вилькицкого, умершего 11 марта 1913 года.

Вся жизнь его безраздельно отдана гидрографии. После окончания Морского корпуса и академии, трехлетней стажировки по практической астрономии и геодезии в Пулковской обсерватории перед ним открывалась прекрасная перспектива преподавательской деятельности. Но он не мыслил своей деятельности без моря. Широко известны гидрографические исследования Вилькицкого в Балтийском море и на Онежском озере. Его первые наблюдения в Арктике за ускорением силы тяжести, выполненные на Новой Земле, удостоены Русским географическим обществом двух Золотых медалей. Почти восемь лет возглавлял он гидрографическую экспедицию по изучению устьев Оби и Енисея и Северного Ледовитого океана. Они положили начало систематическому изучению наших арктических морей в гидрографическом отношении.

В 1905 году он имел возможность убедиться в важности выполненных им работ, когда участвовал в проводке транспортных судов на Енисей. «Северный морской путь минувшим летом 1905 года... еще раз получил веское доказательство в пользу своей безопасности и возможности пользования им для плавания к берегам Сибири с коммерческими или иными промышленными целями», — таков был вывод Министерства путей сообщения»*.
* Северная морская экспедиция..., с. 92.
Одновременно А. И. Вилькицкий исполнял обязанности помощника начальника Главного гидрографического управления, а с 1907 года стал его руководителем. Он, как никто другой до него, понимал задачи отечественной гидрографии и очень много сделал для ее развития.

Первоначальное название острова, открытого в архипелаге Де-Лонга — «остров Генерала Вилькицкого». Напрасно его усекли. Ведь севернее Обской губи есть еще один остров, также названный в честь Андрея Ипполитовича. Вообще имена отца и сына Вилькицких встречаются в названиях Арктики десять раз. «Имена этих людей вполне достойны занимать отведенное им на карте место, — писал гидрограф Н. И. Евгенов. — Но путать их, сливая двоих в одного, не стоит. Было бы целесообразно перед названиями в честь сына ставить инициалы, как это хорошо делалось в отношении «пролива Бориса Вилькицкого»**.
** Неопубликованная рукопись Н. И. Евгенова, хранящаяся в ААНИИ.

 илл108-Неупокоев К.К..jpg
Через три дня после открытия «Таймыром» острова Вилькицкого у острова Преображения состоялась встреча с <Вайгачем». Команда последнего искренне завидовала удаче коллег. Поэтому, как бы в компенсацию, команды обоих судов, обследовавшие остров Преображения, решили одну из его бухт назвать именем вайгачца Константина Константиновича Неупокоева. По словам Старокадомского: «Лейтенант К. К. Неупокоев был моряком по призванию. Обладая способностью не только замечать, но сопоставлять и истолковывать явления окружающей природы, он отличался особым чутьем и вниманием к мелочным, казалось бы, изменениям окружающей обстановки. Всегда спокойный, рассудительный и добросердечный, он как-то располагал к себе людей. На его слова и заверения можно было вполне положиться, и никто никогда в нем не обманывался. После участия в нашей экспедиции Неупокоев в течение многих лет работал в области гидрографического изучения Северного Ледовитого океана, в частности устьевой части рек Оби и Енисея. Его исследования отличались тщательностью и добросовестностью. Именем Неупокоева назван юго-западный мыс острова Большевик в архипелаге Северная Земля и остров в Карском море. Этот выдающийся штурман, к сожалению, умер в молодом возрасте в 1924 году после операции аппендицита»*.
* Старокадомский Л. М. Указ. сочинение, с. 132-133.

Кстати, К. К. Неупокоев был автором первого советского проекта арктической морской экспедиции к устью реки Лены, который он подал командованию военно-морских сил Архангельска в феврале 1918-го. Сыновья Неупокоева — Константин Константинович-младший и Вячеслав Константинович недавно показали мне копию этого интересного документа, хранящегося в их семейном архиве. В нем К. К. Неупокоев утверждает, что Гидрографическая экспедиция на «Таймыре» и «Вайгаче» стала возможной благодаря настоятельным требованиям якутской общественности об установлении «ежегодного правильного сообщения между Владивостоком и устьями Колымы и Лены».

«Участвуя лично в этой экспедиции с 1910 по 1915 год, когда названные суда работали в указанном районе, — пишет Неупокоев, — я убедился в том, что предполагаемое судоходство вполне осуществимо до устья реки Лены. Работою «Таймыра» и «Вайгача» были составлены морские карты, вполне обеспечивающие мореплавание, но так как названные суда имели большую осадку (17-19 футов), то устья некоторых рек, в том числе и устье Лены, а также якорные стоянки, исследованы не были». Неупокоев собирался создать в устье Лены лоцмейстерство и просил выделить ему для плавания гидрографическое судно «Иней», «как мелкосидящее и имеющее трюм». Экспедицию сорвала гражданская война и интервенция...

Но вернемся на «Таймыр» и «Вайгач», которые вдоль восточного побережья Таймыра следуют с описью на север. Далеко не всегда удавалось им правильно идентифицировать острова, мысы, бухты, открытые Великой Северной экспедицией. Многое пришлось потом выправлять картографам. Участники же экспедиции Б. Вилькицкого не были щедрыми на названия: мысы Нос и Пальца, гора Желтая Горбушка (за желтый цвет тундры на ее вершине) на острове Большой — вот, пожалуй, и все.

К мысу Челюскин не пустил лед, поэтому пошли в кильватер друг другу на северо-восток. 20 августа (2 сентября по новому стилю) вахтенный офицер «Таймыра» мичман Гойнинген-Гюне записал в судовой журнал: «3 часа 50 минут пополудни. Открыли по новому курсу крупные ледяные образования, оказавшиеся островом»*.
* ЦГАВМФ, ф. 870, оп. 1, д. 53030, л. 67.
В советское время он получил название остров Малый Таймыр. Съехавшая на берег партия ввиду наступившей темноты не смогла рассмотреть остров. Лишь через восемь дней его исследовала новая партия во главе с доктором Л. М. Старокадомским. На этот раз был день, стояла прекрасная погода, и он к северо-западу увидел еще один остров, на следующий год получивший название остров Старокадомского. Леонид Михайлович прожил долгую и интересную жизнь. В советское время возглавлял морской санитарный отдел Главного санитарного управления Красной Армии, опубликовал более 80 работ по вопросам гигиены на водном транспорте. Он участвовал в целом ряде арктических экспедиций, еще не раз бывал у якутских берегов и до конца своей жизни сохранил привязанность к ним.

Кстати, из названных в честь участников экспедиция на острове Малый Таймыр сохранился лишь мыс Фирфарова (Аркадий Гаврилович исполнял обязанности инженера-механика экспедиции). Мыс, названный по имени вахтенного начальника «Вайгача» лейтенанта Н. А. Гельшерта, теперь показывается как мыс Низкий, а юго-восточная оконечность острова, названная в честь участника первой высадки мичмана А. Г. Никольского — теперь мыс Мурманец.

Но самым большим событием в экспедиции было открытие последнего большого архипелага на Земле- Северной Земли. Произошло это на рассвете 21 августа (3 сентября) 1913 года. Сначала земля была усмотрена с «Таймыра», на вахте все того же Гойнинген-Гюне, — причем не им, а находившемся на мостике доктором Старокадомским; а через несколько минут и вахтенным офицером шедшего в кильватер «Вайгача» Николаем Ивановичем Евгеновым. Юго-восточная оконечность архипелага, которую увидели первой, ныне называется мысом Евгенова. Лейтенанту Евгенову тогда было всего двадцать пять лет. С Арктикой он познакомился еще в 1910 году, когда на посыльном транспорте «Бакан» плавал в Баренцевом и Карском морях. Тогда на Новой Земле он встретился с Г. Я. Седовым, от которого услышал запавшие в душу слова: «На Севере столько интересных дорог, что не знаешь по которой идти». С тех пор Евгенов искал встречи с Арктикой. В 1913 году он добровольцем поступил в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана и остался верен Северу до конца.

Северная Земля получила название лишь в советское время. Несмотря на то, что она сразу была названа участниками экспедиции по первым слогам названий судов Тайвай (теперь это название носит бухта Тайвай на острове Малый Таймыр), придворные угодники из Морского министерства нарекли ее «Землей Николая II». После гражданской войны в советские директивные органы поступили предложения о переименовании ее в Землю Республики, Землю Пахтусова, Землю Братьев Лаптевых, Землю В. И. Ленина. Гидрограф П. В. Мессер предложил название «Северная Земля Союза Советских Социалистических Республик». Оно в усеченном виде и было принято постановлением Президиума ЦИК СССР 11 января 1926 года.

 илл111-офицеры ГЭСЛО.jpg
Воды моря Лаптевых теперь омывают в этом архипелаге названные именами его первооткрывателей мысы Анцева, Давыдова, Лаврова, остров и мыс Арнгольда, острова Транзе. От Таймырского полуострова архипелаг отделяет пролив Вилькицкого. Борис Андреевич Вилькицкий, чье имя он носит, смог поступить в Гидрографическую экспедицию Северного Ледовитого океана только после смерти отца, который был против семейственности по службе. Это был энергичный, деятельный офицер, отличившийся еще при обороне Порт-Артура. Он окончил гидрографический факультет Морской академии и знал дело. Ему экспедиция обязана не только годом географических открытий, но и сквозным проходом Северным морским путем на следующий год. Он прожил тяжелую и бесполезную жизнь на чужбине и умер в брюссельской богадельне, страдая ностальгией.

Плавание 1914 года началось снова с географического открытия. На этот раз повезло «Вайгачу». (27) августа в районе островов Де-Лонга вахтенный офицер Алексей Николаевич Жохов усмотрел остров, на который вскоре была высажена береговая партия, поднявшая там русский флаг и выполнившая опись. Остров назвали именем командира «Вайгача» П. А. Новопашенного. В 1926 году Президиум ВЦИК вполне справедливо переименовал его в остров Жохова. Во время зимовки у западных берегов Таймыра лейтенант Жохов по осени сделал съемку 20 километров побережья. Зимой он заболел и 27 февраля умер. Смерть здоровяка лейтенанта была неожиданностью для экспедиции. Первопричиной болезни, видимо, явилось глубокое нервное расстройство. Нелады с начальником экспедиции, несчастная любовь, наконец, полярная ночь, которую впечатлительный и эмоциональный лейтенант переносил с большим трудом, — сделали свое черное дело. В довершение всего он никак не мог привыкнуть к консервам, в результате чего по существу началось голодание...
 илл112-Лавров Б.В..jpg


В 1918-1919 годах юго-восточнее мыса Челюскина зимовала шхуна «Мод» экспедиции Руаля Амундсена. Памятью этой зимовки здесь остались названия мыс Амундсена, бухта и пролив Мод. Есть среди них и совершенно случайные для Русской Арктики имена. Например, заливы Симса и Терезы Клавенес, названные по имени американского вице-адмирала Уильяма Совдена Симса и жены норвежского судовладельца Терезы Грен Клавенес, возглавлявшей комитет по сохранению нансеновского «Фрама» (островок Фрам находится в бухте Мод), или река Ханневига, носящая имя норвежского банкира Христофера Ханневига. Кстати, Амундсен не знал, что как раз во время его зимовки последний вместе с русским художником А. А. Борисовым выступал с проектом концессии на строительство Великого северного железнодорожного пути, с одобрением встреченным В. И. Лениным и Советским правительством.

Научный руководитель экспедиции Амундсена известный геофизик и океанограф Харальд Ульрик Свердруп (его имя носитскала Свердрупа в бухте Мод) писал об экспедиции Вилькицкого: «Мы имели... возможность убедиться, что повсюду, где русская экспедиция считала свои труды законченными и где очертания берегов были нанесены ею окончательно, там можно было вполне на них полагаться... Работа, выполненная обоими ледоколами, поистине заслуживает удивления, и всякий, кому знакомы климатические условия полярного лета, оценит ее по достоинству»*.
* Свердруп X. Плавание на судне «Мод» в водах морей Лаптевых к Восточно-Сибирского. «Материалы комиссии по изучению ЯАССР», вып. 30. Л., 1930.
В честь начальника экспедиции на «Таймыре» и «Вайгаче» Амундсен и Свердруп назвали острова Вилькицкого у Восточного Таймыра.

Кстати, X. Свердруп был одним из соавторов названия Восточно-Сибирское море. Об этом пишет профессор В. Ю. Визе: «Обрабатывая наблюдения, произведенные норвежской экспедицией на «Мод», профессор Харальд Свердруп пришел к заключению, что море, лежащее между Новосибирскими островами и островом Врангеля, по своим физико-географическим условиям резко отличается от моря, расположенного между последним островом и Аляской. Поэтому объединение этих морей под одним именем «Восточно-Сибирское море», как это раньше было предложено профессором Ю. М. Шокальским («Краткие сведения по метеорологии и океанографии Карского и Сибирских морей». Петроград, 1918), казалось X. Свердрупу неправильным. Тем более, что в качестве восточной границы Восточно-Сибирского моря совершенно произвольно был избран меридиан Берингова пролива... В 1928 году Свердруп поделился своими соображениями с автором этих строк, причем предложил сохранить за акваторией между Новосибирскими островами и островом Врангеля название «Восточно-Сибирское море»...**
** Визе В. Ю. Владивосток — Мурманск на «Литке». Л., 1936, с. 75.

В 1935 году это название утверждено ЦИК СССР. Имена же упомянутых ученых носят мыс Визе на северо-востоке острова Большевик и пролив Шокальского, ведущий из моря Лаптевых в Карское.
Вложения
Попов-98-113.djvu
(258.24 КБ) Скачиваний: 420

Пред.След.