Во время подготовки судна к плаванию во Владивостоке, океанского перехода к Берингову проливу, в ледовом плавании в Чукотском море и на зимовке судна во льдах у мыса Северного большую и ответственную работу пришлось выполнять старшему помощнику капитана Григорию Михайловичу Алексееву. Во время длительной и тяжелой болезни капитана П. Г. Миловзорова на зимовке, примерно с сентября 1929 по март 1930 года, и наконец после его эвакуации с мыса Северного Г. М. Алексеев по сути вступил в должность капитана «Ставрополя». Плавая со столь опытным и известным капитаном, каким был П. Г. Миловзоров, Г. М. Алексеев творчески воспринимал его богатый опыт плавания и зимовок во льдах.
[86]
Отношение Григория Михайловича как старшего помощника к членам экипажа было ровным, все его распоряжения носили деловой характер.
Григорий Михайлович при работе судна во льдах принимал деятельное участие в борьбе за его сохранность, особенно за сохранность гребного винта и руля, которые имели исключительно важное значение в автономном плавании судна. Надо отметить, что поломка единственного гребного винта и руля грозила неминуемой катастрофой — дрейфом судна среди льдов. Поэтому в сложных ледовых условиях, когда гребной винт и руль находились в сжатых ледяных полях и торосах, была установлена особая вахта на палубе, в кормовой части судна. Для обеспечения работы гребного винта была налажена телефонная связь между ходовым мостиком, где находился капитан судна, и кормой, где на палубе дежурили старший помощник Г. М. Алексеев и несколько матросов во главе с боцманом. Льды под кормой отводились командой с помощью длинных бамбуковых шестов, благодаря чему гребной винт вращался, не ударяясь о лед. При особо тяжелых льдах гребной винт или не работал, или вращался на малых оборотах. В результате таких усилий, за время плавания и зимовки ни руль, ни гребной винт не получили заметных повреждений, в чем, конечно, была немалая заслуга старшего помощника капитана.
Г. М. Алексеев обладал к тому же замечательными организаторскими способностями, которые особенно заметно проявились при постановке судна на зимовку. Так, на борту судна находился экипаж в 40 человек и 49 пассажиров, принятых в Нижнеколымске. Всех их необходимо было
[87]
Во время зимовки судна Григорий Михайлович вел дневник, или «рейсовое донесение», где подробно освещал повседневные события, происходящие на «Ставрополе», а также события, связанные с эвакуацией пассажиров, полетами советских и отчасти американских самолетов и другие, кроме того, в рейсовом донесении Г. М. Алексеева приведены гидрометеорологические данные, причем оформленные с большой тщательностью и подробностью.
К концу зимовки Г. М. Алексеев встретился с новой для него обстановкой, связанной с подготовкой судна к вскрытию льда и выходу его из ледового плена. На случай подвижки льда необходимо было подготовить котлы и главную машину, заблаговременно принять со льда воду для котлов и т. п. По распоряжению Г. М. Алексеева вокруг судна был сделан канал, чтобы при вскрытии льда корпус судна не испытывал деформаций при сжатии ледяных полей. Во всех этих случаях необходимо было иметь не только опыт, но и известное чутье, даже искусство мореплавателя. И надо сказать, что период вскрытия льда и все связанные с ним хлопоты прошли для нас сравнительно спокойно. Когда же «Ставрополь» освободился от ледяных оков, Г. М. Алексеев, теперь как капитан судна, должен был впервые самостоятельно совершить ледовое плавание к Берингову проливу, а затем океанское плавание от Берингова пролива до Владивостока. По пути следования возникла еще необходимость сделать заход в Анадырь и Петропавловск-Камчатский. Григорий Михайлович уверенно вел судно в Тихом океане. По своей инициативе он осуществил сравнительно сложный в навигационном отношении переход Четвертым Курильским проливом в Охотское море и затем проливом Лаперуза в Японское море. Судно благополучно прибыло во Владивосток.
[88]