Полярная Почта

«Победит тот, у кого крепче нервы». В эту генеральскую фразу, вздыбившую философию людоедов над Европой, заваленной тысячами газоотравленных в окопах империалистической войны, вместилась вся мудрость капитализма.
Под «нервами» разумелась способность, эксплуатируя детский труд в ночных сменах своей фабрики, быть одновременно попечителем убежища для незаконнорожденных; лупить стэком по бритому черепу запыхавшегося старика-дженерикшу, если из-за его астмы седок рисковал опоздать с врачебной помощью объевшемуся банкиру; одновременно торговать орудиями массового человекоубийства и состоять одним из наиболее активных членов лиги пацифистов.
В любой капиталистической стране государственная власть искусственно поддерживает количество необходимой для фабрик и заводов рабочей силы за счет пролетаризации деревни.

«Туземцы» — нацменьшинства вымирают в тех же уловиях с ужасающей быстротой просто потому, что они не нужны фабрикам и заводам.
Отсюда -надуманная подлость мальтузианской теории приспосабливания наиболее «сильных индивидуумов», выживания лишь самой природой отобранных человеческих экземпляров.
Теория, удобная потому, что она дает жуткому, массовому явлению якобы научный и наукой одобренный ярлык, тем самым позволяя отпихнуться от этого явления.
Теория деления на сильных и слабых делает культуру капиталистического общества чем-то стихийным, внеклассовым.
«Слабые» не могут к этой культуре приспособиться, и поэтому они «естественно» должны погибнуть.
Все защитные средства от отравляющих испарений своей «культуры» империалисты оставляют себе, широко экспортируя в то же время в колонии и рабочие кварталы непосильный труд, нищету, алкоголь, болезни.

До Октябрьской революции якуты — самая большая северная народность — вымирали. Слишком велика была детская смертность. И сейчас еще на крайнем севере можно встретить семью, в которой из двадцати детей выжило пять.
Якутская юрта — темная, холодная, грязная землянка, непосредственно прилегающая к хлеву, — мало подходит для детских яслей.
Оленьи шкуры и мох служат в качестве пеленок, бинтов для перевязывания ран и постоянной одежды ребенка.
Чукотский, юкагирский, ламутский ребенок с двух лет зашивается наглухо в меховую одежду с клапаном сзади. Одежда снимается, когда сама развалится, от ветхости.

У молодой Якутской республики нет еще возможности дать окраинам все необходимое; даже в центре, в Якутске, не достать многого в аптеке. Во многих юртах, и в центральной части и на севере, можно встретить мать, кормящую грудью ребенка четырех-пяти лет. Как быстро изнашивается организм женщины при таком длительном кормлении грудью!
Причина этого явления теперь уже только в привычке, а не в действительной необходимости. Привычке, рожденной постоянными голодовками в эпоху царского режима.
Мать, конечно, стремилась дать возможно лучшее питание ребенку, но при сплошной голодовке в юрте единственное, что она могла дать, — это собственную грудь. И якутки медленно убивали себя ради детей.

Очень много в ЯАССР слепых. Еще больше трахомотозных.
Потому, что только в очень культурных юртах есть одно личное полотенце на всех обитателей этого жилища. Полотенце в лавке купца стоило дорого. Якут не мог позволить себе такой роскоши.
Советская кооперация, снабжая с каждым годом все лучше население, служит и делу гигиены.
И может быть, пока не уничтожены еще совсем остатки бескультурья нацменьшинств Севера, может быть, пока лучше обойтись без этого — одного на всех — полотенца.

Книжки Учпедгиза учат детей — умывшись, вытереть насухо полотенцем лицо и руки.
Но вот учитель Окоемов обсушивается после умывания перед огнем комелька и учит тому и своих воспитанников. Потому что в инвентаре школы двадцати четырех полотенец еще нет.
Нет, но будут. А когда будут, тогда и к полотенцу можно привыкнуть.

В том же интернате постели ежедневно с утра выносятся на мороз. Проветриваются весь день. И это делается совсем не для того, чтобы они не занимали места в юрте. И отнюдь не только для проветривания.
Мороз уничтожает вшей. Мороз-при умелом использовании- надежное оружие своей, северной гигиены.
В тундре за кусок мыла предлагают половину оленьей туши. И мыло часто выменивают ради его запаха, а не с гигиенической целью.

Вот в колхозе «Красная звезда» (десять километров к западу от Харатала) с уважением говорят о женорганизаторше, комсомолке Матрене Гороховой.
Она малограмотная. И считает основой соцстроительства лозунг: «Прежде чем выходить замуж, потребуй от жениха освидетельствоваться у медика».
Иначе никаких разговоров о свадьбе.
Горохова очень, по-молодому, напориста. Каждым удобным случаем она пользуется для агитации.
И даже проезжего «капитана» эта весьма достойная уважения девушка попыталась убедить сделать доклад на конкретную тему: «Медосвидетельствование вступающих в законный брак».
Капитан, помня свой позорный провал в школе с «показательным докладом» о трамвае, спрятался за учителя Окоемова.
Окоемов согласился. Говорил убедительно и долго и часто показывал пальцем на приезжего ньюча для большей убедительности своих слов.
Некоторые слушательницы смущенно улыбались, Но все выслушали доклад до конца.

Врачей в ЯАССР недостаточно. В полярных районах почти всегда вместо врачей — фельшера двухлетнего обучения в Якутском медицинском техникуме.
Санобслуживание населения еще далеко не на высоте. Да и общие жизненные условия не успели значительно измениться к лучшему. Старый бытовой обиход еще очень прочен в якутских наслегах.
Ну, и все-таки с приходом к власти Советов вымирание «инородцев» окончилось. В настоящий момент в ЯАССР постоянный прирост населения за счет увеличения рождаемости.

Царский режим унес с собой в могилу даже самое понятие вымирания.
Нацмен, гражданин советского Союза, силен уже одним сознанием своего гражданства. У него теперь достаточно «крепкие нервы». И еще до того, как СССР полностью и всесторонне обслужит все свои окраины., национальные меньшинства собственным мощным подъемом ликвидируют тяжелое наследие проклятого прошлого, свою культурную отсталость.