Полярная Почта

В углу свален шаманский реквизит. Широкий ровдужный халат, застегиваемый спереди, коврик, тюбетейка и бубен. Нижняя часть халата изрезана в мелкую бахрому. Такая же бахрома свисает по рукавам. Плечи закрыты пелериной из меховых черно-белых шнурков. Это горностаевые хвосты, нанизанные десятками штук на один ремешок и тесно прижатые друг к другу. Вдоль спины халата тянется хвост из ремней, железных блях, звоночков, различных металлических подвесок. Вот железный шестигранник с квадратным отверстием посередине, очень напоминающий китайскую мелкую монету «чох». К нему на цепи приделана квадратная бляха с выбитым изображением креста. Еще ниже подвешен царский серебряный рубль, еще ниже — бубенцы и колокольцы от лошадиной сбруи.
Деньги и крест, и колокольчик (станового, едущего в наслег на расправу) — символы прежней власти.

Человек, прыгающий в такой сбруе, похож на странное и страшное своей дикостью хвостатое животное. Костюм может, несомненно, действовать на воображение.
Шаманская тюбетейка тоже окраена бахромой. Спереди пришита вырезанная из образа фигура богоматери с младенцем. Слепцов рассказывает: настоящие шаманы всегда ездили по тундре в кибитках, а с наружной стороны кибиток вешали православные иконы.
Чем больше «святынь» имеется у шамана, тем лучше. Какая-нибудь да подействует.

Таким же методом работали и православные священники. До сих пор на кладбищах можно видеть деревянные кресты, украшенные «кетерами» — деревянными птицами, принадлежностью шаманского ритуала. По древним верованиям якутов и тунгусов, души умерших переселяются в птиц. И попы охотно соединяли шаманские атрибуты с православным крестом. Такое погребение крепче привязывало к православной церкви.

Вырубали в мерзлой земле могилу в полтора аршина глубиной, сооружали над ней деревянный сруб с крестом, охраняемым языческими птицами. На кресте делали надпись: «Погребен инородец Иван Попов». Обязательно упоминали национальность, чтобы могилу «инородца» не спутать, паче чаяния, с могилой полноправного россиянина.

Такие надгробия удовлетворяли даже полицию. О классовой принадлежности похороненного судили по величине могильного сруба. Чем больше дерева, — оно ценится в безлесной тундре дороже золота, — тем богаче родные покойника. Хоронили в центре крупных поселков. Вплотную к юртам живых людей. Самые элементарные правила санитарии не были обязательны на окраинах государства Российского. «Инородцам» положено было вымирать. Между прочим и с помощью господствующей церкви.

Процесс камлания, вызова духов следующий. Шаман в обрядовом костюме, с бубном в руках, садится на коврик, разостланный в юрте, лицом к огню. Пока идет камлание, никто не должен входить в юрту и выходить из нее. Под руки шамана, через грудь, пропускают кожаное полотенце, свободные концы которого держит шаманский подмастерье, чтобы шаман не упал в огонь, когда на него «накатит» дух.

Шаман бьет в бубен и поет импровизированную песню, применительно к случаю, которому посвящено камлание. Таким случаем может быть свадьба, рождение, болезнь, пропажа скота, желание узнать будущее. Окончив пение, он начинает плясать, не выпуская из рук бубна. Звенят колокольцы, гремит бубен, высоко взлетает бахромчатый хвост. Шаман выкрикивает заклинания, все быстрее прыгает и кружится. Наконец падает на землю с видимыми признаками истощения, с пеной у рта, и в бессвязных аллегориях дает советы, предсказывает.
Бьют в бубен особой колотушкой, обтянутой шкурой заячьей лапки и напоминающей деревянную ложку". Этой колотушкой шаман гадает в начале камлания; узнает настроение вызываемых духов. Он подбрасывает колотушку вверх и по тому, каким концом она-падает и как ложится, выдумывает предсказания. Зрители тоже не остаются безучастными: они подпевают шаману своеобразным хором, подражая крику птиц — кукушки, ястреба, гуся.
Шаманы пользовались громадным влиянием среди народов Севера. Имели громадные стада оленей, держали батраков, вели крупную торговлю. — Шаман говорил то, что думал кулак, и сам был кулак, — заключает свои объяснения комсомолец Слепцов.

Шаман практиковал и по медицинской части. У него имелось специальное приспособление для магического лечения больных: деревянная кукла с небольшими выемками на голове, на груди, животе, на руках и ногах. В зависимости от того, какая часть тела болела, шаман мазал кровью свежеубитого оленя соответственную дыру на кукле. Потом происходило камлание. Затем съедали оленя, отдавая лучшие куски шаману.

У шаманов была и своя аптека, состоявшая из необыкновенно гнусных снадобий: кала различных животных, мяса редко встречающихся в Якутии пресмыкающихся: змей, ящериц, жаб. Основной лечебный принцип состоял как будто в том, чтобы «злого духа» болезни изгнать из человеческого тела еще более «злым», отвратительным средством.

Некоторые шаманские лекарства сохранились в Якутии и до сих пор. Так, например, туберкулезного ребенка «лечат», давая ему пить, с молоком, менструальные выделения матери.
— Это, должно быть, хорошее лекарство, настоящее лекарство! — говорит Семен Слепцов: — к нам в Шангинский наслег давно, еще до революции, приезжал медик. Русский медик, настоящий доктор. У нас было мало скота, мало коров, а молоко всегда пьют с чаем. Наши якуты, когда нечего есть, только чай с молоком и пьют. И тогда детям молока остается очень мало. Якутские коровы зимой почти совсем не дают молока. И русский доктор, старый такой, злой, узнал, как у нас лечат детей, плюнул и сказал: правильное средство, верное средство. Только надо, говорит, вливать женское лекарство в полный молоком кувшин рано утром, как только подоят корову. И чтобы из этого кувшина, пока лекарство не положено, ни одной ложки молока не отливали. Вот тогда лекарство поможет, как следует.
Слепцов внимательно смотрит на меня и улыбается:
— Многие старики недовольны были. Все молоко детям идет. А женщины приносят кувшин из хотона и говорят: «Наше лекарство уже положено». И мужчины пьют чай без молока.