Один день на Комсомольской
Добавлено: 14 Апрель 2010 11:00М. Б. ДЮРГЕРОВ,
кандидат географических наук
Восемьсот семьдесят километров от берега моря Дейвиса, высота почти три с половиной километра над уровнем моря. Здесь расположена советская антарктическая станция Комсомольская. Вот уже. сорок дней мы медленно, пять километров в час, движемся к ней из Мирного на тягачах.
Механик-водитель штурманской «Харьковчанки» Саша Орлов точно вывел свой тягач на старый, еще оставшийся от прошлогоднего похода след. Километров за десять от Комсомольской заблестел шпиль буровой вышки. Вадим Пирогов, начальник санно-гусеничного похода, приказал по радиосвязи отцепить от машин сани с грузом, не доезжая трех километров до станции, и сделать по пять кругов по взлетно-посадочной полосе снежно-ледового аэродрома. Надо ее укатать к полетам самолетов, которые в два летних антарктических месяца, декабрь и январь, должны перевезти грузы и людей из Мирного на Восток. Ну а Комсомольская — промежуточный аэродром на этом полуторатысячекилометровом пути. Нередко бывает, что самолетам приходится здесь садиться.
Подошли к аэродрому. Механики-водители, помогая друг другу, быстро отцепили сорокатонные сани с топливом, и в клубах снежной пыли и черного выхлопа понеслись тягачи вперегонки по целине аэродрома. Вот они, все восемнадцать. Нет, одного нет, он стоит у засыпанных снегом домиков станции. В нем оборудован камбуз. Там стучит дизель, плита, наверное, раскалилась докрасна и шеф-повар в честь нашего прихода на Комсомольскую готовит ужин.
Здесь мы расстанемся с нашими Друзьями по зимовке. Год мы провели вместе в одном доме в Мирном. Трое из них уже расшвыривают лопатами снег у входов в дизельную, кают-компанию и буровую. Все свободные от укатки идут им помогать. На сегодня большие планы, а время уже позднее. Первой откопали дизельную. Протиснулся туда Витя Морозов, и минут через двадцать застучал дизель. Лев Николаевич Маневский, начальник станции Комсомольская, гремит железом в буровой, и оттуда вылетают грязные, промасленные тряпки, валенки и прочее. Это он по привезенным из Мирного спискам оставленного и переданного ему по акту имущества сверяет, что имеется в наличии. Конструктор буровых снарядов Володя Пухов уцепился за шестиметровый бур и, похоже, тоже собрался работать. Минут через десять, расхватав лопаты, все идут откапывать кают-компанию и кухню. Сейчас нет более важного занятия, чем это.
Мне лопаты не хватило, а основная моя работа начнется, когда температура воздуха понизится до минус сорока. Так что пока можно спрятаться от ветра за стенкой дома или за тягачом, и тогда в одной кожаной куртке не холодно, а лицо даже ощущает тепло солнечных лучей. Небо безоблачное, выцветшее. Но над Антарктидой оно и не бывает синим. Можно обойти станцию. Все ее строения находятся в круге диаметром двести метров. Три сборных домика, почти по крыши заметенные снегом, буровая установка, рядом с ней дизельная, запасные сани с топливом, тягачи, на которых мы пришли на станцию, несколько в стороне находится метеоплощадка.
Двадцать восемь лет назад, 7 марта 1957 г., сюда, в еще не отмеченную на картах точку, первым прибыл санно-гусеничный поезд под начальством В. С. Пелевина. Как и мы сегодня, полярники сразу же укатали взлетно-посадочную полосу для приема самолетов. Однако было решено станцию законсервировать.
Предварительные работы возобновились 4 ноября 1957 г., когда к оставленному поезду подошел из Мирного поезд с горючим и оборудованием. Официальное открытие станции состоялось 6 ноября 1957 г., и до 9 марта 1959 г. на ней непрерывно проводились геомагнитные, гляциологические, метеорологические и другие наблюдения. А потом станцию законсервировали вновь, и теперь только в короткое антарктическое лето Комсомольская оживает. В это лето группа буровиков во главе с Маневским начнет бурить ледниковый покров Антарктиды. Забегая вперед, скажу, что за лето она пробурила скважину глубиной восемьсот метров и отобрала из нее керн льда.
Я предполагал, что к ночи температура воздуха упадет до минус пятидесяти, и подготовился к этому заранее. Достал теплые вещи, а ярко-красный станковый рюкзак с компактной, очень дорогой и уникальной (всего было сделано три) метеостанцией вставил в свой спальный мешок. Страшно было выносить такую электронику на мороз, но испытать надо. Осторожно держа метеостанцию на руках, я отнес ее в сторону, метров на пятьдесят от строений станции. Это необходимо для «чистоты» эксперимента. Аккумуляторы остались в тепле (для них мороз — гибель), а длины кабеля как раз хватило. По порядку включил все пять тумблеров. Тонко засвистел пульт управления, засветилась ярко-красным цифровая индикация, бодро заурчал моторчик датчика влажности — термоэлектрического гигрометра точки росы. Надеюсь, что он измерит влажность воздуха при низких отрицательных температурах воздуха. Все стандартные, использующиеся на полярных станциях гигрометры здесь, в Антарктиде, не годятся. Ну да это не только наша проблема. Ни одной стране еще не удалось измерить на шестом континенте влажность воздуха. Ученые предполагают, что при очень низких температурах в Антарктиде постоянно наблюдается перенасыщение воздуха влагой. Абсолютная влажность при этом почти в сто раз ниже, чем в Подмосковье, а относительная превышает сто процентов.
На дневной поверхности ледникового покрова Антарктиды постоянно идет процесс отложения ледяных кристаллов, даже зимой при устойчивой антициклонической погоде. В сумме за год аккумуляция такого льда составляет до сорока процентов от годового количества всех выпавших в Центральной Антарктиде осадков. Происходит это в результате перенасыщения воздуха влагой и ее кристаллизации в атмосфере над переохлажденным ледником.
Я подержал станцию в контрольном режиме минуты три, сверил показания датчиков с паспортными и включил ее в рабочий режим. В течение минуты через каждые десять секунд на цифровом табло появляются все измеряемые параметры. Сначала скорость ветра (3 метра в секунду), потом направление ветра в румбах (почти восточное). Суммарная солнечная радиация сейчас маленькая — всего 0,71 Дж/см2. Теперь появилась отметка времени — 22.55. А следом за ней температура воздуха (минус 47,2 °С) и температура точки росы (минус 48,1°С). Это то, чего я ждал. При таком соотношении температуры воздуха и точки росы относительная влажность выше ста процентов, т.е. воздух явно перенасыщен влагой.
Я записал с десяток серий, замерз и, когда пальцы рук почти потеряли чувствительность, переключил станцию в режим записи информации на магнитную ленту. Шел двенадцатый час ночи, а в одиннадцать нам обещали в прогретой электрокаминами кают-компании показать кинофильм.
Я надеялся увидеть в кают-компании всех участников похода, но там сидели только двое и с нетерпением ждали начала сеанса. Остальные, оказывается, ужинали... В конце фильма пришли Володя Пухов и Лев Маневский, потом еще несколько человек, и фильм пришлось крутить второй раз. Стало жарко, и я вышел на мороз. Ветер совсем стих, солнце уже поднялось на ладонь от горизонта, было утро. Подошел к моей станции, она потихоньку попискивала. Все-таки электроника оказалась надежнее, чем я предполагал, и я решил сегодня же послать конструкторам метеостанции радиограмму.
В нашем походном балке было совсем холодно. Печка-капельница едва попыхивала. Я открутил вентиль, и струя солярки заполыхала, загудела печь. Через несколько минут зашипел висящий над ней чайник и в метре от печки стало тепло. Вскоре донесся приглушенный звук первого запущенного подогревателя. Это кто-то из механиков начал прогревать двигатель. Спустя какое-то время заурчало сразу несколько двигателей. Поезд начал оживать.
Надо было снова одеваться и идти на мороз убирать метеостанцию. Вдруг в полную мощь пятисотсильного мотора взревела «Харьковчанка» — головная машина начальника похода Она двинулась вперед, сделала круг и повернулась в сторону станции Восток, до которой нам предстояло преодолеть полтысячи километров сыпучего снега. Но тепло и уют маленькой внутриконтинентальной станции дали новые силы большому походу.
Антарктида — Москва
кандидат географических наук
Восемьсот семьдесят километров от берега моря Дейвиса, высота почти три с половиной километра над уровнем моря. Здесь расположена советская антарктическая станция Комсомольская. Вот уже. сорок дней мы медленно, пять километров в час, движемся к ней из Мирного на тягачах.
Механик-водитель штурманской «Харьковчанки» Саша Орлов точно вывел свой тягач на старый, еще оставшийся от прошлогоднего похода след. Километров за десять от Комсомольской заблестел шпиль буровой вышки. Вадим Пирогов, начальник санно-гусеничного похода, приказал по радиосвязи отцепить от машин сани с грузом, не доезжая трех километров до станции, и сделать по пять кругов по взлетно-посадочной полосе снежно-ледового аэродрома. Надо ее укатать к полетам самолетов, которые в два летних антарктических месяца, декабрь и январь, должны перевезти грузы и людей из Мирного на Восток. Ну а Комсомольская — промежуточный аэродром на этом полуторатысячекилометровом пути. Нередко бывает, что самолетам приходится здесь садиться.
Здесь мы расстанемся с нашими Друзьями по зимовке. Год мы провели вместе в одном доме в Мирном. Трое из них уже расшвыривают лопатами снег у входов в дизельную, кают-компанию и буровую. Все свободные от укатки идут им помогать. На сегодня большие планы, а время уже позднее. Первой откопали дизельную. Протиснулся туда Витя Морозов, и минут через двадцать застучал дизель. Лев Николаевич Маневский, начальник станции Комсомольская, гремит железом в буровой, и оттуда вылетают грязные, промасленные тряпки, валенки и прочее. Это он по привезенным из Мирного спискам оставленного и переданного ему по акту имущества сверяет, что имеется в наличии. Конструктор буровых снарядов Володя Пухов уцепился за шестиметровый бур и, похоже, тоже собрался работать. Минут через десять, расхватав лопаты, все идут откапывать кают-компанию и кухню. Сейчас нет более важного занятия, чем это.
Мне лопаты не хватило, а основная моя работа начнется, когда температура воздуха понизится до минус сорока. Так что пока можно спрятаться от ветра за стенкой дома или за тягачом, и тогда в одной кожаной куртке не холодно, а лицо даже ощущает тепло солнечных лучей. Небо безоблачное, выцветшее. Но над Антарктидой оно и не бывает синим. Можно обойти станцию. Все ее строения находятся в круге диаметром двести метров. Три сборных домика, почти по крыши заметенные снегом, буровая установка, рядом с ней дизельная, запасные сани с топливом, тягачи, на которых мы пришли на станцию, несколько в стороне находится метеоплощадка.
Двадцать восемь лет назад, 7 марта 1957 г., сюда, в еще не отмеченную на картах точку, первым прибыл санно-гусеничный поезд под начальством В. С. Пелевина. Как и мы сегодня, полярники сразу же укатали взлетно-посадочную полосу для приема самолетов. Однако было решено станцию законсервировать.
Предварительные работы возобновились 4 ноября 1957 г., когда к оставленному поезду подошел из Мирного поезд с горючим и оборудованием. Официальное открытие станции состоялось 6 ноября 1957 г., и до 9 марта 1959 г. на ней непрерывно проводились геомагнитные, гляциологические, метеорологические и другие наблюдения. А потом станцию законсервировали вновь, и теперь только в короткое антарктическое лето Комсомольская оживает. В это лето группа буровиков во главе с Маневским начнет бурить ледниковый покров Антарктиды. Забегая вперед, скажу, что за лето она пробурила скважину глубиной восемьсот метров и отобрала из нее керн льда.
Я предполагал, что к ночи температура воздуха упадет до минус пятидесяти, и подготовился к этому заранее. Достал теплые вещи, а ярко-красный станковый рюкзак с компактной, очень дорогой и уникальной (всего было сделано три) метеостанцией вставил в свой спальный мешок. Страшно было выносить такую электронику на мороз, но испытать надо. Осторожно держа метеостанцию на руках, я отнес ее в сторону, метров на пятьдесят от строений станции. Это необходимо для «чистоты» эксперимента. Аккумуляторы остались в тепле (для них мороз — гибель), а длины кабеля как раз хватило. По порядку включил все пять тумблеров. Тонко засвистел пульт управления, засветилась ярко-красным цифровая индикация, бодро заурчал моторчик датчика влажности — термоэлектрического гигрометра точки росы. Надеюсь, что он измерит влажность воздуха при низких отрицательных температурах воздуха. Все стандартные, использующиеся на полярных станциях гигрометры здесь, в Антарктиде, не годятся. Ну да это не только наша проблема. Ни одной стране еще не удалось измерить на шестом континенте влажность воздуха. Ученые предполагают, что при очень низких температурах в Антарктиде постоянно наблюдается перенасыщение воздуха влагой. Абсолютная влажность при этом почти в сто раз ниже, чем в Подмосковье, а относительная превышает сто процентов.
На дневной поверхности ледникового покрова Антарктиды постоянно идет процесс отложения ледяных кристаллов, даже зимой при устойчивой антициклонической погоде. В сумме за год аккумуляция такого льда составляет до сорока процентов от годового количества всех выпавших в Центральной Антарктиде осадков. Происходит это в результате перенасыщения воздуха влагой и ее кристаллизации в атмосфере над переохлажденным ледником.
Я подержал станцию в контрольном режиме минуты три, сверил показания датчиков с паспортными и включил ее в рабочий режим. В течение минуты через каждые десять секунд на цифровом табло появляются все измеряемые параметры. Сначала скорость ветра (3 метра в секунду), потом направление ветра в румбах (почти восточное). Суммарная солнечная радиация сейчас маленькая — всего 0,71 Дж/см2. Теперь появилась отметка времени — 22.55. А следом за ней температура воздуха (минус 47,2 °С) и температура точки росы (минус 48,1°С). Это то, чего я ждал. При таком соотношении температуры воздуха и точки росы относительная влажность выше ста процентов, т.е. воздух явно перенасыщен влагой.
Я записал с десяток серий, замерз и, когда пальцы рук почти потеряли чувствительность, переключил станцию в режим записи информации на магнитную ленту. Шел двенадцатый час ночи, а в одиннадцать нам обещали в прогретой электрокаминами кают-компании показать кинофильм.
Я надеялся увидеть в кают-компании всех участников похода, но там сидели только двое и с нетерпением ждали начала сеанса. Остальные, оказывается, ужинали... В конце фильма пришли Володя Пухов и Лев Маневский, потом еще несколько человек, и фильм пришлось крутить второй раз. Стало жарко, и я вышел на мороз. Ветер совсем стих, солнце уже поднялось на ладонь от горизонта, было утро. Подошел к моей станции, она потихоньку попискивала. Все-таки электроника оказалась надежнее, чем я предполагал, и я решил сегодня же послать конструкторам метеостанции радиограмму.
Надо было снова одеваться и идти на мороз убирать метеостанцию. Вдруг в полную мощь пятисотсильного мотора взревела «Харьковчанка» — головная машина начальника похода Она двинулась вперед, сделала круг и повернулась в сторону станции Восток, до которой нам предстояло преодолеть полтысячи километров сыпучего снега. Но тепло и уют маленькой внутриконтинентальной станции дали новые силы большому походу.
Антарктида — Москва