Полярная Почта

Бурый Сергей Степанович, страница в разделе "Личные и семейные архивы".

Часть 1.


1. Трудное детство
2. Гибель Романова
3. Начало войны. 1941г.
4. Чудом уцелел (вынужденный прыжок)
5. Обнаружили немецкие миноносцы
6. Вынужденная посадка на полуострове Ямал
7. Авария в районе Пеши (Архангельская область)
8. Наступил новый 1943 год
9. Тренировочные полеты на МБ-2 с командиром звена Павликом Туром
10. Буксировка конуса для зенитных стрельб
11. Встреча с подводной лодкой противника
12. Как я стал старшиной
    
    Часть 2.ПОД НЕБОМ АРКТИКИ
     
13. Командировка в Арктику (лето 1952 г.)
14. Начало работы в Чукотском авиаотряде
15. Учеба в школе высшей летной подготовки (ШВЛП)
16. Начало работы командиром корабля
17. Работа для экспедиции на сброс
18. Полет за больным
19. Полет на остров Генриетты
20. Первый полет в Билибино
21. Экспедиции нужны лошади. Полеты в лыжном варианте
22. Полеты в Угольную
23. Стали на нос (неполный капот)
24. Опасность столкновения (мыс Баранова)
25. Полярная ночь
26. Полет на остов Жохова
27. Полет Усть-Янск – Москва
28. Посадка с зависшей лыжей
29. Полет на СП-6
30. Ледовая разведка в Тихом океане
31. Мотор остановился над морем
32. Новое задание. Авария на СП-7. 1957 год
    
    Часть 3.
     
33. Ледовая разведка при проводке кораблей
34. Глубокий траур Чукотского авиаотряда
35. Полеты на гидросамолетах
36. Самостоятельная работа на «Каталине»
37. Срочный полет в Обскую Губу
38. Опасный взлет в бухте Провидения
39. Особо важные задания экипажу (1)
40. Особо важные задания экипажу (2)
41. Полеты на озеро Илорней
42. Полеты на гидросамолете «Бе-6»
43. Заключение

В эти дни, когда Тур П. тренировал меня на допуск к самостоятельным полетам, экипажу было дано задание произвести буксировку конуса на высоту 4000 м для учебных стрельб зенитных и корабельных пушек. Набрав высоту, мы начали ходить по указанному маршруту, выпустив конус. Длина троса, на котором прикреплен конус, составляла 1200 метров. При полете по маршруту в обоих направлениях, мы меняли скорость и одновременно высоту полета. Зенитные батареи вели стрельбу по конусу. На нашем курсе находилось огромное кучевое облако, нижняя кромка которого находилась на высоте 4000 м, а верхняя — на 7-8 тысяч метром, а может и больше. Облако черное, страшное, со стороны видно было, как там бушуют барботажные ветры. Павел Тур предложил мне зайти в облако для тренировки слепого полета. Я был против такой тренировки, зная, что в подобных облаках барботажные сильные порывистые ветры могут разобрать на части самолет, о чем я пытался его убедить. Но паша, как человек любопытный, желающий во всем убедиться сам, не согласился с моими доводами. Чтобы не показаться трусом, начал входить в нижнюю кромку облака. Когда мы всунулись в эту черноту, наш самолет стало ломать с такой силой, что стало трудно удержаться на сиденье. Машину мгновенно накренило на крыло и бросило куда-то вверх, лобовое стекло и приборная доска закрылись туманом (запотели), мы потеряли ориентацию.
Мысль сработала мгновенно: самолет будет разрушен, парашюты у нас не пристегнуты. При таком испуге действия парализуются. При падении застегнуть карабины, вылезти из кабины — дело практически невыполнимое. Машину ломает так, что трудно представить. Стараясь выскочить из облака, жмем вниз штурвал, а нас болтает и тянет вверх. Наконец, мы вывалились с большим креном из облака, скользим вниз, не зная в каком положении самолет, так как не видим земли и не видим приборов, только ощущаем, что выскочили из облака, чувствуя солнечный свет, болтанка прекратилась. Для того, чтобы увидеть, в каком положении находится самолет, Паша бьет своим могучим кулаком по лобовому стеклу, на котором образуется трещина, как на льду с множеством прожилок. При этом он сильно ранит руку, началось обильное кровотечение. Конус с тросом мы потеряли. При скольжении в облаках скорость была столь велика, что радист не смог тормозом удержать трос. Я пошел снижаться для захода на посадку, радист Василий Темнев стал накладывать жгут и повязку на руку Паше. Да, как мы выпали из облака, буквально через 20-30 секунд запотевание стекла и приборов прекратилось. Мы увидели солнце, землю, выровняли машину. Потревоженная, испуганная душа стала возвращать сердцу радость, покой, хорошее настроение вновь вернулось. На наших бледных лицах, как зимний снежок, появился румянец, Паша с какой-то болью сказал: «Да, ты, Сергей, прав, в такие облака входить нельзя!»