Газета «Автономная Якутия». Ответредактор тов. Чертов. Стандартный областной формат бумаги, примерно размера ленинградской «Красной». Четыре полосы. Немного иностранной информации, постоянный отдел действий и распоряжений якутского правительства. Немного перепечаток из центральных газет. В низких подвалах четвертой полосы ютятся объявления.
Таким образом почти три полосы заняты собственной информацией, непосредственно якутским материалом.
Однако уже на третьи сутки ежедневного чтения газета утомляет.
Читать надо: ведь через пять дней мне придется нырнуть в чужой, незнакомый быт совершенно неведомой страны.
И только через микроскоп газеты могу я сделать предварительную экскурсию в сегодняшний день ЯАССР.
Необходимость ясна. И все-таки газету читать тяжело.
В чем дело? Ну, малограмотная верстка, плохой корректор. Эти недочеты портят, конечно, газету, но ведь не до полного же обесценения материала. Просматриваю старые, прочтенные номера.
И наконец-то осознаю с потрясающей ясностью: газета забита сплошь однообразными судебными отчетами.
Сегодня суд, завтра расследование, послезавтра письма, дошедшие по явно неправильному адресу: вместо редакции надо было отправить прямо прокурору.
«Процесс кильдемских кулаков», «Дело перерожденцев Кангалахского колхоза», наплыв раскулаченных из СССР в сельские местности Якутии, осада молодой якутской промышленности лжеспециалистами авантюрного пошиба.
Оказывается, основной сотрудник газеты — прокурор Якутской республики тов. Страд.
Якутия все еще отгорожена от Советского Союза проволочными заграждениями тяжелых природных условий и отдаленности. Кадров почти нет.
И делается вполне понятной тревожная внимательность руководителей крупных якутских учреждений при виде каждого приезжего.
Кто такой? Нельзя ли использовать? Что таит «интуристская» — для Якутии это обыкновенное штатское пальто и кепка - внешность приехавшего?
Может быть, снова герой очередного судебного процесса? А вдруг, и настоящий советский работник, специалист?!
Как правило, совработники вылавливаются якутскими организациями из «центра» на приманку крупных ставок, подъемных и суточных, оплаты дорожных и прочих расходов в оба конца.
Репутация «самой холодной страны», «дикого края» отпугивает. В Якутию многие едут только «на заработки», как сибирские старатели уходят из человеческого «жила» в тайгу «промышлять золотишко». Отсюда неизбежны и хищническая повадка и законный повод для прокурора требовать еще раз высшей меры.
В Якутске есть свои техникумы: педагогический и медицинский, с несколькими отделениями каждый. Характерно, что медиков якутов в каждом приеме не более 2%. Студентов-педагогов значительно больше- до 60%. Но если вспомнить, что сегодня в Якутии учатся 40% всего населения, что одних школьников насчитывается сорок с половиною тысяч, бедность и в педагогическом персонале принимает характер бедствия. С техническими кадрами еще хуже. В 1922 году на всю Якутию было четверо рабочих-якутов. В 1932 году промышленных рабочих насчитывается уже 1976 - рост несомненный, но как далеко отстает он от темпов пятилетки!
Жители Севера не знали промышленного труда. У детей якутов не могла возникнуть раньше тяга к техническим знаниям. Теперь-наоборот: кругом живой интерес к технике. Он родился вместе с катерами и пароходами, лесопилками и гидросамолетами. И все же якуты-инженеры насчитываются пока единицами.
Но сегодняшняя жизнь — стройка, а стройка требует техников, как топки пароходного котла-угля.
Вместе с углем и вместо угля в Якутию очень часто летит шлак.
Его можно встретить, днем и вечером, в коммерческом ресторане-гостинице «Полярный».
Типичный зал ожидания маленькой дачной станции.
Бревенчатые стены без штукатурки. За трельяжем из дранки — буфетная стойка. Отчаянную тоску льют сверху редкие, безабажурные лампы. Городская электростанция перегружена, как пригородный поезд летом. Электрический свет напоминает мочу. В углах зала полутьма. Столики с липкой клеенкой. За ними явно русские люди. Якутов нет. Шопот, комки смеха, вспыхивающие ракетой, обрывки фраз.
— Не первый год пески моем! Умеем пробу подсолить!
— И на Лубянке бывали!
— Он мине КЗОТ, а я ему вот! — слышен удар по столу.
Здесь бутылка водки стоит шестьдесят рублей, а порция свиных отбивных котлет, весом в полкилограмма, восемь рублей.
И каждый раз нехватает алкоголя к закрытию ресторана.
Водку подают круглым катышом льда в потной бутылке. Пока оттаивает выпивка, замерзает котлета. Для разговоров и сговоров времени много. Человечья шелуха плотно приклеивается к столикам.
Сеймчанское золото, булунский уголь, вилюйская платина, анабарская нефть ждут специалистов.
Верховный прокурор готовит обвинительную речь на завтра.
А в дверях коммерческого ресторана стоит милиционер-якут и смотрит только за тем, чтобы посетители не курили. Штраф за куренье три рубля.
