Полярная Почта

Книга Сергея Смолянникова и Валерия Бондика "Тайна трех капитанов" издана в Киеве небольшим тиражом как подарочное издание в 2006г, мне эту книгу подарили в поселке Седово, на родине знаменитого полярного исследователя Георгия Яковлевича Седова. К тому времени уже был создан сайт "Мое Седово", большей частью посвященный именно подвигу организатора первой русской экспедиции к Северному полюсу Г.Я. Седову...

Естественно, мой интерес к этой книге определялся в первую очередь образом моего знаменитого земляка, рассказы о котором каждый житель бывшей Кривой Косы слышит с детства. Седов учился какое-то время с мои дедом Хандюковым Петром Павловичем, дружил с его двоюродным братом, о чем можно найти упоминание в книге Николая Пинегина "Георгий Седов".

Знаменитый российский путешественник Федор Конюхов говорит о дорогом для него крестике, якобы подаренном Георгием Седовым его деду. Для меня, как и для многих других людей, образ русского офицера Георгия Седова с детства многое значит в жизни. Это пример человека, почувствовавшего себя личностью, ответственной за свою страну, за ее будущее, за ее место в мире. Это пример офицера, не изменившего долгу и прошедшего свой путь до конца. Это пример мужчины, рыцаря, верного друга, порядочного человека.

В канун 100-летия первой русской экспедиции к Северному полюсу мы должны отдать должное великому патриоту, ученому и мореходу, чтобы было понятно всем, что его подвиг не забыт, что память о старшем лейтенанте Седове не зависит от жалких попыток отдельных писак возвеличиться, поливая великого человека грязью.

Книжка с интригующим названием "Тайна трех капитанов" предваряется вступлением народного депутата Украины Леонида Грача, анонсирующего политические взгляды и сверхидею авторов - сторонников Всеукраинского объединения "Наследники Богдана Хмельницкого". Речь идет о единой судьбе братских народов России и Украины. Такой позиции можно оказать только всяческую поддержку, поскольку это объективный факт и желание подавляющего большинства населения наших государств.

Впрочем, никакие политические взгляды в книжке специально не пропагандируются. Речь идет о фактах, причем в перекрестке мнений, оценок, интерпретаций. Мнение авторов, их комментарии не довлеют и не доминируют. Это демократично, современно, но иногда, все же мешает поставленной авторами цели. Во всем и всегда есть граница, рамки, здравый смысл. Не стоит только для полноты отражения диапазона мнений приводить в массовом издании слова какого-нибудь неэтичного носителя крайне непопулярного мнения. Особенно, если издание предназначено для молодежи, школьников и студентов.

Идея книги, скажем прямо, не нова. Составлена она как альманах, из материалов, представленных в сети Интернет. Это в эпоху массовых коммуникаций, пожалуй, уже не так важно, как собственно авторская работа, связывающая все воедино: комментарии, оценки, гипотезы и т.д. В этом отношении авторы не всегда на высоте, ниже мы подробнее поговорим об этом.

О трех русских экспедициях (наверное, правильнее говорить "российских", но исторически экспедиции назывались русскими) часто пишут в одном материале, поскольку их объединяет похожая судьба, да и само время - 1912 год. Так же не нова мысль оттолкнуться в подобном повествовании от романа В. Каверина, слава Богу, что авторы этим не злоупотребляют.

В целом издание имеет патриотическое звучание и оценить его можно только положительно. Но это в целом, а в отдельных местах есть что поправить. Главным недостатком книги мне кажется использование одиозной статьи биолога Николая Вехова. Эту статью я видел в Интернете задолго до книги, но не стал ее комментировать, поскольку посчитал низкопробной: уничижительный тон, неуместный сарказм, перевирание фактов, незнание исторических подробностей. Поэтому удивился, увидев в книге, посвященной уважаемым историческим личностям.

Сейчас эту статейку уже невозможно найти в Интернете. Да и сам ботаник находится с трудом и не сразу. Вехов оказал авторам плохую услугу: поскольку они не прокомментировали его тон и ошибки, то стало быть, разделяют их, продлевают им жизнь.

С этого и начнем. Ботаник Вехов, лихо орудуя словом, рассуждает о "безземельном казаке" с Полтавщины. Мог ли казак быть безземельным? На Дону - нет, при рождении казака на него выделялся надел из юртовых земель. Непонятно, что за казак с Полтавщины, "полтавский" разве что? Очевидно недолюбливая донских казаков, а может и вообще этот свободолюбивый народ, Вехов называет их соплеменниками рыбака Седова. Не знает истории, ловкий писака. Донские казаки рыбной ловлей на Кривой Косе в то время не занимались, это было "не круто". Они сеяли хлеб. А рыбу ловили "забродчики" из иногородних. В том числе Яков Седов или Яшка-пильщик, как его называли в хуторе. Так что "соплеменником" донским казакам Седов не был. Мало того, Георгий, будучи крепкого сложения, был атаманом среди рыбацкой ребятни и не раз водил свою ватагу на "кулачки" против станичников. Но в любом случае в таком тоне говорить о казаках не стоит. Лев Николаевич Толстой, не в пример Вехову, утверждал, что вся история России сделана казаками.

Можно предположить, что ботаник недолюбливает "выскочку" Седова, как тип личности, человека которому до всего есть дело. В другой своей статейке, где кандидат наук рассуждает об истории православия на Новой Земле и, в этой связи об основании поселка Ольгинского, он умудряется даже не упомянуть имени Георгия Седова, делавшего съемку под поселок и исправившего ошибки на карте В.А. Русанова. Зато ботаник-историк живописует появление на Новой Земле архангельского губернатора Сосновского вместе с крестьянами-переселенцами, не упоминая о том, что стало с этими "крестьянами" (на самом деле промысловиками) потом. Благодаря губернатору место под поселок было выбрано крайне неудачно, дом построен с большими окнами и "крестьяне" жили в нем ... в палатке. В итоге большинство погибли. И не рассуждает здесь Вехов о плохой участи "молодых и веселых", "холостых и женатых"...

Что ни предложение, то неправда. Рассказывает Николай Вехов о детстве Георгия Седова "в забавах и играх", "катании на крыгах" Спасибо, что поясняет нам, темным: крыги - это оторвавшиеся льдины. На деле - это просто льдины, по-украински. Может ли льдина быть "не оторвавшейся"? Чудно. Не знает самодеятельный историк, что с младых ногтей тяжко трудился Георгий, помогал семье. "Далее, как у многих: церковно - приходская школа..." Неправда. Парень только в 14 лет научился грамоте, не как все. И в большой город Ростов он не поход совершил, как лихо повествует Вехов. Юноша тайно ушел из дома. Это был поступок!

В статейке Вехова все нарастает и нарастает градус иронии и сарказма: и плавал дипломированный специалист "на маленьких" судах, и "наскучило ему". Не приходит в голову веселому беллетристу, что юный капитан чувствовал в себе силы на большее, хотел развиваться и расти. Разве не так должно быть?! И Вехов - кандидат тоже, небось, "заскучает" в этом статусе, устремится в доктора ?!

Не чурается автор и откровенной лжи: начальник гидрографии Вилькицкий не обещал Седову наград и чина за Колымскую экспедицию. Или такое утверждение: "В экспедицию вошли опытные арктические специалисты и ученые". Кто эти мифические специалисты? Самым большим специалистом в Колымской экспедиции был сам Седов, он же был и единственным.

Таких неточностей много. Например, переставлены местами события - рапорт Вилькицкому по поводу достижения полюса и "выход" на Михаила Суворина. Седову приписывается реакция самого выдумщика Вехова по поводу "ужасного" американца Циглера. Седов ничего не имел против Циглера, но мы не американцы все же, это и Седов понимал! Даже личная аудиенция у царя преподана как нечто отрицательное. А ведь это было признание заслуг на уровне государства! Сам - то Вехов пока не был принят в Кремле?

Еще одна фраза: "А. Колчак, Л.Брейтфус, А. Бунге и другие в пух и прах разгромили седовские планы." Неправда, профессор Бунге Седова поддержал, хоть и с небольшими оговорками. Он же, к сожалению, порекомендовал Седову ветеринара Кушакова, сыгравшего роковую роль в экспедиции. Вехов называет судно экспедиции доходягой, ему, наверное, видней. Специалисты того времени так не думали. Да "Фока", собственно, и подтвердил свою репутацию. Течь, кстати, обнаружили уже в море, а не в порту. Подтасовывает автор факты и по топливу. Его взяли мало не по оплошности, а в силу объективных обстоятельств. Судно должно было выйти в море, иначе пришлось бы платить неустойку, и экспедиция бы не состоялась. Портовые власти тянули время любой ценой, требовали разгрузить судно. Кстати, "капитана" Захаров за штурвалом практически не стоял, вследствие профнепригодности. Стоял сутками сам Седов.

Насчет собак Вехов прав, купили некачественный товар. Но тут некстати просыпаются авторы: дескать, как бы это опытный полярник Седов дворняг от ездовых собак не отличил . Не отличил, а может и не видел вовсе, поскольку взвалил на себя слишком много. Это по сути единственный комментарий авторов относительно "разудалой" статейки Вехова. Даже по поводу праздников на "Фоке" в первую зимовку у ботаника нелестные эпитеты: "сумбурное веселье". Разумеется не говорит тенденциозный автор о том, что в экспедиции был снят первый в истории фильм об Арктике, речь идет просто о "кинопленке". Ироничные и оскорбительные эпитеты типа " отважный казак-полярник", "вождь", "командор" на каждом шагу. Матросы могли называть Седова вождем, но в то время слово звучало иначе, чем сейчас. Слово "приказ" - исключительно в кавычках. "Ай, Моська, знать она сильна...", - и не захочешь, да вспомнишь.

" Вот и все, -эмоционально живописует Вехов. - Вот цена всем доводам, увещеваниям трезво взвесить реалии. Кто действительно верил в здравый ум Седова, проиграли. Ничего не помогло!"

Где уж понять Вехову, почему Виктор Талалихин в горящем самолете поступил нерационально, мог же вернуться, выпрыгнуть. Наверное, в теплом европейском клозете думается иначе, чем в горящем самолете или замерзающем корабле.""Безумству храбрых поем мы песню..." Поем потому, что только мужество рождает мужество. Трусливая осторожность бесплодна". Это слова Юрия Сенкевича о Седове, а называется его статья словами соратника и друга Георгия Яковлевича Николая Пинегина: "Планы его всегда рассчитаны на подвиг".

" В марте хоронили Ивана Зандера, он стал еще одной жертвой полярной гонки, его сразила цинга". Ловкий писака нагнетает атмосферу. Зандер был первым и единственным погибшим в экспедиции (авторы это отмечают). В другой своей статье о человеке "из хорошей семьи" Борисе Вилькицком Вехов даже не упоминает о цинге, о погибших. С чего бы это? Симпатии, антипатии не для историка...

Робкий комментарий авторов к опусу Вехова мы находим еще на странице 122. Здесь нам открывают глаза, что флаги устанавливают на флагштоках. Мысль явно свежая, можно было бы добавить, что флагшток был разборным. "Комментарий" на странице 114 на самом деле содержит отрывочный рассказ об освоении Арктики в советское время, то есть он и вообще не комментарий.

Вехов называет экспедицию авантюрой. Рассуждает о том, что "смерть утащила за собой "молодых и веселых"(интересное сочетание!), "холостых и женатых", "детей и отцов", явно не заслуживших такой участи". Тут бы и вспомнить ему "крестьян-переселенцев" поселка Ольгинского. Не вспомнил однако, издеваясь и лукавствуя.

В других местах книги тоже, увы, можно найти "косяки". На странице 180 помещены две фотографии "Безымянные могилы Арктики". На самом деле это не безымянные могилы. На первом плане памятный знак на острове Гукера, поставленный Н.В. Пинегиным в 1931г, а за ним могила того самого И.М. Зандера. На втором снимке эта же могила чуть крупнее. Небольшая подтасовка, рассчитанная на всеядность массового читателя. На страницах 201, 203 и некоторых других приведены отрывки одного и того же текста.

На странице 54 читаем, что "Русанов сверяет свои хронометры с хронометрами Седова", посетив его на Новой Земле. Надо думать, имелся в виду переносный смысл. На деле, наверное, все было иначе. Сверяли, вероятнее всего, координаты. Седов исправил весьма грубую съемку берега Русановым. Позже Русанов опубликовал критическую статью по поводу предстоящей экспедиции Седова, которая серьезно повредила делу. Там он рассуждал об отсутствии опыта движения по дрейфующим льдам, позже эта фраза стала стереотипной. Приводят эту фразу и авторы, также не вкладывая в нее никакого конкретного смысла. Возможно, Русанов не забыл обиды. Но не знал он своей собственной судьбы.

Другое стереотипное рассуждение - Седов-де не имел опыта в полярных рационах, потому сделал ставку на каши и солонину. Никто, нигде и никогда не говорит (включая и автора фразы В.Ю. Визе), а как надо было?! Новомодный тогда пеммикан тоже не спасал от цинги. Какие возможности были у Седова? Разве он виноват, что пришлось зимовать второй раз? Удобно сейчас критиканствовать в эпоху навигаторов и радиотелефонов, зарабатывая гонорары на сенсационности и оригинальности.

В разделе "Библиография" "Тайны трех капитанов" нет (если не считать глав из книги П.Ф. Северова), как ни странно, лучших книг о Седове: Н.В. Пинегина (есть только одна), Семена Нагорного, Бориса Лыкошина, Ю.А. Сенкевича и А.В. Шумилова, зато есть творения Вехова, носителя подобного же "объективного мнения" А. Горяшко и других случайных людей. Это снижает и авторитет самого произведения. В книжке 240 страниц, из них Седову посвящено чуть больше сорока. Но есть место и сенсациям: авторы вопреки историческим фактам утверждают (не утруждаясь аргументами), что сам отец направил сына Георгия на учебу (стр.106). Увы, это вряд ли возможно, хотя и оригинально. Когда Н.В. Пинегин писал свою книгу о Г.Я. Седове, он приезжал на Кривую Косу, беседовал с жителями, соседями, родственниками Седова. Много работал в архивах С. Нагорный, позже по его книге Борис Григорьев поставил художественный фильм. Мне кое-что известно по рассказам людей, лично знавших Георгия Яковлевича. Жаль, что уважаемые авторы ограничились только интернетом, причем не самого лучшего качества.

Хотелось бы надеяться, что к 100-летию Первой русской экспедиции к Северному полюсу они посвятят нашему уважаемому земляку новое, более совершенное произведение, основанное на точном историческом материале и мнении уважаемых в обществе людей, специалистов и, главное, патриотов своей Отчизны.

В заключение не могу не выразить свое уважение писателю-маринисту, офицеру ВМФ, патриоту С.А. Смолянникову за большую работу по патриотическому воспитанию молодежи, правдивому отражению истории Украины и России, развенчанию предателей и душегубов, волоком затаскиваемых деструктивными силами на пьедестал истории. Недавно была представлена читателям новая книга писателя "Мазепа. Анатомия предательства".

ИЛИ ВЕРСИЯ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАЧАЛЬНИКА ГЛАВСЕВМОРПУТИ А. И. КОСОГО НА ОСНОВАНИИ ПРЕДПОЛОЖЕНИЙ П.К. ПАХТУСОВА,ПОДПОРУЧИКА КОРПУСА ФЛОТСКИХ ШТУРМАНОВ ПО ЗАПИСЯМ ЮЛИИ ЧУКОВОЙ

“ПО ПРОСЬБЕ ТРУДЯЩИХСЯ.”

К этой формулировке мы давным-давно привыкли, так же как к мысли, что трудящиеся ни о чем не просили. А между тем первый раз в архипелаг Северная Земля я попала именно по просьбе трудящихся. Эти трудящиеся, совершенно незнакомые мне и друг другу, жили в разных точках нашей страны, но всех их волновало одно и то же место, расположенное далеко от их дома и от всех вообще населенных пунктов, в полном смысле слова — на краю земли, на острове Большевик в заливе Ахматова.
Заливом Ахматова, кроме гидрографов, никто бы никогда не заинтересовался, если бы не заметка в первом номере альманаха “Летопись Севера”, который вышел в 1949 году. Ее автор, заместитель начальника Гидрографического управления Главсевморпути А. И. Косой, писал: “На острове Большевик (наибольшем и самом южном из островов Северной Земли) 12 июля 1947 г. была сделана удивительная находка.
В верховьях залива Ахматова (северо-восточное побережье острова) на западном берегу были найдены части человеческого скелета. В 300 метрах от берега на поверхности земли, на участке радиусом около тридцати метров, были разбросаны отдельные кости: правая голень со ступней, часть позвоночника, ребра, правая лопатка. В том же месте были обнаружены остатки костра, вокруг которого валялось пять вскрытых пустых консервных банок. По остаткам костра, ржавчине, покрывающей банки, можно было без труда определить, что трагедия, следы которой были неожиданно открыты, разыгралась всего несколько десятков лет назад.
Через несколько дней на побережье залива несколькими километрами ближе к его вершине была сделана новая находка — на берегу были обнаружены доски, скрепленные болтами. По внешнему виду доски напоминали обшивку корабля, концы досок прогнили, болты были изъедены ржавчиной”.
Вопрос, поставленный Косым: “Как мог скелет человека и найденные предметы попасть на Северную Землю?” — положил начало истории о лагере неизвестного морехода. Сам А. И. Косой связал находку с именем Владимира Русанова, потому что больше ее связать было не с кем.
Судьба Владимира Русанова, революционера и полярного исследователя, погибшего в начале века в Северном Ледовитом океане (предположительно в Карском море), в 60-е годы волновала людей куда больше, чем при его жизни. В редакцию газеты “Комсомольская правда” и в ЦК ВЛКСМ поступали письма, требовавшие разобраться со стоянкой морехода.
Вот так и получилось, что через два десятилетия после того, как была сделана находка, меня командировали на Северную Землю. Диксон на моем пути был местом пересадки.
На следующий день, рано утром 1 сентября 1970 года, самолет Ил-14 полярной авиации взял курс на пролив Вилькицкого. Наш маршрут — широкая ломаная линия. Задача такого полета — составление карты ледяных полей.
Лед под нами был битый, но поверхность покрывал довольно плотно. Я летела над местами, где закончилась жизнь участников экспедиции Русанова.
Внизу, среди бескрайнего моря битого льда, лежало несколько ровных и гладких клочков суши — камни и снег. Они выглядели настолько, скромно и однообразно, что про них и сказать нечего. На одном из них в 1934 году топограф Гусев обнаружил столб с надписью “Геркулес. 1913 г.” Это первый след русановской экспедиции, проследовавшей в 1912 году на судне “Геркулес” от Шпицбергена на восток, в направлении острова Врангеля, и пропавшей. Чуть южнее, в шхерах Минина, в том же 1934 году топограф М. И. Цыганюк (фактически гидрограф – прим. авторов) нашел вещи двух матросов русановской экспедиции. Через два десятилетия Арктика все-таки показала людям ее следы...
Пролив Вилькицкого был забит льдом, а в море Лаптевых льда не было (это означает то, что прав был Русанов, когда говорил о том, что главное пройти Челюскин, а там и прямая дорога на Восток – прим. авторов). Ил-14 резко изменил курс и пошел в северном направлении вдоль восточного берега острова Большевик. Эта часть маршрута — цель моей командировки.
Южная часть острова однообразно равнинна. Взгляд скользит по поверхности, не в силах остановиться хоть на чем-нибудь. К северу восточный берег поднимается над водой, и вот уже ледяные сопочки потянулись друг за другом. За ними появилась большая отмель.
Я вошла в кабину. Сплошные окна открывали ни с чем не сравнимую панораму. Подо мною лежал залив Ахматова совершенно чистый ото льда. Ленинградские гидрографы уверяли меня, что летом он никогда не освобождается ото льда. Они убеждали меня в бессмысленности экспедиции. Самолет шел прямо в смыкающиеся ледяные хребты западного и восточного берегов залива. Хребты ослепительно сияли в лучах незаходящего арктического солнца.
Впереди по курсу (мы летели по центровой линии залива) за ледяной скалой, едва ли не отвесно уходящей в голубизну воды, виднелась небольшая отмель, по-видимому образованная устьем речки в распадке гор и слегка припорошенная снегом. Камни торчали из-под снега, выделяясь на фоне гладких и ровных ледяных берегов. Вот на этой отмели и стоял крест. Это был настоящий крест — столб с довольно широкой перекладиной. Теперь его видел не только Кашицкий. Его видели все. Штурман дал координаты.
Мое сердце готово было выскочить из груди: крест у места стоянки морехода! Крест! Кто же там похоронен? Их было так мало... И кто-то погиб у берега Харитона Лаптева... Штурман уточнил координаты. Крест на берегу залива Ахматова... Возможно ли такое везение? Крест не ставят просто так...
Солнце скрылось за облаками. Внизу проплыли скалы берегов пролива Шокальского. Самолет шел прямым курсом на остров Средний.
Утром мы вылетели обратно. Сначала крохотная шапка льда на скальной подкладке, которая зовется на картах островом Визе, потом Земля Франца-Иосифа и, наконец, Диксон — столица Арктики.
Скромная задача, которая ставилась передо мной, была выполнена. Я увидела, что залив в навигацию совершенно чист ото льда и на отмелях берегов снежный покров не сплошной, а значит, поиски стоянки морехода возможны.
Неожиданной оказалась очень высокая оценка полярников. За этот полет я была принята в действительные члены Географического общества СССР. Прием не был гладким: некоторые члены президиума Московского филиала не понимали, зачем принимать физика. О моем полете в залив Ахматова им рассказал почетный полярник Борис Александрович Кремер. Комментарий Ивана Дмитриевича Папанина прозвучал, как всегда, грубовато и прямо: “Если баба летит в Арктику не за мужиком, а по делу, мы должны ее принять, будь она хоть балериной. А эта — физик!”
Доктор исторических наук, сотрудник Арктического и Антарктического научно-исследовательского института Михаил Иванович Белов писал мне в письме от 25 октября 1970 года: “Был в Москве с 16 по 25 августа на XIII МКИНе, где делал доклад. Слышал там и о Вас от Болотникова, но не верил в Вашу поездку в Арктику. И вот надо же... Позавидуешь Вашей настойчивости и устремленности. Пожалуй, Вы можете найти и Русанова”.
Не менее эмоционально отреагировал начальник Гидрографического предприятия Министерства морского флота СССР Анатолий Казимирович Жилинский: “Это позор для всей советской гидрографии: девчонка из ЦК комсомола летит в залив Ахматова искать стоянку неизвестного морехода, а мы за два десятилетия не удосужились высадить там гидрографов!”
Финал превзошел все мои ожидания. В следующем сезоне, в навигацию 1971 года, в залив Ахматова был заброшен гидрограф Владилен Александрович Троицкий. Рыжий романтик — так его зовут полярники. Была наконец удовлетворена его многолетняя просьба.
В моих раздумьях о заливе Ахматова всегда присутствует чувство досады, и оно связано не только с тем, что крест, открытый 1 сентября, был «закрыт» третьего, но и главным образом с тем, что вопрос до сего времени не имеет убедительного ответа.
Возраст находки — четыре десятилетия, но тем не менее труднодоступность района позволяет по пальцам пересчитать людей, побывавших в заливе Ахматова; а следовательно, и сопоставить их точки зрения. Я имею в виду донесения, воспоминания, объяснительные записки и пояснения — одним словом, документы из архивов. И когда читаешь их все вместе, то отчетливо видишь противоречивость документов, сложность судьбы этой находки и трудность подведения окончательного итога при добросовестном и объективном подходе к анализу документов.

Полярная Почта

Бондик В., Смолянников С., Тайна трех капитанов

«Я РАССКАЖУ, КАК БЫЛО, А ВЫ СУДИТЕ КАК УГОДНО»