Полярная Почта

Бурый Сергей Степанович, страница в разделе "Личные и семейные архивы".

В зимнее время, когда в Арктике стоит сильная стужа, сопровождаемая морозами, снегопадами, пургой, жизнь не замирает ни на минуту. Все идет своим чередом. В таких невыносимых условиях люди трудятся. По тундре кочуют с многотысячными стадами оленей пастухи-якуты, периодически производят забои оленей, охотятся на пушного зверя, ловят рыбу на руслах рек (подледным способом), охотятся на моржей и тюленей.

Как-то вызвал меня к себе командир отряда Цуцаев и говорит:
— На реке Оленек один из колхозов производит подледный лов рыбы, выловили уже 200 тонн, дали нам заявку на перевозку рыбы в Усть-Янск. Сейчас в усть-Янске рейсовые самолеты посадку не производят, полоса не укатана, имеется площадка в 300 метров для посадки на Ан-2. Взлеты будешь производить без загрузки, триста метров тебе будет достаточно. Будь осторожен, особо не рискуй, а в случае осложнения обстановки, договаривайся с колхозом возить рыбу в Тикси.
Получив указания от командира отряда, мы загрузились, вылетели в Тикси, а потом перелетели в Усть-Янск. Из Усть-Янск сразу же взяли курс на реку Оленек. Там мы организовали ночной старт, обозначив взлетно- посадочную полосу кострами в виде зажженных бочек с соляркой. Мы быстро освоились, погода стояла хорошая, сложности не было, маршрут был короткий, так что мы выполняли по семь-восемь рейсов в день и быстро справились с заданием.

К этому времени в Усть-Янске собралось около 20 пассажиров. Рейсовые самолеты из-за неподготовленной полосы посадку не производили. Пассажиры через начальника аэропорта связались с командующим полярной авиацией с просьбой перевезти их в Москву нашим экипажем. Нам это поручили. Все хорошо, и мы не против того, чтобы лишний раз побывать в Москве, но как взлетать с такой перегрузкой и по такой короткой полосе…

На нашу беду, попутные аэропорты закрыты по погоде, пурга, ветер 20 м/с, видимости нет. Тикси, где мы должны садиться заправляться горючим, тоже закрыт, там пурга. Аэропорт Косистый по пути следования на пределе, ветер усиливается, пурга видимость два километра. Практически, мы вылетать не имели права, но пассажиры, которые долго ждут, стали нас умолять, мы, сочувствуя им, согласились, решив взять бензина как можно больше, тем самым, создав значительную перегрузку на взлете. Зная, что взлет будет на пределе, но мы же обещали, отступать было некуда.

Погода ухудшилась, пошел сильный снегопад, ветер три метра в секунду в правый борт. Все на местах, включаем фары, выруливаем для взлета. Стеклоочистители хорошо очищают лобовое стекло, впереди вижу отлично. Бортмеханику даю команду выпустить на 15 градусов щитки. Миша Смирнов, в свою очередь шутит:
— Сейчас, командир, будет цирковой взлет. — Я, естественно с ним соглашаюсь и добавляю:
— Ничего, Миша, с нами бог!
Взлет произвожу с выпущенными щитками, в трехточечном положении держу самолет больше обычного, чтобы машина вспухла, уменьшилось сопротивление колес о снег, быстрее набралась скорость. Первую трехсот метровую более — менее накатанную часть полосы пробежали нормально, но как выскочили на глубокий снег, нужная скорость для отрыва не набирается, раскачиваю ее с крыла на крыло. Кончилась полоса, начались неровности, что-то вроде ям и ухабов, уходить от земли нельзя, хотя бы на полметра — последует падение на крыло и, как следствие, в лучшем случае авария, а в худшем — катастрофа. Самолет продолжает крениться то вправо, касаясь земли правым колесом, то влево, касаясь ее левым колесом, и так несколько раз, но вот, скорость все-таки стала устойчиво расти. Покачивание прекратилось, перехожу в набор высоты, фары выключаем, я легко вздохнул, а про себя подумал: «какой же ты великолепный, наш Ли-2, только ты мог совершить такое чудо!»

По курсу набираем высоту до двухсот метров, вошли в облака, чувствуем сильную болтанку, на наше счастье обледенения нет, это хорошо. Держим связь с Тикси, по расчетному времени давно должны были пройти, а Тикси все нет и нет. Наконец проходим приводную станцию, рассчитываем путевую скорость, которая составляет 165 км/час, значит встречный ветер 85 км/час. Следуем дальше по маршруту на аэродром Косистый, получаем на борт телеграмму от диспетчера, что в районе аэропорта ветер усилился до 20 м/с, пурга, сильный снегопад, видимости нет, порт закрыт. На душе неспокойно, мысли в голове порождаются всякие, бензин экономим предельно, чтобы хоть как-то дотянуть до Хатанги. При таком встречном ветре сделать это практически невозможно. Пробуем менять высоту, надеясь найти более слабый ветер встречного направления, но нам не удается. Вскоре выясняю, что аэропорт Хатанга тоже закрыт по погоде, там ветер встречно-боковой по посадочной полосе 15 м/с, видимость сто метров. Нас принимают, другого выхода нет. Выхожу в пассажирскую кабину, где все весело разговаривают, смеются, довольны, что мы нигде не садимся, а все ближе на пути к Москве. Им невдомек, что глубокая ночь, идем в облаках, под нами сплошная тайга и горы, погодные условия предельно сложные, что в случае вынужденной посадки — это катастрофа, это конец. Как не экономили бензин, но его все меньше и меньше, хорошо, что нет обледенения. Положение наше критическое, но не совсем безнадежное, поддерживаем микрофонную связь с Хатангой. Начальник порта — энергичный, смелый человек, по микрофону нас утешает, поддерживает дух, внушает уверенность в исходе.

— Знаешь, что, Сергей, — говорит он, — погода у нас плохая, видимость стала хуже, ветер усилился, но изменил направление, дует к полосе под 30 градусов. Снегопад, сильно метет, но я уверен, что ты справишься.
— Прошу зажечь бочки с соляркой, — говорю я. (В ночное время горящие бочки, как маяки, видим хорошо).
— Хорошо, Сергей, сейчас мы сделаем, лишь бы горючего тебе хватило.
Определив свое место по радиосредствам, зная, что под нами гор нет, более-менее ровная местность, покрытая лесом, прошу начальника порта снизиться до визуального полета.
Когда видишь землю, хотя темная ночь, как-то спокойней на душе, да и в случае остановки моторов, можно увидеть площадку, произвести посадку с убранными шасси, на русло речки или на тундру. Особенно тревожно за пассажиров, они ничего не знают, летят в разные места на отдых с хорошим настроением, с надежной на скорую встречу. Когда в полете один экипаж, тревоги особой нет, мы — летный состав и готовы к любым неожиданностям.

Стрелка бензоуказателя неумолимо приближается к нулю, смотри в даль с надеждой увидеть огонь зажженной бочки. Снижаюсь все ниже и ниже, на 150 метров, вышел из облаков, под собой видим землю, кое-где тундра, но, в основном, сплошной лес. Здесь, если что, и не найти нас будет с воздуха… Опять вошли в облака, снижаюсь до 70 метров, снег засыпает лобовое стекло, еще больше ухудшилась видимость. Следуем на приводную радиостанцию, смотрим, желая найти огонь бочки, но его все нет и нет. Начальник аэропорта подбадривает:
— Сергей, давай дотяни, бочки горят, сильней обычного, тебя ждут и тревожатся. — Сейчас появилась песня о Сереге Санине, где есть строчки:
«А он чуть-чуть не дотянул, совсем немного,
Не дотянул он до посадочных огней»

Вообще то, все правильно, но в тот момент на душе тревога усиливалась, ищу глазами подходящую площадку для вынужденной посадки самолета на «живот». Идем над лесом, высота 50 метров, вот тут неожиданно под нами, чуть впереди видим горящую бочку, легко вздохнули, но беспокойство осталось. Помня, что бензина почти нет, следим на бочкой и делаем над ней с малым креном разворот, ища точку старта на полосе. Развернувшись на 360 градусов, увидели старт, выпустили шасси, вышли на «прямую» (курс посадки). Вдруг моторы остановились (обрезали), но, немного прочихавшись, заработали вновь. Ясно увидели полосу, только бочки с соляркой дают такой красивый свет. Включил фары, садимся, начинаю выруливать на стоянку, тут моторы остановились окончательно, но больше нам бензин уже не нужен. Трактор отбуксировал нас на место стоянки.

После такого нервного напряжения, когда жизнь людей, находящихся на самолете, висит на волоске, в аэропорте возникает непредвиденное праздничное настроение у всех работников аэропорта и экипажа. В таких случаях поступает заявка, взять с собой на борт «горючее» и отметить благоприятный исход полета. Вот мы в столовой аэропорта, вкусный ужин ждет нас, жизнерадостные, особо разговорчивые, наши верные работники наземных служб аэропорта: диспетчеры, радисты, повара, официантки — все празднуют победу и «второе рождение», как принято говорить в таких исключительных случаях.