Вместо эпилога
...В рабочей комнате Геофонда, на третьем этаже каменного здания Чаунской геологоразведочной экспедиции, тихо и полутемно — я забыл включить лампу, засидевшись над «Отчетом номер два», но в окно падал свет от ближнего уличного фонаря, и книга лежала в освещенном квадрате. И не мог я оторваться от блеклых машинописных строк, от чернильной порыжевшей скорописи, выведенной собственной рукой Дитмара пятьдесят лет тому назад.
Схемы на кальке, химические формулы, загадочные ребусы разрезов — тридцать схем и рисунков, множество лабораторных таблиц, сто двадцать шесть страниц убористого текста сугубо геологического содержания, около шестидесяти — общая часть и историческая справка.
«...Большие надежды на россыпное золото имеет пиритизация сланцев и песчаников вокруг интрузивных тел. Золотоносность возможна и в связи с пиритизацией порфиров и липаритов. Такие были встречены в верхнемезозойской толще эффузивов в истоках и устьях... Обязательно и необходимо при последующих работах лотковое опробование!..
...Благоприятны перспективы на олово — доказательно!..
...Проведенные работы отвергают мысль о благоприятных перспективах нефтеносности этого района...»
Скрипнула дверь — второй уж раз за ночь пришел бдительный вахтер, блюститель порядка, и вспыхнул белый и яркий свет.
[125]
— Отдыхать бы шли! — посоветовал он.
А я подумал: «Эх, чайку бы сейчас, да буро-бригадной заварки!..» Но нет чая, нет кофе, да и курить нельзя в строгой рабочей комнате Геофонда. Но возбуждают и отгоняют сон дитмаровские строчки заключительной главы отчета.
«...население северной части Чукотского округа состоит исключительно из чукчей (луораветланов), делящихся на кочевников и береговых. Береговые селения: Рыркайпий, Пильхын, Кумчо, Пильхекай, Какайн, Эттон, Валькарайн, Кергель, мыс Шелагский (Эрри). Всего на берегу живут постоянно около восьмидесяти семейств».
Далее следует подробное описание быта и экономики береговых чукчей и кочевников-оленеводов. Дитмар подробно законспектировал знания оленеводства бедняцкой и зажиточной семьи, проанализировал случаи обогащения одних и обнищания других, В его отчете есть специальный раздел: «Перспективы развития оленеводства...»
Опираясь только на свои наблюдения, Дитмар выводит ближайшие задачи социалистического строительства здесь п утверждения Советской власти.
"Существуют национальные Советы: Ичунский, Валькарайский, Пильхынский, Рыркапийский. Центр района (Чаунского) — Певек.
Первая задача — создать на мысе Шмидта райцентр!»... Эти выводы сделаны Дитмаром в полевом сезоне 1934—1935 годов!
"Границами Шмидтовского района должны стать: с запада Биллингс, с востока Ванкарем... Необходима организация кочевых, национальных Советов, организация кочевых школ и, самое главное, организовать и постоянно крепить контроль за кадрами, привлекать на работу только крепких ленинцев, носителей ленинской национальной политики — параллельно с организацией подготовки национальных кадров и максимальным их использованием в работе!.. После создания крепкого советского аппарата необходимы реформы в оленеводстве — на социалистические рельсы: создание оленеводческих товарных ферм, оседание коренного населения у рождающихся хозяйственно-промышленных центров, а не только на берегу».
Вот так писал в отчете геолог Дитмар пятьдесят лет тому назад. Шмидтовский район как административная единица Чукотского автономного округа был создан в 1974 году. Его территория располагается в границах, предсказанных Дитмаром.
Не будучи геологом, не могу оценить подвижнический труд Владимира Георгиевича Дитмара, поэтому сошлюсь на авторитеты.
[126]
«...Том... включает отчеты о геологических исследованиях, произведенных В. Дитмаром в северной части Чукотского хребта между мысами Шмидта и Шелагским... В. Дитмар один из первых в данном районе проник в глубь материка и дал совершенно иную картину его геологического строения по сравнению с тем, что рисовалось на основе старых работ. Им расшифрована сложная тектоника района, даны подробные сведения о вулканических циклах мезозойского и кайнозойского времени и отчетливо нарисована яркая картина четвертичного оледенения полуострова. Работа Дитмара ставит теперь на твердую основу и по-новому освещает вопрос о полезных ископаемых Чукотского полуострова, дает возможность организовывать дальнейшие поисковые и поисково-разведочные работы уже на твердой научной базе, а не кустарно-эмпирически, как ранее. С этой точки зрения, материал данного тома представляет большую ценность для всех работников по горнопромышленному изучению и освоению Чукотского национального округа.
Н. Урванцев»
Мне, не геологу, прочитавшему «Отчет номер два» залпом, как приключенческий роман, а позже — отчеты многих геологов, работавших в последующие десятилетия на территории, обследованной Дитмаром-первопроходцем, стало понятно одно и самое главное качество его героической работы — доскональное изучение территории, выделение наиболее перспективных районов. Многие из них стали через десятилетия рудниками и приисками, ГОКами и поселками, новыми промышленными и культурными центрами з тундре.
"Геологи Чаун-Чукотского райГРУ сороковых и пятидесятых годов ссылались в своих отчетах на исследования геолога-региональщика В. Г. Дитмара. И сегодняшние молодые геологи, возвратившись с поля из партий Шмидтовской геологоразведочной экспедиции, принимаясь за свои первые отчеты, в главе «История исследования» обязательно называют уважаемого Владимира Георгиевича как основополагающего исследователя этой суровой территории.
Очень хотелось бы сказать, что имя геолога Дитмара навсегда врезано в мрамор почетного списка тех, кто были первыми...
К горечи моей — и многих — это не так.
Имя Владимира Георгиевича не увековечено даже в Шмидтовской районе. Нет нигде улицы Дитмара, школы Дитмара, школьного геологического кружка имени первооткрывателя Дитмара — ни в райцентре Мыс Шмидта, ни в поселках Полярнинском и Ленинградском. Не бороздит воды Чукотского моря дизель-электроход «Владимир Дитмар».
Совесть — главный часовой народной памяти...
[127]
Я преисполнен чувством глубочайшего почтения к памяти замечательного советского ученого Сергея Владимировича Обручева. Заслуги его перед отечественной и мировой геологической наукой велики. С интересом читаются и его книги — художественно-публицистические описания путешествий и исследований, неожиданная и прекрасная книга «Над тетрадями Лермонтова»... Сергей Владимирович много и хорошо писал.
Владимир Георгиевич Дитмар не писал ничего, кроме геологических отчетов. Мне посчастливилось познакомиться только с упомянутым «Отчетом номер два» («Отчет номер один» — Сергея Владимировича Обручева) и с отчетом о геологических исследованиях его экспедиции 1936—1937 годов в регионе Колючинской губы, на острове Колючин и в низовьях Амгуэмы. Не обладая писательским талантом, Владимир Георгиевич другого литературного наследия после себя не оставил.
Но ведь был геолог Дитмар, его «Отчет номер два» и сегодня остается признанным основополагающим документом в истории геологического освоения Чукотки!
Геолог В. Г. Дитмар (я не случайно часто проставляю в тексте его инициалы, объяснения этому еще будут) не стал после чукотского периода деятельности профессором Ленинградского горного института, как Владимир Иванович Серпухов. Он, влюбленный в свое дело, продолжал оставаться геологом-полевиком, региональщиком-съемщиком. Кстати, геологи и сегодня считают съемщиков «аристократами науки», голубой кровью геологии...
Вспоминая молодость, полевые сезоны в тундрах Восточной Чукотки, Александр Петрович Никольский, доктор геолого-минералогических наук и «чукотчанин» прославленных тридцатых годов, на мой вопрос, каким был Дитмар, ответил не сразу. Он вставал из-за стола, что-то искал на книжных полках, постоял у окна, рассеянным взглядом осматривая двор.
— Вот, подумал, даже фотографии его нет у меня, да и ни у кого из коллег, по-моему, нет. Разным он был, Дитмар. Мне он всегда казался странным человеком, не похожим на всех нас, коллег-погодков. Дитмар был чистопробный миллионщик-региональщик, а проще — геолог-съемщик. Одержимый, он казался мне самонадеянным. Он был спортсмен-одиночка, даже в волейбол играл один против нескольких! Байдарочник, он любил грести против течения, да чтобы оно было быстрым. Авторитетами он не восторгался, был ироничен и не без сарказма...
Александр Петрович был первым человеком в Ленинграде, с кем довелось беседовать о Дитмаре. Никольский, кстати, познакомил меня с Геннадием Владимировичем Дитмаром, с Алланом-Руальдом Владимировичем Дитмаром, но все это случилось позже. А в ту беседу он, знавший Дитмара с начала тридцатых годов,
[128]
мог бы мне ответить на сложный и деликатный вопрос, озадачивший меня еще на Чукотке: почему имя Дитмара как-то выпало из обиходного списка вспоминаемых с признательностью первопроходцев-первооткрывателей природных богатств Чукотки?
Не странно ли? Дотошные Шмидтовские, Певекские, анадырские и магаданские журналисты писали и пишут о многих, а о Дитмаре не писали. Из года в год издавались сборники «Время. События. Люди» — и в них ни статейки, ни очерка о Дитмаре. Всего-то и нашел упоминание о Владимире Георгиевиче лишь в книге Михаила Каминского «Записки полярного летчика»...
Не скрою, подумал — еще тогда, в Чаунском геофонде! — «Отчет номер два» был завершен Дитмаром в 1936 году, а потом были роковые для многих 37-й, 38-й — пережил ли то лихолетье беспартийный, импульсивный Дитмар, честный и принципиальный человек?.. Потом была Великая Отечественная — пережил ли ее офицер запаса, ленинградец, но немец Дитмар?
— Александр Петрович, вы встречались с Дитмаром после чукотской эпопеи? — осторо-о-ожненько спросил, деликатно.
— Естественно, ведь под одной крышей работали. Но все больше на бегу, здравствуй-прощай, да и не часто. То я в маршруте, то он — он ведь еще раз поработал на Чукотке... После войны уже, припоминаю, встретились мы как-то на Мге,— продолжал Александр Петрович,— по-моему, в сорок шестом. Там нашим, выделили дачные участки, Дитмару тоже. Был он с женой, умницей Танеевой, и с двумя огольцами-сорванцами. Поздоровались, Владимир, весь влажной землей перемазанный, смеялся. А на их участке множество холмиков, округлых таких. Спросил я у него, что это такое? А он ответил со смешком, в своей манере: «Это,— говорит,— могилки солдатские, немецкие, девять их — счет точный»— «Как так?» —«А вот так, с боев остались. И решили мы этот участок под картошку пустить!..» И то ли меня его усмешка задела, то ли еще почему, но я выпалил, не очень подумав: «Так ты же сам немец!» А он все усмехается, тон мой не принял, отвечает по-доброму: «Слышал уже. от многих и не раз... Да, дед мой, русский геолог, немцем был, и отец, русский географ, тоже немцем был. И я русский геолог, немец с корнем из времен Петровых — Эрсте Петер был, помнишь такого?..»
...Вспоминал беседу с Никольским, всматриваясь в прекрасное лицо Марины Михайловны Гапеевой-Дитмар на ее фотографии-портрете над рабочим столом в их квартирке, напоминающей музей. Два огольца-сорванца на даче во Мге... Сын от первого брака, Геннадий Дитмар, ныне кандидат геолого-минералогических наук, не сегодня завтра доктор, работает все в том же «Доме под куполом» на Среднем проспекте Васильевского острова — там я с ним и беседовал... Второй — усыновленный Дитмаром сынишка
[129]
Марины Михайловны, коренастый крепыш с романтическим именем Аллан-Руальд — ныне действительный член Всесоюзного минералогического общества, выпускник Ленинградского Горного института, слушал лекции профессора Владимира Ивановича Серпухова. Сейчас Аллан-Руальд Владимирович Дитмар ведущий специалист объединения Севморгео. «Вот там и пашу тридцать третий сезон. У нас под Мгой дача, 25 соток, дом мы там поставили с отцом. Но вот уже два года я там не был, не купался во Мге, а «купаюсь» я в меховых штанах на шельфах у Колгуева!» До усыновления Дитмаром, вплоть до 1944 года, Аллан-Руальд был Каргиным. Все годы блокады он с бабушкой бедовал в Ленинграде. В суровой книге ленинградского писателя А. В. Бурова «Блокада день за днем» приведены странички из дневника двенадцатилетнего школьника Аллана... Аллан был награжден медалью «За участие в героической обороне Ленинграда». Удостоверение: «Каргин Аллан-Руальд, Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 декабря 1942 года награжден... От имени Президиума Верховного Совета СССР медаль вручена 15 ноября 1943 года. Председатель Исполкома Ленсовета Попков. Секретарь Бубнов».
Нам медали дали в сорок третьем,
В сорок пятом дали паспорта.
Паспорт Аллан-Руальд Владимирович Дитмар получил в 1946 году. Марина Михайловна и Владимир Георгиевич прилетели в Ленинград в сорок четвертом, как только разорвано было блокадное кольцо. Всю войну они проработали на Бодайбинском месторождении.
Многое мне рассказали в квартире Дитмаров — в старом доме на улице Декабристов...
Возвращаюсь к памятной беседе с Никольским.
Александр Петрович говорил негромко, с паузами, размышляя.
— Знаете, как-то не приходилось обо всем этом думать специально. Так, бывали разговоры, но все как-то не о том и не о тех... Теперь вот рассказываю вам и многое становится понятным по-другому, ведь годы прошли, и какие!.. Дитмар всегда боролся с несправедливостями. Когда начинал у нас работать, тут, в Геолкоме, такая творилась безответчина... За совокупность чукотских работ присудили ему ученую степень кандидата наук не то в тридцать восьмом, не то в тридцать девятом. Время было, ох! А сам Дитмар бросался на защиту взятых, писал в Большой Дом, начальству это не нравилось... Разошелся Дитмар с женой — тогда это было «не модно», его стали кусать... Но Дитмар продолжал бороться за многих, писал, верил — там разберутся и помогут! У нас были супруги-геологи Н. и И.— эта пара оклеветала
[130]
около тысячи двухсот человек... Товарищ Жданов их в своей речи вспоминал... Те клеветали — этот боролся. Выжили его отсюда — ушел он в пятидесятом. Потом слышал, что работал он на Алданском щите, на Чаре... Умер Дитмар на Дальнем Востоке, от сердечной недостаточности. А ведь молодой еще был!
Белые ночи на Неве! «Одна заря сменить другую спешит, дав ночи полчаса!..» — пушкинская строка, запавшая в память с отрочества. Прозрачный холодный свет Севера, отблеск близкой Арктики. Ленинград лежит на 62-й параллели, на той же параллели расположен и Магадан — столица Крайнего Северо-Востока страны, как его любовно называют северяне, город, основание которого начинается с геологической тропы ленинградцев Билибина и Цареградского. В годы чукотских экспедиций Дитмара Магадан только зарождался.
От нового отеля на Гаванской — по Среднему проспекту, через линии Васильевского острова, через мост на Дворцовую набережную, к Медному всаднику — из улицы в улицу прохожу как по залам исторического музея. И вот выхожу на улицу Декабристов, к дому, где жил Дитмар с Мариной Михайловной, где сейчас живет Аллан-Руальд Владимирович Дитмар с женой Наташей и сыном Алешкой — Дитмаром-Три, внуком Владимира Георгиевича, В этом доме чтут и помнят его настолько, будто он только что вышел в очередной маршрут и скоро вернется.
В экспозициях музея, «в Доме под куполом», за застекленными витринами представлено минералогическое богатство Советского Союза. Здесь я увидел и коллекции В. Г. Дитмара. Но вот еще коллекции, уже не чукотские: ящик № 5, «чаорит в орто-клаз-эчприновом метасаматите, месторождение «Сиреневый камень». Это коллекция Геннадия Владимировича, сына Дитмара...
Аллан рассказывал:
— Отец с сорок пятого года работал во ВСЕГЕИ. Там я встретился с его отчетами по Туве... Отец исследовал медь на Кодаре, у теперешнего БАМа... Он и чароит нашел первым, описал этот минерал, но не смог определить — не был специалистом-минерологом. После него на Чару пришли геологи-супруги Роговы, они и оформили заявку на чаорит в Комитете по новым минералам и с уважением упомянули в статье отца. Но случалось и такое: некто «прибрал» из работ отца два листа карты-мнллионки по Бодайбинскому району, даже не помянув имени Дитмара в списке литературы. Как говорится, один делал «поле», другой... историю!..
Сыновья Дитмара передали мне его фотографии. В архивах геологоразведки Крайнего Северо-Востока фотографий В. Г. Дитмара нет.
[131]
...В ту белую ночь в Ленинграде вспомнились мне и документы, изученные в Геофонде Восточно-Чукотской ГРЭ, в тесном закутке на втором этаже старого бревенчатого дома в Эгвекиноте — районном поселке на берегу залива Креста.
Я тогда спросил у хранительницы, остались ли какие-нибудь письменные работы геолога Дитмара, спросил, мало рассчитывая на успех — ведь столько лет прошло! В Певеке, в Чаунской ГРЭ, как мне казалось, отчет Дитмара о первой Северной Чукотской экспедиции сохранился потому, что экспедиция в Певеке была самым начальным подразделением стационарной геологической службы на Чукотке, по сути, с нее все и начиналось. Восточно-Чукотская — сравнительно молодая организация...
Все это я, стесняясь, извиняющимся тоном высказывал строгой Римме Ивановне, она слушала, бесшумно и привычно двигаясь в тесноте за загородкой, потом протянула мне старую коричневую книгу, похожую, как и в Геофонде Певека, на амбарную, придержала ее, иронично улыбнувшись:
— Вот и расписались в том, что вы не геолог! В фондах есть все, что связано с нашей территорией. Для этого и есть мы!..
Книга № 116. Фондовые материалы ГРО Чукотстроя: «Геологическое строение Ванкаремского района Чукотского национального округа». Отчет. Дитмар В. Г. 10 ноября 1939 года. «Отзыв о работе.
Отчет В. Г. Дитмара, объемом около десяти печатных листов, представляет труд автора и других членов его партии в названном районе работ в 1936—1937 годах и распадается на пять глаз. В 1-й главе автор сообщает краткие сведения о ходе работ по снаряжению возглавлявшейся им экспедиции, прибытии ее на место, условиях и ходе работ и об организационной стороне дела...» Эту работу Дитмар проделал, вернувшись из второй годичной поездки на Чукотку, по сути, не дав себе отдыха после чрезвычайных напряжений экспедиции 1934—1935 годов.
«Введение.
В результате геологических исследований последних лет вдоль побережья Северного морского пути от Колымы до мыса Дежнева неизученным оставался только Ванкаремский район. Остальное пространство было покрыто площадными съемками масштаба от 200000 до 1000000 работами геологов С. В. Обручева, В. А. Вакара, И. А. Меньшикова, В. Г. Дитмара, В. И. Серпухова, М. Л. Рабкина, И. А. Скляра, И. Д. Габиева, М. Т. Кирюшиной и А. П. Никольского.
Эти исследования в значительной степени выявили как характерные элементы геологического строения побережья, так и перспективы некоторых полезных ископаемых, в частности олова.
[132]
Ванкаремский район остался последним, и его исследование должно было закончить геологическую съемку северной полосы, выяснить границу западной киммерийской складчатой зоны и лежащей на востоке палеозойско-докембрийской плиты, освоить основные элементы металлогении. Первоначально на эту работу намечался Б. Н. Елисеев, прекрасно проведший исследования в Анадырском районе. Однако весной, вследствие смерти Елисеева, руководство работами перешло к автору этого отчета.
В основу организации экспедиции автор положил принцип наибольшего количества оперативно-производственного персонала по отношению к обслуживающему... из восьми человек членов экспедиции— 2 геолога, 3 картогеодезических работника и 3 моториста. Такой состав должен был лучше всего обеспечить подвижность экспедиции, что очень важно при мелкомасштабных съемках...»
Вот где сказался опыт первой экспедиции! Уже не в одиночку, а с хорошо организованной группой специалистов прибыл Дитмар на побережье Чукотского моря.
«Вместе с тем отсутствие жилья на месте выгрузки с парохода, неимение повара в темное зимнее время налагало на сотрудников дополнительные нагрузки. К чести всех без исключения, все такого рода работы проходили бодро и согласованно, отсутствие лишнего персонала делало коллектив еще более сплоченным, экспедицию эффективной и сравнительно недорогой».
Последняя строчка вызывает ассоциации.
Хозяйственники геологических штабов страны не раз проявляли мелочную придирчивость в борьбе за экономию. Особенно старались те, кто не имел к геологии никакого отношения.
Вспомним заместителя директора Инцветмета (возникшего в «Доме под куполом» после реорганизации Геолкома) К. М. Шура, попортившего немало крови Ю. А. Билибину при организации Второй Колымской экспедиции. Вот как описана его «деятельность» Германом Волковым в книге «Золотая Колыма»:
«Шур сразу вцепился в смету:
— Это по моей части! — Быстро пробежал листы и, потрясая ими, прищурив глаза... спросил: — А вы, Билибин, не забыли, что сейчас на повестке дня лозунг «режим экономии»?
— Не забыл. Мы его на Колыме очень хорошо помнили и строго придерживались,— ответил вполне серьезно.
Но среди присутствующих разнесся смешок и шепот:
— Там у них чуть до людоедства не дошло...
А тут еще Эрнст Бертин добавил огоньку, обращаясь к Шуру: — А вы, т-т-товарищ ученый, к-к-конские к-к-кишки кушали? Присутствующие захохотали. Один лишь Шур оставался се-
[133]
рьезным и, тыча в листки сметы, продолжал в том же тоне:
— Полторы тонны шоколада! На каждого по килограмму в месяц. Вы что — буржуи? Кейфовать едете?
— Шоколад,— ответил Билибин,— для нас не кейф. Вы много в сидоре унесете муки, консервов и камней? А шоколада положил в карман плитку да чаю плитку — вот тебе и завтрак, и обед, и ужин.
— Ну а спирта ноль семь литра каждому на месяц — это не слишком?
— Нет, не слишком. Подсчитайте. На день всего двадцать граммов, лизнуть только.
— Но ведь это не варенье, чтоб лизать, а чистый, неразбавленный спирт!
— Дорогой товарищ Шур, вопрос о новой экспедиции и об ее ассигнованиях фактически уже решен товарищем Серебровским, О Колыме он будет докладывать товарищу Орджоникидзе, а возможно, и товарищу Сталину. У вас по смете более серьезные вопросы будут?»
Так было в 1930 году в Геолкоме. Однако и позже, в ВАИ Главсевморпути, тоже бывали случаи неделового подхода к вопросам экономии при организации экспедиций. Нередко, к сожалению, под лозунгом «Режим экономии!» сбереженный рубль срывает успех серьезнейшей операции!..
Но вернемся к отчету В. Г. Дитмара:
«Мы собрались вместе на мысе Ванкарем 28 августа 1936 года... Нам предстояло построить дом — из бревен, досок и просушенного торфа. Внешние доски (обшивки) набивали горизонтально, снизу вверх (верхняя доска нахлестом на нижнюю), укладывая торф. Внутренние доски — вертикально и тоже внахлест. В результате на дом пошло восемь бревен, шестнадцать столбов, десять кубометров досок и торф, взятый тут же. Стоимость материалов — по ценам Владивостока — около трехсот рублей. Дом имел 5 на 6 метров по наружной стене, 2,15 метра высоты. Данный опыт побуждает автора рекомендовать этот тип постройки в прибрежной части Арктики в качестве временного, на два — пять лет, жилья. К 15 сентября дом с сараями для имущества был готов».
Вот где сказался опыт «домостроения», который перенял и по-своему переосмыслил.
Геологи группы Дитмара предприняли попытку изучить мыс Онман и проходы морем к Нутепельмену. По сообщению прибрежных чукчей, там на отмелях находилась брошенная шлюпка с погибшей во льдах в 1932 году шхуны «Чукотка». Шлюпка была найдена, отремонтирована и сослужила геологам добрую службу.
[134]
«20 сентября был начат маршрут по реке Вельмай, в глубину тундры — на лодке, затем пешими переходами с перетаскиванием имущества на малых санях».
Вот так сказывался тяжелый опыт первых походов Дитмара в одиночку с малыми санями!
«Глубокие рыхлые снега и сильные морозы в середине ноября заставили нас свернуть пешие работы. В маршрутах по реке Вельмай мы использовали аэросани».
И снова горький опыт первой экспедиции и заимствованный у С. В. Обручева подход к транспорту. Взяв на себя рабочие испытания аэросаней, Обручев получил самое ценное для геолога на Чукотке—транспорт!
Кстати, мотористами-механиками на аэросанях Ванкаремской экспедиции были братья П. И. и А. И. Курицыны. Александр Курицын до этого был мотористом-механиком в экспедиции С. В. Обручева. Потому и привлек его в свою экспедицию Дитмар, а с ним пришел и его брат — Петр.
«В заключение необходимо отметить отличную работу мотористов братьев П. И. и А. И. Курицыных, которые своим умением п опытом работы на аэросанях значительно способствовали эффективности нашей экспедиции. Особой благодарности заслуживает самоотверженная работа геолога Н. Т. Кривченко. Всем товарищам — искренняя благодарность автора отчета».
Отзыв о работе В. Г. Дитмара:
«...Работа экспедиции В. Г. Дитмара представляется весьма ценной, как первый очерк геологии и полезных ископаемых оставшегося ранее неизвестным района Чукотского округа.
Я. С. Эдельштейн
Главное управление Северного морского пути при СНК СССР»
В фундаментальном труде «Геологический очерк Чукотского национального округа» (ВАИ ГУСМП, 1938 год) Сергей Владимирович Обручев, подводя итоги исследованиям в этом регионе Арктики, не раз ссылается на работы Владимира Георгиевича.
«В. Г. Дитмар изучал остров Колючин в 1936—37 годах, нашел в восточной части парагнейсы с пегматитовыми жилами, а в западной — граниты, измененные диамометаморфизмами, и считает, что последние и представляют ортогнейсы Серпухова...»
«...Дитмар на реке Экеатап, в районе исследований В. И. Серпухова, описывает конгломераты...»
«Район Амгуэмы и Ванкаремы исследовал В. Дитмар, работавший в этом восточном конце складчатой зоны...»
«В районе от Чаунской губы до мыса Шмидта В. Дитмар определяет следующие фазы вулканизма...»
«...Он (Дитмар.— В. Э.) нашел эффузивную толщу», «...он считает, что эти сбросы и представляют часть большого разрыва,
[135]
идущего вдоль берега и обусловившего образование Чукотского моря... Лишь с приближением к его юго-восточной части, к окраине, к заливу Креста и к верховьям реки Вельмай, мы встречаем, как это обнаружил В. Дитмар при работах 1936—37 годов, сильно дислоцированные эффузивы». «Дитмар считает возможным установить для западной части Чукотского хребта три оледенения...».
«Восточная часть Чукотского хребта. В. Дитмар в своем предварительном отчете для района рек Амгуэмы, Вельмай и Ванкаремы дает три оледенения, но в докладе, сделанном в ВАИ, увеличил это число до четырех».
Доскональность в работах В. Г. Дитмара несомненна. Высокий профессионализм доказан согласием с его выводами других поколений геологов Чукотки, работавших на исследованных им территориях. В отчетах «следом идущих» почти не встречается противоречий. Более того, выводы Дитмара подтверждают работы, которые сегодня ведут на этих территориях геологи-поисковики и разведчики.
