Полярная Почта

Бурый Сергей Степанович, страница в разделе "Личные и семейные архивы".

Часть 1.

Приближался праздник, 1-е мая, мы стали спешить домой, в Нижние Кресты из Владивостока, где выполняли ледовую разведку. Настроение у всех было приподнятое, родным и близким везли подарки, продукты, лакомства. Возвращение домой всегда радует, чувствуешь близость с семьей, все переживания и рабочие моменты уходят на второй план. Планировали, как мы проведем два-три праздничных дня. Наконец, мы дома, завтра праздник, сначала демонстрация, а потом с друзьями посидим за праздничным столом. Утром проснулся, вышел на кухню попить воды, слышу стук в дверь и звучный голос штурмана авиаотряда Ивана Васильевича Котлова:
— С праздником, Сергей, с прибытием с востока!

Приступили мы с ним к обсуждению плана празднования. Дружески беседуя, немножко пригубили за предстоящий праздник. Котлов был не только хорошим руководителем, но и изумительно прекрасным человеком, отличный товарищ, необыкновенной души человек, добрый, простой в общении со всеми людьми. Смех его был настолько заразительным, что человек, глядя на него, начинал тоже смеяться и хохотать вместе с ним. Его светло серые волосы непослушно рассыпались на его голове, с трудом укладывались в нормальную прическу, когда ему этого хотелось. Серые, несколько больше обычных, глаза светились каким-то огоньком и лукавством. Чистое, белое лицо русского человека напоминало что-то мальчишеское, озорное. Всегда подтянут, опрятен, был требователен к себе и к подчиненным.

Приготовив закусочку, налив по бокальчику, подняли вверх, чокнулись. Тут торопливый стук в дверь, мы поставили бокалы на стол, ждем, кого бог подкинул. С некоторой тревогой на лице быстро вошел командир эскадрильи Федор Утяшев и сказал:
— Сергей, пожалуйста, не пей, тебе придется срочно лететь на СП-7, где произошла большая беда. Льдина раскололась на части и под действием ветра продолжает тороситься и ломаться. Под угрозой люди и все имущество экспедиции. Я хотел лететь сам, но заместитель командующего П. Москаленко мне запретил, требует тебя.
Еще не вникнув в суть дела, я попытался отговориться, ссылаясь на то, что я не летал в этом году в лыжном варианте, требуется еще меня официально допустить и оформить документы.
— Требуемую формальность я сделаю сам, — сказал Утяшев, — сейчас принесу тебе задания, отметку поставлю в санчасти о допуске к полету, а ты готовься, пойдешь с моим экипажем, на моем самолете. Дело не терпит отлагательств, надо спасать людей и имущество. Льдина закрыта туманом, притом там пурга. Следуй на Шмидт в распоряжение Москаленко.
В это время Утяшев летал в лыжном варианте. И вот мы в воздухе, следуем на Шмидт. Экипажу я сказал:
— Праздновать можно всегда, а спасти людей — для нас тройной праздник.
В ответ слышу голоса:
— Правильно, командир, будем СП-7 выручать.
Прибыли на аэродром Шмидта, я доложил заместителю командующего по летной подготовке П. П. Москаленко.
— Товарищ, Бурый, — говорит Москаленко, — кусок льдины, на котором находятся все, имеет форму треугольника, длина полосы около 570 метров. Для лыжного варианта, не имея тормозов, это чрезвычайно мало, чуть не рассчитаешь, окажешься в воде. Сильный ветер ломает льдину. Надо предпринимать любые меры по спасению экспедиции. Я все знаю и в тебя верю, поэтому вас и вызвал. Что думаешь, товарищ Бурый.
— Петр Павлович, сказал я заместителю командующего, — люди в беде, погоду ждать не будем, сейчас по готовности будем вылетать на СП-7. В случае, если не удастся сесть на вновь подобранную льдину, произведем посадку где-либо поблизости, а с улучшением погоды перелетим. Мы на лыжах, поэтому мне и Вам беспокоиться не следует, поскольку опасности никакой нет.
— Правильно, командир, против такого решения я не возражаю, удачи вам, не сомневаюсь, что ты справишься.

На том и порешили. Заправив самолет полностью бензином, взяв груз и дополнительно три бочки бензина, на всякий непредвиденный случай. Взлетели с лагуны мыса Шмидта и пошли на СП-7. В ходе полета установили связь со станцией, узнали погоду. Я просил объяснить, где находится приводная радиостанция по отношению к взлетно-посадочной полосе на вновь выбранной льдине, какие и где препятствия, высота радиомачты. Получив все необходимые данные, я нарисовал на бумаге схему и имел полное представление, откуда и как заходить на посадку. Дополнительно попросил в направлении полосы подготовить три бочки с соляркой, чтобы при заходе было проще сориентироваться по ним.

До СП-7 мы шли поверх облаков, вышли на приводную станцию, приблизились по нарисованной мной схеме, увидели горящие бочки, на третьем заходе произвели посадку. Туман не давал возможности перевозить грузы с аварийной льдины. Мы экипажем приступили к установке палатки. Постелили на лед деревянные щиты, установили на них палатку, приготовили спальные мешки, установили газовый баллон для подогрева палатки во время сна. Таким образом, жилплощадь для экипажа была подготовлена своими силами. Сварили на подогревной лампе, которой подогревают моторы, обед, хорошо поужинали, забрались в спальные мешки и уснули.

Посадку мы произвели на вновь подобранную для СП-7 льдину, а льдина, которая треснула, находилась в 15 километрах. На другой день утром погода улучшилась, видимость стала увеличиваться, туман проходил над полосой периодически, нагоняемый северным ветром.
Посадка на аварийную льдину осложнялась тем, что был сильный боковой ветер, полоса была короткой, в конце полосы было разводье с мелко битым льдом, то есть существовала реальная опасность сорваться со льдины в воду. Решили еще раз «испытать» мое везение.
Самолет был подготовлен к полетам, да и зимовщики СП-7 с тревогой посматривали на нас в ожидании, решили приступить к перевозке грузов. Я прошел на бреющем, внизу — люди переносят грузы, значит готовятся, ждут нас.
— Ну что, — говорю экипажу, — попробуем? Сейчас я вас высажу на новую льдину, где вы будете разгружать, там грузить есть кому.
— Что Вы, командир, — возразил мне экипаж, — остаемся вместе с Вами, работать всем вместе, опасности переживать тоже вместе.
— Не возражаю, вместе будет веселее. На посадке уходите в хвост, а механик будет со мной.
Шасси выпустили, захожу на первую посадку, на газочке, прикрылся креном на ветер, как бы подкрадываюсь к полосе. На самом краешке льдины касаемся лыжами, чуть моторчиком удерживаю от разворота машину, быстро гасится скорость, снег был сыпучий, сухой, хорошо тормозил лыжи. Запас еще есть, метров 150 до воды.
За три дня мы вывезли все, на душе порядок, так как сделали все, что требовалось. На четвертый день СП-7 стал принимать самолеты с грузом со Шмидта. Прилетел П. П. Москаленко, поинтересовался:
— Как дела, тов. Бурый? Еще не летали?
— Все в порядке Петр Павлович, ваше задание выполнено, все грузы перевезены.
— Как же вы сумели, ведь погоды здесь не было?
— А мы делали так, — отвечаю, — как ветер унесет туман, мы садимся, а пока туман стоит — грузимся или разгружаемся.
— Пойдем, тов. Бурый, посмотрим, где вы там садились.
Прошли мы над льдиной, она совсем уже потрепалась, стала маленькой.
— Не пойму я, как ты ухитрился садиться здесь? — удивился Москаленко. — Да еще с ветром в борт.
— Все было нормально, Петр Павлович, снег помог, хорошо тормозил.
Сели мы, вышли из самолета, обнял он меня по-отцовски.
— Спасибо, — говорит. — Сейчас доложу в Главсевморпуть о спасении грузов СП-7 твоим экипажем. Вам разрешаю подзаработать, везите грузы сюда с Врангеля и Шмидта.

С Владивостока на командира отряда идут телеграммы, почему задерживается экипаж для выполнения ледовой разведки? Пять дней мы еще полетали днем и ночью, и ушли на базу, а затем на берега Тихого, но опасного океана. Первомайское задание выполнили, совершили 35 посадок, перевезли грузы в безопасное место.

Полярная Почта

Бурый Сергей. Воспоминания.

Новое задание. Авария на СП-7. 1957 год