[11]
чаще Нэтти (в переводе просто — камень, горы), имеет весьма внушительный вид. Особенно бросаются в глаза крутые, как бы срезанные, скалистые склоны отдельных массивов и глубокие разделяющие их долины, иногда типичного U-образного сечения; вершины хребта, напротив, сильно сглажены и мало эффектны — большинство массивов имеет вид простых плато. Вообще облик гор, даже при взгляде с большого расстояния, позволяет говорить о явственных признаках интенсивного некогда оледенения.
В ночь с 30 на 31/V вновь разразилась метель, причем раздувшийся до силы настоящего шторма восточный ветер превосходил все, испытанные нами на пройденном раньше пути. В продолжение 3 суток пришлось снова отсиживаться в палатке, порядочно продуваемой и едва согреваемой нашими примусами. 3/VI ветер начал сдавать, сменяясь временами полным затишьем, t° поднялась до — 2°, и при частично проясневшем небе обдутые и пригретые солнцем места тундры начали заметно обтаивать. Наряду с голосами обычных куропаток мы услышали крик чайки, а вечером видели небольшую стайку тянувших к северу гусей.
На следующий день, при почти тихой, теплой погоде, мы продолжили наш путь к северу и северо-востоку. Проехав километров 10, мы спустились в долину р. Юка-Тарида (также Хумкали), впадающей в юго-восточный залив Таймырского озера, называемый Юка-Яму. {1} Приблизившись к нему, мы убедились, что берег озера в этом месте, по сравнению с картой, значительно смещается в юговосточном направлении. Самый берег местами обрывист, но в целом не высок, и вообще район Юка-Яму представляется относительно низменным. Но к северу от Юка-Тарида довольно скоро уже поднимается гряда крупных холмов, у южного подножия которой мы и стали на ближайшую ночевку.
Начиная с долины Юка-Тарида стало попадаться множество следов диких оленей, а в течение ближайших дней нам повторно приходилось видеть и самих животных, иногда на незначительном расстоянии. В более позднее время года олени, однако, уходят дальше к северу, и летом в районе юговосточного берега Таймырского озера их можно назвать скорее редкими.
Таяние снега шло в начале июня уже довольно интенсивно, прерываясь лишь ненадолго при наиболее низком стоянии солнца, около полночи. Тундра заметно обтаивала, особенно в холмистых районах, и почва очистившихся от снега участков начала мякнуть. Параллельно с этим приходилось видеть все больше и больше свежих проростков растений. Дорога становилась тяжелой, но это уже мало затрудняло
{1} Самое озеро носит у самоедов название Ямырэ, что означает „губа" или „большая губа".[12]
нас, так как до р. Яму-Тарида, в низовьях которой была намечена весновка, должно было быть недалеко. И действительно, перевалив через холмистую полосу к северу от Юка-Тарида и выйдя 6/VI на северную окраину ее, мы увидели перед собою широкую, ограниченную с севера другой большой грядой, долину, текущая в которой река и оказалась Яму-Тарида. При взгляде на долину ее и замыкающие вид холмы особенно резко бросались в глаза сильно обтаявшие обращенные к югу склоны последних. При исключительно хорошей видимости было нетрудно, даже при значительном удалении, ориентироваться в тяготеющей к реке местности и наметить место, благоприятное для весновки, к которому мы и направились 8/VI, сразу после полночи, простояв последний день из-за небольшой метели.
Быстро спустившись в долину, мы без затруднений добрались до берега реки, но переправа на правый (северовосточный) берег ее была уже сопряжена с некоторыми трудностями. Обширные песчаные отмели, затопляемые лишь в первой половине лета и не покрываемые водою осенью, при ледоставе, теперь уже наполовину освободились от покрывавшего их снега и представляли порядочное препятствие для нашего обоза. На льду реки местами было много воды, пропитывавшей снег, а иногда образовывавшей и порядочные лужи, олени часто проваливались и шли с трудом. Тем не менее добраться до правого берега было еще возможно, и, выйдя на него, мы стали на относительно приподнятом, сухом месте, освободившемся уже от снега и по положению своему представлявшемся наиболее удобным для нашей весновки. Решив не трогаться дальше, мы отпустили самоедов, сговорившись, что они явятся к нам летом, когда их стада удастся перегнать в район Яму-Тарида.
Река Яму-Тарида (по-якутски Балыктах) течет, в нижнем своем течении, примерно с юго-востока на северо-запад и впадает в Таймырское озеро под 74° 35' с. ш. и 102° 40' в. д. После Таймиры {1} она, вместе с посещенной нами впоследствии р. Яму-Неры, является существеннейшим потоком, питающим озеро. Реку эту нетрудно отождествить с изображаемой на картах безымянной рекой, вытекающей из озера Балыктах (на которое, очевидно по недоразумению, было перенесено якутское название реки) и впадающей в восточную оконечность Таймырского озера. {2} Последнее обстоятельство и заставило нас наме-
{1} Большинство самоедов, с которыми мне приходилось говорить, произносят это название именно так. У некоторых и звучит несколько глухо, немного вроде ы, но транскрипция Таймира представляется мне все же наиболее правильной.
{2} На изданной в Красноярске во время нашего пребывания в экспедиции, составленной Среднесибирским отделом Гос. русского географического общества карте Туруханского края мы находим уже название Дяма-Тарида. Самое же изображение реки, как[13]
тить район реки для весновки, так как об истинных очертаниях и размерах озера мы тогда не имели еще правильного представления. {1}
Время нашего выхода на Яму-Тарида совпало с основным переломом в темпе наступления весны. После 7/VI метели уже не повторялись, установилась ясная, солнечная погода, и прежние холодные ветра сменились слабым и относительно теплым ветром, чаще всего юговосточного направления. Снег быстро таял, и воды в реке накоплялось все больше с каждым днем. Уже 14/VI вечером t° поднялась до + 8°, а днем 15/VI было даже +12°. При почти непрерывно солнечной погоде и легком, теплом ветре это не могло не отразиться на темпе таяния снега, и очищение тундры шло с поражающей быстротой.
С первых же дней нашего пребывания на месте весновки начался и массовый прилет птиц, и в середине июня тундра была уже крайне оживленной. В особенности разнообразные кулики (в частности представители p. Tringa s. l. ) оживляли ее своими голосами, немало появилось и гусей (Melanonyx sp. и Anser albifrons), из уток — морянка (Harelda glacialis) и гага-гребенушка (Erionetta spectabilis), ежедневно появлялись поблизости и чайки (Larus glaucus и L. taimyrensis, по преимуществу). Наконец, буквально повсюду на тундре сновали подорожники (Calcarius lopponicus), да и куропатки (Lagopus mutus; L. lagopus севернее Юка-Яму не попадались) продолжали оставаться обычными.
Развитие растительности шло, для начала, более медленным темпом, но 15/VI пригретые солнцем холмы украсились первыми цветами Sieversia glacialis, а следом за нею вскоре зацвела и целая серия других растений.
Вообще переход от зимнего ландшафта к летнему оказался на Таймыре очень быстрым. Скудный сам по себе снеговой покров при теплых солнечных погодах, господствовавших в июне 1928 г., исчезал настолько быстро, что темп весны по сравнению с тем, что наблюдается в более западных районах Арктики, был прямо поразителен.
Вода в Яму-Тарида быстро прибывала, и к 20/VI ее было настолько много, что подошедшие к левому берегу реки самоеды начали посещать нас, приезжая в своих ветках (легких челнах). Вода быстро затопляла обширные отмели, а лед, стоявший на более глубоких частях реки,
и других более северных по положению элементов, остается крайне неточным, представляя, по существу, простое изложение расспросного материала, не подвергшегося достаточно критической обработке.
{1} Весною нам казалось вероятным, что озеро вообще сместится несколько к юговостоку по сравнению с картой. Кроме того, приходилось допустить, что восточный берег его может быть более изрезан, чем раньше предполагалось, и, независимо от общего смещения озера, оно вообще несколько больше простирается к востоку, чем было показано. Истинные же очертания озера выявились лишь в процессе летних работ.
